В го­ро­де Сток­голь­ме, на са­мой обык­но­вен­ной ули­це, в са­мом обык­но­вен­ном до­ме жи­вет са­мая обык­но­вен­ная швед­с­кая семья по фа­ми­лии Сван­те­сон. Семья эта сос­то­ит из са­мо­го обык­но­вен­но­го па­пы, са­мой обык­но­вен­ной ма­мы и трех са­мых обык­но­вен­ных ре­бят - Бос­се, Бе­тан и Ма­лы­ша.

    - Я вов­се не са­мый обык­но­вен­ный ма­лыш, - го­во­рит Ма­лыш.

    Но это, ко­неч­но, неп­рав­да. Ведь на све­те столь­ко маль­чи­шек, ко­то­рым семь лет, у ко­то­рых го­лу­бые гла­за, не­мы­тые уши и ра­зор­ван­ные на ко­лен­ках шта­ниш­ки, что сом­не­вать­ся тут не­че­го: Ма­лыш - са­мый обык­но­вен­ный маль­чик.

    Боссе пят­над­цать лет, и он с боль­шей охо­той сто­ит в фут­боль­ных во­ро­тах, чем у школь­ной дос­ки, а зна­чит - он то­же са­мый обык­но­вен­ный маль­чик.

    Бетан че­тыр­над­цать лет, и у нее ко­сы точь-в-точь та­кие же, как у дру­гих са­мых обык­но­вен­ных де­во­чек.

    Во всем до­ме есть толь­ко од­но не сов­сем обык­но­вен­ное су­щес­т­во - Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Да, он жи­вет на кры­ше, и од­но это уже не­обык­но­вен­но. Быть мо­жет, в дру­гих го­ро­дах де­ло об­с­то­ит ина­че, но в Сток­голь­ме поч­ти ни­ког­да не слу­ча­ет­ся, что­бы кто-ни­будь жил на кры­ше, да еще в от­дель­ном ма­лень­ком до­ми­ке. А вот Кар­л­сон, пред­с­тавь­те се­бе, жи­вет имен­но там.

    Карлсон - это ма­лень­кий тол­с­тень­кий са­мо­уве­рен­ный че­ло­ве­чек, и к то­му же он уме­ет ле­тать. На са­мо­ле­тах и вер­то­ле­тах ле­тать мо­гут все, а вот Кар­л­сон уме­ет ле­тать сам по се­бе. Сто­ит ему толь­ко на­жать кноп­ку на жи­во­те, как у не­го за спи­ной тут же на­чи­на­ет ра­бо­тать хит­ро­ум­ный мо­тор­чик. С ми­ну­ту, по­ка про­пел­лер не рас­к­ру­тит­ся как сле­ду­ет, Кар­л­сон сто­ит не­под­виж­но, но ког­да мо­тор за­ра­бо­та­ет вов­сю, Кар­л­сон взмы­ва­ет ввысь и ле­тит, слег­ка по­ка­чи­ва­ясь, с та­ким важ­ным и дос­той­ным ви­дом, слов­но ка­кой-ни­будь ди­рек­тор, - ко­неч­но, ес­ли мож­но се­бе пред­с­та­вить ди­рек­то­ра с про­пел­ле­ром за спи­ной.

    Карлсону прек­рас­но жи­вет­ся в ма­лень­ком до­ми­ке на кры­ше. По ве­че­рам он си­дит на кры­леч­ке, по­ку­ри­ва­ет труб­ку да гля­дит на звез­ды. С кры­ши, ра­зу­ме­ет­ся, звез­ды вид­ны луч­ше, чем из окон, и по­это­му мож­но толь­ко удив­лять­ся, что так ма­ло лю­дей жи­вет на кры­шах. Дол­ж­но быть, дру­гие жиль­цы прос­то не до­га­ды­ва­ют­ся по­се­лить­ся на кры­ше. Ведь они не зна­ют, что у Кар­л­со­на там свой до­мик, по­то­му что до­мик этот спря­тан за боль­шой ды­мо­вой тру­бой. И во­об­ще, ста­нут ли взрос­лые об­ра­щать вни­ма­ние на ка­кой-то там кро­шеч­ный до­мик, да­же ес­ли и спот­к­нут­ся о не­го?

    Как-то раз один тру­бо­чист вдруг уви­дел до­мик Кар­л­со­на. Он очень уди­вил­ся и ска­зал са­мо­му се­бе:

    - Странно… До­мик?.. Не мо­жет быть! На кры­ше сто­ит ма­лень­кий до­мик?.. Как он мог здесь ока­зать­ся?

    Затем тру­бо­чист по­лез в тру­бу, за­был про до­мик и уж ни­ког­да боль­ше о нем не вспо­ми­нал.

    Малыш был очень рад, что поз­на­ко­мил­ся с Кар­л­со­ном. Как толь­ко Кар­л­сон при­ле­тал, на­чи­на­лись не­обы­чай­ные прик­лю­че­ния. Кар­л­со­ну, дол­ж­но быть, то­же бы­ло при­ят­но поз­на­ко­мить­ся с Ма­лы­шом. Ведь что ни го­во­ри, а не очень-то уют­но жить од­но­му в ма­лень­ком до­ми­ке, да еще в та­ком, о ко­то­ром ник­то и не слы­шал. Грус­т­но, ес­ли не­ко­му крик­нуть: "При­вет, Кар­л­сон!", ког­да ты про­ле­та­ешь ми­мо.

    Их зна­ком­с­т­во про­изош­ло в один из тех не­удач­ных, дней, ког­да быть Ма­лы­шом не дос­тав­ля­ло ни­ка­кой ра­дос­ти, хо­тя обыч­но быть Ма­лы­шом чу­дес­но. Ведь Ма­лыш - лю­би­мец всей семьи, и каж­дый ба­лу­ет его как толь­ко мо­жет. Но в тот день все шло ши­во­рот-на­вы­во­рот. Ма­ма вы­ру­га­ла его за то, что он опять ра­зор­вал шта­ны, Бе­тан крик­ну­ла ему: "Выт­ри нос! ", а па­па рас­сер­дил­ся, по­то­му что Ма­лыш поз­д­но при­шел из шко­лы.

    - По ули­цам сло­ня­ешь­ся! - ска­зал па­па.

    "По ули­цам сло­ня­ешь­ся!" Но ведь па­па не знал, что по до­ро­ге до­мой Ма­лы­шу пов­с­т­ре­чал­ся ще­нок. Ми­лый, прек­рас­ный ще­нок, ко­то­рый об­ню­хал Ма­лы­ша и при­вет­ли­во за­ви­лял хвос­том, слов­но хо­тел стать его щен­ком.

    Если бы это за­ви­се­ло от Ма­лы­ша, то же­ла­ние щен­ка осу­щес­т­ви­лось бы тут же. Но бе­да зак­лю­ча­лась в том, что ма­ма и па­па ни за что не хо­те­ли дер­жать в до­ме со­ба­ку. А кро­ме то­го, из-за уг­ла вдруг по­яви­лась ка­кая-то тет­ка и зак­ри­ча­ла: "Ри­ки! Ри­ки! Сю­да!" - и тог­да Ма­лы­шу ста­ло со­вер­шен­но яс­но, что этот ще­нок уже ни­ког­да не ста­нет его щен­ком.

    - Похоже, что так всю жизнь и прож­з­шешь без со­ба­ки, - с го­речью ска­зал Ма­лыш, ког­да все обер­ну­лось про­тив не­го. - Вот у те­бя, ма­ма, есть па­па; и Бос­се с Бе­тан то­же всег­да вмес­те. А у ме­ня - у ме­ня ни­ко­го нет!..

    - Дорогой Ма­лыш, ведь у те­бя все мы! - ска­за­ла ма­ма.

    - Не знаю… - с еще боль­шей го­речью про­из­нес Ма­лыш, по­то­му что ему вдруг по­ка­за­лось, что у не­го дей­с­т­ви­тель­но ни­ко­го и ни­че­го нет на све­те.

    Впрочем, у не­го бы­ла своя ком­на­та, и он ту­да от­п­ра­вил­ся.

    Стоял яс­ный ве­сен­ний ве­чер, ок­на бы­ли от­к­ры­ты, и бе­лые за­на­вес­ки мед­лен­но рас­ка­чи­ва­лись, слов­но здо­ро­ва­ясь с ма­лень­ки­ми блед­ны­ми звез­да­ми, толь­ко что по­явив­ши­ми­ся на чис­том ве­сен­нем не­бе. Ма­лыш об­ло­ко­тил­ся о по­до­кон­ник и стал смот­реть в ок­но. Он ду­мал о том прек­рас­ном щен­ке, ко­то­рый пов­с­т­ре­чал­ся ему се­год­ня. Быть мо­жет, этот ще­нок ле­жит сей­час в кор­зин­ке на кух­не и ка­кой-ни­будь маль­чик - не Ма­лыш, а дру­гой - си­дит ря­дом с ним на по­лу, гла­дит его кос­ма­тую го­ло­ву и при­го­ва­ри­ва­ет: "Ри­ки, ты чу­дес­ный пес!"

    Малыш тя­же­ло вздох­нул. Вдруг он ус­лы­шал ка­кое-то сла­бое жуж­жа­ние. Оно ста­но­ви­лось все гром­че и гром­че, и вот, как это ни по­ка­жет­ся стран­ным, ми­мо ок­на про­ле­тел тол­с­тый че­ло­ве­чек. Это и был Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Но ведь в то вре­мя Ма­лыш еще не знал его.

    Карлсон оки­нул Ма­лы­ша вни­ма­тель­ным, дол­гим взгля­дом и по­ле­тел даль­ше. Наб­рав вы­со­ту, он сде­лал не­боль­шой круг над кры­шей, об­ле­тел вок­руг тру­бы и по­вер­нул на­зад, к ок­ну. За­тем он при­ба­вил ско­рость и про­нес­ся ми­мо Ма­лы­ша, как нас­то­ящий ма­лень­кий са­мо­лет. По­том сде­лал вто­рой круг. По­том тре­тий.

    Малыш сто­ял не ше­лох­нув­шись и ждал, что бу­дет даль­ше. У не­го прос­то дух зах­ва­ти­ло от вол­не­ния и по спи­не по­бе­жа­ли му­раш­ки - ведь не каж­дый день ми­мо окон про­ле­та­ют ма­лень­кие тол­с­тые че­ло­веч­ки.

    А че­ло­ве­чек за ок­ном тем вре­ме­нем за­мед­лил ход и, по­рав­няв­шись с по­до­кон­ни­ком, ска­зал:

    - Привет! Мож­но мне здесь на ми­ну­точ­ку при­зем­лить­ся?

    - Да, да, по­жа­луй­с­та, - пос­пеш­но от­ве­тил Ма­лыш и до­ба­вил: - А что, труд­но вот так ле­тать?

    - Мне - ни ка­пель­ки, - важ­но про­из­нес Кар­л­сон, - по­то­му что я луч­ший в ми­ре ле­тун! Но я не со­ве­то­вал бы уваль­ню, по­хо­же­му на ме­шок с се­ном, под­ра­жать мне.

    Малыш по­ду­мал, что на "ме­шок с се­ном" оби­жать­ся не сто­ит, но ре­шил ни­ког­да не про­бо­вать ле­тать.

    - Как те­бя зо­вут? - спро­сил Кар­л­сон.

    - Малыш. Хо­тя по-нас­то­яще­му ме­ня зо­вут Сван­те Сван­те­сон.

    - А ме­ня, как это ни стран­но, зо­вут Кар­л­сон. Прос­то Кар­л­сон, и все. При­вет, Ма­лыш!

    - Привет, Кар­л­сон! - ска­зал Ма­лыш.

    - Сколько те­бе лет? - спро­сил Кар­л­сон.

    - Семь, - от­ве­тил Ма­лыш.

    - Отлично. Про­дол­жим раз­го­вор, - ска­зал сон.

    Затем он быс­т­ро пе­ре­ки­нул че­рез по­до­кон­ник од­ну за дру­гой свои ма­лень­кие тол­с­тень­кие нож­ки и очу­тил­ся в ком­на­те.

    - А те­бе сколь­ко лет? - спро­сил Ма­лыш, ре­шив, что Кар­л­сон ве­дет се­бя уж слиш­ком ре­бяч­ли­во для взрос­ло­го дя­ди.

    - Сколько мне лет? - пе­рес­п­ро­сил Кар­л­сон. - Я муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил, боль­ше я те­бе ни­че­го не мо­гу ска­зать.

    Малыш в точ­нос­ти не по­ни­мал, что зна­чит быть муж­чи­ной в са­мом рас­ц­ве­те сил. Мо­жет быть, он то­же муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил, но толь­ко еще не зна­ет об этом? По­это­му он ос­то­рож­но спро­сил:

    - А в ка­ком воз­рас­те бы­ва­ет рас­ц­вет сил?

    - В лю­бом! - от­ве­тил Кар­л­сон с до­воль­ной улыб­кой. - В лю­бом, во вся­ком слу­чае, ког­да речь идет обо мне. Я кра­си­вый, ум­ный и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил!

    Он по­до­шел к книж­ной пол­ке Ма­лы­ша и вы­та­щил сто­яв­шую там иг­ру­шеч­ную па­ро­вую ма­ши­ну.

    - Давай за­пус­тим ее, - пред­ло­жил Кар­л­сон.

    - Без па­пы нель­зя, - ска­зал Ма­лыш. - Ма­ши­ну мож­но за­пус­кать толь­ко вмес­те с па­пой или Бос­се.

    - С па­пой, с Бос­се или с Кар­л­со­ном, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Луч­ший в ми­ре спе­ци­алист по па­ро­вым ма­ши­нам - это Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Так и пе­ре­дай сво­ему па­пе! - ска­зал Кар­л­сон.

    Он быс­т­ро схва­тил бу­тыл­ку с де­на­ту­ра­том, ко­то­рая сто­яла ря­дом с ма­ши­ной, на­пол­нил ма­лень­кую спир­тов­ку и за­жег фи­тиль.

    Хотя Кар­л­сон и был луч­шим в ми­ре спе­ци­алис­том по па­ро­вым ма­ши­нам, де­на­ту­рат он на­ли­вал весь­ма не­ук­лю­же и да­же про­лил его, так что на пол­ке об­ра­зо­ва­лось це­лое де­на­ту­рат­ное озе­ро. Оно тут же за­го­ре­лось, и на по­ли­ро­ван­ной по­вер­х­нос­ти зап­ля­са­ли ве­се­лые го­лу­бые языч­ки пла­ме­ни. Ма­лыш ис­пу­ган­но вскрик­нул и от­с­ко­чил.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - ска­зал Кар­л­сон и пре­дос­те­ре­га­юще под­нял свою пух­лую руч­ку.

    Но Ма­лыш не мог сто­ять спо­кой­но, ког­да ви­дел огонь. Он быс­т­ро схва­тил тряп­ку и при­бил пла­мя. На по­ли­ро­ван­ной по­вер­х­нос­ти пол­ки ос­та­лось нес­коль­ко боль­ших бе­зоб­раз­ных пя­тен.

    - Погляди, как ис­пор­ти­лась пол­ка! - оза­бо­чен­но про­из­нес Ма­лыш. - Что те­перь ска­жет ма­ма?

    - Пустяки, де­ло жи­тей­с­кое! Нес­коль­ко кро­шеч­ных пят­ны­шек на книж­ной пол­ке - это де­ло жи­тей­с­кое. Так и пе­ре­дай сво­ей ма­ме.

    Карлсон опус­тил­ся на ко­ле­ни воз­ле па­ро­вой ма­ши­ны, и гла­за его заб­лес­те­ли.

    - Сейчас она нач­нет ра­бо­тать.

    И дей­с­т­ви­тель­но, не прош­ло и се­кун­ды, как па­ро­вая ма­ши­на за­ра­бо­та­ла. Фут, фут, фут… - пых­те­ла она. О, это бы­ла са­мая прек­рас­ная из всех па­ро­вых ма­шин, ка­кие толь­ко мож­но се­бе во­об­ра­зить, и Кар­л­сон выг­ля­дел та­ким гор­дым и счас­т­ли­вым, буд­то сам ее изоб­рел.

    - Я дол­жен про­ве­рить пре­дох­ра­ни­тель­ный кла­пан, - вдруг про­из­нес Кар­л­сон и при­нял­ся кру­тить ка­кую-то ма­лень­кую руч­ку. - Ес­ли не про­ве­рить пре­дох­ра­ни­тель­ные кла­па­ны, слу­ча­ют­ся ава­рии.

    Фут-фут-фут… - пых­те­ла ма­ши­на все быс­т­рее и быс­т­рее. - Фут-фут-фут!.. Под ко­нец она ста­ла за­ды­хать­ся, точ­но мча­лась га­ло­пом. Гла­за у Кар­л­со­на си­яли.

    А Ма­лыш уже пе­рес­тал го­ре­вать по по­во­ду пя­тен на пол­ке. Он был счас­т­лив, что у не­го есть та­кая чу­дес­ная па­ро­вая ма­ши­на и что он поз­на­ко­мил­ся с Кар­л­со­ном, луч­шим в ми­ре спе­ци­алис­том по па­ро­вым ма­ши­нам, ко­то­рый так ис­кус­но про­ве­рил ее пре­дох­ра­ни­тель­ный кла­пан.

    - Ну, Ма­лыш, - ска­зал Кар­л­сон, - вот это дей­с­т­ви­тель­но "фут-фут-фут"! Вот это я по­ни­маю! Луч­ший в ми­ре спе…

    Но за­кон­чить Кар­л­сон не ус­пел, по­то­му что в этот мо­мент раз­дал­ся гром­кий взрыв и па­ро­вой ма­ши­ны не ста­ло, а об­лом­ки ее раз­ле­те­лись по всей ком­на­те.

    - Она взор­ва­лась! - в вос­тор­ге зак­ри­чал Кар­л­сон, слов­но ему уда­лось про­де­лать с па­ро­вой ма­ши­ной са­мый ин­те­рес­ный фо­кус. - Чес­т­ное сло­во, она взор­ва­лась! Ка­кой гро­хот! Вот здо­ро­во!

    Но Ма­лыш не мог раз­де­лить ра­дость Кар­л­со­на. Он сто­ял рас­те­рян­ный, с гла­за­ми, пол­ны­ми слез.

    - Моя па­ро­вая ма­ши­на… - всхли­пы­вал он. - Моя па­ро­вая ма­ши­на раз­ва­ли­лась на кус­ки!

    - Пустяки, де­ло жи­тей­с­кое! - И Кар­л­сон бес­печ­но мах­нул сво­ей ма­лень­кой пух­лой ру­кой. - Я те­бе дам еще луч­шую ма­ши­ну, - ус­по­ка­ивал он Ма­лы­ша.

    - Ты? - уди­вил­ся Ма­лыш.

    - Конечно. У ме­ня там, на­вер­ху, нес­коль­ко ты­сяч па­ро­вых ма­шин.

    - Где это у те­бя там, на­вер­ху?

    - Наверху, в мо­ем до­ми­ке на кры­ше.

    - У те­бя есть до­мик на кры­ше? - пе­рес­п­ро­сил Ма­лыш. - И нес­коль­ко ты­сяч па­ро­вых ма­шин?

    - Ну да. Уж сот­ни две на­вер­ня­ка.

    - Как бы мне хо­те­лось по­бы­вать в тво­ем до­ми­ке! - вос­к­лик­нул Ма­лыш.

    В это бы­ло труд­но по­ве­рить: ма­лень­кий до­мик на кры­ше, и в нем жи­вет Кар­л­сон…

    - Подумать толь­ко, дом, на­би­тый па­ро­вы­ми ма­ши­на­ми! - вос­к­лик­нул Ма­лыш. - Две сот­ни ма­шин!

    - Ну, я в точ­нос­ти не счи­тал, сколь­ко их там ос­та­лось, - уточ­нил Кар­л­сон, - но уж ни­как не мень­ше нес­коль­ких дю­жин.

    - И ты мне дашь од­ну ма­ши­ну?

    - Ну ко­неч­но!

    - Прямо сей­час!

    - Нет, сна­ча­ла мне на­до их нем­нож­ко ос­мот­реть, про­ве­рить пре­дох­ра­ни­тель­ные кла­па­ны… ну, и то­му по­доб­ное. Спо­кой­с­т­вие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! Ты по­лу­чишь ма­ши­ну на днях.

    Малыш при­нял­ся со­би­рать с по­ла кус­ки то­го, что рань­ше бы­ло его па­ро­вой ма­ши­ной.

    - Представляю, как рас­сер­дит­ся па­па, - оза­бо­чен­но про­бор­мо­тал он.

    Карлсон удив­лен­но под­нял бро­ви:

    - Из-за па­ро­вой ма­ши­ны? Да ведь это же пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое. Сто­ит ли вол­но­вать­ся по та­ко­му по­во­ду! Так и пе­ре­дай сво­ему па­пе. Я бы ему это сам ска­зал, но спе­шу и по­это­му не мо­гу здесь за­дер­жи­вать­ся… Мне не удас­т­ся се­год­ня встре­тить­ся с тво­им па­пой. Я дол­жен сле­тать до­мой, пог­ля­деть, что там де­ла­ет­ся.

    - Это очень хо­ро­шо, что ты по­пал ко мне, - ска­зал Ма­лыш. - Хо­тя, ко­неч­но, па­ро­вая ма­ши­на… Ты еще ког­да-ни­будь за­ле­тишь сю­да?

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - ска­зал Кар­л­сон и на­жал кноп­ку на сво­ем жи­во­те.

    Мотор за­гу­дел, но Кар­л­сон все сто­ял не­под­виж­но и ждал, по­ка про­пел­лер рас­к­ру­тит­ся во всю мощь. Но вот Кар­л­сон отор­вал­ся от по­ла и сде­лал нес­коль­ко кру­гов.

    - Мотор что-то ба­рах­лит. На­до бу­дет за­ле­теть в мас­тер­с­кую, что­бы его там сма­за­ли. Ко­неч­но, я и сам мог бы это сде­лать, да, бе­да, нет вре­ме­ни… Ду­маю, что я все-та­ки заг­ля­ну в мас­тер­с­кую. Ма­лыш то­же по­ду­мал, что так бу­дет ра­зум­нее. Кар­л­сон вы­ле­тел в от­к­ры­тое ок­но; его ма­лень­кая тол­с­тень­кая фи­гур­ка чет­ко вы­ри­со­вы­ва­лась на ве­сен­нем, усы­пан­ном звез­да­ми не­бе.

    - Привет, Ма­лыш! - крик­нул Кар­л­сон, по­ма­хал сво­ей пух­лое руч­кой и скрыл­ся.

    - Я ведь вам уже го­во­рил, что его зо­вут Кар­л­сон и что он жи­вет там, на­вер­ху, на кры­ше, - ска­зал Ма­лыш. - Что же здесь осо­бен­но­го? Раз­ве лю­ди не мо­гут жить, где им хо­чет­ся?..

    - Не уп­рямь­ся, Ма­лыш, - ска­за­ла ма­ма. - Ес­ли бы ты знал, как ты нас на­пу­гал! Нас­то­ящий взрыв. Ведь те­бя мог­ло убить! Не­уже­ли ты не по­ни­ма­ешь?

    - Понимаю, но все рав­но Кар­л­сон - луч­ший в ми­ре спе­ци­алист по па­ро­вым ма­ши­нам, - от­ве­тил Ма­лыш и серь­ез­но пос­мот­рел на свою ма­му.

    Ну как она не по­ни­ма­ет, что не­воз­мож­но ска­зать "нет", ког­да луч­ший в ми­ре спе­ци­алист по па­ро­вым ма­ши­нам пред­ла­га­ет про­ве­рить пре­дох­ра­ни­тель­ный кла­пан!

    - Надо от­ве­чать за свои пос­туп­ки, - стро­го ска­зал па­па, - а не сва­ли­вать ви­ну на ка­ко­го-то Кар­л­со­на с кры­ши, ко­то­ро­го во­об­ще не су­щес­т­ву­ет.

    - Нет, - ска­зал Ма­лыш, - су­щес­т­ву­ет!

    - Да еще и ле­тать уме­ет! - нас­меш­ли­во под­х­ва­тил Бос­се.

