Жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий дурачок Емеля.

    Те братья работают, а Емеля целый день лежит на печке, знать ничего не хочет.

    Один раз братья уехали на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:

    - Сходи, Емеля, за водой.

    А он им с печки:

    - Неохота…

    - Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.

    - Ну, ладно.

    Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.

    Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку:

    - Вот уха будет сладка!

    Вдруг щука ему человечьим голосом:

    - Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь.

    А Емеля смеется:

    - На что ты мне пригодишься?.. Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.

    Щука взмолилась опять:

    - Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь.

    - Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу.

    Щука его спрашивает:

    - Емеля, Емеля, скажи - чего ты сейчас хочешь?

    - Хочу, чтобы ведра сами пошли домой и вода бы не расплескалась…

    Щука ему говорит:

    - Запомни мои слова, когда что тебе захочется - скажи только: "По щучьему веленью, по моему хотенью".

    Емеля и говорит:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, ведра, сами домой…

    Только сказал - ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами.

    Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается… Зашли ведра в избу и сами стали на лавку, а Емеля полез на печь.

    Прошло много ли, мало ли времени - невестки говорят ему:

    - Емеля, что ты лежишь? Пошел бы дров нарубил.

    - Неохота…

    - Не нарубишь дров, братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут.

    Емеле неохота слезать с печи. Вспомнил он про щуку и потихоньку говорит:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - поди, топор, наколи дров, а дрова сами в избу ступайте и в печь кладитесь…

    Топор выскочил из-под лавки - и на двор, и давай дрова колоть, а дрова сами в избу идут и в печь лезут.

    Много ли, мало ли времени прошло - невестки опять говорят:

    - Емеля, дров у нас больше нет. Съезди в лес, наруби.

    А он им с печки:

    - Да вы-то на что?

    - Как - мы на что?.. Разве наше дело в лес за дровами ездить?

    - Мне неохота…

    - Ну, не будет тебе подарков.

    Делать нечего. Слез Емеля с печи, обулся, оделся. Взял веревку и топор, вышел на двор и сел в сани:

    - Бабы, отворяйте ворота!

    Невестки ему говорят:

    - Что ж ты, дурень, сел в сани, а лошадь не запряг?

    - Не надо мне лошади.

    Невестки отворили ворота, а Емеля говорит потихоньку:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - ступайте, сани, в лес…

    Сани сами и поехали в ворота, да так быстро - на лошади не догнать.

    А в лес-то пришлось ехать через город, и тут он много народу помял, подавил. Народ кричит: "Держи его! Лови его!" А он, знай, сани погоняет. Приехал в лес:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - топор, наруби дровишек посуше, а вы, дровишки, сами валитесь в сани, сами вяжитесь…

    Топор начал рубить, колоть сухие дерева, а дровишки сами в сани валятся и веревкой вяжутся.

    Потом Емеля велел топору вырубить себе дубинку - такую, чтобы насилу поднять. Сел на воз:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - поезжайте, сани, домой…

    Сани помчались домой. Опять проезжает Емеля по тому городу, где давеча помял, подавил много народу, а там его уж дожидаются. Ухватили Емелю и тащат с возу, ругают и бьют. Видит он, что плохо дело, и потихоньку:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, дубинка, обломай им бока…

    Дубинка выскочила - и давай колотить. Народ кинулся прочь, а Емеля приехал домой и залез на печь.

    Долго ли, коротко ли - услышал царь об Емелиных проделках и посылает за ним офицера - его найти и привезти во дворец.

    Приезжает офицер в ту деревню, входит в ту избу, где Емеля живет, и спрашивает:

    - Ты - дурак Емеля?

    А он с печки:

    - А тебе на что?

    - Одевайся скорее, я повезу тебя к царю.

    - А мне неохота…

    Рассердился офицер и ударил его по щеке.

    А Емеля говорит потихоньку:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - дубинка, обломай ему бока…

    Дубинка выскочила - и давай колотить офицера, насилу он ноги унес.

    Царь удивился, что его офицер не мог справиться с Емелей, и посылает своего самого набольшего вельможу:

    - Привези ко мне во дворец дурака Емелю, а то голову с плеч сниму.

    Накупил набольший вельможа изюму, черносливу, пряников, приехал в ту деревню, вошел в ту избу и стал спрашивать у невесток, что любит Емеля.

    - Наш Емеля любит, когда его ласково попросят да красный кафтан посулят, - тогда он все сделает, что ни попросишь.

    Набольший вельможа дал Емеле изюму, черносливу, пряников и говорит:

    - Емеля, Емеля, что ты лежишь на печи? Поедем к царю.

    - Мне и тут тепло…

    - Емеля, Емеля, у царя тебя будут хорошо кормитьпоить - пожалуйста, поедем.

    - А мне неохота…

    - Емеля, Емеля, царь тебе красный кафтан подарит, шапку и сапоги.

    Емеля подумал-подумал:

    - Ну, ладно, ступай ты вперед, а я за тобой вслед буду.

    Уехал вельможа, а Емеля полежал еще и говорит:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - ну-ка, печь, поезжай к царю…

    Тут в избе углы затрещали, крыша зашаталась, стена вылетела, и печь сама пошла по улице, по дороге, прямо к царю…

    Царь глядит в окно, дивится:

    - Это что за чудо?

    Набольший вельможа ему отвечает:

    - А это Емеля на печи к тебе едет.

    Вышел царь на крыльцо:

    - Что-то, Емеля, на тебя много жалоб! Ты много народу подавил.

    - А зачем они под сани лезли?

    В это время в окно на него глядела царская дочь - Марья-царевна. Емеля увидал ее в окошке и говорит потихоньку:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - пускай царская дочь меня полюбит…

    И сказал еще:

    - Ступай, печь, домой…

    Печь повернулась и пошла домой, вошла в избу и стала на прежнее место. Емеля опять лежит-полеживает. А у царя во дворце крик да слезы. Марья-царевна по Емеле скучает, не может жить без него, просит отца, чтобы выдал он ее за Емелю замуж. Тут царь забедовал, затужил и говорит опять набольшему вельможе:

    - Ступай, приведи ко мне Емелю живого или мертвого, а то голову с плеч сниму.

    Накупил набольший вельможа вин сладких да разных закусок, поехал в ту деревню, вошел в ту избу и начал Емелю потчевать.

    Емеля напился, наелся, захмелел и лег спать. А вельможа положил его в повозку и повез к царю.

    Царь тотчас велел прикатить большую бочку с железными обручами. В нее посадили Емелю и Марью-царевну, засмолили и бочку в море бросили.

    Долго ли, коротко ли - проснулся Емеля, видит - темно, тесно:

    - Где же это я?

    А ему отвечают:

    - Скучно и тошно, Емелюшка! Нас в бочку засмолили, бросили в синее море.

    - А ты кто?

    - Я - Марья-царевна.

    Емеля говорит:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - ветры буйные, выкатите бочку на сухой берег, на желтый песок.

    Ветры буйные подули. Море взволновалось, бочку выкинуло на сухой берег, на желтый песок. Емеля и Марьяцаревна вышли из нее.

    - Емелюшка, где же мы будем жить? Построй какую ни на есть избушку.

    - А мне неохота.

    Тут она стала его еще пуще просить, он и говорит:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - выстройся, каменный дворец с золотой крышей…

    Только он сказал - появился каменный дворец с золотой крышей. Кругом - зеленый сад: цветы цветут и птицы поют. Марья-царевна с Емелей вошли во дворец, сели у окошечка.

    - Емелюшка, а нельзя тебе красавчиком стать?

    Тут Емеля не долго думал:

    - По щучьему веленью, по моему хотенью - стать мне добрым молодцом, писаным красавцем…

    И стал Емеля таким, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

    А в ту пору царь ехал на охоту и видит - стоит дворец, где раньше ничего не было.

    - Это что за невежа без моего дозволения на моей земле дворец поставил?

    И послал узнать-спросить: "Кто такие?"

    Послы побежали, стали под окошком, спрашивают.

    Емеля им отвечает:

    - Просите царя ко мне в гости, я сам ему скажу.

    Царь приехал к нему в гости. Емеля его встречает, ведет во дворец, сажает за стол. Начинают они пировать. Царь ест, пьет и не надивится:

    - Кто же ты такой, добрый молодец?

    - А помнишь дурачка Емелю - как приезжал к тебе на печи, а ты велел его со своей дочерью в бочку засмолить, в море бросить? Я - тот самый Емеля. Захочу - все твое царство пожгу и разорю.