    - Представь се­бе, уме­ет, - от­ре­зал Ма­лыш. - Я на­де­юсь, что он за­ле­тит к нам, и ты сам уви­дишь.

    - Хорошо бы он за­ле­тел зав­т­ра, - ска­за­ла Бе­тан. - Я дам те­бе кро­ну, Ма­лыш, ес­ли уви­жу сво­ими гла­за­ми Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше.

    - Нет, зав­т­ра ты его не уви­дишь - зав­т­ра он дол­жен сле­тать в мас­тер­с­кую сма­зать мо­тор.

    - Ну, хва­тит рас­ска­зы­вать сказ­ки, - ска­за­ла ма­ма. - Ты луч­ше пог­ля­ди, на что по­хо­жа твоя книж­ная пол­ка.

    - Карлсон го­во­рит, что это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое! - И Ма­лыш мах­нул ру­кой, точь-в-точь как ма­хал Кар­л­сон, да­вая по­нять, что вов­се не сто­ит рас­стра­ивать­ся из-за ка­ких-то там пя­тен на пол­ке.

    Но ни сло­ва Ма­лы­ша, ни этот жест не про­из­ве­ли на ма­му ни­ка­ко­го впе­чат­ле­ния.

    - Вот, зна­чит, как го­во­рит Кар­л­сон? - стро­го ска­за­ла она. - Тог­да пе­ре­дай ему, что, ес­ли он еще раз су­нет сю­да свой нос, я его так от­ш­ле­паю - век бу­дет пом­нить.

    Малыш ни­че­го не от­ве­тил. Ему по­ка­за­лось ужас­ным, что ма­ма со­би­ра­ет­ся от­ш­ле­пать луч­ше­го в ми­ре спе­ци­алис­та по па­ро­вым ма­ши­нам. Да, ни­че­го хо­ро­ше­го нель­зя бы­ло ожи­дать в та­кой не­удач­ный день, ког­да бук­валь­но все шло ши­во­рот-на­вы­во­рот.

    И вдруг Ма­лыш по­чув­с­т­во­вал, что он очень сос­ку­чил­ся по Кар­л­со­ну - бод­ро­му, ве­се­ло­му че­ло­веч­ку, ко­то­рый так по­теш­но ма­хал сво­ей ма­лень­кой ру­кой, при­го­ва­ри­вая: "Неп­ри­ят­нос­ти - это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое, и рас­стра­ивать­ся тут не­че­го". "Не­уже­ли Кар­л­сон боль­ше ни­ког­да не при­ле­тит?" - с тре­во­гой по­ду­мал Ма­лыш.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - ска­зал се­бе Ма­лыш, под­ра­жая Кар­л­со­ну. - Кар­л­сон ведь обе­щал, а он та­кой, что ему мож­но ве­рить, это сра­зу вид­но. Че­рез де­нек-дру­гой он при­ле­тит, на­вер­ня­ка при­ле­тит.

    …Малыш ле­жал на по­лу в сво­ей ком­на­те и чи­тал кни­гу, ког­да сно­ва ус­лы­шал за ок­ном ка­кое-то жуж­жа­ние, и, слов­но ги­ган­т­с­кий шмель, в ком­на­ту вле­тел Кар­л­сон. Он сде­лал нес­коль­ко кру­гов под по­тол­ком, на­пе­вая впол­го­ло­са ка­кую-то ве­се­лую пе­сен­ку. Про­ле­тая ми­мо ви­ся­щих на сте­нах кар­тин, он вся­кий раз сбав­лял ско­рость, что­бы луч­ше их рас­смот­реть. При этом он скло­нял на­бок го­ло­ву и при­щу­ри­вал глаз­ки.

    - Красивые кар­ти­ны, - ска­зал он на­ко­нец. - Не­обы­чай­но кра­си­вые кар­ти­ны! Хо­тя, ко­неч­но, не та­кие кра­си­вые, как мои.

    Малыш вско­чил на но­ги и сто­ял, не пом­ня се­бя от вос­тор­га: так он был рад, что Кар­л­сон вер­нул­ся.

    - А у те­бя там на кры­ше мно­го кар­тин? - спро­сил он.

    - Несколько ты­сяч. Ведь я сам ри­сую в сво­бод­ное вре­мя. Я ри­сую ма­лень­ких пе­ту­хов и птиц и дру­гие кра­си­вые ве­щи. Я луч­ший в ми­ре ри­со­валь­щик пе­ту­хов, - ска­зал Кар­л­сон и, сде­лав изящ­ный раз­во­рот, при­зем­лил­ся на пол ря­дом с Ма­лы­шом.

    - Что ты го­во­ришь! - уди­вил­ся Ма­лыш. - А нель­зя ли мне под­нять­ся с то­бой на кры­шу? Мне так хо­чет­ся уви­деть твой дом, твои па­ро­вые ма­ши­ны и твои кар­ти­ны!..

    - Конечно, мож­но, - от­ве­тил Кар­л­сон, - са­мо со­бой ра­зу­ме­ет­ся. Ты бу­дешь до­ро­гим гос­тем… как- ни­будь в дру­гой раз.

    - Поскорей бы! - вос­к­лик­нул Ма­лыш.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - ска­зал Кар­л­сон. - Я дол­жен сна­ча­ла приб­рать у се­бя в до­ме. Но на это не уй­дет мно­го вре­ме­ни. Ты ведь до­га­ды­ва­ешь­ся, кто луч­ший в ми­ре мас­тер ско­рос­т­ной убор­ки ком­нат?

    - Наверно, ты, - роб­ко ска­зал Ма­лыш.

    - "Наверно"! - воз­му­тил­ся Кар­л­сон. - Ты еще го­во­ришь "на­вер­но"! Как ты мо­жешь сом­не­вать­ся! Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, - луч­ший в ми­ре мас­тер ско­рос­т­ной убор­ки ком­нат. Это всем из­вес­т­но.

    Малыш не сом­не­вал­ся, что Кар­л­сон во всем "луч­ший в ми­ре". И уж на­вер­ня­ка он са­мый луч­ший в ми­ре то­ва­рищ по иг­рам. В этом Ма­лыш убе­дил­ся на соб­с­т­вен­ном опы­те… Прав­да, Крис­тер, и Гу­нил­ла то­же хо­ро­шие то­ва­ри­щи, но им да­ле­ко до Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше! Крис­тер толь­ко и де­ла­ет, что хва­лит­ся сво­ей со­ба­кой Еф­фой, и Ма­лыш ему дав­но­за­ви­ду­ет.

    "Если он зав­т­ра опять бу­дет хвас­тать­ся Еф­фой, я ему рас­ска­жу про Кар­л­со­на. Что сто­ит его Еф­фа по срав­не­нию с Кар­л­со­ном, ко­то­рый жи­вет на кры­ше! Так я ему и ска­жу".

    И все же ни­че­го на све­те Ма­лыш так страс­т­но не же­лал иметь, как со­ба­ку… Кар­л­сон прер­вал раз­мыш­ле­ния Ма­лы­ща.

    - Я бы не прочь сей­час слег­ка по­раз­в­лечь­ся, - ска­зал он и с лю­бо­пыт­с­т­вом ог­ля­дел­ся вок­руг. - Те­бе не ку­пи­ли но­вой па­ро­вой ма­ши­ны?

    Малыш по­ка­чал го­ло­вой. Он вспом­нил о сво­ей па­ро­вой ма­ши­не и по­ду­мал: "Вот сей­час, ког­да Кар­л­сон здесь, ма­ма и па­па смо­гут убе­дить­ся, что он в са­мом де­ле су­щес­т­ву­ет". А ес­ли Бос­се и Бе­тан до­ма, то им он то­же по­ка­жет Кар­л­со­на.

    - Хочешь пой­ти поз­на­ко­мить­ся с мо­ими ма­мой и па­пой? - спро­сил Ма­лыш.

    - Конечно! С вос­тор­гом! - от­ве­тил Кар­л­сон. - Им бу­дет очень при­ят­но ме­ня уви­деть - ведь я та­кой кра­си­вый и ум­ный… - Кар­л­сон с до­воль­ным ви­дом про­шел­ся по ком­на­те. - И в ме­ру упи­тан­ный, - до­ба­вил он. - Ко­ро­че, муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил. Да, тво­им ро­ди­те­лям бу­дет очень при­ят­но со мной поз­на­ко­мить­ся.

    По до­но­сив­ше­му­ся из кух­ни за­па­ху жа­ря­щих­ся мяс­ных теф­те­лей Ма­лыш по­нял, что ско­ро бу­дут обе­дать. По­ду­мав, он ре­шил свес­ти Кар­л­со­на поз­на­ко­мить­ся со сво­ими род­ны­ми пос­ле обе­да. Во-пер­вых, ни­ког­да ни­че­го хо­ро­ше­го не по­лу­ча­ет­ся, ког­да ма­ме ме­ша­ют жа­рить теф­те­ли. А кро­ме то­го, вдруг па­па или ма­ма взду­ма­ют за­вес­ти с Кар­л­со­ном раз­го­вор о па­ро­вой ма­ши­не или о пят­нах на книж­ной пол­ке… А та­ко­го раз­го­во­ра ни в ко­ем слу­чае нель­зя до­пус­кать. Во вре­мя обе­да Ма­лыш пос­та­ра­ет­ся втол­ко­вать и па­пе и ма­ме, как на­до от­но­сить­ся к луч­ше­му в ми­ре спе­ци­алис­ту по па­ро­вым ма­ши­нам. Вот ког­да они по­обе­да­ют и все пой­мут, Ма­лыш приг­ла­сит всю семью к се­бе в ком­на­ту.

    "Будьте доб­ры, - ска­жет Ма­лыш, - пой­дем­те ко мне. У ме­ня в гос­тях Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше".

    Как они изу­мят­ся! Как бу­дет за­бав­но гля­деть на их ли­ца!

    Карлсон вдруг пе­рес­тал рас­ха­жи­вать по ком­на­те. Он за­мер на мес­те и стал при­ню­хи­вать­ся, слов­но ищей­ка.

    - Мясные теф­те­ли, - ска­зал он. - Обо­жаю соч­ные вкус­ные теф­те­ли!

    Малыш сму­тил­ся. Соб­с­т­вен­но го­во­ря, на эти сло­ва Кар­л­со­на на­до бы­ло бы от­ве­тить толь­ко од­но: "Если хо­чешь, ос­тань­ся и по­обе­дай с на­ми". Но Ма­лыш не ре­шил­ся про­из­нес­ти та­кую фра­зу. Не­воз­мож­но при­вес­ти Кар­л­со­на к обе­ду без пред­ва­ри­тель­но­го объ­яс­не­ния с ро­ди­те­ля­ми. Вот Крис­те­ра и Гу­нил­лу - это дру­гое де­ло. С ни­ми Ма­лыш мо­жет прим­чать­ся в пос­лед­нюю ми­ну­ту, ког­да все ос­таль­ные уже си­дят за сто­лом, и ска­зать: "Ми­лая ма­ма, дай, по­жа­луй­с­та, Крис­те­ру и Гу­нил­ле го­ро­хо­во­го су­па и бли­нов". Но при­вес­ти к обе­ду со­вер­шен­но нез­на­ко­мо­го ма­лень­ко­го тол­с­то­го че­ло­веч­ка, ко­то­рый к то­му же взор­вал па­ро­вую ма­ши­ну и про­жег книж­ную пол­ку, - нет, это­го так прос­то сде­лать нель­зя!

    Но ведь Кар­л­сон толь­ко что за­явил, что обо­жа­ет соч­ные вкус­ные мяс­ные теф­те­ли, - зна­чит, на­до во что­бы то ни ста­ло угос­тить его теф­те­ля­ми, а то он еще оби­дит­ся на Ма­лы­ша и боль­ше не за­хо­чет с ним иг­рать… Ах, как мно­го те­перь за­ви­се­ло от этих, вкус­ных мяс­ных теф­те­лей!

    - Подожди ми­нут­ку, - ска­зал Ма­лыш. - Я сбе­га на кух­ню за теф­те­ля­ми.

    Карлсон одоб­ря­юще кив­нул го­ло­вой.

    - Неси ско­рей! - крик­нул он вслед Ма­лы­шу. - Од­ни­ми кар­ти­на­ми сыт не бу­дешь!

    Малыш прим­чал­ся на кух­ню. Ма­ма в клет­ча­том пе­ред­ни­ке сто­яла у пли­ты и жа­ри­ла пре­вос­ход­ные теф­те­ли. Вре­мя от вре­ме­ни она встря­хи­ва­ла боль­шую ско­во­род­ку, и плот­но уло­жен­ные ма­лень­кие мяс­ные ша­ри­ки под­с­ка­ки­ва­ли и пе­ре­во­ра­чи­ва­лись на дру­гую сто­ро­ну.

    - А, это ты, Ма­лыш? - ска­за­ла ма­ма. - Ско­ро бу­дем обе­дать.

    - Мамочка, - про­из­нес Ма­лыш са­мым вкрад­чи­вым го­ло­сом, на ко­то­рый был толь­ко спо­со­бен, - ма­моч­ка, по­ло­жи, по­жа­луй­с­та, нес­коль­ко теф­те­лек на блюд­це, и я от­не­су их в свою ком­на­ту.

    - Сейчас, сы­нок, мы ся­дем за стол, - от­ве­тил; ма­ма.

    - Я знаю, но все рав­но мне очень нуж­но… Пос­ле обе­да я те­бе объ­яс­ню, в чем де­ло.

    - Ну лад­но, лад­но, - ска­за­ла ма­ма и по­ло­жи­ла на ма­лень­кую та­ре­лоч­ку шесть теф­те­лей. - На, возь­ми.

    О, чу­дес­ные ма­лень­кие теф­те­ли! Они пах­ли так вос­хи­ти­тель­но и бы­ли та­кие под­жа­рис­тые, ру­мя­ные - сло­вом, та­кие, ка­ки­ми и дол­ж­ны быть хо­ро­шие мяс­ные теф­те­ли!

    Малыш взял та­рел­ку обе­ими ру­ка­ми и ос­то­рож­но по­нес ее в свою ком­на­ту.

    - Вот и я, Кар­л­сон! - крик­нул Ма­лыш, от­во­ряя дверь.

    Но Кар­л­сон ис­чез. Ма­лыш сто­ял с та­рел­кой пос­ре­ди ком­на­ты и ог­ля­ды­вал­ся по сто­ро­нам. Ни­ка­ко­го Кар­л­со­на не бы­ло. Это бы­ло так грус­т­но, что у Ма­лы­ша сра­зу же ис­пор­ти­лось нас­т­ро­ение.

    - Он ушел, - ска­зал вслух Ма­лыш. - Он ушел. Но вдруг…

    - Пип! - до­нес­ся до Ма­лы­ша ка­кой-то стран­ный писк.

    Малыш по­вер­нул го­ло­ву. На кро­ва­ти, ря­дом с по­душ­кой, под оде­ялом, ше­ве­лил­ся ка­кой-то ма­лень­кий ко­мок и пи­щал:

    - Пип! Пип!

    А за­тем из-под оде­яла выг­ля­ну­ло лу­ка­вое ли­цо Кар­л­со­на.

    - Хи-хи! Ты ска­зал: "он ушел", "он ушел"… Хи-хи! А "он" вов­се не ушел - "он" толь­ко спря­тал­ся!.. - про­пи­щал Кар­л­сон.

    Но тут он уви­дел в ру­ках Ма­лы­ша та­ре­лоч­ку и ми­гом на­жал кноп­ку на жи­во­те. Мо­тор за­гу­дел, Кар­л­сон стре­ми­тель­но спи­ки­ро­вал с кро­ва­ти пря­мо к та­рел­ке с теф­те­ля­ми. Он на ле­ту схва­тил теф­тель­ку, по­том взвил­ся к по­тол­ку и, сде­лав не­боль­шой круг под лам­пой, с до­воль­ным ви­дом при­нял­ся же­вать.

    - Восхитительные теф­тель­ки! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон. - На ред­кость вкус­ные теф­тель­ки! Мож­но по­ду­мать, что их де­лал луч­ший в ми­ре спе­ци­алист по теф­те­лям!.. Но ты, ко­неч­но, зна­ешь, что это не так, - до­ба­вил он.

    Карлсон сно­ва спи­ки­ро­вал к та­рел­ке и взял еще од­ну теф­тель­ку.

    В этот мо­мент из кух­ни пос­лы­шал­ся ма­мин го­лос:

    - Малыш, мы са­дим­ся обе­дать, быс­т­ро мой ру­ки!

    - Мне на­до ид­ти, - ска­зал Ма­лыш Кар­л­со­ну и пос­та­вил та­ре­лоч­ку на пол. - Но я очень ско­ро вер­нусь. Обе­щай, что ты ме­ня дож­дешь­ся.

    - Хорошо, дож­дусь, - ска­зал Кар­л­сон. - Но что мне здесь де­лать без те­бя? - Кар­л­сон спла­ни­ро­вал на пол и при­зем­лил­ся воз­ле Ма­лы­ша. - По­ка те­бя не бу­дет, я хо­чу за­нять­ся чем-ни­будь ин­те­рес­ным. У те­бя прав­да нет боль­ше па­ро­вых ма­шин?

    - Нет, - от­ве­тил Ма­лыш. -.Ма­шин нет, но есть ку­би­ки.

    - Покажи, - ска­зал Кар­л­сон. Ма­лыш дос­тал из шка­фа, где ле­жа­ли иг­руш­ки, ящик со стро­итель­ным на­бо­ром. Это был и в са­мом де­ле ве­ли­ко­леп­ный стро­итель­ный ма­те­ри­ал - раз­ноц­вет­ные де­та­ли раз­лич­ной фор­мы. Их мож­но бы­ло со­еди­нять друг с дру­гом и стро­ить все­воз­мож­ные ве­щи.

    - Вот, иг­рай, - ска­зал Ма­лыш. - Из это­го на­бо­ра мож­но сде­лать и ав­то­мо­биль, и подъ­ем­ный кран, и все, что хо­чешь…

    - Неужели луч­ший в ми­ре стро­итель не зна­ет, - прер­вал Ма­лы­ша Кар­л­сон, - что мож­но пос­т­ро­ить из это­го стро­итель­но­го ма­те­ри­ала!

    Карлсон су­нул се­бе в рот еще од­ну теф­тель­ку и ки­нул­ся к ящи­ку с ку­би­ка­ми.

    - Сейчас ты уви­дишь, - про­го­во­рил он и вы­ва­лил все ку­би­ки на пол. - Сей­час ты уви­дишь…

    Но Ма­лы­шу на­до бы­ло ид­ти обе­дать. Как охот­но он ос­тал­ся бы здесь по­наб­лю­дать за ра­бо­той луч­ше­го в ми­ре стро­ите­ля! С по­ро­га он еще раз ог­ля­нул­ся на Кар­л­со­на и уви­дел, что тот уже си­дит на по­лу воз­ле го­ры ку­би­ков и ра­дос­т­но на­пе­ва­ет се­бе под нос:

    Последние сло­ва он про­пел, прог­ло­тив чет­вер­тую теф­тель­ку.

    Когда Ма­лыш во­шел в сто­ло­вую, ма­ма, па­па, Бос­се и Бе­тан уже си­де­ли за сто­лом. Ма­лыш шмыг­нул на свое мес­то и по­вя­зал вок­руг шеи сал­фет­ку.

    - Обещай мне од­ну вещь, ма­ма. И ты, па­па, то­же, - ска­зал он.

    - Что же мы дол­ж­ны те­бе обе­щать? - спро­си­ла ма­ма.

    - Нет, ты рань­ше обе­щай!

    Папа был про­тив то­го, что­бы обе­щать всле­пую.

    - А вдруг ты опять поп­ро­сишь со­ба­ку? - ска­зал па­па.

    - Нет, не со­ба­ку, - от­ве­тил Ма­лыш. - А кста­ти, со­ба­ку ты мне то­же мо­жешь обе­щать, ес­ли хо­чешь!.. Нет, это сов­сем дру­гое и нис­ко­леч­ко не опас­ное. Обе­щай­те, что вы обе­ща­ете!

    - Ну лад­но, лад­но, - ска­за­ла ма­ма.

    - Значит, вы обе­ща­ли, - ра­дос­т­но под­х­ва­тил Ма­лыш, - ни­че­го не го­во­рить нас­чет па­ро­вой ма­ши­ны Кар­л­со­ну, ко­то­рый жи­вет на кры­ше…

    - Интересно, - ска­за­ла Бе­тан, - как они мо­гут что-ни­будь ска­зать или не ска­зать Кар­л­со­ну о па­ро­вой ма­ши­не, раз они ни­ког­да с ним не встре­тят­ся?

    - Нет, встре­тят­ся, - спо­кой­но от­ве­тил Ма­лыш, - по­то­му что Кар­л­сон си­дит в мо­ей ком­на­те.!

    - Ой, я сей­час по­дав­люсь! - вос­к­лик­нул Бос­се. - Кар­л­сон си­дит в тво­ей ком­на­те?

    - Да, пред­с­тавь се­бе, си­дит! - И Ма­лыш с тор­жес­т­ву­ющим ви­дом пог­ля­дел по сто­ро­нам.

    Только бы они пос­ко­рее по­обе­да­ли, и тог­да они уви­дят…

    - Нам бы­ло бы очень при­ят­но поз­на­ко­мить­ся с Кар­л­со­ном, - ска­за­ла ма­ма.

    - Карлсон то­же так ду­ма­ет! - от­ве­тил Ма­лыш.

    Наконец до­ели ком­пот. Ма­ма под­ня­лась из-за сто­ла. Нас­тал ре­ша­ющий миг.

    - Пойдемте все, - пред­ло­жил Ма­лыш.

    - Тебе не при­дет­ся нас уп­ра­ши­вать, - ска­за­ла Бе­тан.

    - Я не ус­по­ко­юсь, по­ка не уви­жу это­го са­мо­го Кар­л­со­на.

    Малыш шел впе­ре­ди.

    - Только ис­пол­ни­те, что обе­ща­ли, - ска­зал он, по­дой­дя к две­ри сво­ей ком­на­ты. - Ни сло­ва о па­ро­вой ма­ши­не!

    Затем он на­жал двер­ную руч­ку и от­к­рыл дверь. Кар­л­со­на в ком­на­те не бы­ло. На этот раз по-нас­то­яще­му не бы­ло. Ниг­де. Да­же в пос­те­ли Ма­лы­ша не ше­ве­лил­ся ма­лень­кий ко­мок.

    Зато на по­лу воз­вы­ша­лась баш­ня из ку­би­ков. Очень вы­со­кая баш­ня. И хо­тя Кар­л­сон мог бы, ко­неч­но, пос­т­ро­ить из ку­би­ков подъ­ем­ные кра­ны и лю­бые дру­гие ве­щи, на этот раз он прос­то ста­вил один ку­бик на дру­гой, так что в кон­це кон­цов по­лу­чи­лась длин­ная-пред­лин­ная, уз­кая баш­ня, ко­то­рая свер­ху бы­ла увен­ча­на чем-то, что яв­но дол­ж­но бы­ло изоб­ра­жать ку­пол: на са­мом вер­х­нем ку­би­ке ле­жа­ла ма­лень­кая круг­лая мяс­ная теф­тель­ка.

    Да, это бы­ла для Ма­лы­ша очень тя­же­лая ми­ну­та. Ма­ме, ко­неч­но, не пон­ра­ви­лось, что ее теф­те­ля­ми ук­ра­ша­ют баш­ни из ку­би­ков, и она не сом­не­ва­лась, что это бы­ла ра­бо­та Ма­лы­ша.

    - Карлсон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше… - на­чал бы­ло Ма­лыш, но па­па стро­го прер­вал его:

    - Вот что, Ма­лыш: мы боль­ше не хо­тим слу­шать твои вы­дум­ки про Кар­л­со­на!

    Боссе и Бе­тан рас­сме­ялись.

    - Ну и хит­рец же этот Кар­л­сон! - ска­за­ла Бе­тан. - Он скры­ва­ет­ся как раз в ту ми­ну­ту, ког­да мы при­хо­дим.

    Огорченный Ма­лыш съел хо­лод­ную теф­тель­ку и соб­рал свои ку­би­ки. Го­во­рить о Кар­л­со­не сей­час яв­но не сто­ило.