    Царь сильно испугался, стал прощенья просить:

    - Женись на моей дочери, Емелюшка, бери мое царство, только не губи меня!

    Тут устроили пир на весь мир. Емеля женился на Марье-царевне и стал править царством.

    Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец.

    Жили старик со старухою. Раз старуха рубила капусту и нечаянно отрубила палец. Завернула его в тряпку и положила на лавку.

    Вдруг услышала - кто-то на лавке плачет. Развернула тряпку, а в ней лежит мальчик ростом с пальчик.

    Удивилась старуха, испугалась:

    - Ты кто таков?

    - Я твой сынок, народился из твоего мизинчика.

    Взяла его старуха, смотрит - мальчик крохотный-крохотный, еле от земли видно. И назвала его Мальчик с пальчик.

    Стал он у них расти. Ростом мальчик не вырос, а разумом умнее большого оказался.

    Вот он раз и говорит:

    - Где мой батюшка?

    - Поехал на пашню.

    - Я к нему пойду, помогать стану.

    - Ступай, дитятко. Пришел он на пашню:

    - Здравствуй, батюшка!

    Осмотрелся старик кругом:

    - Что за чудо! Голос слышу, а никого не вижу. Кто таков говорит со мной?

    - Я - твой сынок. Пришел тебе помогать пахать. Садись, батюшка, закуси да отдохни маленько!

    Обрадовался старик, сел обедать. А Мальчик с пальчик залез лошади в ухо и стал пахать, а отцу наказал:

    - Коли кто будет торговать меня, продавай смело: небось - не пропаду, назад домой приду,

    Вот едет мимо барин, смотрит и дивуется: конь идет, соха орет, а человека нет.

    - Этого еще видом не видано, слыхом не слыхано, чтобы лошадь сама собой пахала!

    Старик говорит барину:

    - Что ты, разве ослеп? То у меня сын пашет.

    - Продай мне его!

    - Нет, не продам: нам только и радости со старухой, только и утехи, что Мальчик с пальчик.

    - Продай, дедушка!

    - Ну, давай тысячу рублей.

    - Что так дорого?

    - Сам видишь: мальчик мал, да удал, на ногу скор, на посылку легок!

    Барин заплатил тысячу рублей, взял мальчика, посадил в карман и поехал домой.

    А Мальчик с пальчик прогрыз дыру в кармане и ушел от барина.

    Шел, шел, и пристигла его темная ночь.

    Спрятался он под былинку подле самой дороги и уснул.

    Набежал голодный волк и проглотил его.

    Сидит Мальчик с пальчик в волчьем брюхе живой, и горя ему мало!

    Плохо пришлось серому волку: увидит он стадо, овцы пасутся, пастух спит, а только подкрадется овцу унести - Мальчик с пальчик и закричит во все горло:

    - Пастух, пастух, овечий дух! Спишь, а волк овцу тащит!

    Пастух проснется, бросится бежать на волка с дубиною да еще притравит его собаками, а собаки ну его рвать - только клочья летят! Еле-еле уйдет серый волк!

    Совсем волк отощал, пришлось пропадать с голоду. Просит он Мальчика с пальчика:

    - Вылези!

    - Довези меня домой к отцу, к матери, так вылезу.

    Делать нечего. Побежал волк в деревню, вскочил прямо к старику в избу.

    Мальчик с пальчик тотчас выскочил из волчьего брюха:

    - Бейте волка, бейте серого!

    Старик схватил кочергу, старуха ухват - и давай бить волка. Тут его и порешили, сняли кожу да сынку тулуп сделали.

    В старые годы у одного царя было три сына. Вот, когда сыновья стали на возрасте, царь собрал их и говорит:

    - Сынки мои любезные, покуда я еще не стар, мне охота бы вас женить, посмотреть на ваших деточек, на моих внучат.

    Сыновья отцу отвечают:

    - Так что ж, батюшка, благослови. На ком тебе желательно нас женить?

    - Вот что, сынки, возьмите по стреле, выходите в чистое поле и стреляйте: куда стрелы упадут, там и судьба ваша.

    Сыновья поклонились отцу, взяли по стреле, вышли в чистое поле, натянули луки и выстрелили.

    У старшего сына стрела упала на боярский двор, подняла стрелу боярская дочь. У среднего сына упала стрела на широкий купеческий двор, подняла ее купеческая дочь.