    Но как не­хо­ро­шо пос­ту­пил с ним Кар­л­сон, как не­хо­ро­шо!

    - А те­перь мы пой­дем пить ко­фе и за­бу­дем про Кар­л­со­на, - ска­зал па­па и в уте­ше­ние пот­ре­пал Ма­лы­ша по ще­ке.

    Кофе пи­ли всег­да в сто­ло­вой у ка­ми­на. Так бы­ло и се­год­ня ве­че­ром, хо­тя на дво­ре сто­яла теп­лая, яс­ная ве­сен­няя по­го­да и ли­пы на ули­це уже оде­лись ма­лень­ки­ми клей­ки­ми зе­ле­ны­ми лис­точ­ка­ми. Ма­лыш не лю­бил ко­фе, но за­то очень лю­бил си­деть вот так с ма­мой, и па­пой, и Бос­се, и Бе­тан пе­ред ог­нем, го­ря­щим в ка­ми­не…

    - Мама, от­вер­нись на ми­нут­ку, - поп­ро­сил Ма­лыш, ког­да ма­ма пос­та­ви­ла на ма­лень­кий сто­лик пе­ред ка­ми­ном под­нос с ко­фей­ни­ком.

    - Зачем?

    - Ты же не мо­жешь ви­деть, как я гры­зу са­хар, а я сей­час возь­му ку­сок, - ска­зал Ма­лыш.

    Малышу на­до бы­ло чем-то уте­шить­ся. Он был очень огор­чен, что Кар­л­сон уд­рал. Ведь дей­с­т­ви­тель­но не­хо­ро­шо так пос­ту­пать - вдруг ис­чез­нуть, ни­че­го не ос­та­вив, кро­ме баш­ни из ку­би­ков, да еще с мяс­ной теф­тель­кой на­вер­ху!

    Малыш си­дел на сво­ем лю­би­мом мес­те у ка­ми­на - так близ­ко к ог­ню, как толь­ко воз­мож­но.

    Вот эти ми­ну­ты, ког­да вся семья пос­ле обе­да пи­ла ко­фе, бы­ли, по­жа­луй, са­мы­ми при­ят­ны­ми за весь день. Тут мож­но бы­ло спо­кой­но по­го­во­рить с па­пой и с ма­мой, и они тер­пе­ли­во выс­лу­ши­ва­ли Ма­лы­ша, что не всег­да слу­ча­лось в дру­гое вре­мя. За­бав­но бы­ло сле­дить за тем, как Бос­се и Бе­тан под­т­ру­ни­ва­ли друг над дру­гом и бол­та­ли о "зуб­реж­ке". "Зуб­реж­кой", дол­ж­но быть, на­зы­вал­ся дру­гой, бо­лее слож­ный спо­соб при­го­тов­ле­ния уро­ков, чем тот, ко­то­ро­му учи­ли Ма­лы­ша в на­чаль­ной шко­ле. Ма­лы­шу то­же очень хо­те­лось рас­ска­зать о сво­их школь­ных де­лах, но ник­то, кро­ме ма­мы и па­пы, этим не ин­те­ре­со­вал­ся. Бос­се и Бе­тан толь­ко сме­ялись над его рас­ска­за­ми, и Ма­лыш за­мол­кал - он бо­ял­ся го­во­рить то, над чем так обид­но сме­ют­ся. Впро­чем, Бос­се и Бе­тан ста­ра­лись не драз­нить Ма­лы­ша, по­то­му что он им от­ве­чал тем же. А драз­нить Ма­лыш умел прек­рас­но, - да и как мо­жет быть ина­че, ког­да у те­бя та­кой брат, как Бос­се, и та­кая сес­т­ра, как Бе­тан!

    - Ну, Ма­лыш, - спро­си­ла ма­ма, - ты уже вы­учил уро­ки?

    Нельзя ска­зать, что­бы та­кие воп­ро­сы бы­ли Ма­лы­шу по ду­ше, но раз уж ма­ма так спо­кой­но от­нес­лась к то­му, что он съел ку­сок са­ха­ру, то и Ма­лыш ре­шил му­жес­т­вен­но вы­дер­жать этот неп­ри­ят­ный раз­го­вор.

    - Конечно, вы­учил, - хму­ро от­ве­тил он.

    Все это вре­мя Ма­лыш ду­мал толь­ко о Кар­л­со­не. И как это лю­ди не по­ни­ма­ют, что по­ка он не уз­на­ет, ку­да ис­чез Кар­л­сон, ему не до уро­ков!

    - А что вам за­да­ли? - спро­сил па­па.

    Малыш окон­ча­тель­но рас­сер­дил­ся. Вид­но, этим раз­го­во­рам се­год­ня кон­ца не бу­дет. Ведь не за­тем же они так уют­но си­дят сей­час у ог­ня, что­бы толь­ко и де­лать, что го­во­рить об уро­ках!

    - Нам за­да­ли ал­фа­вит, - то­роп­ли­во от­ве­тил он, - це­лый длин­ню­щий ал­фа­вит. И я его знаю: спер­ва идет "А", а по­том все ос­таль­ные бук­вы.

    Он взял еще ку­сок са­ха­ру и сно­ва при­нял­ся ду­мать о Кар­л­со­не. Пусть се­бе бол­та­ют о чем хо­тят, а он бу­дет ду­мать толь­ко о Кар­л­со­не.

    От этих мыс­лей его отор­ва­ла Бе­тан:

    - Ты что, не слы­шишь, Ма­лыш? Хо­чешь за­ра­бо­тать двад­цать пять эре?

    (эре - мел­кая мо­не­та в Шве­ции)

    Малыш не сра­зу по­нял, что она ему го­во­рит. Ко­неч­но, он был не прочь за­ра­бо­тать двад­цать пять эре. Но все за­ви­се­ло от то­го, что для это­го на­до сде­лать.

    - Двадцать пять эре - это слиш­ком ма­ло, - твер­до ска­зал он. - Сей­час ведь та­кая до­ро­го­виз­на… Как ты ду­ма­ешь, сколь­ко сто­ит, нап­ри­мер, пя­ти­де­ся­ти­эро­вый ста­кан­чик мо­ро­же­но­го?

    - Я ду­маю, пять­де­сят эре, - хит­ро улыб­ну­лась Бе­тан.

    - Вот имен­но, - ска­зал Ма­лыш. - И ты са­ма прек­рас­но по­ни­ма­ешь, что двад­цать пять эре - это очень ма­ло.

    - Да ты ведь да­же не зна­ешь, о чем идет речь, - ска­за­ла Бе­тан. - Те­бе ни­че­го не при­дет­ся де­лать. Те­бе нуж­но бу­дет толь­ко кое-че­го не де­лать.

    - А что я дол­жен бу­ду не де­лать?

    - Ты дол­жен бу­дешь в те­че­ние все­го ве­че­ра не пе­рес­ту­пать по­ро­га сто­ло­вой.

    - Понимаешь, при­дет Пел­ле, но­вое ув­ле­че­ние Бе­тан, - ска­зал Бос­се.

    Малыш кив­нул. Ну яс­но, лов­ко они все рас­счи­та­ли: ма­ма с па­пой пой­дут в ки­но, Бос­се - на фут­боль­ный матч, а Бе­тан со сво­им Пел­ле про­вор­ку­ют весь ве­чер в сто­ло­вой. И лишь он, Ма­лыш, бу­дет из­г­нан в свою ком­на­ту, да еще за та­кое нич­тож­ное воз­наг­раж­де­ние, как двад­цать пять эре… Вот как к не­му от­но­сят­ся в семье!

    - А ка­кие уши у тво­его но­во­го ув­ле­че­ния? Он что, та­кой же ло­по­ухий, как и тот, преж­ний?

    Это бы­ло ска­за­но спе­ци­аль­но для то­го, что­бы поз­лить Бе­тан.

    - Вот, слы­шишь, ма­ма? - ска­за­ла она. - Те­перь ты са­ма по­ни­ма­ешь, по­че­му мне нуж­но уб­рать от­сю­да Ма­лы­ша. Кто бы ко мне ни при­шел - он всех от­пу­ги­ва­ет!

    - Он боль­ше не бу­дет так де­лать, - не­уве­рен­но ска­за­ла ма­ма; она не лю­би­ла, ког­да ее де­ти ссо­ри­лись.

    - Нет, бу­дет, на­вер­ня­ка бу­дет! - сто­яла на сво­ем Бе­тан. - Ты что, не пом­нишь, как он выг­нал Кла­аса? Он ус­та­вил­ся на не­го и ска­зал: "Нет, Бе­тан, та­кие уши одоб­рить не­воз­мож­но". Яс­но, что пос­ле это­го Кла­ас и но­са сю­да не ка­жет.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - про­го­во­рил Ма­лыш тем же то­ном, что и Кар­л­сон. - Я ос­та­нусь в сво­ей ком­на­те, и при­том со­вер­шен­но бес­п­лат­но. Ес­ли вы не хо­ти­те ме­ня ви­деть, то и ва­ших де­нег мне не нуж­но.

    - Хорошо, - ска­за­ла Бе­тан. - Тог­да пок­ля­нись, что я не уви­жу те­бя здесь в те­че­ние все­го ве­че­ра.

    - Клянусь! - ска­зал Ма­лыш. - И по­верь, что мне вов­се не нуж­ны все твои Пел­ле. Я сам го­тов зап­ла­тить двад­цать пять эре, толь­ко бы их не ви­деть.

    И вот ма­ма с па­пой от­п­ра­ви­лись в ки­но, а Бос­се ум­чал­ся на ста­ди­он. Ма­лыш си­дел в сво­ей ком­на­те, и при­том со­вер­шен­но бес­п­лат­но. Ког­да он при­от­к­ры­вал дверь, до не­го до­но­си­лось нев­нят­ное бор­мо­та­ние из сто­ло­вой - там Бе­тан бол­та­ла со сво­им Пел­ле. Ма­лыш пос­та­рал­ся уло­вить, о чем они го­во­рят, но это ему не уда­лось. Тог­да он по­до­шел к ок­ну и стал вгля­ды­вать­ся в су­мер­ки. По­том пос­мот­рел вниз, на ули­цу, не иг­ра­ют ли там Крис­тер и Гу­нил­ла. У подъ­ез­да во­зи­лись маль­чиш­ки, кро­ме них, на ули­це ни­ко­го не бы­ло. По­ка они дра­лись, Ма­лыш с ин­те­ре­сом сле­дил за ни­ми, но, к со­жа­ле­нию, дра­ка быс­т­ро кон­чи­лась, и ему опять ста­ло очень скуч­но.

    И тог­да он ус­лы­шал бо­жес­т­вен­ный звук. Он ус­лы­шал, как жуж­жит мо­тор­чик, и ми­ну­ту спус­тя Кар­л­сон вле­тел в ок­но.

    - Привет, Ма­лыш! - без­за­бот­но про­из­нес он.

    - Привет, Кар­л­сон! От­ку­да ты взял­ся?

    - Что?.. Я не по­ни­маю, что ты хо­чешь ска­зать.

    - Да ведь ты ис­чез и как раз в тот мо­мент, ког­да я со­би­рал­ся те­бя поз­на­ко­мить с мо­ими ма­мой и па­пой. По­че­му ты уд­рал?

    Карлсон яв­но рас­сер­дил­ся. Он под­бо­че­нил­ся и вос­к­лик­нул:

    - Нет, в жиз­ни не слы­хал ни­че­го по­доб­но­го! Мо­жет быть, я уже не имею пра­ва взгля­нуть, что де­ла­ет­ся у ме­ня до­ма? Хо­зя­ин обя­зан сле­дить за сво­им до­мом. Чем я ви­но­ват, что твои ма­ма и па­па ре­ши­ли поз­на­ко­мить­ся со мной как раз в тот мо­мент, ког­да я дол­жен был за­нять­ся сво­им до­мом? Кар­л­сон ог­ля­дел ком­на­ту.

    - А где моя баш­ня? Кто раз­ру­шил мою прек­рас­ную баш­ню и где моя теф­тель­ка? Ма­лыш сму­тил­ся.

    - Я не ду­мал, что ты вер­нешь­ся, - ска­зал он.

    - Ах, так! - зак­ри­чал Кар­л­сон. - Луч­ший в ми­ре стро­итель воз­д­ви­га­ет баш­ню, и что же про­ис­хо­дит? Кто ста­вит вок­руг нее ог­ра­ду? Кто сле­дит за тем, что­бы она ос­та­лась сто­ять во ве­ки ве­ков? Ник­то! Сов­сем на­обо­рот: баш­ню ло­ма­ют, унич­то­жа­ют да к то­му же еще и съеда­ют чу­жую теф­тель­ку!

    Карлсон ото­шел в сто­ро­ну, при­сел на ни­зень­кую ска­ме­еч­ку и на­дул­ся.

    - Пустяки, - ска­зал Ма­лыш, - де­ло жи­тей­с­кое! - И он мах­нул ру­кой точ­но так же, как это де­лал Кар­л­сон. - Есть из-за че­го рас­стра­ивать­ся!..

    - Тебе хо­ро­шо рас­суж­дать! - сер­ди­то про­бур­чал Кар­л­сон. - Сло­мать лег­че все­го. Сло­мать и ска­зать, что это, мол, де­ло жи­тей­с­кое и не из-за че­го рас­стра­ивать­ся. А ка­ко­во мне, стро­ите­лю, ко­то­рый воз­д­виг баш­ню вот эти­ми бед­ны­ми ма­лень­ки­ми ру­ка­ми! И Кар­л­сон ткнул свои пух­лень­кие руч­ки пря­мо в нос Ма­лы­шу. По­том он сно­ва сел на ска­ме­еч­ку и на­дул­ся пу­ще преж­не­го.

    - Я прос­то вне се­бя, - про­вор­чал он, - ну прос­то вы­хо­жу из се­бя!

    Малыш со­вер­шен­но рас­те­рял­ся. Он сто­ял, не зная, что пред­п­ри­нять. Мол­ча­ние дли­лось дол­го.

    В кон­це кон­цов Кар­л­сон ска­зал грус­т­ным го­ло­сом:

    - Если я по­лу­чу ка­кой-ни­будь не­боль­шой по­да­рок, то, быть мо­жет, опять по­ве­се­лею. Прав­да, ру­чать­ся я не мо­гу, но, воз­мож­но, все же по­ве­се­лею, ес­ли мне что-ни­будь по­да­рят…

    Малыш под­бе­жал к сто­лу и на­чал рыть­ся в ящи­ке, где у не­го хра­ни­лись са­мые дра­го­цен­ные ве­щи: кол­лек­ция ма­рок, раз­ноц­вет­ные мор­с­кие ка­меш­ки, цвет­ные мел­ки и оло­вян­ные сол­да­ти­ки.

    Там же ле­жал и ма­лень­кий элек­т­ри­чес­кий фо­на­рик. Ма­лыш им очень до­ро­жил.

    - Может быть, те­бе по­да­рить вот это? - ска­зал он.

    Карлсон мет­нул быс­т­рый взгляд на фо­на­рик и ожи­вил­ся:

    - Вот-вот, что-то в этом ро­де мне и нуж­но, что­бы у ме­ня ис­п­ра­ви­лось нас­т­ро­ение. Ко­неч­но, моя баш­ня бы­ла ку­да луч­ше, но, ес­ли ты мне дашь этот фо­на­рик, я пос­та­ра­юсь хоть нем­нож­ко по­ве­се­леть.

    - Он твой, - ска­зал Ма­лыш.

    - А он за­жи­га­ет­ся? - с сом­не­ни­ем спро­сил Кар­л­сон, на­жи­мая кноп­ку. - Ура! Го­рит! - вскри­чал он, и гла­за его то­же за­го­ре­лись. - По­ду­май толь­ко, ког­да тем­ны­ми осен­ни­ми ве­че­ра­ми мне при­дет­ся ид­ти к сво­ему ма­лень­ко­му до­ми­ку, я заж­гу этот фо­на­рик. Те­перь я уз­ко не бу­ду блуж­дать в по­тем­ках сре­ди труб, - ска­зал Кар­л­сон и пог­ла­дил фо­на­рик.

    Эти сло­ва дос­та­ви­ли Ма­лы­шу боль­шую ра­дость, и он меч­тал толь­ко об од­ном - хоть раз по­гу­лять с Кар­л­со­ном по кры­шам и пог­ля­деть, как этот фо­на­рик бу­дет ос­ве­щать им путь в тем­но­те.

    - Ну, Ма­лыш, вот я и сно­ва ве­сел! Зо­ви сво­их ма­му и па­пу, и мы поз­на­ко­мим­ся.

    - Они уш­ли в ки­но, - ска­зал Ма­лыш.

    - Пошли в ки­но, вмес­то то­го что­бы встре­тить­ся со мной? - изу­мил­ся Кар­л­сон.

    - Да, все уш­ли. До­ма толь­ко Бе­тан и ее но­вое ув­ле­че­ние. Они си­дят в сто­ло­вой, но мне ту­да нель­зя за­хо­дить.

    - Что я слы­шу! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон. - Ты не мо­жешь пой­ти ку­да хо­чешь? Ну, это­го мы не по­тер­пим. Впе­ред!..

    - Но ведь я пок­лял­ся… - на­чал бы­ло Ма­лыш.

    - А я пок­лял­ся, - пе­ре­бил его Кар­л­сон, - что ес­ли за­ме­чу ка­кую-ни­будь нес­п­ра­вед­ли­вость, то в тот же миг, как яс­т­реб, ки­нусь на нее… Он по­до­шел и пох­ло­пал Ма­лы­ша по пле­чу: - Что же ты обе­щал?

    - Я обе­щал, что ме­ня весь ве­чер не уви­дят в сто­ло­вой.

    - Тебя ник­то и не уви­дит, - ска­зал Кар­л­сон. - А ведь те­бе не­бось хо­чет­ся пос­мот­реть на но­вое ув­ле­че­ние Бе­тан?

    - По прав­де го­во­ря, очень! - с жа­ром от­ве­тил Ма­лыш. - Преж­де она дру­жи­ла с маль­чи­ком, у ко­то­ро­го уши бы­ли от­то­пы­ре­ны. Мне ужас­но хо­чет­ся пог­ля­деть, ка­кие уши у это­го.

    - Да и я бы охот­но пог­ля­дел на его уши, - ска­зал Кар­л­сон. - По­дож­ди ми­нут­ку! Я сей­час при­ду­маю ка­кую-ни­будь шту­ку. Луч­ший в ми­ре мас­тер на все­воз­мож­ные про­ка­зы - это Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. - Кар­л­сон вни­ма­тель­но ог­ля­дел­ся по сто­ро­нам. - Вот то, что нам нуж­но! - вос­к­лик­нул он, ука­зав го­ло­вой на оде­яло. - Имен­но оде­яло нам и нуж­но. Я не сом­не­вал­ся, что при­ду­маю ка­кую-ни­будь шту­ку…

    - Что же ты при­ду­мал? - спро­сил Ма­лыш.

    - Ты пок­лял­ся, что те­бя весь ве­чер не уви­дят в сто­ло­вой? Так? Но, ес­ли ты нак­ро­ешь­ся оде­ялом, те­бя ведь ник­то и не уви­дит.

    - Да… но… - по­пы­тал­ся воз­ра­зить Ма­лыш.

    - Никаких "но"! - рез­ко обор­вал его Кар­л­сон. - Ес­ли ты бу­дешь нак­рыт оде­ялом, уви­дят оде­яло, а не те­бя. Я то­же бу­ду нак­рыт оде­ялом, по­это­му и ме­ня не уви­дят. Ко­неч­но, для Бе­тан нет худ­ше­го на­ка­за­ния. Но по­де­лом ей, раз она та­кая глу­пая… Бед­ная, бед­ная ма­лют­ка Бе­тан, так она ме­ня и не уви­дит!

    Карлсон ста­щил с кро­ва­ти оде­яло и на­ки­нул его се­бе на го­ло­ву.

    - Иди сю­да, иди ско­рей ко мне, - поз­вал он Ма­лы­ша. - Вой­ди в мою па­лат­ку.

    Малыш юр­к­нул под оде­яло к Кар­л­со­ну, и они оба ра­дос­т­но за­хи­хи­ка­ли.

    - Ведь Бе­тан ни­че­го не го­во­ри­ла о том, что она не хо­чет ви­деть в сто­ло­вой па­лат­ку. Все лю­ди ра­ду­ют­ся, ког­да ви­дят па­лат­ку. Да еще та­кую, в ко­то­рой го­рит ого­нек! - И Кар­л­сон за­жег фо­на­рик.

    Мальш не был уве­рен, что Бе­тан уж очень об­ра­ду­ет­ся, уви­дев па­лат­ку. Но за­то сто­ять ря­дом с Кар­л­со­ном в тем­но­те под оде­ялом и све­тить фо­на­ри­ком бы­ло так здо­ро­во, так ин­те­рес­но, что прос­то дух зах­ва­ты­ва­ло.

    Малыш счи­тал, что мож­но с тем же ус­пе­хом иг­рать в па­лат­ку в его ком­на­те, ос­та­вив в по­кое Бе­тан, но Кар­л­сон ни­как не сог­ла­шал­ся.

    - Я не мо­гу ми­рить­ся с нес­п­ра­вед­ли­вос­тью, - ска­зал он. - Мы пой­дем в сто­ло­вую, че­го бы это ни сто­ило!

    И вот па­лат­ка на­ча­ла дви­гать­ся к две­ри. Ма­лыш шел вслед за Кар­л­со­ном. Из-под оде­яла по­ка­за­лась ма­лень­кая пух­лая руч­ка и ти­хонь­ко от­во­ри­ла дверь. Па­лат­ка выш­ла в при­хо­жую, от­де­лен­ную от сто­ло­вой плот­ной за­на­весью.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - про­шеп­тал Кар­л­сон.

    Палатка нес­лыш­но пе­ре­сек­ла при­хо­жую и ос­та­но­ви­лась у за­на­ве­си. Бор­мо­та­ние Бе­тан и Пел­ле слы­ша­лось те­перь яв­с­т­вен­нее, но все же слов нель­зя бы­ло ра­зоб­рать. Лам­па в сто­ло­вой не го­ре­ла. Бе­тан и Пел­ле су­мер­ни­ча­ли - ви­ди­мо, им бы­ло дос­та­точ­но све­та, ко­то­рый про­ни­кал че­рез ок­но с ули­цы.

    - Это хо­ро­шо, - про­шеп­тал Кар­л­сон. - Свет мо­его фо­на­ри­ка в по­тем­ках по­ка­жет­ся еще яр­че. Но по­ка он на вся­кий слу­чай по­га­сил фо­на­рик. - Мы по­явим­ся, как ра­дос­т­ный, дол­гож­дан­ный сюр­п­риз… - И Кар­л­сон хи­хик­нул под оде­ялом.

    Тихо-тихо па­лат­ка раз­д­ви­ну­ла за­на­весь и вош­ла в сто­ло­вую. Бе­тан и Пел­ле си­де­ли на ма­лень­ком ди­ван­чи­ке у про­ти­во­по­лож­ной сте­ны. Ти­хо-ти­хо приб­ли­жа­лась к ним па­лат­ка.

    - Я те­бя сей­час по­це­лую, Бе­тан, - ус­лы­шал Ма­лыш хрип­лый маль­чи­ше­чий го­лос.

    Какой он чуд­ной, этот Пел­ле!

    - Ладно, - ска­за­ла Бе­тан, и сно­ва нас­ту­пи­ла ти­ши­на.

    Темное пят­но па­лат­ки бес­шум­но сколь­зи­ло по по­лу; мед­лен­но и не­умо­ли­мо над­ви­га­лось оно на ди­ван. До ди­ва­на ос­та­ва­лось все­го нес­коль­ко ша­гов, но Бе­тан и Пел­ле ни­че­го не за­ме­ча­ли. Они си­де­ли мол­ча.

    - А те­перь ты ме­ня по­це­луй, Бе­тан, - пос­лы­шал­ся роб­кий го­лос Пел­ле.