    А у младшего сына, Ивана-царевича, стрела поднялась и улетела сам не знает куда. Вот он шел, шел, дошел до болота, видит - сидит лягушка, подхватила его стрелу. Иван-царевич говорит ей:

    - Лягушка, лягушка, отдай мою стрелу.

    А лягушка ему отвечает:

    - Возьми меня замуж!

    - Что ты, как я возьму себе в жены лягушку?

    - Бери, знать, судьба твоя такая.

    Закручинился Иван-царевич. Делать нечего, взял лягушку, принес домой. Царь сыграл три свадьбы: старшего сына женил на боярской дочери, среднего - на купеческой, а несчастного Ивана-царевича - на лягушке.

    Вот царь позвал сыновей:

    - Хочу посмотреть, которая из ваших жен лучшая рукодельница. Пускай сошьют мне к завтрему по рубашке.

    Сыновья поклонились отцу и пошли.

    Иван-царевич приходит домой, сел и голову повесил.

    Лягушка по полу скачет, спрашивает его:

    - Что, Иван-царевич, голову повесил? Или горе какое?

    - Батюшка велел тебе к завтрему рубашку сшить.

    Лягушка отвечает:

    - Не тужи, Иван-царевич, ложись лучше спать, утро вечера мудренее.

    Иван-царевич лег спать, а лягушка прыгнула на крыльцо, сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась Василисой Премудрой, такой красавицей, что и в сказке не расскажешь.

    Василиса Премудрая ударила в ладоши и крикнула:

    - Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Сшейте мне к утру такую рубашку, какую видела я у моего родного батюшки.

    Иван-царевич утром проснулся, лягушка опять по полу скачет, а уж рубашка лежит на столе, завернута в полотенце. Обрадовался Иван-царевич, взял рубашку, понес к отцу. Царь в это время принимал дары от больших сыновей. Старший сын развернул рубашку, царь принял ее и сказал:

    - Эту рубашку в черной избе носить.

    Средний сын развернул рубашку, царь сказал:

    - В ней только в баню ходить.

    Иван-царевич развернул рубашку, изукрашенную златом-серебром, хитрыми узорами. Царь только взглянул:

    - Ну, вот это рубашка - в праздник ее надевать. Пошли братья по домам - те двое - и судят между собой:

    - Нет, видно, мы напрасно смеялись над женой Ивана-царевича: она не лягушка, а какая-нибудь хитра…

    Царь опять позвал сыновей:

    - Пускай ваши жены испекут мне к завтрему хлеб. Хочу узнать, которая лучше стряпает.

    Иван-царевич голову повесил, пришел домой.

    Лягушка его спрашивает:

    - Что закручинился?

    Тот отвечает:

    - Надо к завтрему испечь царю хлеб. Хитра - колдунья.

    - Не тужи, Иван-царевич, лучше ложись спать, утро вечера мудренее.

    А те невестки сперва-то смеялись над лягушкой, а теперь послали одну бабушку-задворенку посмотреть, как лягушка будет печь хлеб.

    Лягушка хитра, она это смекнула. Замесила квашню, печь сверху разломала да прямо туда, в дыру, всю квашню и опрокинула. Бабушка-задворенка прибежала к царским невесткам, все рассказала, и те так же стали делать.

    А лягушка прыгнула на крыльцо, обернулась Василисой Премудрой, ударила в ладоши:

    - Мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Испеките мне к утру мягкий белый хлеб, какой я у моего родного батюшки ела.

    Иван-царевич утром проснулся, а уж на столе лежит хлеб, изукрашен разными хитростями: по бокам узоры печатные, сверху города с заставами.

    Иван-царевич обрадовался, завернул хлеб в ширинку, понес к отцу. А царь в то время принимал хлебы от больших сыновей.

    Их жены-то поспускали тесто в печь, как им бабушказадворенка сказала, и вышла у них одна горелая грязь. Царь принял хлеб от старшего сына, посмотрел и отослал в людскую. Принял от среднего сына и туда же отослал. А как подал Иван-царевич, царь сказал:

    - Вот это хлеб, только в праздник его есть.

    И приказал царь трем сыновьям, чтобы завтра явились к нему на пир вместе с женами.

    Опять воротился Иван-царевич домой невесел, ниже плеч голову повесил. Лягушка по полу скачет:

    - Ква-ква, Иван-царевич, что закручинился? Или услыхал от батюшки слово неприветливое?

    - Лягушка, лягушка, как мне не горевать! Батюшка наказал, чтобы я пришел с тобой на пир, а как я тебя людям покажу?

    Лягушка отвечает:

    - Не тужи, Иван-царевич, иди на пир один, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром, не пугайся. Спросят тебя, скажи: "Это моя лягушонка в коробчонке едет".

    Иван-царевич и пошел один. Вот старшие братья приехали с женами, разодетыми, разубранными, нарумяненными, насурмленными. Стоят да над Иваном-царевичем смеются:

    - Что же ты без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес. Где ты такую красавицу выискал? Чай, все болота исходил.

    Царь с сыновьями, с невестками, с гостями сели за столы дубовые, за скатерти браные - пировать. Вдруг поднялся стук да гром, весь дворец затрясся. Гости напугались, повскакали с мест, а Иван-царевич говорит:

    - Не бойтесь, честные гости: это моя лягушонка в коробчонке приехала.

    Подлетела к царскому крыльцу золоченая карета о шести белых лошадях, и выходит оттуда Василиса Премудрая: на лазоревом платье - частые звезды, на голове - месяц ясный, такая красавица - ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать. Берет она Ивана-царевича за руку и ведет за столы дубовые, за скатерти браные.

    Стали гости есть, пить, веселиться. Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила. Закусила лебедем да косточки за правый рукав бросила.

    Жены больших-то царевичей увидели ее хитрости и давай то же делать.

    Попили, поели, настал черед плясать. Василиса Премудрая подхватила Ивана-царевича и пошла. Уж она плясала, плясала, вертелась, вертелась - всем на диво. Махнула левым рукавом - вдруг сделалось озеро, махнула правым рукавом - поплыли по озеру белые лебеди. Царь и гости диву дались.

    А старшие невестки пошли плясать: махнули рукавом - только гостей забрызгали, махнули другим - только кости разлетелись, одна кость царю в глаз попала. Царь рассердился и прогнал обеих невесток.

    В ту пору Иван-царевич отлучился потихоньку, побежал домой, нашел там лягушечью кожу и бросил ее в печь, сжег на огне.

    Василиса Премудрая возвращается домой, хватилась - нет лягушечьей кожи. Села она на лавку, запечалилась, приуныла и говорит Ивану-царевичу:

    - Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще только три дня подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай. Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве, у Кощея Бессмертного…

    Обернулась Василиса Премудрая серой кукушкой и улетела в окно. Иван-царевич поплакал, поплакал, поклонился на четыре стороны и пошел куда глаза глядят - искать жену, Василису Премудрую. Шел он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли, сапоги проносил, кафтан истер, шапчонку дождик иссек.

    Попадается ему навстречу старый старичок.

    - Здравствуй, добрый молодец! Что ищешь, куда путь держишь?

    Иван-царевич рассказал ему про свое несчастье. Старый старичок говорит ему:

    - Эх, Иван-царевич, зачем ты лягушечью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе ее было снимать. Василиса Премудрая хитрей, мудреней своего отца уродилась. Он за то осерчал на нее и велел ей три года быть лягушкой. Ну, делать нечего, вот тебе клубок: куда он покатится, туда и ты ступай за ним смело.

    Иван-царевич поблагодарил старого старичка и пошел за клубочком. Клубок катится, он за ним идет. В чистом поле попадается ему медведь. Иван-царевич нацелился, хочет убить зверя.

    А медведь говорит ему человеческим голосом:

    - Не бей меня, Иван-царевич, когда-нибудь тебе пригожусь.

    Иван-царевич пожалел медведя, не стал его стрелять, пошел дальше. Глядь, летит над ним селезень. Он нацелился, а селезень говорит ему человеческим голосом:

    - Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе пригожусь.

    Он пожалел селезня и пошел дальше. Бежит косой заяц. Иван-царевич опять спохватился, хочет в него стрелять, а заяц говорит человеческим голосом:

    - Не убивай меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь.

    Пожалел он зайца, пошел дальше. Подходит к синему морю и видит - на берегу, на песке, лежит щука, едва дышит и говорит ему:

    - Ах, Иван-царевич, пожалей меня, брось в синее море!