    Ответа так и не пос­ле­до­ва­ло, по­то­му что в этот мо­мент вспых­нул яр­кий свет фо­на­ри­ка, ко­то­рый ра­зог­нал се­рые су­ме­реч­ные те­ни и уда­рил Пел­ле в ли­цо. Пел­ле вско­чил, Бе­тан вскрик­ну­ла. Но тут раз­дал­ся взрыв хо­хо­та и то­пот ног, стре­ми­тель­но уда­ля­ющих­ся по нап­рав­ле­нию к при­хо­жей.

    Ослепленные яр­ким све­том, Бе­тан и Пел­ле не мог­ли ни­че­го уви­деть, за­то они ус­лы­ша­ли смех, ди­кий, вос­тор­жен­ный смех, ко­то­рый до­но­сил­ся из-за за­на­ве­си.

    - Это мой нес­нос­ный ма­лень­кий бра­тиш­ка, - объ­яс­ни­ла Бе­тан. - Ну, сей­час я ему за­дам!

    Малыш над­ры­вал­ся от хо­хо­та.

    - Конечно, она те­бя по­це­лу­ет! - крик­нул он - По­че­му бы ей те­бя не по­це­ло­вать? Бе­тан всех це­лу­ет, это уж точ­но.

    Потом раз­дал­ся гро­хот, соп­ро­вож­да­емый но­вым взры­вом сме­ха.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - про­шеп­тал Кар­л­сон, ког­да во вре­мя сво­его стре­ми­тель­но­го бег­с­т­ва они вдруг спот­к­ну­лись и упа­ли на пол.

    Малыш ста­рал­ся быть как мож­но бо­лее спо­кой­ным, хо­тя смех так и кло­ко­тал в нем: Кар­л­сон сва­лил­ся пря­мо на не­го, и Ма­лыш уже не раз­би­рал, где его но­ги, а где но­ги Кар­л­со­на. Бе­тан мог­ла их вот-вот нас­тичь, по­это­му они по­пол­з­ли на чет­ве­рень­ках. В па­ни­ке вор­ва­лись они в ком­на­ту Ма­лы­ша как раз в тот мо­мент, ког­да Бе­тан уже но­ро­ви­ла их схва­тить.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - шеп­тал под оде­ялом Кар­л­сон, и его ко­ро­тень­кие нож­ки сту­ча­ли по по­лу, слов­но ба­ра­бан­ные па­лоч­ки. - Луч­ший в ми­ре бе­гун - это Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше! - до­ба­вил он, ед­ва пе­ре­во­дя дух.

    Малыш то­же умел очень быс­т­ро бе­гать, и, пра­во, сей­час это бы­ло не­об­хо­ди­мо. Они спас­лись, зах­лоп­нув дверь пе­ред са­мым но­сом Бе­тан. Кар­л­сон то­роп­ли­во по­вер­нул ключ и ве­се­ло зас­ме­ял­ся, в то вре­мя как Бе­тан изо всех сил ко­ло­ти­ла в дверь.

    - Подожди, Ма­лыш, я еще до­бе­русь до те­бя! - сер­ди­то крик­ну­ла она.

    - Во вся­ком слу­чае, ме­ня ник­то не ви­дел! - от­ве­тил Ма­лыш из-за две­ри, и до Бе­тан сно­ва до­нес­ся смех.

    Если бы Бе­тан не так сер­ди­лась, она бы ус­лы­ша­ла, что сме­ют­ся двое.

    Однажды Ма­лыш вер­нул­ся из шко­лы злой, с шиш­кой на лбу. Ма­ма хло­по­та­ла на кух­не. Уви­дев шиш­ку, она, как и сле­до­ва­ло ожи­дать, огор­чи­лась.

    - Бедный Ма­лыш, что это у те­бя на лбу? - спро­си­ла ма­ма и об­ня­ла его.

    - Кристер швыр­нул в ме­ня кам­нем, - хму­ро от­ве­тил Ма­лыш.

    - Камнем? Ка­кой про­тив­ный маль­чиш­ка! - вос­к­лик­ну­ла ма­ма. - Что же ты сра­зу мне не ска­зал? Ма­лыш по­жал пле­ча­ми:

    - Что тол­ку? Ведь ты не уме­ешь ки­дать­ся кам­ня­ми. Ты да­же не смо­жешь по­пасть кам­нем в сте­ну са­рая.

    - Ах ты глу­пыш! Не­уже­ли ты ду­ма­ешь, что я ста­ну бро­сать кам­ни в Крис­те­ра?

    - А чем же еще ты хо­чешь в не­го бро­сить? Ни­че­го дру­го­го те­бе не най­ти, во вся­ком слу­чае, ни­че­го бо­лее под­хо­дя­ще­го, чем ка­мень.

    Мама вздох­ну­ла. Бы­ло яс­но, что не один Крис­тер при слу­чае швы­ря­ет­ся кам­ня­ми. Ее лю­би­мец был ни­чуть не луч­ше. Как это по­лу­ча­ет­ся, что ма­лень­кий маль­чик с та­ки­ми доб­ры­ми го­лу­бы­ми гла­за­ми - дра­чун?

    - Скажи, а нель­зя ли во­об­ще обой­тись без дра­ки? Мир­но мож­но до­го­во­рить­ся о чем угод­но. Зна­ешь, Ма­лыш, ведь, соб­с­т­вен­но го­во­ря, на све­те нет та­кой ве­щи, о ко­то­рой нель­зя бы­ло бы до­го­во­рить­ся, ес­ли все как сле­ду­ет об­су­дить.

    - Нет, ма­ма, та­кие ве­щи есть. Вот, нап­ри­мер, вче­ра я как раз то­же драл­ся с Крис­те­ром…

    - И со­вер­шен­но нап­рас­но, - ска­за­ла ма­ма. - Вы прек­рас­но мог­ли бы раз­ре­шить ваш спор сло­ва­ми а не ку­ла­ка­ми.

    Малыш при­сел к ку­хон­но­му сто­лу и об­х­ва­тил ру­ка­ми свою раз­би­тую го­ло­ву.

    - Да? Ты так ду­ма­ешь? - спро­сил он и не­одоб­ри­тель­но взгля­нул на ма­му. - Крис­тер мне ска­зал: "Я мо­гу те­бя от­лу­пить". Так он и ска­зал. А я ему от­ве­тил: "Нет, не мо­жешь". Ну ска­жи, мог­ли ли мы раз­ре­шить наш спор, как ты го­во­ришь, сло­ва­ми?

    Мама не наш­лась что от­ве­тить, и ей приш­лось обор­вать свою уми­рот­во­ря­ющую про­по­ведь. Ее дра­чун сын си­дел сов­сем мрач­ный, и она пос­пе­ши­ла пос­та­вить пе­ред ним чаш­ку го­ря­че­го шо­ко­ла­да и све­жие плюш­ки.

    Все это Ма­лыш очень лю­бил. Еще на лес­т­ни­це он уло­вил сла­дос­т­ный за­пах толь­ко что ис­пе­чен­ной сдо­бы. А от ма­ми­ных вос­хи­ти­тель­ных плю­шек с ко­ри­цей жизнь де­ла­лась ку­да бо­лее тер­пи­мой.

    Преисполненный бла­го­дар­нос­ти, он от­ку­сил ку­со­чек. По­ка он же­вал, ма­ма за­ле­пи­ла ему плас­ты­рем шиш­ку на лбу. За­тем она ти­хонь­ко по­це­ло­ва­ла боль­ное мес­то и спро­си­ла:

    - А что вы не по­де­ли­ли с Крис­те­ром се­год­ня?

    - Кристер и Гу­нил­ла го­во­рят, что я все со­чи­нил про Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Они го­во­рят, что это вы­дум­ка.

    - А раз­ве это не так? - ос­то­рож­но спро­си­ла ма­ма.

    Малыш отор­вал гла­за от чаш­ки с шо­ко­ла­дом и гнев­но пос­мот­рел на ма­му.

    - Даже ты не ве­ришь то­му, что я го­во­рю! - ска­зал он. - Я спро­сил у Кар­л­со­на, не вы­дум­ка ли он…

    - Ну и что же он те­бе от­ве­тил? - по­ин­те­ре­со­ва­лась ма­ма.

    - Он ска­зал, что, ес­ли бы он был вы­дум­кой, это бы­ла бы са­мая луч­шая вы­дум­ка на све­те. Но де­ло в том, что он не вы­дум­ка. - И Ма­лыш взял еще од­ну бу­лоч­ку. - Кар­л­сон счи­та­ет, что, на­обо­рот, Крис­тер и Гу­нил­ла - вы­дум­ка. "На ред­кость глу­пая вы­дум­ка", - го­во­рит он. И я то­же так ду­маю.

    Мама ни­че­го не от­ве­ти­ла - она по­ни­ма­ла, что бес­смыс­лен­но ра­зу­ве­рять Ма­лы­ша в его фан­та­зи­ях.

    - Я ду­маю, - ска­за­ла она на­ко­нец, - что те­бе луч­ше по­боль­ше иг­рать с Гу­нил­лой и Крис­те­ром и по­мень­ше ду­мать о Кар­л­со­не.

    - Карлсон, по край­ней ме­ре, не швы­ря­ет в ме­ня кам­ня­ми, - про­вор­чал Ма­лыш и пот­ро­гал шиш­ку на лбу. Вдруг он что-то вспом­нил и ра­дос­т­но улыб­нул­ся ма­ме. - Да, я чуть бы­ло не за­был, что се­год­ня впер­вые уви­жу до­мик Кар­л­со­на!

    Но он тут же рас­ка­ял­ся, что ска­зал это. Как глу­по го­во­рить с ма­мой о та­ких ве­щах!

    Однако эти сло­ва Ма­лы­ша не по­ка­за­лись ма­ме бо­лее опас­ны­ми и тре­вож­ны­ми, чем все ос­таль­ное, что он обыч­но рас­ска­зы­вал о Кар­л­со­не, и она без­за­бот­но ска­за­ла:

    - Ну что ж, это, ве­ро­ят­но, бу­дет очень за­бав­но.

    Но вряд ли ма­ма бы­ла бы так спо­кой­на, ес­ли бы по­ня­ла до кон­ца, что имен­но ска­зал ей Ма­лыш. Ведь по­ду­мать толь­ко, где жил Кар­л­сон!

    Малыш встал из-за сто­ла сы­тый, ве­се­лый и впол­не до­воль­ный жиз­нью. Шиш­ка на лбу уже не бо­ле­ла, во рту был изу­ми­тель­ный вкус плю­шек с ко­ри­цей, че­рез ку­хон­ное ок­но све­ти­ло сол­н­це, и ма­ма выг­ля­де­ла та­кой ми­лой в сво­ем клет­ча­том пе­ред­ни­ке.

    Малыш по­до­шел к ней, чмок­нул ее пол­ную ру­ку и ска­зал:

    - Как я люб­лю те­бя, ма­моч­ка!

    - Я очень ра­да, - ска­за­ла ма­ма.

    - Да… Я люб­лю те­бя, по­то­му что ты та­кая ми­лая.

    Затем Ма­лыш по­шел к се­бе в ком­на­ту и стал ждать Кар­л­со­на. Они дол­ж­ны бы­ли се­год­ня вмес­те от­п­ра­вить­ся на кры­шу, и, ес­ли бы Кар­л­сон был толь­ко вы­дум­кой, как уве­ря­ет Крис­тер, вряд ли Ма­лыш смог бы ту­да по­пасть.

    "Я при­ле­чу за то­бой приб­ли­зи­тель­но ча­са в три, или в че­ты­ре, или в пять, но ни в ко­ем слу­чае не рань­ше шес­ти", - ска­зал ему Кар­л­сон.

    Малыш так тол­ком и не по­нял, ког­да же, соб­с­т­вен­но, Кар­л­сон на­ме­ре­ва­ет­ся при­ле­теть, и пе­рес­п­ро­сил его.

    "Уж ни­как не поз­же се­ми, но ед­ва ли рань­ше вось­ми… Ожи­дай ме­ня при­мер­но к де­вя­ти, пос­ле то­го как пробь­ют ча­сы".

    Малыш ждал чуть ли не це­лую веч­ность, и в кон­це кон­цов ему на­ча­ло ка­зать­ся, что Кар­л­со­на и в са­мом де­ле не су­щес­т­ву­ет. И ког­да Ма­лыш уже был го­тов по­ве­рить, что Кар­л­сон - все­го лишь вы­дум­ка, пос­лы­ша­лось зна­ко­мое жуж­жа­ние, и в ком­на­ту вле­тел Кар­л­сон, ве­се­лый и бод­рый.

    - Я те­бя сов­сем заж­дал­ся, - ска­зал Ма­лыш. - В ко­то­ром ча­су ты обе­щал прий­ти?

    - Я ска­зал приб­ли­зи­тель­но, - от­ве­тил Кар­л­сон. - Так оно и выш­ло: я при­шел приб­ли­зи­тель­но.

    Он нап­ра­вил­ся к ак­ва­ри­уму Ма­лы­ша, в ко­то­ром кру­жи­лись пес­т­рые рыб­ки, оку­нул ли­цо в во­ду и стал пить боль­ши­ми глот­ка­ми.

    - Осторожно! Мои рыб­ки! - крик­нул Ма­лыш; он ис­пу­гал­ся, что Кар­л­сон не­ча­ян­но прог­ло­тит нес­коль­ко ры­бок.

    - Когда у че­ло­ве­ка жар, ему на­до мно­го пить, - ска­зал Кар­л­сон. - И ес­ли он да­же прог­ло­тит две-три или там че­ты­ре рыб­ки, это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое.

    - У те­бя жар? - спро­сил Ма­лыш.

    - Еще бы! Пот­ро­гай. - И он по­ло­жил ру­ку Ма­лы­ша на свой лоб.

    Но Ма­лы­шу его лоб не по­ка­зал­ся го­ря­чим.

    - Какая у те­бя тем­пе­ра­ту­ра? - спро­сил он.

    - Тридцать - со­рок гра­ду­сов, не мень­ше!

    Малыш не­дав­но бо­лел корью и хо­ро­шо знал, что зна­чит вы­со­кая тем­пе­ра­ту­ра. Он с сом­не­ни­ем по­ка­чал го­ло­вой:

    - Нет, по-мо­ему, ты не бо­лен.

    - Ух, ка­кой ты гад­кий! - зак­ри­чал Кар­л­сон и топ­нул но­гой. - Что, я уж и зах­во­рать не мо­гу, как все лю­ди?

    - Ты хо­чешь за­бо­леть?! - изу­мил­ся Ма­лыш.

    - Конечно. Все лю­ди это­го хо­тят! Я хо­чу ле­жать в пос­те­ли с вы­со­кой-пре­вы­со­кой тем­пе­ра­ту­рой. Ты при­дешь уз­нать, как я се­бя чув­с­т­вую, и я те­бе ска­жу, что я са­мый тя­же­лый боль­ной в ми­ре. И ты ме­ня спро­сишь, не хо­чу ли я че­го-ни­будь, и я те­бе от­ве­чу, что мне ни­че­го не нуж­но. Ни­че­го, кро­ме ог­ром­но­го тор­та, нес­коль­ких ко­ро­бок пе­ченья, го­ры шо­ко­ла­да и боль­шо­го-пре­боль­шо­го ку­ля кон­фет!

    Карлсон с на­деж­дой пос­мот­рел на Ма­лы­ша, но тот сто­ял со­вер­шен­но рас­те­рян­ный, не зная, где он смо­жет дос­тать все, че­го хо­чет Кар­л­сон.

    - Ты дол­жен стать мне род­ной ма­терью, - про­дол­жал Кар­л­сон. - Ты бу­дешь ме­ня уго­ва­ри­вать вы­пить горь­кое ле­кар­с­т­во и обе­ща­ешь мне за это пять эре. Ты обер­нешь мне гор­ло теп­лым шар­фом. Я ска­жу, что он ку­са­ет­ся, и толь­ко за пять эре сог­ла­шусь ле­жать с за­мо­тан­ной ше­ей.

    Малышу очень за­хо­те­лось стать Кар­л­со­ну род­ной ма­терью, а это зна­чи­ло, что ему при­дет­ся опус­то­шить свою ко­пил­ку. Она сто­яла на книж­ной пол­ке, прек­рас­ная и тя­же­лая. Ма­лыш сбе­гал на кух­ню за но­жом и с его по­мощью на­чал дос­та­вать из ко­пил­ки пя­ти­эро­вые мо­нет­ки. Кар­л­сон по­мо­гал ему с не­обы­чай­ным усер­ди­ем и ли­ко­вал по по­во­ду каж­дой мо­не­ты, ко­то­рая вы­ка­ты­ва­лась на стол. По­па­да­лись мо­не­ты в де­сять и двад­цать пять эре, но Кар­л­со­на боль­ше все­го ра­до­ва­ли пя­ти­эро­вые мо­нет­ки.

    Малыш пом­чал­ся в со­сед­нюю ла­воч­ку и ку­пил на все день­ги ле­ден­цов, за­са­ха­рен­ных ореш­ков и шо­ко­ла­ду. Ког­да он от­дал про­дав­цу весь свой ка­пи­тал, то вдруг вспом­нил, что ко­пил эти день­ги на со­ба­ку, и тя­же­ло вздох­нул. Но он тут же по­ду­мал, что тот, кто ре­шил стать Кар­л­со­ну род­ной ма­терью, не мо­жет поз­во­лить се­бе рос­кошь иметь со­ба­ку.

    Вернувшись до­мой с кар­ма­на­ми, на­би­ты­ми слас­тя­ми, Ма­лыш уви­дел, что в сто­ло­вой вся семья - и ма­ма, и па­па, и Бе­тан, и Бос­се - пьет пос­ле­обе­ден­ный ко­фе. Но у Ма­лы­ша не бы­ло вре­ме­ни по­си­деть с ни­ми. На мгно­ве­ние ему в го­ло­ву приш­ла мысль приг­ла­сить их всех к се­бе в ком­на­ту, что­бы поз­на­ко­мить на­ко­нец с Кар­л­со­ном. Од­на­ко, хо­ро­шень­ко по­ду­мав, он ре­шил, что се­год­ня это­го де­лать не сто­ит, - ведь они мо­гут по­ме­шать ему от­п­ра­вить­ся с Кар­л­со­ном на кры­шу. Луч­ше от­ло­жить зна­ком­с­т­во до дру­го­го ра­за.

    Малыш взял из ва­зоч­ки нес­коль­ко мин­даль­ных пе­че­ний в фор­ме ра­ку­шек - ведь Кар­л­сон ска­зал, что пе­ченья ему то­же хо­чет­ся, - и от­п­ра­вил­ся к се­бе.

    - Ты зас­тав­ля­ешь ме­ня так дол­го ждать! Ме­ня, та­ко­го боль­но­го и нес­час­т­но­го, - с уп­ре­ком ска­зал Кар­л­сон.

    - Я то­ро­пил­ся как толь­ко мог, - оп­рав­ды­вал­ся Ма­лыш, - и столь­ко все­го на­ку­пил…

    - И у те­бя не ос­та­лось ни од­ной мо­нет­ки? Я ведь дол­жен по­лу­чить пять эре за то, что ме­ня бу­дет ку­сать шарф! - ис­пу­ган­но пе­ре­бил его Кар­л­сон.

    Малыш ус­по­ко­ил его, ска­зав, что при­бе­рег нес­коль­ко мо­нет.

    Глаза Кар­л­со­на за­си­яли, и он зап­ры­гал на мес­те от удо­воль­с­т­вия.

    - О, я са­мый тя­же­лый в ми­ре боль­ной! - зак­ри­чал он. - Нам на­до пос­ко­рее уло­жить ме­ня в пос­тель.

    И тут Ма­лыш впер­вые по­ду­мал: как же он по­па­дет на кры­шу, раз он не уме­ет ле­тать?

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - бод­ро от­ве­тил Кар­л­сон. - Я по­са­жу те­бя на спи­ну, и - раз, два, три! - мы по­ле­тим ко мне. Но будь ос­то­ро­жен, сле­ди, что­бы паль­цы не по­па­ли в про­пел­лер.

    - Ты ду­ма­ешь, у те­бя хва­тит сил до­ле­теть со мной до кры­ши?

    - Там вид­но бу­дет, - ска­зал Кар­л­сон. - Труд­но, ко­неч­но, пред­по­ло­жить, что я, та­кой боль­ной и нес­час­т­ный, смо­гу про­ле­теть с то­бой и по­ло­ви­ну пу­ти. Но вы­ход из по­ло­же­ния всег­да най­дет­ся: ес­ли по­чув­с­т­вую, что вы­би­ва­юсь из сил, я те­бя сбро­шу…

    Малыш не счи­тал, что сбро­сить его вниз - на­илуч­ший вы­ход из по­ло­же­ния, и вид у не­го стал оза­бо­чен­ный.

    - Но, по­жа­луй, все обой­дет­ся бла­го­по­луч­но. Лишь бы мо­тор не от­ка­зал.

    - А вдруг от­ка­жет? Ведь тог­да мы упа­дем! - ска­зал Ма­лыш.

    - Безусловно упа­дем, - под­т­вер­дил Кар­л­сон. - Но это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое! - до­ба­вил он и мах­нул ру­кой.

    Малыш по­ду­мал и то­же ре­шил, что это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое.

    Он на­пи­сал на клоч­ке бу­ма­ги за­пис­ку ма­ме и па­пе и ос­та­вил ее на сто­ле: " Я на вир­ху у Кал­со ко­то­рый жи­вет на кры­ше".Ко­неч­но, луч­ше все­го бы­ло бы ус­петь вер­нуть­ся до­мой, преж­де чем они най­дут эту за­пис­ку. Но ес­ли его слу­чай­но хва­тят­ся рань­ше, то пусть зна­ют, где он на­хо­дит­ся. А то мо­жет по­лу­чить­ся так, как уже бы­ло од­наж­ды, ког­да Ма­лыш гос­тил за го­ро­дом у ба­буш­ки и вдруг ре­шил сесть в по­езд и вер­нуть­ся до­мой. Тог­да ма­ма пла­ка­ла и го­во­ри­ла ему:

    "Уж ес­ли те­бе, Ма­лыш, так за­хо­те­лось по­ехать на по­ез­де, по­че­му ты мне не ска­зал об этом?"

    "Потому, что я хо­тел ехать один", - от­вет Ма­лыш.

    Вот и те­перь то же са­мое. Он хо­чет от­п­ра­вить­ся с Кар­л­со­ном на кры­шу, по­это­му луч­ше все­го не про­сить раз­ре­ше­ния. А ес­ли об­на­ру­жит­ся, что его нет до­ма, он смо­жет оп­рав­дать­ся тем, что на­пи­сал за­пис­ку.

    Карлсон был го­тов к по­ле­ту. Он на­жал кноп­ку на жи­во­те, и мо­тор за­гу­дел.

    - Залезай ско­рее мне на пле­чи, - крик­нул Кар­л­сон, - мы сей­час взле­тим!

    И прав­да, они вы­ле­те­ли из ок­на и наб­ра­ли вы­со­ту. Спер­ва Кар­л­сон сде­лал не­боль­шой круг над бли­жай­шей кры­шей, что­бы ис­пы­тать мо­тор. Мо­тор та­рах­тел так ров­но и на­деж­но, что Ма­лыш ни ка­пель­ки не бо­ял­ся.

    Наконец Кар­л­сон при­зем­лил­ся на сво­ей кры­ше.

    - А те­перь пог­ля­дим, смо­жешь ли ты най­ти мой дом. Я те­бе не ска­жу, за ка­кой тру­бой он на­хо­дит­ся. Оты­щи его сам.

    Малышу ни­ког­да не слу­ча­лось бы­вать на кры­ше, но он не раз ви­дел, как ка­кой-то муж­чи­на, при­вя­зав се­бя ве­рев­кой к тру­бе, счи­щал с кры­ши снег. Ма­лыш всег­да за­ви­до­вал ему, а те­перь он сам был та­ким счас­т­лив­цем, хо­тя, ко­неч­но, не был об­вя­зан ве­рев­кой и внут­ри у не­го что-то сжи­ма­лось, ког­да он пе­ре­хо­дил от од­ной тру­бы к дру­гой. И вдруг за од­ной из них он дей­с­т­ви­тель­но уви­дел до­мик. Очень сим­па­тич­ный до­мик с зе­ле­ны­ми ста­вен­ка­ми и ма­лень­ким кры­леч­ком. Ма­лы­шу за­хо­те­лось как мож­но ско­рее вой­ти в этот до­мик и сво­ими гла­за­ми уви­деть все па­ро­вые ма­ши­ны и все кар­ти­ны с изоб­ра­же­ни­ем пе­ту­хов, да и во­об­ще все, что там на­хо­ди­лось.

    К до­ми­ку бы­ла при­би­та таб­лич­ка, что­бы все зна­ли, кто в нем жи­вет. Ма­лыш про­чел: Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше

    Карлсон рас­пах­нул нас­тежь дверь и с кри­ком: "Доб­ро по­жа­ло­вать, до­ро­гой Кар­л­сон, и ты, Ма­лыш, то­же!" - пер­вым вбе­жал в дом.

    - Мне нуж­но не­мед­лен­но лечь в пос­тель, по­то­му что я са­мый тя­же­лый боль­ной в ми­ре! - вос­к­лик­нул он и бро­сил­ся на крас­ный де­ре­вян­ный ди­ван­чик ко­то­рый сто­ял у сте­ны.

    Малыш вбе­жал вслед за ним; он го­тов был лоп­нуть от лю­бо­пыт­с­т­ва.

    В до­ми­ке Кар­л­со­на бы­ло очень уют­но - это Ма­лыш сра­зу за­ме­тил. Кро­ме де­ре­вян­но­го ди­ван­чи­ка, в ком­на­те сто­ял вер­с­так, слу­жив­ший так­же и сто­лом, шкаф, два сту­ла и ка­мин с же­лез­ной ре­шет­кой и та­ган­ком. На нем Кар­л­сон го­то­вил пи­щу. Но па­ро­вых ма­шин вид­но не бы­ло. Ма­лыш дол­го ог­ля­ды­вал ком­на­ту, но не мог их ниг­де об­на­ру­жить и, на­ко­нец, не вы­дер­жав, спро­сил:

    - А где же твои па­ро­вые ма­ши­ны?

    - Гм… - про­мы­чал Кар­л­сон, - мои па­ро­вые ма­ши­ны… Они все вдруг взор­ва­лись. Ви­но­ва­ты пре­дох­ра­ни­тель­ные кла­па­ны. Толь­ко кла­па­ны, нич­то дру­гое. Но это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое, и огор­чать­ся не­че­го.

    Малыш вновь ог­ля­дел­ся по сто­ро­нам.

    - Ну, а где твои кар­ти­ны с пе­ту­ха­ми? Они что, то­же взор­ва­лись? - яз­ви­тель­но спро­сил он Кар­л­со­на.

    - Нет, они не взор­ва­лись, - от­ве­тил Кар­л­сон. - Вот, гля­ди. - И он ука­зал на приш­пи­лен­ный к сте­не воз­ле шка­фа лист кар­то­на.

    На боль­шом, со­вер­шен­но чис­том лис­те в ниж­нем уг­лу был на­ри­со­ван кро­хот­ный крас­ный пе­ту­шок.

    - Картина на­зы­ва­ет­ся: "Очень оди­но­кий пе­тух", - объ­яс­нил Кар­л­сон.

    Малыш пос­мот­рел на это­го кро­шеч­но­го пе­туш­ка. А ведь Кар­л­сон го­во­рил о ты­ся­чах кар­тин, на ко­то­рых изоб­ра­же­ны все­воз­мож­ные пе­ту­хи, и все это, ока­зы­ва­ет­ся, све­лось к од­ной крас­нень­кой пе­ту­хо­об­раз­ной ко­зяв­ке!

    - Этот "Очень оди­но­кий пе­тух" соз­дан луч­шим в ми­ре ри­со­валь­щи­ком пе­ту­хов, - про­дол­жал Кар­л­сон, и го­лос его дрог­нул. - Ах, до че­го эта кар­ти­на прек­рас­на и пе­чаль­на!.. Но нет, я не ста­ну сей­час пла­кать, по­то­му что от слез под­ни­ма­ет­ся тем­пе­ра­ту­ра… - Кар­л­сон от­ки­нул­ся на по­душ­ку и схва­тил­ся за го­ло­ву. - Ты со­би­рал­ся стать мне род­ной ма­терью, ну так дей­с­т­вуй, - прос­то­нал он.

    Малыш тол­ком не знал, с че­го ему сле­ду­ет на­чать, и не­уве­рен­но спро­сил:

    - У те­бя есть ка­кое-ни­будь ле­кар­с­т­во?

    - Да, но я не хо­чу его при­ни­мать… А пя­ти­эро­вая мо­нет­ка у те­бя есть?

    Малыш вы­нул мо­нет­ку из кар­ма­на шта­нов.

    - Дай сю­да.

    Малыш про­тя­нул ему мо­нет­ку. Кар­л­сон быс­т­ро схва­тил ее и за­жал в ку­ла­ке; вид у не­го был хит­рый и до­воль­ный.

    - Сказать те­бе, ка­кое ле­кар­с­т­во я бы сей­час при­нял?

    - Какое? - по­ин­те­ре­со­вал­ся Ма­лыш.

    - "Приторный по­ро­шок" по ре­цеп­ту Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Ты возь­мешь нем­но­го шо­ко­ла­ду, нем­но­го кон­фет, до­ба­вишь та­кую же пор­цию пе­ченья, все это ис­тол­чешь и хо­ро­шень­ко пе­ре­ме­ша­ешь. Как толь­ко ты при­го­то­вишь ле­кар­с­т­во, я при­му его. Это очень по­мо­га­ет от жа­ра.

    - Сомневаюсь, - за­ме­тил Ма­лыш.

    - Давай пос­по­рим. Спо­рю на шо­ко­лад­ку, что я прав.

    Малыш по­ду­мал, что, мо­жет быть, имен­но это ма­ма и име­ла в ви­ду, ког­да со­ве­то­ва­ла ему раз­ре­шать спо­ры сло­ва­ми, а не ку­ла­ка­ми.

    - Ну, да­вай дер­жать па­ри! - нас­та­ивал Кар­л­сон. - Да­вай, - сог­ла­сил­ся Ма­лыш. Он взял од­ну из шо­ко­ла­док и по­ло­жил ее на вер­с­так, что­бы бы­ло яс­но, на что они спо­рят, а за­тем при­нял­ся го­то­вить ле­кар­с­т­во по ре­цеп­ту Кар­л­со­на. Он бро­сил в чаш­ку нес­коль­ко ле­ден­цов, нес­коль­ко за­са­ха­рен­ных ореш­ков, до­ба­вил ку­со­чек шо­ко­ла­ду, рас­то­лок все это и пе­ре­ме­шал. По­том рас­к­ро­шил мин­даль­ные ра­куш­ки и то­же вы­сы­пал их в чаш­ку. Та­ко­го ле­кар­с­т­ва Ма­лыш еще в жиз­ни не ви­дел, но оно выг­ля­де­ло так ап­пе­тит­но, что он и сам сог­ла­сил­ся бы слег­ка по­бо­леть, что­бы при­нять это ле­кар­с­т­во.

    Карлсон уже прив­с­тал на сво­ем ди­ва­не и, как пте­нец, ши­ро­ко ра­зи­нул рот. Ма­лы­шу по­ка­за­лось со­вес­т­ным взять у не­го хоть лож­ку "при­тор­но­го по­рош­ка".

    - Всыпь в ме­ня боль­шую до­зу, - поп­ро­сил Кар­л­сон.

    Малыш так и сде­лал. По­том они се­ли и мол­ча при­ня­лись ждать, ког­да у Кар­л­со­на упа­дет тем­пе­ра­ту­ра.

    Спустя пол­ми­ну­ты Кар­л­сон ска­зал:

    - Ты был прав, это ле­кар­с­т­во не по­мо­га­ет от жа­ра. Дай-ка мне те­перь шо­ко­лад­ку.

    - Тебе? - уда­вил­ся Ма­лыш. - Ведь я вы­иг­рал па­ри!

    - Ну да, па­ри вы­иг­рал ты, зна­чит, мне на­до по­лу­чить в уте­ше­ние шо­ко­лад­ку. Нет спра­вед­ли­вос­ти на этом све­те! А ты все­го-нав­се­го гад­кий маль­чиш­ка, ты хо­чешь съесть шо­ко­лад толь­ко по­то­му, что у ме­ня не упа­ла тем­пе­ра­ту­ра.

    Малыш с не­охо­той про­тя­нул шо­ко­лад­ку Кар­л­со­ну, ко­то­рый ми­гом от­ку­сил по­ло­ви­ну и, не пе­рес­та­вая же­вать, ска­зал:

    - Нечего си­деть с кис­лой ми­ной. В дру­гой раз, ког­да я вы­иг­раю спор, шо­ко­лад­ку по­лу­чишь ты.

    Карлсон про­дол­жал энер­гич­но ра­бо­тать че­люс­тя­ми и, прог­ло­тив пос­лед­ний ку­сок, от­ки­нул­ся на по­душ­ку и тя­же­ло вздох­нул:

    - Как нес­час­т­ны все боль­ные! Как я нес­час­тен! Ну что ж, при­дет­ся поп­ро­бо­вать при­нять двой­ную до­зу "при­тор­но­го по­рош­ка", хоть я и ни ка­пель­ки не ве­рю, что он ме­ня вы­ле­чит.

    - Почему? Я уве­рен, что двой­ная до­за те­бе по­мо­жет. Да­вай пос­по­рим! - пред­ло­жил Ма­лыш.

    Честное сло­во, те­перь и Ма­лы­шу бы­ло не грех нем­нож­ко схит­рить. Он, ко­неч­но, со­вер­шен­но не ве­рил, что у Кар­л­со­на упа­дет тем­пе­ра­ту­ра да­же и от трой­ной пор­ции "при­тор­но­го по­рош­ка", но ведь ему так хо­те­лось на этот раз прос­по­рить! Ос­та­лась еще од­на шо­ко­лад­ка, и он ее по­лу­чит, ес­ли Кар­л­сон вы­иг­ра­ет спор.

    - Что ж, да­вай пос­по­рим! При­го­товь-ка мне пос­ко­рее двой­ную до­зу "при­тор­но­го по­рош­ка". Ког­да нуж­но сбить тем­пе­ра­ту­ру, ни­чем не сле­ду­ет пре­неб­ре­гать. Нам ни­че­го не ос­та­ет­ся, как ис­п­ро­бо­вать все сред­с­т­ва и тер­пе­ли­во ждать ре­зуль­та­та.

    Малыш сме­шал двой­ную до­зу по­рош­ка и всы­пал его в ши­ро­ко рас­к­ры­тый рот Кар­л­со­на. За­тем они сно­ва усе­лись, за­мол­ча­ли и ста­ли ждать Пол­ми­ну­ты спус­тя Кар­л­сон с си­я­ющим ви­дом сос­ко­чил с ди­ва­на.

    - Свершилось чу­до! - крик­нул он. - У ме­ня упа­ла тем­пе­ра­ту­ра! Ты опять вы­иг­рал. Да­вай сю­да шо­ко­лад.

    Малыш вздох­нул и от­дал Кар­л­со­ну пос­лед­нюю пли­точ­ку. Кар­л­сон не­до­воль­но взгля­нул на не­го:

    - Упрямцы вро­де те­бя во­об­ще не дол­ж­ны дер­жать па­ри. Спо­рить мо­гут толь­ко та­кие, как я. Про­иг­рал ли, вы­иг­рал ли Кар­л­сон, он всег­да си­я­ет, как на­чи­щен­ный пя­так.

    Воцарилось мол­ча­ние, во вре­мя ко­то­ро­го Кар­л­сон до­же­вы­вал свой шо­ко­лад. По­том он ска­зал:

    - Но раз ты та­кой ла­ком­ка, та­кой об­жо­ра, луч­ше все­го бу­дет по-брат­с­ки по­де­лить ос­тат­ки. У те­бя еще есть кон­фе­ты? Ма­лыш по­ша­рил в кар­ма­нах. - Вот, три шту­ки. - И он вы­та­щил два за­са­ха­рен­ных ореш­ка и один ле­де­нец.

    - Три по­по­лам не де­лит­ся, - ска­зал Кар­л­сон, - это зна­ют да­же ма­лые де­ти. - И, быс­т­ро схва­тив с ла­до­ни Ма­лы­ша ле­де­нец, прог­ло­тил его. - Вот те­перь мож­но де­лить, - про­дол­жал Кар­л­сон и с жад­нос­тью пог­ля­дел на ос­тав­ши­еся два ореш­ка: один из них был чу­точ­ку боль­ше дру­го­го. - Так как я очень ми­лый и очень скром­ный, то раз­ре­шаю те­бе взять пер­во­му. Но пом­ни: кто бе­рет пер­вым, всег­да дол­жен брать то, что по­мень­ше, - за­кон­чил Кар­л­сон и стро­го взгля­нул на Ма­лы­ша.

    Малыш на се­кун­ду за­ду­мал­ся, но тут же на­шел­ся:

    - Уступаю те­бе пра­во взять пер­вым.

    - Хорошо, раз ты та­кой уп­ря­мый! - вскрик­нул Кар­л­сон и, схва­тив боль­ший оре­шек, ми­гом за­су­нул его се­бе в рот.

    Малыш пос­мот­рел на ма­лень­кий оре­шек, оди­но­ко ле­жав­ший на его ла­до­ни.

    - Послушай, - ска­зал он, - ведь ты же сам го­во­рил, что тот, кто бе­рет пер­вым, дол­жен взять то, что по­мень­ше.

    - Эй ты, ма­лень­кий ла­ком­ка, ес­ли бы ты вы­би­рал пер­вым, ка­кой бы оре­шек ты взял се­бе?

    - Можешь не сом­не­вать­ся, я взял бы мень­ший, - твер­до от­ве­тил Ма­лыш.

    - Так что ж ты вол­ну­ешь­ся? Ведь он те­бе и дос­тал­ся!

    Малыш вновь по­ду­мал о том, что, ви­ди­мо, это и есть то са­мое раз­ре­ше­ние спо­ра сло­ва­ми, а не ку­ла­ка­ми, о ко­то­ром го­во­ри­ла ма­ма.

    Но Ма­лыш не умел дол­го дуть­ся. К то­му же он был очень рад, что у Кар­л­со­на упа­ла тем­пе­ра­ту­ра. Кар­л­сон то­же об этом вспом­нил.

    - Я на­пи­шу всем вра­чам на све­те, - ска­зал он, - и со­об­щу им, ка­кое ле­кар­с­т­во по­мо­га­ет от жа­ра. "При­ни­май­те "при­тор­ный по­ро­шок", при­го­тов­лен­ный по ре­цеп­ту Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше". Так я и на­пи­шу: "Луч­шее в ми­ре сред­с­т­во про­тив жа­ра".

    Малыш еще не съел свой за­са­ха­рен­ный оре­шек. Он ле­жал у не­го на ла­до­ни, та­кой за­ман­чи­вый, ап­пе­тит­ный и вос­хи­ти­тель­ный, что Ма­лы­шу за­хо­те­лось спер­ва им нем­но­го по­лю­бо­вать­ся. Ведь сто­ит толь­ко по­ло­жить в рот кон­фет­ку, как ее уже нет.

    Карлсон то­же смот­рел на за­са­ха­рен­ный оре­шек Ма­лы­ша. Он дол­го не сво­дил глаз с это­го ореш­ка, по­том нак­ло­нил го­ло­ву и ска­зал:

    - Давай пос­по­рим, что я смо­гу взять этот оре­шек так, что ты и не за­ме­тишь.

    - Нет, ты не смо­жешь, ес­ли я бу­ду дер­жать его: ла­до­ни и все вре­мя смот­реть на не­го.

    - Ну, да­вай пос­по­рим, - пов­то­рил Кар­л­сон.

    - Нет, - ска­зал Ма­лыш. - Я знаю, что вы­иг­раю, и тог­да ты опять по­лу­чишь кон­фе­ту.

    Малыш был уве­рен, что та­кой спо­соб спо­ра неп­ра­виль­ный. Ведь ког­да он спо­рил с Бос­се или Бе­тан, наг­ра­ду по­лу­чал тот, кто вы­иг­ры­вал.

    - Я го­тов спо­рить, но толь­ко по ста­ро­му, пра­виль­но­му спо­со­бу, что­бы кон­фе­ту по­лу­чил тот, кто вы­иг­ра­ет.

    - Как хо­чешь, об­жо­ра. Зна­чит, мы спо­рим, что я смо­гу взять этот оре­шек с тво­ей ла­дош­ки так, что ты и не за­ме­тишь.

    - Идет! - сог­ла­сил­ся Ма­лыш.

    - Фокус-покус-фили-покус! - крик­нул Кар­л­сон и схва­тил за­са­ха­рен­ный оре­шек. - Фо­кус-по­кус-фи­ли - по­кус, - пов­то­рил он и су­нул оре­шек се­бе в рот.

    - Стоп! - зак­ри­чал Ма­лыш. - Я ви­дел, как ты его взял.

    - Что ты го­во­ришь! - ска­зал Кар­л­сон и пос­пе­шил прог­ло­тил оре­шек. - Ну, зна­чит, ты опять вы­иг­рал. Ни­ког­да не ви­дел маль­чиш­ки, ко­то­ро­му бы так вез­ло в спо­ре.

    - Да… но кон­фе­та… - рас­те­рян­но про­бор­мо­тал Ма­лыш. - Ведь ее дол­жен был по­лу­чить тот, кто вы­иг­рал.

    - Верно, - сог­ла­сил­ся Кар­л­сон. - Но ее уже нет, и я го­тов спо­рить, что мне уже не удас­т­ся ее вер­нуть на­зад.

    Малыш про­мол­чал, но по­ду­мал, что сло­ва - ни­ку­да не год­ное сред­с­т­во для вы­яс­не­ния, кто прав, а кто ви­но­ват; и он ре­шил ска­зать об этом ма­ме, как толь­ко ее уви­дит. Он су­нул ру­ку в свой пус­той кар­ман. По­ду­мать толь­ко! - там ле­жал еще один за­са­ха­рен­ный орех, ко­то­ро­го он рань­ше не за­ме­тил. Боль­шой, лип­кий, прек­рас­ный орех.

    - Спорим, что у ме­ня есть за­са­ха­рен­ный орех! Спо­рим, что я его сей­час съем! - ска­зал Ма­лыш и быс­т­ро за­су­нул орех се­бе в рот.

    Карлсон сел. Вид у не­го был пе­чаль­ный.

    - Ты обе­щал, что бу­дешь мне род­ной ма­терью, а за­ни­ма­ешь­ся тем, что на­би­ва­ешь се­бе рот слас­тя­ми. Ни­ког­да еще не ви­дел та­ко­го про­жор­ли­во­го маль­чиш­ки!

    Минуту он про­си­дел мол­ча и стал еще пе­чаль­нее.

    - Во-первых, я не по­лу­чил пя­ти­эро­вой мо­не­ты за то, что ку­са­ет­ся шарф.

    - Ну да. Но ведь те­бе не за­вя­зы­ва­ли гор­ло, - ска­зал Ма­лыш.

    - Я же не ви­но­ват, что у ме­ня нет шар­фа! Но ес­ли бы на­шел­ся шарф, мне бы на­вер­ня­ка за­вя­за­ли им гор­ло, он бы ку­сал­ся, и я по­лу­чил бы пять эре… - Кар­л­сон умо­ля­юще пос­мот­рел на Ма­лы­ша, и его гла­за на­пол­ни­лись сле­за­ми. - Я дол­жен стра­дать от­то­го, что у ме­ня нет шар­фа? Ты счи­та­ешь, это спра­вед­ли­во?

    Нет, Ма­лыш не счи­тал, что это спра­вед­ли­во, и он от­дал свою пос­лед­нюю пя­ти­эро­вую мо­нет­ку Кар­л­со­ну, ко­то­рый жи­вет на кры­ше.

    - Ну, а те­перь я хо­чу нем­но­го по­раз­в­лечь­ся, - ска­зал Кар­л­сон ми­ну­ту спус­тя. - Да­вай по­бе­га­ем по кры­шам и там уж со­об­ра­зим, чем за­нять­ся.

    Малыш с ра­дос­тью сог­ла­сил­ся. Он взял Кар­л­со­на за ру­ку, и они вмес­те выш­ли на кры­шу. На­чи­на­ло смер­кать­ся, и все вок­руг выг­ля­де­ло очень кра­си­во: не­бо бы­ло та­ким си­ним, ка­ким бы­ва­ет толь­ко вес­ной; до­ма, как всег­да в су­мер­ках, ка­за­лись ка­ки­ми-то та­ин­с­т­вен­ны­ми. Вни­зу зе­ле­нел парк, в ко­то­ром час­то иг­рал Ма­лыш, а от вы­со­ких то­по­лей, рас­ту­щих во дво­ре, под­ни­мал­ся чу­дес­ный, ос­т­рый за­пах лис­т­вы.

    Этот ве­чер был пря­мо соз­дан для про­гу­лок по кры­шам. Из рас­к­ры­тых окон до­но­си­лись са­мые раз­ные зву­ки и шу­мы: ти­хий раз­го­вор ка­ких-то лю­дей дет­с­кий смех и дет­с­кий плач; звя­канье по­су­ды, ко­то­рую кто-то мыл на кух­не; лай со­ба­ки; брен­ча­ние на пи­ани­но. Где-то заг­ро­хо­тал мо­то­цикл, а ког­да он пром­чал­ся и шум за­тих, до­нес­ся цо­кот ко­пыт и та­рах­те­ние те­ле­ги.

    - Если бы лю­ди зна­ли, как при­ят­но хо­дить по кры­шам, они дав­но бы пе­рес­та­ли хо­дить по ули­цам, - ска­зал Ма­лыш. - Как здесь хо­ро­шо!

    - Да, и очень опас­но, - под­х­ва­тил Кар­л­сон, - по­то­му что лег­ко сор­вать­ся вниз. Я те­бе по­ка­жу нес­коль­ко мест, где сер­д­це пря­мо ека­ет от стра­ха.

    Дома так тес­но при­жа­лись друг к дру­гу, что мож­но бы­ло сво­бод­но пе­рей­ти с кры­ши на кры­шу. Выс­ту­пы ман­сар­ды, тру­бы и уг­лы при­да­ва­ли кры­шам са­мые при­чуд­ли­вые фор­мы.

    И прав­да, гу­лять здесь бы­ло так опас­но, что дух зах­ва­ты­ва­ло. В од­ном мес­те меж­ду до­ма­ми был ши­ро­кая щель, и Ма­лыш ед­ва не сва­лил­ся в нее. Но в пос­лед­нюю ми­ну­ту, ког­да но­га Ма­лы­ша уже сос­коль­з­ну­ла с кар­ни­за, Кар­л­сон схва­тил его за ру­ку.

    - Весело? - крик­нул он, втас­ки­вая Ма­лы­ша на кры­шу. - Вот как раз та­кие мес­та я и имел в ви­ду. Что ж, пой­дем даль­ше?

    Но Ма­лы­шу не за­хо­те­лось ид­ти даль­ше - сер­д­це у не­го би­лось слиш­ком силь­но. Они шли по та­ким труд­ным и опас­ным мес­там, что при­хо­ди­лось цеп­лять­ся ру­ка­ми и но­га­ми, что­бы не сор­вать­ся. А Кар­л­сон, же­лая по­за­ба­вить Ма­лы­ша, на­роч­но вы­би­рал до­ро­гу пот­руд­нее.

    - Я ду­маю, что нас­та­ло вре­мя нам нем­нож­ко по­ве­се­лить­ся, - ска­зал Кар­л­сон. - Я час­тень­ко гу­ляю по ве­че­рам на кры­шах и люб­лю под­шу­тить над людь­ми, жи­ву­щи­ми вот в этих ман­сар­дах.

    - Как под­шу­тить? - спро­сил Ма­лыш.

    - Над раз­ны­ми людь­ми по-раз­но­му. И я ни­ког­да не пов­то­ряю дваж­ды од­ну и ту же шут­ку. Уга­дай, кто луч­ший в ми­ре шут­ник?