    Он бросил щуку в море, пошел дальше берегом.

    Долго, коротко ли, прикатился клубочек к лесу.

    Там стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.

    - Избушка, избушка, стань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом.

    Избушка повернулась к нему передом, к лесу задом. Иван-царевич взошел на нее и видит - на печи, на девятом кирпиче, лежит баба-яга - костяная нога, зубы - на полке, а нос в потолок врос.

    - Зачем, добрый молодец, ко мне пожаловал? - говорит ему баба-яга. - Дело пытаешь или от дела лытаешь?

    Иван-царевич ей отвечает:

    - Ах ты, старая хрычовка, ты бы меня прежде напоила, накормила, в бане выпарила, тогда бы и спрашивала.

    Баба-яга его в бане выпарила, напоила, накормила, в постель уложила, и Иван-царевич рассказал ей, что ищет свою жену, Василису Премудрую.

    - Знаю, знаю, - говорит ему баба-яга, - твоя жена теперь у Кощея Бессмертного. Трудно ее будет достать, нелегко с Кошеем сладить: его смерть на конце иглы, та игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, тот заяц сидит в каменном сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и тот дуб Кощей Бессмертный, как свой глаз бережет.

    Иван-царевич у бабы-яги переночевал, и наутро она ему указала, где растет высокий дуб. Долго ли, коротко ли, дошел туда Иван-царевич, видит - стоит, шумит высокий дуб, на нем каменный сундук, а достать его трудно.

    Вдруг, откуда ни взялся, прибежал медведь и выворотил дуб с корнем. Сундук упал и разбился. Из сундука выскочил заяц - и наутек во всю прыть. А за ним другой заяц гонится, нагнал и в клочки разорвал. А из зайца вылетела утка, поднялась высоко, под самое небо. Глядь, на нее селезень кинулся, как ударил ее - утка яйцо выронила, упало яйцо в синее море…

    Тут Иван-царевич залился горькими слезами - где же в море яйцо найти! Вдруг подплывает к берегу щука и держит яйцо в зубах. Иван-царевич разбил яйцо, достал иголку и давай у нее конец ломать. Он ломает, а Кощей Бессмертный бьется, мечется. Сколько ни бился, ни метался Кощей, сломал Иван-царевич у иглы конец, пришлось Кощею помереть.

    Иван-царевич пошел в Кощеевы палаты белокаменные. Выбежала к нему Василиса Премудрая, поцеловала его в сахарные уста. Иван-царевич с Василисой Премудрой воротились домой и жили долго и счастливо до глубокой старости.

    Жили себе дед да баба. Дед говорит бабе:

    - Ты, баба, пеки пироги, а я запрягу сани да поеду за рыбой.

    Наловил рыбы и везет домой целый воз. Вот едет он и видит: лисичка свернулась калачиком и лежит на дороге. Дед слез с воза, подошел к лисичке, а она не ворохнется, лежит себе как мертвая.

    - Вот будет подарок жене! - сказал дед, взял лисичку и положил на воз, а сам пошел впереди.

    А лисичка улучила время и стала выбрасывать полегоньку из воза все по рыбке да по рыбке, все по рыбке да по рыбке. Повыбросила всю рыбу и сама ушла.

    - Ну, старуха, - говорит дед, - какой воротник привез я тебе на шубу!

    - Где?

    - Там на возу - и рыба, и воротник.

    Подошла баба к возу: ни воротника, ни рыбы - и начала ругать мужа:

    - Ах ты, такой-сякой! Ты еще вздумал обманывать!

    Тут дед смекнул, что лисичка-то была не мертвая. Погоревал, погоревал, да делать нечего.

    А лисичка собрала всю разбросанную рыбу в кучку, уселась на дорогу и кушает себе. Приходит к ней серый волк:

    - Здравствуй, сестрица!

    - Здравствуй, братец!

    - Дай мне рыбки!

    - Налови сам да и кушай.

    - Я не умею.

    - Эка, ведь я же наловила! Ты, братец, ступай на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: "Ловись, рыбка, и мала, и велика! Ловись, рыбка, и мала, и велика!" Рыбка к тебе сама на хвост нацепится. Да смотри сиди подольше, а то не наловишь.