    Вдруг где-то поб­ли­зос­ти раз­дал­ся гром­кий плач груд­но­го мла­ден­ца. Ма­лыш еще рань­ше слы­шал, что кто-то пла­кал, но по­том плач прек­ра­тил­ся. Ви­ди­мо, ре­бе­нок на вре­мя ус­по­ко­ил­ся, а сей­час сно­ва при­нял­ся кри­чать. Крик до­но­сил­ся из бли­жай­шей ман­сар­ды и зву­чал жа­лос­т­но и оди­но­ко.

    - Бедная ма­лют­ка! - ска­зал Ма­лыш. - Мо­жет быть, у нее бо­лит жи­вот.

    - Это мы сей­час вы­яс­ним, - отоз­вал­ся Кар­л­сон.

    Они по­пол­з­ли вдоль кар­ни­за, по­ка не доб­ра­лись до ок­на ман­сар­ды. Кар­л­сон под­нял го­ло­ву и ос­то­рож­но заг­ля­нул в ком­на­ту.

    - Чрезвычайно заб­ро­шен­ный мла­де­нец, - ска­зал он. - Яс­ное де­ло, отец с ма­терью где-то бе­га­ют.

    Ребенок пря­мо над­ры­вал­ся от пла­ча.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - Кар­л­сон при­под­нял­ся над по­до­кон­ни­ком и гром­ко про­из­нес: - Идет Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, - луч­шая в ми­ре нянь­ка.

    Малышу не за­хо­те­лось ос­та­вать­ся од­но­му на кры­ше, и он то­же пе­ре­лез че­рез ок­но вслед за Кар­л­со­ном, со стра­хом ду­мая о том, что бу­дет, ес­ли вдруг по­явят­ся ро­ди­те­ли ма­лют­ки.

    Зато Кар­л­сон был со­вер­шен­но спо­ко­ен. Он по­до­шел к кро­ват­ке, в ко­то­рой ле­жал ре­бе­нок, и по­ще­ко­тал его под под­бо­род­ком сво­им тол­с­тень­ким ука­за­тель­ным паль­цем.

    - Плюти-плюти-плют! - ска­зал он ша­лов­ли­во, за­тем, обер­нув­шись к Ма­лы­шу, объ­яс­нил: - Так всег­да го­во­рят груд­ным де­тям, ког­да они пла­чут.

    Младенец от изум­ле­ния на мгно­ве­ние за­тих, но тут же раз­ре­вел­ся с но­вой си­лой.

    - Плюти-плюти-плют! - пов­то­рил Кар­л­сон и до­ба­вил: - А еще с деть­ми вот как де­ла­ют…

    Он взял ре­бен­ка на ру­ки и нес­коль­ко раз энер­гич­но его встрях­нул.

    Должно быть, ма­лют­ке это по­ка­за­лось за­бав­ным, по­то­му что она вдруг сла­бо улыб­ну­лась без­зу­бой улыб­кой. Кар­л­сон был очень горд.

    - Как лег­ко раз­ве­се­лить крош­ку! - ска­зал он. - Луч­шая в ми­ре нянь­ка - это…

    Но за­кон­чить ему не уда­лось, так как ре­бе­нок опять зап­ла­кал.

    - Плюти-плюти-плют! - раз­д­ра­жен­но про­ры­чал Кар­л­сон и стал еще силь­нее тряс­ти де­воч­ку. - Слы­шишь, что я те­бе го­во­рю? Плю­ти-плю­ти-плют! По­нят­но?

    Но де­воч­ка ора­ла во всю глот­ку, и Ма­лыш про­тя­нул к ней ру­ки.

    - Дай-ка я ее возь­му, - ска­зал он.

    Малыш очень лю­бил ма­лень­ких де­тей и мно­го раз про­сил ма­му и па­пу по­да­рить ему ма­лень­кую сес­т­рен­ку, раз уж они на­от­рез от­ка­зы­ва­ют­ся ку­пить со­ба­ку.

    Он взял из рук Кар­л­со­на кри­ча­щий свер­ток и неж­но при­жал его к се­бе.

    - Не плачь, ма­лень­кая! - ска­зал Ма­лыш. - Ты ведь та­кая ми­лая…

    Девочка за­тих­ла, пос­мот­ре­ла на Ма­лы­ша серь­ез­ны­ми блес­тя­щи­ми гла­за­ми, за­тем сно­ва улыб­ну­лась сво­ей без­зу­бой улыб­кой и что-то ти­хонь­ко за­ле­пе­та­ла.

    - Это мой плю­ти-плю­ти-плют по­дей­с­т­во­вал, - про­из­нес Кар­л­сон. - Плю­ти-плю­ти-плют всег­да дей­с­т­ву­ет бе­зот­каз­но. Я ты­ся­чи раз про­ве­рял.

    - Интересно, а как ее зо­вут? - ска­зал Ма­лыш и ле­гонь­ко про­вел ука­за­тель­ным паль­цем по ма­лень­кой не­яс­ной щеч­ке ре­бен­ка.

    - Гюль-фия, - от­ве­тил Кар­л­сон. - Ма­лень­ких де­во­чек ча­ще все­го зо­вут имен­но так.

    Малыш ни­ког­да не слы­хал, что­бы ка­кую-ни­будь де­воч­ку зва­ли Гюль-фия, но он по­ду­мал, что уж кто-кто, а луч­шая в ми­ре нянь­ка зна­ет, как обыч­но на­зы­ва­ют та­ких ма­лю­ток.

    - Малышка Гюль-фия, мне ка­жет­ся, что ты хо­чешь есть, - ска­зал Ма­лыш, гля­дя, как ре­бе­нок но­ро­вит схва­тить гу­ба­ми его ука­за­тель­ный па­лец.

    - Если Гюль-фия го­лод­на, то вот здесь есть кол­ба­са и кар­тош­ка, - ска­зал Кар­л­сон, заг­ля­нув в бу­фет. - Ни один мла­де­нец в ми­ре не ум­рет с го­ло­ду, по­ка у Кар­л­со­на не пе­ре­ве­дут­ся кол­ба­са и кар­тош­ка.

    Но Ма­лыш сом­не­вал­ся, что Гюль-фия ста­нет есть кол­ба­су и кар­тош­ку.

    - Таких ма­лень­ких де­тей кор­мят, по-мо­ему, мо­ло­ком, - воз­ра­зил он.

    - Значит, ты ду­ма­ешь, луч­шая в ми­ре нянь­ка не зна­ет, что де­тям да­ют и че­го не да­ют? - воз­му­тил­ся Кар­л­сон. - Но ес­ли ты так нас­та­ива­ешь, я мо­гу сле­тать за ко­ро­вой… - Тут Кар­л­сон не­до­воль­но взгля­нул на ок­но и до­ба­вил: - Хо­тя труд­но бу­дет про­та­щить ко­ро­ву че­рез та­кое ма­лень­кое окош­ко.

    Гюль-фия тщет­но ло­ви­ла па­лец Ма­лы­ша и жа­лоб­но хны­ка­ла. Дей­с­т­ви­тель­но, по­хо­же бы­ло на то, что она го­лод­на.

    Малыш по­ша­рил в бу­фе­те, но мо­ло­ка не на­шел: там сто­яла лишь та­рел­ка с тре­мя ку­соч­ка­ми кол­ба­сы.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - ска­зал Кар­л­сон. - Я вспом­нил, где мож­но дос­тать мо­ло­ка… Мне при­дет­ся кое-ку­да сле­тать… При­вет, я ско­ро вер­нусь!

    Он на­жал кноп­ку на жи­во­те и, преж­де чем Ма­лыш ус­пел опом­нить­ся, стре­ми­тель­но вы­ле­тел из ок­на..

    Малыш страш­но пе­ре­пу­гал­ся. Что, ес­ли Кар­л­сон, как обыч­но, про­па­дет на нес­коль­ко ча­сов? Что, ес­ли ро­ди­те­ли ре­бен­ка вер­нут­ся до­мой и уви­дят свою Гюль-фию на ру­ках у Ма­лы­ша?

    Но Ма­лы­шу не приш­лось силь­но вол­но­вать­ся - на этот раз Кар­л­сон не зас­та­вил се­бя дол­го ждать. Гор­дый, как пе­тух, он вле­тел в ок­но, дер­жа в ру­ках ма­лень­кую бу­ты­лоч­ку с сос­кой, та­кую, из ко­то­рой обыч­но по­ят груд­ных де­тей.

    - Где ты ее дос­тал? - уди­вил­ся Ма­лыш.

    - Там, где я всег­да бе­ру мо­ло­ко, - от­ве­тил Кар­л­сон, - на од­ном бал­ко­не в Ос­тер­маль­ме* [* Ос­тер­мальм - при­го­род Сток­голь­ма]

    - Как, ты ее прос­то ста­щил? - вос­к­лик­нул Ма­лыш.

    - Я ее… взял взай­мы.

    - Взаймы? А ког­да ты со­би­ра­ешь­ся ее вер­нуть?

    - Никогда!

    Малыш стро­го пос­мот­рел на Кар­л­со­на. Но Кар­л­сон толь­ко мах­нул ру­кой:

    - Пустяки, де­ло жи­тей­с­кое… Все­го-нав­се­го од­на кро­шеч­ная бу­ты­лоч­ка мо­ло­ка. Там есть семья, где ро­ди­лась трой­ня, и у них на бал­ко­не в вед­ре со льдом пол­ным-пол­но та­ких бу­ты­ло­чек. Они бу­дут толь­ко ра­ды, что я взял нем­но­го мо­ло­ка для Гюль-фии.

    Гюль-фия про­тя­ну­ла свои ма­лень­кие руч­ки к бу­тыл­ке и не­тер­пе­ли­во зач­мо­ка­ла.

    - Я сей­час пог­рею мо­лоч­ко, - ска­зал Ма­лыш и пе­ре­дал Гюль-фию Кар­л­со­ну, ко­то­рый сно­ва стал во­пить: "Плю­ти-плю­ти-плют" и тряс­ти ма­лют­ку.

    А Ма­лыш тем вре­ме­нем вклю­чил плит­ку и стал греть бу­ты­лоч­ку.

    Несколько ми­нут спус­тя Гюль-фия уже ле­жа­ла в сво­ей кро­ват­ке и креп­ко спа­ла. Она бы­ла сы­та и до­воль­на. Ма­лыш су­етил­ся вок­руг нее. Кар­л­сон ярос­т­но рас­ка­чи­вал кро­ват­ку и гром­ко рас­пе­вал:

    - Плюти-плюти-плют… Плю­ти-плю­ти-плют…

    Но, нес­мот­ря на весь этот шум, Гюль-фия зас­ну­ла, по­то­му что она на­елась и ус­та­ла.

    - А те­перь, преж­де чем уй­ти от­сю­да, да­вай поп­ро­каз­ни­ча­ем, - пред­ло­жил Кар­л­сон.

    Он по­до­шел к бу­фе­ту и вы­нул та­рел­ку с на­ре­зан­ной кол­ба­сой. Ма­лыш сле­дил за ним, ши­ро­ко рас­к­рыв гла­за от удив­ле­ния. Кар­л­сон взял с та­рел­ки один ку­со­чек.

    - Вот сей­час ты уви­дишь, что зна­чит про­каз­ни­чать. - И Кар­л­сон на­це­пил ку­со­чек кол­ба­сы на двер­ную руч­ку. - Но­мер пер­вый, - ска­зал он и с до­воль­ным ви­дом кив­нул го­ло­вой.

    Затем Кар­л­сон под­бе­жал к шкаф­чи­ку, на ко­то­ром сто­ял кра­си­вый бе­лый фар­фо­ро­вый го­лубь, и, преж­де чем Ма­лыш ус­пел вы­мол­вить сло­во, у го­лу­бя в клю­ве то­же ока­за­лась кол­ба­са.

    - Номер вто­рой, - про­го­во­рил Кар­л­сон. - А но­мер тре­тий по­лу­чит Гюль-фия.

    Он схва­тил с та­рел­ки пос­лед­ний ку­сок кол­ба­сы и су­нул его в руч­ку спя­щей Гюль-фии. Это и в са­мом де­ле выг­ля­де­ло очень смеш­но. Мож­но бы­ло по­ду­мать, что Гюль-фия са­ма вста­ла, взя­ла ку­со­чек кол­ба­сы и зас­ну­ла с ним.

    Но Ма­лыш все же ска­зал:

    - Прошу те­бя, не де­лай это­го.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - от­ве­тил Кар­л­сон. - Мы оту­чим ее ро­ди­те­лей убе­гать из до­му по ве­че­рам.

    - Почему? - уди­вил­ся Ма­лыш.

    - Ребенка, ко­то­рый уже хо­дит и бе­рет се­бе кол­ба­су, они не ре­шат­ся ос­та­вить од­но­го. Кто мо­жет пред­ви­деть, что она за­хо­чет взять в дру­гой раз? Быть мо­жет, па­пин вос­к­рес­ный гал­с­тук?

    И Кар­л­сон про­ве­рил, не вы­па­дет ли кол­ба­са из ма­лень­кой руч­ки Гюль-фии.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - про­дол­жал он. - Я знаю, что де­лаю. Ведь я - луч­шая в ми­ре нянь­ка.

    Как раз в этот мо­мент Ма­лыш ус­лы­шал, что кто-то под­ни­ма­ет­ся по лес­т­ни­це, и под­с­ко­чил от ис­пу­га.

    - Они идут! - про­шеп­тал он.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - ска­зал Кар­л­сон и по­та­щил Ма­лы­ша к ок­ну.

    В за­моч­ную сква­жи­ну уже всу­ну­ли ключ. Ма­лыш ре­шил, что все про­па­ло. Но, к счас­тью, они все-та­ки ус­пе­ли вы­лез­ти на кры­шу. В сле­ду­ющую се­кун­ду хлоп­ну­ла дверь, и до Ма­лы­ша до­ле­те­ли сло­ва:

    - А на­ша ми­лая ма­лень­кая Су­сан­на спит се­бе да спит! - ска­за­ла жен­щи­на.

    - Да, доч­ка спит, - отоз­вал­ся муж­чи­на.

    Но вдруг раз­дал­ся крик. Дол­ж­но быть, па­па и ма­ма Гюль-фии за­ме­ти­ли, что де­воч­ка сжи­ма­ет в руч­ке ку­сок кол­ба­сы.

    Малыш не стал ждать, что ска­жут ро­ди­те­ли Гюль-фии о про­дел­ках луч­шей в ми­ре нянь­ки, ко­то­рая, ед­ва зас­лы­шав их го­ло­са, быс­т­ро спря­та­лась за тру­бу.

    - Хочешь уви­деть жу­ли­ков? - спро­сил Кар­л­сон Ма­лы­ша, ког­да они нем­но­го от­ды­ша­лись. - Тут у ме­ня в од­ной ман­сар­де жи­вут два пер­вок­лас­сных жу­ли­ка.

    Карлсон го­во­рил так, слов­но эти жу­ли­ки бы­ли его соб­с­т­вен­нос­тью. Ма­лыш в этом усом­нил­ся, но, так или ина­че, ему за­хо­те­лось на них пог­ля­деть.

    Из ок­на ман­сар­ды, на ко­то­рое ука­зал Кар­л­сон, до­но­сил­ся гром­кий го­вор, смех и кри­ки.

    - О, да здесь ца­рит ве­селье! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон. - Пой­дем взгля­нем, чем это они так за­бав­ля­ют­ся.

    Карлсон и Ма­лыш опять по­пол­з­ли вдоль кар­ни­за. Ког­да они доб­ра­лись до ман­сар­ды, Кар­л­сон под­нял го­ло­ву и пос­мот­рел в ок­но. Оно бы­ло за­на­ве­ше­но. Но Кар­л­сон на­шел дыр­ку, сквозь ко­то­рую бы­ла вид­на вся ком­на­та.

    - У жу­ли­ков гость, - про­шеп­тал Кар­л­сон.

    Малыш то­же пос­мот­рел в дыр­ку. В ком­на­те си­де­ли два субъ­ек­та, по ви­ду впол­не по­хо­жие на жу­ли­ков, и слав­ный скром­ный ма­лый вро­де тех пар­ней, ко­то­рых Ма­лыш ви­дел в де­рев­не, где жи­ла его ба­буш­ка.

    - Знаешь, что я ду­маю? - про­шеп­тал Кар­л­сон. - Я ду­маю, что мои жу­ли­ки за­те­яли что-то не­хо­ро­шее. Но мы им по­ме­ша­ем… - Кар­л­сон еще раз пог­ля­дел в дыр­ку. - Го­тов пос­по­рить - они хо­тят обоб­рать это­го бед­ня­гу в крас­ном гал­с­ту­ке!

    Жулики и па­рень в гал­с­ту­ке си­де­ли за ма­лень­ким сто­ли­ком у са­мо­го ок­на. Они ели и пи­ли.

    Время от вре­ме­ни жу­ли­ки дру­жес­ки пох­ло­пы­ва­ли сво­его гос­тя по пле­чу, при­го­ва­ри­вая:

    - Как хо­ро­шо, что мы те­бя встре­ти­ли, до­ро­гой Ос­кар!

    - Я то­же очень рад на­ше­му зна­ком­с­т­ву, - от­ве­чал Ос­кар. - Ког­да впер­вые при­ез­жа­ешь в го­род, очень хо­чет­ся най­ти доб­рых дру­зей, вер­ных и на­деж­ных. А то на­ле­тишь на ка­ких-ни­будь мо­шен­ни­ков, и они те­бя ми­гом об­ла­по­шат.

    Жулики одоб­ри­тель­но под­да­ки­ва­ли:

    - Конечно. Не­дол­го стать жер­т­вой мо­шен­ни­ков. Те­бе, па­рень, здо­ро­во по­вез­ло, что ты встре­тил Фил­ле и ме­ня.

    - Ясное де­ло, не пов­с­т­ре­чай ты Рул­ле и ме­ня, те­бе бы ху­до приш­лось. А те­перь ешь да пей в свое удо­воль­с­т­вие, - ска­зал тот, ко­то­ро­го зва­ли Фил­ле, и вновь хлоп­нул Ос­ка­ра по пле­чу.

    Но за­тем Фил­ле сде­лал неч­то та­кое, что со­вер­шен­но изу­ми­ло Ма­лы­ша: он как бы слу­чай­но су­нул свою ру­ку в зад­ний кар­ман брюк Ос­ка­ра, вы­нул от­ту­да бу­маж­ник и ос­то­рож­но за­су­нул его в зад­ний кар­ман сво­их соб­с­т­вен­ных брюк. Ос­кар ни­че­го не за­ме­тил, по­то­му что как раз в этот мо­мент Рул­ле стис­нул его в сво­их объ­яти­ях. Ког­да же Рул­ле на­ко­нец раз­жал объ­ятия, у не­го в ру­ке ока­за­лись ча­сы Ос­ка­ра. Рул­ле их так­же от­п­ра­вил в зад­ний кар­ман сво­их брюк. И Ос­кар опять ни­че­го не за­ме­тил.

    Но вдруг Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, ос­то­рож­но про­су­нул свою пух­лую ру­ку под за­на­вес­ку и вы­та­щил из кар­ма­на Фил­ле бу­маж­ник Ос­ка­ра. И Фил­ле то­же ни­че­го не за­ме­тил. За­тем Кар­л­сон сно­ва про­су­нул под за­на­вес­ку свою пух­лую ру­ку и вы­та­щил из кар­ма­на Рул­ле ча­сы. И тот то­же ни­че­го не за­ме­тил. Но нес­коль­ко ми­нут спус­тя, ког­да Рул­ле, Фил­ле и Ос­кар еще вы­пи­ли и за­ку­си­ли, Фил­ле су­нул ру­ку в свой кар­ман и об­на­ру­жил, что бу­маж­ник ис­чез. Тог­да он злоб­но взгля­нул на Рул­ле и ска­зал:

    - Послушай-ка, Рул­ле, да­вай вый­дем в при­хо­жую. Нам на­до кое о чем по­тол­ко­вать.

    А тут как раз Рул­ле по­лез в свой кар­ман и за­ме­тил, что ис­чез­ли ча­сы. Он, в свою оче­редь, злоб­но пог­ля­дел на Фил­ле и про­из­нес:

    - Пошли! И у ме­ня есть к те­бе раз­го­вор.

    Филле и Рул­ле выш­ли в при­хо­жую, а бед­ня­га Ос­кар ос­тал­ся сов­сем один. Ему, дол­ж­но быть, ста­ло скуч­но си­деть од­но­му, и он то­же вы­шел в при­хо­жую, что­бы пос­мот­реть, что там де­ла­ют его но­вые друзья.

    Тогда Кар­л­сон быс­т­ро пе­ре­мах­нул че­рез по­до­кон­ник и по­ло­жил бу­маж­ник в су­по­вую мис­ку. Так как Фил­ле, Рул­ле и Ос­кар уже съели весь суп, то бу­маж­ник не на­мок. Что же ка­са­ет­ся ча­сов, то их Кар­л­сон при­це­пил к лам­пе. Они ви­се­ли на са­мом ви­ду, слег­ка рас­ка­чи­ва­ясь, и Фил­ле, Рул­ле и Ос­кар уви­де­ли их, как толь­ко вер­ну­лись в ком­на­ту.

    Но Кар­л­со­на они не за­ме­ти­ли, по­то­му что он за­лез под стол, нак­ры­тый сви­са­ющей до по­ла ска­тер­тью. Под сто­лом си­дел и Ма­лыш, ко­то­рый, нес­мот­ря на свой страх, ни за что не хо­тел ос­та­вить Кар­л­со­на од­но­го в та­ком опас­ном по­ло­же­нии.

    - Гляди-ка, на лам­пе бол­та­ют­ся мои ча­сы! - удив­лен­но вос­к­лик­нул Ос­кар. - Как они мог­ли ту­да по­пасть?

    Он по­до­шел к лам­пе, снял ча­сы и по­ло­жил их в кар­ман сво­ей кур­т­ки.

    - А здесь ле­жит мой бу­маж­ник, чес­т­ное сло­во! - еще боль­ше изу­мил­ся Ос­кар, заг­ля­нув в су­по­вую мис­ку. - Как стран­но!

    Рулле и Фил­ле ус­та­ви­лись на Ос­ка­ра.

    - А у вас в де­рев­не пар­ни, вид­но, то­же не про­мах! - вос­к­лик­ну­ли они хо­ром.

    Затем Ос­кар, Рул­ле и Фил­ле опять се­ли за стол.

    - Дорогой Ос­кар, - ска­зал Фил­ле, - ешь и пей до­сы­та!

    И они сно­ва ста­ли есть и пить и пох­ло­пы­вать друг дру­га по пле­чу.

    Через нес­коль­ко ми­нут Фил­ле, при­под­няв ска­терть, бро­сил бу­маж­ник Ос­ка­ра под стол. Вид­но, Фил­ле по­ла­гал, что на по­лу бу­маж­ник бу­дет в боль­шей сох­ран­нос­ти, чем в его кар­ма­не. Но выш­ло ина­че: Кар­л­сон, ко­то­рый си­дел под сто­лом, под­нял бу­маж­ник и су­нул его в ру­ку Рул­ле. Тог­да Рул­ле ска­зал:

    - Филле, я был к те­бе нес­п­ра­вед­лив, ты бла­го­род­ный че­ло­век.

    Через не­ко­то­рое вре­мя Рул­ле про­су­нул ру­ку под ска­терть и по­ло­жил на пол ча­сы. Кар­л­сон под­нял ча­сы и, тол­к­нув Фил­ле но­гой, вло­жил их ему в ру­ку. Тог­да и Фил­ле ска­зал:

    - Нет то­ва­ри­ща на­деж­нее те­бя, Рул­ле!

    Но тут Ос­кар за­во­пил:

    - Где мой бу­маж­ник? Где мои ча­сы?

    В тот же миг и бу­маж­ник и ча­сы вновь ока­за­лись на по­лу под сто­лом, по­то­му что ни Фил­ле, ни Рул­ле не хо­те­ли быть пой­ман­ны­ми с по­лич­ным, ес­ли Ос­кар под­ни­мет скан­дал. А Ос­кар уже на­чал вы­хо­дить из се­бя, гром­ко тре­буя, что­бы ему вер­ну­ли его ве­щи. Тог­да Фил­ле зак­ри­чал:

    - Почем я знаю, ку­да ты дел свой пар­ши­вый бу­маж­ник!

    А Рул­ле до­ба­вил:

    - Мы не ви­де­ли тво­их дрян­ных ча­сов! Ты сам дол­жен сле­дить за сво­им доб­ром.

    Тут Кар­л­сон под­нял с по­ла спер­ва бу­маж­ник, а по­том ча­сы и су­нул их пря­мо в ру­ки Ос­ка­ру. Ос­кар схва­тил свои ве­щи и вос­к­лик­нул:

    - Спасибо те­бе, ми­лый Фил­ле, спа­си­бо, Рул­ле, но в дру­гой раз не на­до со мной так шу­тить!

    Тут Кар­л­сон изо всей си­лы стук­нул Фил­ле по но­ге.

    - Ты у ме­ня за это поп­ла­тишь­ся, Рул­ле! - за­во­пил Фил­ле.

    А Кар­л­сон тем вре­ме­нем уда­рил Рул­ле по но­ге так, что тот пря­мо за­выл от бо­ли.

    - Ты что, рех­нул­ся? Че­го ты де­решь­ся? - крик­нул Рул­ле.

    Рулле и Фил­ле выс­ко­чи­ли из-за сто­ла и при­ня­лись ту­зить друг дру­га так энер­гич­но, что все та­рел­ки по­па­да­ли на пол и раз­би­лись, а Ос­кар, до смер­ти пе­ре­пу­гав­шись, су­нул в кар­ман бу­маж­ник и ча­сы и уб­рал­ся вос­во­яси.

    Больше он сю­да ни­ког­да не воз­в­ра­щал­ся. Ма­лыш то­же очень ис­пу­гал­ся, но он не мог уб­рать­ся вос­во­яси и по­это­му, при­та­ив­шись, си­дел под сто­лом.

    Филле был силь­нее Рул­ле, и он вы­тол­к­нул Рул­ле в при­хо­жую, что­бы там окон­ча­тель­но с ним рас­п­ра­вить­ся.

    Тогда Кар­л­сон и Ма­лыш быс­т­ро вы­лез­ли из-под сто­ла. Кар­л­сон, уви­дев ос­кол­ки та­ре­лок, раз­б­ро­сан­ные по по­лу, ска­зал:

    - Все та­рел­ки раз­би­ты, а су­по­вая мис­ка це­ла. Как, дол­ж­но быть, оди­но­ко этой бед­ной су­по­вой мис­ке!

    И он изо всех сил трах­нул су­по­вую мис­ку об пол. По­том они с Ма­лы­шом ки­ну­лись к ок­ну и быс­т­ро вы­лез­ли на кры­шу.

    Малыш ус­лы­шал, как Фил­ле и Рул­ле вер­ну­лись в ком­на­ту и как Фил­ле спро­сил:

    - А че­го ра­ди ты, бол­ван, ни с то­го ни с се­го от­дал ему бу­маж­ник и ча­сы?

    - Ты что, спя­тил? - от­ве­тил Рул­ле. - Ведь это же ты сде­лал!

    Услышав их ру­гань, Кар­л­сон рас­хо­хо­тал­ся так, что у не­го зат­ряс­ся жи­вот.

    - Ну, на се­год­ня хва­тит раз­в­ле­че­ний! - про­го­во­рил он сквозь смех.

    Малыш то­же был сыт по гор­ло се­год­няш­ни­ми про­дел­ка­ми.

    Уже сов­сем стем­не­ло, ког­да Ма­лыш и Кар­л­сон, взяв­шись за ру­ки, поб­ре­ли к ма­лень­ко­му до­ми­ку, при­та­ив­ше­му­ся за тру­бой на кры­ше то­го до­ма, где жил Ма­лыш. Ког­да они уже поч­ти доб­ра­лись до мес­та, то ус­лы­ша­ли, как, сиг­на­ля си­ре­ной, по ули­це мчит­ся по­жар­ная ма­ши­на.

    - Должно быть, где-то по­жар, - ска­зал Ма­лыш. - Слы­шишь, про­еха­ли по­жар­ные.

    - А мо­жет быть, да­же в тво­ем до­ме, - с на­деж­дой в го­ло­се про­го­во­рил Кар­л­сон. - Ты толь­ко сра­зу же ска­жи мне. Я им охот­но по­мо­гу, по­то­му что я луч­ший в ми­ре по­жар­ный.

    С кры­ши они уви­де­ли, как по­жар­ная ма­ши­на ос­та­но­ви­лась у подъ­ез­да. Вок­руг нее соб­ра­лась тол­па, но ог­ня что-то ниг­де не бы­ло за­мет­но. И все же от ма­ши­ны до са­мой кры­ши быс­т­ро выд­ви­ну­лась длин­ная лес­т­ни­ца, точь-в-точь та­кая, ка­кая бы­ва­ет у по­жар­ных.

    - Может, это они за мной? - с тре­во­гой спро­сил Ма­лыш, вдруг вспом­нив о за­пис­ке, ко­то­рую он ос­та­вил у се­бя; ведь сей­час уже бы­ло так поз­д­но.

    - Не по­ни­маю, че­го все так пе­ре­по­ло­ши­лись. Не­уже­ли ко­му-то мог­ло не пон­ра­вить­ся, что ты от­п­ра­вил­ся нем­но­го по­гу­лять по кры­ше? - воз­му­тил­ся Кар­л­сон.

    - Да, - от­ве­тил Ма­лыш, - мо­ей ма­ме. Зна­ешь, у нее нер­вы…

    Когда Ма­лыш по­ду­мал об этом, он по­жа­лел ма­му, и ему очень за­хо­те­лось пос­ко­рее вер­нуть­ся до­мой.

    - А бы­ло бы неп­ло­хо слег­ка по­раз­в­лечь­ся с по­жар­ны­ми… - за­ме­тил Кар­л­сон.

    Но Ма­лыш не хо­тел боль­ше раз­в­ле­кать­ся. Он ти­хо сто­ял и ждал, ког­да на­ко­нец до­бе­рет­ся до кры­ши по­жар­ный, ко­то­рый уже лез по лес­т­ни­це.

    - Ну что ж, - ска­зал Кар­л­сон, - по­жа­луй, мне то­же по­ра ло­жить­ся спать. Ко­неч­но, мы ве­ли се­бя очень ти­хо, пря­мо ска­жу - при­мер­но. Но не на­до за­бы­вать, что у ме­ня се­год­ня ут­ром был силь­ный жар, не мень­ше трид­ца­ти - со­ро­ка гра­ду­сов.

    И Кар­л­сон пос­ка­кал к сво­ему до­ми­ку.

    - Привет, Ма­лыш! - крик­нул он.

    - Привет, Кар­л­сон! - отоз­вал­ся Ма­лыш, не от­во­дя взгля­да от по­жар­но­го, ко­то­рый под­ни­мал­ся по лес­т­ни­це все вы­ше и вы­ше.

    - Эй, Ма­лыш, - крик­нул Кар­л­сон, преж­де чем скрыть­ся за тру­бой, - не рас­ска­зы­вай по­жар­ным, что я здесь жи­ву! Ведь я луч­ший в ми­ре по­жар­ный и бо­юсь, они бу­дут по­сы­лать за мной, ког­да где-ни­будь за­го­рит­ся дом.

    Пожарный был уже близ­ко.

    - Стой на мес­те и не ше­ве­лись! - при­ка­зал он Ма­лы­шу. - Слы­шишь, не дви­гай­ся с мес­та! Я сей­час под­ни­мусь и сни­му те­бя с кры­ши.

    Малыш по­ду­мал, что со сто­ро­ны по­жар­но­го пре­дос­те­ре­гать его бы­ло очень ми­ло, но бес­смыс­лен­но. Ведь весь ве­чер он раз­гу­ли­вал по кры­шам и, уж ко­неч­но, мог бы и сей­час сде­лать нес­коль­ко ша­гов, что­бы по­дой­ти к лес­т­ни­це.

    - Тебя ма­ма пос­ла­ла? - спро­сил Ма­лыш по­жар­но­го, ког­да тот, взяв его на ру­ки, стал спус­кать­ся.

    - Ну да, ма­ма. Ко­неч­но. Но… мне по­ка­за­лось, что на кры­ше бы­ло два ма­лень­ких маль­чи­ка.

    Малыш вспом­нил прось­бу Кар­л­со­на и серь­ез­но ска­зал:

    - Нет, здесь не бы­ло дру­го­го маль­чи­ка.

    У ма­мы дей­с­т­ви­тель­но бы­ли "нер­вы". Она, и па­па, и Бос­се, и Бе­тан, и еще мно­го вся­ких чу­жих лю­дей сто­яли на ули­це и жда­ли Ма­лы­ша. Ма­ма ки­ну­лась к не­му, об­ня­ла его; она и пла­ка­ла, и сме­ялась. По­том па­па взял Ма­лы­ша на ру­ки и по­нес до­мой, креп­ко при­жи­мая к се­бе.

    - Как ты нас на­пу­гал! - ска­зал Бос­се.

    Бетан то­же зап­ла­ка­ла и про­го­во­ри­ла сквозь сле­зы:

    - Никогда боль­ше так не де­лай. За­пом­ни, Ма­лыш, ни­ког­да!

    Малыша тут же уло­жи­ли в кро­вать, и вся семья соб­ра­лась вок­руг не­го, как буд­то се­год­ня был день его рож­де­ния. Но па­па ска­зал очень серь­ез­но:

    - Неужели ты не по­ни­мал, что мы бу­дем вол­но­вать­ся? Не­уже­ли ты не знал, что ма­ма бу­дет вне се­бя от тре­во­ги, бу­дет пла­кать?

    Малыш съежил­ся в сво­ей пос­те­ли.

    - Ну, че­го вы бес­по­ко­ились? - про­бор­мо­тал он.

    Мама очень креп­ко об­ня­ла его.

    - Подумай толь­ко! - ска­за­ла она. - А ес­ли бы ты упал с кры­ши? Ес­ли бы мы те­бя по­те­ря­ли?

    - Вы бы тог­да огор­чи­лись?

    - А как ты ду­ма­ешь? - от­ве­ти­ла ма­ма. - Ни за ка­кие сок­ро­ви­ща в ми­ре мы не сог­ла­си­лись бы рас­стать­ся с то­бой. Ты же и сам это зна­ешь.

    - И да­же за сто ты­сяч мил­ли­онов крон? - спро­сил Ма­лыш.

    - И да­же за сто ты­сяч мил­ли­онов крон!

    - Значит, я так до­ро­го стою? - изу­мил­ся Ма­лыш.

    - Конечно, - ска­за­ла ма­ма и об­ня­ла его еще раз!

    Малыш стал раз­мыш­лять: сто ты­сяч мил­ли­онов крон - ка­кая ог­ром­ная ку­ча де­нег! Не­уже­ли он мо­жет сто­ить так до­ро­го? Ведь щен­ка, нас­то­яще­го, прек­рас­но­го щен­ка, мож­но ку­пить все­го за пять­де­сят крон…

    - Послушай, па­па, - ска­зал вдруг Ма­лыш, - ес­ли я дей­с­т­ви­тель­но стою сто ты­сяч мил­ли­онов, то не мо­гу ли я по­лу­чить сей­час на­лич­ны­ми пять­де­сят крон, что­бы ку­пить се­бе ма­лень­ко­го ще­ноч­ка?

    Только на сле­ду­ющий день, во вре­мя обе­да, ро­ди­те ли спро­си­ли Ма­лы­ша, как он все-та­ки по­пал на кры­шу.

    - Ты что ж, про­лез че­рез слу­хо­вое ок­но на чер­да­ке? - спро­си­ла ма­ма.

    - Нет, я по­ле­тел с Кар­л­со­ном, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, - от­ве­тил Ма­лыш.

    Мама и па­па пе­рег­ля­ну­лись.

    - Так даль­ше про­дол­жать­ся не мо­жет! - вос­к­лик­ну­ла ма­ма. - Этот Кар­л­сон све­дет ме­ня с ума!

    - Послушай, - ска­зал па­па, - ни­ка­ко­го Кар­л­со­на, ко­то­рый бы жил на кры­ше, не су­щес­т­ву­ет.

    - "Не су­щес­т­ву­ет!" - пов­то­рил Ма­лыш. - Вче­ра он, во вся­ком слу­чае, су­щес­т­во­вал.

    Мама оза­бо­чен­но по­ка­ча­ла го­ло­вой:

    - Хорошо, что ско­ро нач­нут­ся ка­ни­ку­лы и ты уедешь к ба­буш­ке. На­де­юсь, что там Кар­л­сон не бу­дет те­бя прес­ле­до­вать.

    Об этой неп­ри­ят­нос­ти Ма­лыш еще не ду­мал. Ведь ско­ро его на все ле­то пош­лют в де­рев­ню к ба­буш­ке. А это зна­чит, что он два ме­ся­ца не уви­дит Кар­л­со­на. Ко­неч­но, ле­том у ба­буш­ки очень хо­ро­шо, там всег­да бы­ва­ет ве­се­ло, но Кар­л­сон… А вдруг Кар­л­сон уже не бу­дет жить на кры­ше, ког­да Ма­лыш вер­нет­ся в го­род?

    Малыш си­дел, опер­шись лок­тя­ми о стол и об­х­ва­тив ла­до­ня­ми го­ло­ву. Он не мог се­бе пред­с­та­вить жиз­ни без Кар­л­со­на.

    - Ты раз­ве не зна­ешь, что нель­зя класть лок­ти на стол? - спро­си­ла Бе­тан.

    - Следи луч­ше за со­бой! - ог­рыз­нул­ся Ма­лыш.

    - Малыш, убе­ри лок­ти со сто­ла, - ска­за­ла ма­ма. - По­ло­жить те­бе цвет­ной ка­пус­ты?

    - Нет, луч­ше уме­реть, чем есть ка­пус­ту!

    - Ох! - вздох­нул па­па. - На­до ска­зать: "Нет, спа­си­бо".

    "Чего это они так рас­ко­ман­до­ва­лись маль­чи­ком, ко­то­рый сто­ит сто ты­сяч мил­ли­онов", - по­ду­мал Ма­лыш, но вслух это­го не выс­ка­зал.

    - Вы же са­ми прек­рас­но по­ни­ма­ете, что, ког­да я го­во­рю: "Луч­ше уме­реть, чем есть ка­пус­ту", я хо­чу ска­зать: "Нет, спа­си­бо", - по­яс­нил он.

    - Так вос­пи­тан­ные лю­ди не го­во­рят, - ска­зал па­па. - А ты ведь хо­чешь стать вос­пи­тан­ным че­ло­ве­ком?

    - Нет, па­па, я хо­чу стать та­ким, как ты, - от­ве­тил Ма­лыш.

    Мама, Бос­се и Бе­тан рас­хо­хо­та­лись. Ма­лыш не по­нял, над чем они сме­ют­ся, но ре­шил, что сме­ют­ся над его па­пой, а это­го он уже ни­как не мог стер­петь.

    - Да, я хо­чу быть та­ким, как ты, па­па. Ты та­кой хо­ро­ший! - про­из­нес Ма­лыш, гля­дя на от­ца.

    - Спасибо те­бе, мой маль­чик, - ска­зал па­па. - Так ты дей­с­т­ви­тель­но не хо­чешь цвет­ной ка­пус­ты?

    - Нет, луч­ше уме­реть, чем есть ка­пус­ту! - Но ведь она очень по­лез­на, - вздох­ну­ла ма­ма.

    - Наверно, - ска­зал Ма­лыш. - Я дав­но за­ме­тил: чем еда нев­кус­ней, тем она по­лез­ней. Хо­тел бы я знать, по­че­му все эти ви­та­ми­ны со­дер­жат­ся толь­ко в том, что нев­кус­но?

    - Витамины, ко­неч­но, дол­ж­ны быть в шо­ко­ла­де и в же­ва­тель­ной ре­зин­ке, - сос­т­рил Бос­се.

    - Это са­мое ра­зум­ное из все­го, что ты ска­зал за пос­лед­нее вре­мя, - ог­рыз­нул­ся Ма­лыш.

    После обе­да Ма­лыш от­п­ра­вил­ся к се­бе в ком­на­ту. Всем сер­д­цем он же­лал, что­бы Кар­л­сон при­ле­тел пос­ко­рее. Ведь на днях Ма­лыш уедет за го­род, по­это­му те­перь они дол­ж­ны встре­чать­ся как мож­но ча­ще.

    Должно быть, Кар­л­сон по­чув­с­т­во­вал, что Ма­лыш его ждет: ед­ва Ма­лыш вы­су­нул нос в окош­ко, как Кар­л­сон уже был тут как тут.

    - Сегодня у те­бя нет жа­ра? - спро­сил Ма­лыш.

    - У ме­ня? Жа­ра?.. У ме­ня ни­ког­да не бы­ва­ет жа­ра! Это бы­ло вну­ше­ние.

    - Ты вну­шил се­бе, что у те­бя жар? - уди­вил­ся Ма­лыш.

    - Нет, это я те­бе вну­шил, что у ме­ня жар, - ра­дос­т­но от­ве­тил Кар­л­сон и зас­ме­ял­ся. - Уга­дай, кто луч­ший в ми­ре вы­дум­щик?

    Карлсон ни ми­ну­ты не сто­ял на мес­те. Раз­го­ва­ри­вая, он все вре­мя кру­жил по ком­на­те, тро­гал все, что по­па­да­лось под ру­ку, с лю­бо­пыт­с­т­вом от­к­ры­вал и зак­ры­вал ящи­ки и раз­г­ля­ды­вал каж­дую вещь с боль­шим ин­те­ре­сом.

    - Нет, се­год­ня у ме­ня нет ни­ка­ко­го жа­ра. Се­год­ня я здо­ров как бык и рас­по­ло­жен слег­ка по­раз­в­лечь­ся.

    Малыш то­же был не прочь по­раз­в­лечь­ся. Но он хо­тел, что­бы преж­де па­па, ма­ма, Бос­се и Бе­тан уви­де­ли на­ко­нец Кар­л­со­на и пе­рес­та­ли бы уве­рять Ма­лы­ша, что Кар­л­сон не су­щес­т­ву­ет.

    - Подожди ме­ня ми­ну­точ­ку, - пос­пеш­но ска­зал Ма­лыш, - я сей­час вер­нусь.

    И он стрем­г­лав по­бе­жал в сто­ло­вую. Бос­се и Бе­тан до­ма не ока­за­лось - это, ко­неч­но, бы­ло очень до­сад­но, - но за­то ма­ма и па­па си­де­ли у ка­ми­на. Ма­лыш ска­зал им, силь­но вол­ну­ясь:

    - Мама и па­па, иди­те ско­рей в мою ком­на­ту! Он ре­шил по­ка ни­че­го не го­во­рить им о Кар­л­со­не - бу­дет луч­ше, ес­ли они уви­дят его без пре­дуп­реж­де­ния.

    - А мо­жет, ты по­си­дишь с на­ми? - пред­ло­жи­ла, ма­ма.

    Но Ма­лыш по­тя­нул ее за ру­ку:

    - Нет, вы дол­ж­ны пой­ти ко мне. Там вы уви­ди­те од­ну вещь…

    Недолгие пе­ре­го­во­ры за­вер­ши­лись ус­пеш­но. Па­па и ма­ма пош­ли вмес­те с ним. Счас­т­ли­вый Ма­лыш ра­дос­тью рас­пах­нул дверь сво­ей ком­на­ты - на­ко­нец-то они уви­дят Кар­л­со­на!

    И тут Ма­лыш ед­ва не зап­ла­кал, так он был обес­ку­ра­жен. Ком­на­та ока­за­лась пус­той, как и в тот раз, ког­да он при­вел всю семью зна­ко­мить­ся с Кар­л­со­ном.

    - Ну, что же мы дол­ж­ны здесь уви­деть? - спро­сил па­па.

    - Ничего осо­бен­но­го… - про­бор­мо­тал Ма­лыш.

    К счас­тью, в эту ми­ну­ту раз­дал­ся те­ле­фон­ный зво­нок. Па­па по­шел го­во­рить по те­ле­фо­ну, а ма­ма вспом­ни­ла, что в ду­хов­ке у нее си­дит слад­кий пи­рог, и пос­пе­ши­ла на кух­ню. Так что на этот раз Ма­лы­шу не приш­лось объ­яс­нять­ся.

    Оставшись один, Ма­лыш при­сел у ок­на. Он очень сер­дил­ся на Кар­л­со­на и ре­шил выс­ка­зать ему все на­чис­то­ту, ес­ли тот сно­ва при­ле­тит.

    Но ник­то не при­ле­тел. Вмес­то это­го от­к­ры­лась двер­ца шка­фа, и от­ту­да вы­су­ну­лась лу­ка­вая фи­зи­оно­мия Кар­л­со­на.

    Малыш прос­то ос­тол­бе­нел от изум­ле­ния:

    - Что ты де­лал в мо­ем шка­фу?

    - Сказать те­бе, что я там вы­си­жи­вал цып­лят? Но это бы­ло бы неп­рав­дой. Ска­зать, что я ду­мал о сво­их гре­хах? Это то­же бы­ло бы неп­рав­дой. Мо­жет быть, ска­зать, что я ле­жал на пол­ке и от­ды­хал? Вот это бу­дет прав­да! - от­ве­тил Кар­л­сон.

    Малыш тот­час же за­был, что сер­дил­ся на Кар­л­со­на. Он был так рад, что Кар­л­сон на­шел­ся.

    - Этот прек­рас­ный шкаф пря­мо соз­дан для иг­ры в прят­ки. Да­вай по­иг­ра­ем? Я опять ля­гу на пол­ку, а ты бу­дешь ме­ня ис­кать, - ска­зал Кар­л­сон.

    И, не до­жи­да­ясь от­ве­та Ма­лы­ша, Кар­л­сон скрыл­ся в шка­фу. Ма­лыш ус­лы­шал, как он там ка­раб­ка­ет­ся, за­би­ра­ясь, ви­ди­мо, на вер­х­нюю пол­ку.

    - Ну, а те­перь ищи! - крик­нул Кар­л­сон.

    Малыш рас­пах­нул двер­цы шка­фа и, ко­неч­но, сра­зу же уви­дел ле­жа­ще­го на пол­ке Кар­л­со­на.

    - Фу, ка­кой ты про­тив­ный! - зак­ри­чал Кар­л­сон. - Ты что, не мог сна­ча­ла хоть нем­нож­ко по­ис­кать ме­ня под кро­ватью, за пись­мен­ным сто­лом или еще где-ни­будь? Ну, раз ты та­кой, я с то­бой боль­ше не иг­раю. Фу, ка­кой ты про­тив­ный!

    В эту ми­ну­ту раз­дал­ся зво­нок у вход­ной две­ри, и из пе­ред­ней пос­лы­шал­ся ма­мин го­лос:

    - Малыш, к те­бе приш­ли Крис­тер и Гу­нил­ла.

    Этого со­об­ще­ния бы­ло дос­та­точ­но, что­бы у Кар­л­со­на улуч­ши­лось нас­т­ро­ение.

    - Подожди, мы сей­час с ни­ми сыг­ра­ем шту­ку! - про­шеп­тал он Ма­лы­шу. - Прит­во­ри-ка за мной поп­лот­нее двер­цу шка­фа…

    Малыш ед­ва ус­пел зак­рыть шкаф, как в ком­на­ту вош­ли Гу­нил­ла и Крис­тер. Они жи­ли на той же ули­це, что и Ма­лыш, и учи­лись с ним в од­ном клас­се. Ма­лы­шу очень нра­ви­лась Гу­нил­ла, и он час­то рас­ска­зы­вал сво­ей ма­ме, ка­кая она "ужас­но хо­ро­шая". Крис­те­ра Ма­лыш то­же лю­бил и дав­но уже прос­тил ему шиш­ку на лбу. Прав­да, с Крис­те­ром они час­тень­ко дра­лись, но всег­да тут же ми­ри­лись. Впро­чем, драл­ся Ма­лыш не толь­ко с Крис­те­ром, а поч­ти со все­ми ре­бя­та­ми с их ули­цы. Но вот Гу­нил­лу он ни­ког­да не бил.

    - Как это по­лу­ча­ет­ся, что ты еще ни ра­зу не стук­нул Гу­нил­лу? - спро­си­ла как-то ма­ма.

    - Она та­кая ужас­но хо­ро­шая, что ее не­за­чем бить, - от­ве­тил Ма­лыш.