    Волк и пошел на реку, опустил хвост в прорубь и начал приговаривать:

    - Ловись, рыбка, и мала, и велика!

    Ловись рыбка, и мала, и велика!

    Вслед за ним и лиса явилась; ходит около волка да причитывает:

    - Ясни, ясни на небе звезды, Мерзни, мерзни, волчий хвост!

    - Что ты, лисичка-сестричка, говоришь?

    - То я тебе помогаю.

    А сама, плутовка, поминутно твердит:

    - Мерзни, мерзни, волчий хвост!

    Долго-долго сидел волк у проруби, целую ночь не сходил с места, хвост его и приморозило; пробовал было приподняться: не тут-то было!

    "Эка, сколько рыбы привалило - и не вытащишь!" - думает он.

    Смотрит, а бабы идут за водой и кричат, завидя серого:

    - Волк, волк! Бейте его, бейте его!

    Прибежали и начали колотить волка - кто коромыслом, кто ведром, кто чем попало. Волк прыгал, прыгал, оторвал себе хвост и пустился без оглядки бежать.

    "Хорошо же, - думает, - уж я тебе отплачу, сестрица!"

    Тем временем, пока волк отдувался своими боками, лисичка-сестричка захотела попробовать, не удастся ли еще что-нибудь стянуть, 3абралась в одну избу, где бабы пекли блины, да попала головой в кадку с тестом, вымазалась и бежит. А волк ей навстречу:

    - Так-то учишь ты? Меня всего исколотили!

    - Эх, волчику-братику! - говорит лисичка-сестричка. - У тебя хоть кровь выступила, а у меня мозг, меня больней твоего прибили: я насилу плетусь.

    - И то правда, - говорит волк, - где уж тебе, сестрица, идти, садись на меня, я тебя довезу.

    Лисичка села ему на спину, он ее и повез.

    Вот лисичка-сестричка сидит да потихоньку напевает:

    - Битый небитого везет. Битый небитого везет!

    - Что ты, сестрица, говоришь?

    - Я, братец, говорю: "Битый битого везет".

    - Так, сестрица, так!

    Живало-бывало, жил дед да с другой женой. У деда была дочка, и у бабы была дочка.

    Все знают, как за мачехой жить: перевернешься - бита и недовернешься - бита. А родная дочь что ни сделает - за все гладят по головке: умница.

    Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела - еще до свету… Ничем старухе не угодишь - все не так, все худо.

    Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится - не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.

    - Вези, вези ее, старик, - говорит мужу, - куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.

    Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь:

    - Садись, мила дочь, в сани.

    Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.

    Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит - невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:

    - Тепло ли тебе, девица?

    - Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

    Морозко стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:

    - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

    Она чуть дух переводит:

    - Тепло, Морозушко, тепло, батюшка.

    Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:

    - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?

    Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:

    - Ой, тепло, голубчик Морозушко!

    Тут Морозко сжалился над девицей, окутал ее теплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.

    А мачеха по ней уже поминки справляет, печет блины и кричит мужу:

    - Ступай, старик, вези свою дочь хоронить!

    Поехал старик в лес, доезжает до того места - под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около - короб с богатыми подарками.

    Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой.

    А дома старуха печет блинцы, а собачка под столом:

    - Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.

    Старуха бросит ей блин:

    - Не так тявкаешь! Говори: "Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут…"

    Собака съест блин и опять:

    - Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.

    Старуха блины ей кидала и била ее, собачка - все свое…

    Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица - в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжелый. Старуха глянула - и руки врозь…

    - Запрягай, старик, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес да посади на то же место…

    Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.

    Старухина дочь сидит, зубами стучит.

    А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:

    - Тепло ли тебе, девица?

    А она ему:

    - Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко…

    Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать.

    - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

    - Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко…

    Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:

    - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?

    - Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!

    Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела.

    Чуть свет старуха посылает мужа:

    - Запрягай скорее, старик, поезжай за дочерью, при вези ее в злате-серебре…

    Старик уехал. А собачка под столом:

    - Тяф, тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут.

    Старуха кинула ей пирог:

    - Не так тявкаешь! Скажи: "Старухину дочь в злате серебре везут…"

    А собачка - все свое:

    - Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке косточки везут…

    Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая.

    Заголосила старуха, да поздно.

Перейти на главную страницу сайта.  http://ladoved.narod.ru

Используются технологии uCoz