    Но все же и Гу­нил­ла мог­ла иног­да вы­вес­ти Ма­лы­ша из се­бя. Вче­ра, нап­ри­мер, ког­да они втро­ем воз­в­ра­ща­лись из шко­лы и Ма­лыш рас­ска­зы­вал им о Кар­л­со­не, Гу­нил­ла рас­хо­хо­та­лась и ска­за­ла, что все это вы­дум­ки. Крис­тер с ней сог­ла­сил­ся, и Ма­лыш был вы­нуж­ден его стук­нуть. В от­вет на это Крис­тер и швыр­нул в не­го кам­нем.

    Но сей­час они как ни в чем не бы­ва­ло приш­ли к Ма­лы­шу в гос­ти, а Крис­тер при­вел да­же сво­его щен­ка Еф­фу. Уви­дев Еф­фу, Ма­лыш так об­ра­до­вал­ся, что сов­сем за­был про Кар­л­со­на, ко­то­рый ле­жал на пол­ке в шка­фу. "Ни­че­го нет на све­те луч­ше со­ба­ки", - по­ду­мал Ма­лыш. Еф­фа пры­гал и ла­ял, а Ма­лыш об­ни­мал его и гла­дил. Крис­тер сто­ял ря­дом и со­вер­шен­но спо­кой­но наб­лю­дал, как Ма­лыш лас­ка­ет Еф­фу.Он ведь знал, что Еф­фа - это его со­ба­ка, а не чья-ни­будь еще, так что пусть се­бе Ма­лыш иг­ра­ет с ней сколь­ко хо­чет.

    Вдруг, в са­мый раз­гар воз­ни Ма­лы­ша с Еф­фой Гу­нил­ла, ехид­но пос­ме­ива­ясь, спро­си­ла:

    - А где же твой друг Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше? Мы ду­ма­ли, что зас­та­нем его у те­бя.

    И толь­ко те­перь Ма­лыш вспом­нил, что Кар­л­сон ле­жит на пол­ке в его шка­фу. Но так как он не знал, ка­кую про­дел­ку на этот раз за­те­ял Кар­л­сон, то ни­че­го не ска­зал об этом Крис­те­ру и Гу­нил­ле.

    - Вот ты, Гу­нил­ла, ду­ма­ешь, что я все со­чи­нил про Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Вче­ра ты го­во­ри­ла, что он - вы­дум­ка…

    - Конечно, он и есть вы­дум­ка, - от­ве­ти­ла Гу­нил­ла и рас­хо­хо­та­лась; на ее ще­ках по­яви­лись ямоч­ки.

    - Ну, а ес­ли он не вы­дум­ка? - хит­ро спро­сил Ма­лыш.

    - Но ведь он в са­мом де­ле вы­дум­ка! - вме­шал­ся в раз­го­вор Крис­тер.

    - А вот и нет! - зак­ри­чал Ма­лыш.

    И не ус­пел он об­ду­мать, сто­ит ли по­пы­тать­ся раз­ре­шить этот спор сло­ва­ми, а не ку­ла­ка­ми или луч­ше сра­зу стук­нуть Крис­те­ра, как вдруг из шка­фа раз­да­лось гром­ко и от­чет­ли­во:

    - Ку-ка-ре-ку!

    - Что это та­кое? - вос­к­лик­ну­ла Гу­нил­ла, и ее крас­ный, как виш­ня, ро­тик ши­ро­ко рас­к­рыл­ся от удив­ле­ния.

    - Ку-ка-ре-ку! - пос­лы­ша­лось сно­ва из шка­фа, точь-в-точь как кри­чат нас­то­ящие пе­ту­хи.

    - У те­бя что, пе­тух жи­вет в гар­де­ро­бе? - уди­вил­ся Крис­тер.

    Еффа за­вор­чал и по­ко­сил­ся на шкаф. Ма­лыш рас­хо­хо­тал­ся. Он так сме­ял­ся, что не мог го­во­рить.

    - Ку-ка-ре-ку! - раз­да­лось в тре­тий раз.

    - Я сей­час от­к­рою шкаф и пог­ля­жу, что там, - ска­за­ла Гу­нил­ла и от­во­ри­ла двер­цу.

    Кристер под­с­ко­чил к ней и то­же заг­ля­нул в шкаф. Вна­ча­ле они ни­че­го не за­ме­ти­ли, кро­ме ви­ся­щей одеж­ды, но по­том с вер­х­ней пол­ки раз­да­лось хи­хи­канье. Крис­тер и Гу­нил­ла пос­мот­ре­ли на­верх и уви­де­ли на пол­ке ма­лень­ко­го тол­с­то­го че­ло­веч­ка. Удоб­но при­мос­тив­шись, он ле­жал, под­пе­рев ру­кой го­ло­ву, и по­ка­чи­вал пра­вой нож­кой. Его ве­се­лые го­лу­бые гла­за си­яли.

    Кристер и Гу­нил­ла мол­ча смот­ре­ли на че­ло­веч­ка, не в си­лах вы­мол­вить ни сло­ва, и лишь Еф­фа про­дол­жал ти­хонь­ко ры­чать.

    Когда к Гу­нил­ле вер­нул­ся дар ре­чи, она про­го­во­ри­ла:

    - Это кто та­кой?

    - Всего лишь ма­лень­кая вы­дум­ка, - от­ве­тил стран­ный че­ло­ве­чек и стал еще энер­гич­нее бол­тать нож­кой. - Ма­лень­кая фан­та­зия, ко­то­рая ле­жит се­бе да от­ды­ха­ет. Ко­ро­че го­во­ря, вы­дум­ка!

    - Это… это… - про­го­во­рил Крис­тер, за­пи­на­ясь.

    - …маленькая вы­дум­ка, ко­то­рая ле­жит се­бе и кри­чит по-пе­ту­ши­но­му, - ска­зал че­ло­ве­чек.

    - Это Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше! - про­шеп­та­ла Гу­нил­ла.

    - Конечно, а кто же еще! Уж не ду­ма­ешь ли ты, что ста­рая фру Гус­тав­сон, ко­то­рой де­вя­нос­то два го­да, не­за­мет­но проб­ра­лась сю­да и раз­лег­лась на пол­ке?

    Малыш прос­то за­шел­ся от сме­ха - уж очень глу­по выг­ля­де­ли рас­те­рян­ные Крис­тер и Гу­нил­ла.

    - Они, на­вер­ное, оне­ме­ли, - ед­ва вы­го­во­рил Ма­лыш.

    Одним прыж­ком Кар­л­сон сос­ко­чил с пол­ки. Он по­до­шел к Гу­нил­ле и ущип­нул ее за ще­ку:

    - А это что за ма­лень­кая вы­дум­ка?

    - Мы… - про­бор­мо­тал Крис­тер.

    - Ну, а те­бя, на­вер­но, зо­вут Ав­густ? - спро­сил Кар­л­сон у Крис­те­ра.

    - Меня зо­вут вов­се не Ав­густ, - от­ве­тил Крис­тер.

    - Хорошо. Про­дол­жим!.. - ска­зал Кар­л­сон.

    - Их зо­вут Гу­нил­ла и Крис­тер, - объ­яс­нил Ма­лыш.

    - Да, прос­то труд­но по­ве­рить, до че­го иног­да не ве­зет лю­дям. Но те­перь уж ни­че­го не по­пи­шешь. А кро­ме то­го, не мо­гут же всех звать Кар­л­со­на­ми!..

    Карлсон ог­ля­дел­ся, слов­но что-то ища, и пос­пеш­но объ­яс­нил:

    - А те­перь я был бы не прочь нем­но­го по­раз­в­лечь­ся. Мо­жет, пош­вы­ря­ем стулья из ок­на? Или за­те­ем еще ка­кую-ни­будь иг­ру в этом ро­де?

    Малыш не счи­тал, что это бу­дет очень ве­се­лая иг­ра. К то­му же он твер­до знал, что ма­ма и па­па не одоб­рят та­кой за­ба­вы.

    - Ну, я ви­жу, вы тру­сы. Ес­ли вы бу­де­те та­ки­ми не­ре­ши­тель­ны­ми, у нас ни­че­го не вый­дет. Раз вам не нра­вит­ся мое пред­ло­же­ние, при­ду­май­те что-ни­будь дру­гое, а то я с ва­ми не бу­ду во­дить­ся. Я дол­жен чем-ни­будь по­за­ба­вить­ся, - ска­зал Кар­л­сон и оби­жен­но на­дул гу­бы.

    - Погоди, мы сей­час что-ни­будь при­ду­ма­ем! - умо­ля­юще про­шеп­тал Ма­лыш.

    Но Кар­л­сон, ви­ди­мо, ре­шил оби­деть­ся всерь­ез

    - Вот возь­му и уле­чу сей­час от­сю­да… - про­вор­чал он.

    Все трое по­ни­ма­ли, ка­кая это бу­дет бе­да, ес­ли Кар­л­сон уле­тит, и хо­ром при­ня­лись уго­ва­ри­вать его ос­тать­ся.

    Карлсон с ми­ну­ту си­дел мол­ча, про­дол­жая дуть­ся.

    - Это, ко­неч­но, не на­вер­ня­ка, но я, по­жа­луй, смог бы ос­тать­ся, ес­ли вот она, - и Кар­л­сон по­ка­зал сво­им пух­лым паль­чи­ком на Гу­нил­лу, - пог­ла­дит ме­ня по го­ло­ве и ска­жет: "Мой ми­лый Кар­л­сон".

    Гунилла с ра­дос­тью пог­ла­ди­ла его и лас­ко­во поп­ро­си­ла:

    - Миленький Кар­л­сон, ос­тань­ся! Мы обя­за­тель­но что-ни­будь при­ду­ма­ем.

    - Ну лад­но, - ска­зал Кар­л­сон, - я, по­жа­луй, ос­та­нусь.

    У де­тей выр­вал­ся вздох об­лег­че­ния. Ма­ма и па­па Ма­лы­ша обыч­но гу­ля­ли по ве­че­рам. Вот и те­перь ма­ма крик­ну­ла из при­хо­жей:

    - Малыш! Крис­тер и Гу­нил­ла мо­гут ос­тать­ся у те­бя до вось­ми ча­сов, по­том ты быс­т­ро ля­жешь в пос­тель. А ког­да мы вер­нем­ся, я зай­ду к те­бе по­же­лать "спо­кой­ной но­чи".

    И де­ти ус­лы­ша­ли, как хлоп­ну­ла вход­ная дверь.

    - А по­че­му она не ска­за­ла, до ка­ко­го ча­са я мо­гу здесь ос­тать­ся? - спро­сил Кар­л­сон и вы­пя­тил ниж­нюю гу­бу. - Ес­ли все ко мне так нес­п­ра­вед­ли­вы, то я с ва­ми не бу­ду во­дить­ся.

    - Ты мо­жешь ос­тать­ся здесь до сколь­ких хо­чешь, - от­ве­тил Ма­лыш.

    Карлсон еще боль­ше вы­пя­тил гу­бу.

    - А по­че­му ме­ня не выс­та­вят от­сю­да ров­но в во­семь, как всех? - ска­зал Кар­л­сон оби­жен­ным то­ном. - Нет, так я не иг­раю!

    - Хорошо, я поп­ро­шу ма­му, что­бы она от­п­ра­ви­ла те­бя до­мой в во­семь ча­сов, - по­обе­щал Ма­лыш. - Ну, а ты при­ду­мал, во что мы бу­дем иг­рать?

    Дурное нас­т­ро­ение Кар­л­со­на как ру­кой сня­ло.

    - Мы бу­дет иг­рать в при­ви­де­ния и пу­гать лю­дей. Вы да­же не пред­с­тав­ля­ете се­бе, что я мо­гу сде­лать с по­мощью од­ной не­боль­шой прос­ты­ни. Ес­ли бы все лю­ди, ко­то­рых я пу­гал до смер­ти, да­ва­ли мне за это по пять эре, я мог бы ку­пить це­лую го­ру шо­ко­ла­да. Ведь я луч­шее в ми­ре при­ви­де­ние! - ска­зал Кар­л­сон, и гла­за его ве­се­ло заб­лес­те­ли.

    Малыш, Крис­тер и Гу­нил­ла с ра­дос­тью сог­ла­си­лись иг­рать в при­ви­де­ния. Но Ма­лыш ска­зал:

    - Вовсе не обя­за­тель­но так ужас­но пу­гать лю­дей.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - от­ве­тил Кар­л­сон. - Не те­бе учить луч­шее в ми­ре при­ви­де­ние, как дол­ж­ны вес­ти се­бя при­ви­де­ния. Я толь­ко слег­ка по­пу­гаю всех до смер­ти, ник­то это­го да­же и не за­ме­тит. - Он по­до­шел к кро­ва­ти Ма­лы­ша и взял прос­ты­ню. - Ма­те­ри­ал под­хо­дя­щий, мож­но сде­лать впол­не при­лич­ную одеж­ду для при­ви­де­ния.

    Карлсон дос­тал из ящи­ка пись­мен­но­го сто­ла цвет­ные мел­ки и на­ри­со­вал в од­ном уг­лу прос­ты­ни страш­ную ро­жу. По­том он взял нож­ни­цы и, преж­де чем Ма­лыш ус­пел его ос­та­но­вить, быс­т­ро про­ре­зал две дыр­ки для глаз.

    - Простыня - это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое. А при­ви­де­ние дол­ж­но ви­деть, что про­ис­хо­дит вок­руг, ина­че оно нач­нет блуж­дать и по­па­дет в кон­це кон­цов не­весть ку­да.

    Затем Кар­л­сон за­ку­тал­ся с го­ло­вой в прос­ты­ню, так что вид­ны бы­ли толь­ко его ма­лень­кие пух­лые руч­ки.

    Хотя де­ти и зна­ли, что это все­го-нав­се­го Кар­л­сон, за­ку­тан­ный в прос­ты­ню, они все же слег­ка ис­пу­га­лись; а что ка­са­ет­ся Еф­фы, то он бе­ше­но за­ла­ял. Ког­да же Кар­л­сон вклю­чил свой мо­тор­чик и при­нял­ся ле­тать вок­руг люс­т­ры - прос­ты­ня на нем так и раз­ве­ва­лась, - ста­ло еще страш­нее. Это бы­ло и вправ­ду жут­кое зре­ли­ще.

    - Я не­боль­шое при­ви­де­ние с мо­то­ром! - кри­чал он. - Ди­кое, но сим­па­тич­ное!

    Дети при­тих­ли и бо­яз­ли­во сле­ди­ли за его по­ле­том. А Еф­фа прос­то над­ры­вал­ся от лая.

    - Вообще го­во­ря, - про­дол­жал Кар­л­сон, - я люб­лю, ког­да во вре­мя по­ле­та жуж­жит мо­тор, но, пос­коль­ку я при­ви­де­ние, сле­ду­ет, ве­ро­ят­но, вклю­чить глу­ши­тель. Вот так!

    Он сде­лал нес­коль­ко кру­гов со­вер­шен­но бес­шум­но и стал еще боль­ше по­хож на при­ви­де­ние.

    Теперь де­ло бы­ло лишь за тем, что­бы най­ти, ко­го пу­гать.

    - Может быть, мы от­п­ра­вим­ся на лес­т­нич­ную пло­щад­ку? Кто-ни­будь вой­дет в дом и ис­пу­га­ет­ся до смер­ти!

    В это вре­мя заз­во­нил те­ле­фон, но Ма­лыш ре­шил не под­хо­дить. Пусть се­бе зво­нит!

    Между тем Кар­л­сон при­нял­ся гром­ко взды­хать и сто­нать на раз­ные ла­ды.

    - Грош це­на то­му при­ви­де­нию, ко­то­рое не уме­ет как сле­ду­ет взды­хать и сто­нать, - по­яс­нил он. - Это пер­вое, че­му учат юное при­ви­де­ние в при­ви­ден­чес­кой шко­ле.

    На все эти при­го­тов­ле­ния уш­ло не­ма­ло вре­ме­ни. Ког­да они уже сто­яли пе­ред вход­ной дверью и со­би­ра­лись вый­ти на лес­т­нич­ную пло­щад­ку, что­бы пу­гать про­хо­жих, пос­лы­ша­лось ка­кое-то сла­бое ца­ра­панье. Ма­лыш бы­ло по­ду­мал, что это ма­ма и па­па воз­в­ра­ща­ют­ся до­мой. Но вдруг он уви­дел, как в щель ящи­ка для пи­сем кто-то про­со­вы­ва­ет сталь­ную про­во­ло­ку. И Ма­лыш сра­зу по­нял, что к ним ле­зут во­ры. Он вспом­нил, что на днях па­па чи­тал ма­ме статью из га­зе­ты. Там го­во­ри­лось, что в го­ро­де по­яви­лось очень мно­го квар­тир­ных во­ров. Они спер­ва зво­нят по те­ле­фо­ну. Убе­див­шись, что до­ма ни­ко­го нет, во­ры взла­мы­ва­ют за­мок и вы­но­сят из квар­ти­ры все цен­ное.

    Малыш страш­но ис­пу­гал­ся, ког­да по­нял, что про­ис­хо­дит. Крис­тер и Гу­нил­ла ис­пу­га­лись не мень­ше. Крис­тер за­пер Еф­фу в ком­на­те Ма­лы­ша, что­бы он сво­им ла­ем не ис­пор­тил иг­ру в при­ви­де­ния, и те­перь очень по­жа­лел об этом. Один толь­ко Кар­л­сон ни­чуть не ис­пу­гал­ся.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - про­шеп­тал он. - Для та­ко­го слу­чая при­ви­де­ние - не­за­ме­ни­мая вещь. Да­вай­те ти­хонь­ко пой­дем в сто­ло­вую - на­вер­но, там твой отец хра­нит зо­ло­тые слит­ки и брил­ли­ан­ты.

    Карлсон, Ма­лыш, Гу­нил­ла и Крис­тер на цы­поч­ках проб­ра­лись в сто­ло­вую и, ста­ра­ясь не шу­меть, спря­та­лись за ме­белью, кто где. Кар­л­сон за­лез в кра­си­вый ста­рин­ный бу­фет - там у ма­мы ле­жа­ли ска­тер­ти и сал­фет­ки - и кое-как прик­рыл за со­бой двер­цу. Плот­но зак­рыть он ее не ус­пел, по­то­му что как раз в этот мо­мент в сто­ло­вую кра­ду­чись вош­ли во­ры. Ма­лыш, ко­то­рый ле­жал под ди­ва­ном у ка­ми­на, ос­то­рож­но вы­су­нул­ся и пос­мот­рел: пос­ре­ди ком­на­ты сто­яли двое пар­ней весь­ма мер­з­ко­го ви­да. И пред­с­тавь­те се­бе, это бы­ли Фил­ле и Рул­ле!

    - Теперь на­до уз­нать, где у них ле­жат день­ги, - ска­зал Фил­ле хрип­лым ше­по­том.

    - Ясное де­ло, здесь, - отоз­вал­ся Рул­ле, ука­зы­вая на ста­рин­ный сек­ре­тер со мно­жес­т­вом ящи­ков. Ма­лыш знал, что в од­ном из этих ящи­ков ма­ма дер­жа­ла день­ги на хо­зяй­с­т­во, а в дру­гом хра­нил кра­си­вые дра­го­цен­ные коль­ца и брош­ки, ко­то­рые е: по­да­ри­ла ба­буш­ка, и па­пи­ны зо­ло­тые ме­да­ли, по­лу­чен­ные им в наг­ра­ду за мет­кую стрель­бу. "Как бу­дет ужас­но, ес­ли все это уне­сут во­ры", - по­ду­мал Ма­лыш.

    - Поищи-ка здесь, - ска­зал Фил­ле, - а я пой­ду на кух­ню, пос­мот­рю, нет ли там се­реб­ря­ных ло­жек и ви­лок.

    Филле ис­чез, а Рул­ле на­чал выд­ви­гать ящи­ки сек­ре­те­ра, и вдруг он пря­мо свис­т­нул от вос­тор­га. "На­вер­но, на­шел день­ги", - по­ду­мал Ма­лыш. Рул­ле выд­ви­нул дру­гой ящик и сно­ва свис­т­нул - он уви­дел коль­ца и брош­ки.

    Но боль­ше он уже не свис­тел, по­то­му что в это мгно­ве­ние рас­пах­ну­лись двер­цы бу­фе­та и от­ту­да, из­да­вая страш­ные сто­ны, вы­пор­х­ну­ло при­ви­де­ние. Ког­да Рул­ле обер­нул­ся и уви­дел, он хрюк­нул от ужа­са и уро­нил на пол день­ги, коль­ца, брош­ки и все ос­таль­ное. При­ви­де­ние пор­ха­ло вок­руг не­го, сто­на­ло и взды­ха­ло; по­том оно вдруг ус­т­ре­ми­лось на кух­ню. Се­кун­ду спус­тя в сто­ло­вую вор­вал­ся Фил­ле. Он был бле­ден как по­лот­но.

    - Прулле, там ри­ви­де­ние! - за­во­пил он. Он хо­тел крик­нуть: "Рул­ле, там при­ви­де­ние! ", но от стра­ха у не­го зап­ле­тал­ся язык, и по­лу­чи­лось: "Прул­ле, там ри­ви­де­ние!"

    Да и не­муд­ре­но бы­ло ис­пу­гать­ся! Сле­дом за ним в ком­на­ту вле­те­ло при­ви­де­ние и при­ня­лось так жут­ко взды­хать и сто­нать, что прос­то дух зах­ва­ты­ва­ло.

    Рулле и Фил­ле бро­си­лись к две­ри, а при­ви­де­ние ви­лось вок­руг них. Не пом­ня се­бя от стра­ха, они выс­ко­чи­ли в при­хо­жую, а от­ту­да на лес­т­нич­ную пло­щад­ку. При­ви­де­ние прес­ле­до­ва­ло их по пя­там, гна­ло вниз по лес­т­ни­це и вык­ри­ки­ва­ло вре­мя от вре­ме­ни глу­хим, страш­ным го­ло­сом:

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! Сей­час я вас нас­тиг­ну, и тут-то вам бу­дет ве­се­ло!

    Но по­том при­ви­де­ние ус­та­ло и вер­ну­лось в сто­ло­вую. Ма­лыш соб­рал с по­ла день­ги, коль­ца, брош­ки и по­ло­жил все это об­рат­но в сек­ре­тер. А Гу­нил­ла и Крис­тер по­доб­ра­ли все вил­ки и лож­ки, ко­то­рые уро­нил Фил­ле, ког­да он ме­тал­ся меж­ду кух­ней и сто­ло­вой.

    - Лучшее в ми­ре при­ви­де­ние - это Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, - ска­за­ло при­ви­де­ние и сня­ло с се­бя прос­ты­ню.

    Дети сме­ялись; они бы­ли счас­т­ли­вы. А Кар­л­сон до­ба­вил:

    - Ничто не мо­жет срав­нить­ся с при­ви­де­ни­ем, ког­да на­до пу­гать во­ров. Ес­ли бы лю­ди это зна­ли, то неп­ре­мен­но при­вя­за­ли бы по ма­лень­ко­му злоб­но­му при­ви­де­нию к каж­дой кас­се в го­ро­де.

    Малыш пры­гал от ра­дос­ти, что все обер­ну­лось так хо­ро­шо.

    - Люди нас­толь­ко глу­пы, что ве­рят в при­ви­де­ния. Прос­то смеш­но! - вос­к­лик­нул он. - Па­па го­во­рит, что во­об­ще ни­че­го свер­хъ­ес­тес­т­вен­но­го не су­щес­т­ву­ет. - И Ма­лыш, как бы в под­т­вер­ж­де­ние этих слов, кив­нул го­ло­вой. - Ду­ра­ки эти во­ры - они по­ду­ма­ли, что из бу­фе­та вы­ле­те­ло при­ви­де­ние! А на са­мом де­ле это был прос­то Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Ни­че­го свер­хъ­ес­тес­т­вен­но­го!

    На сле­ду­ющее ут­ро, ед­ва прос­нув­шись, взъеро­шен­ный маль­чу­ган в по­ло­са­той го­лу­бой пи­жа­ме приш­ле­пал бо­си­ком к ма­ме на кух­ню. Па­па уже ушел на служ­бу, а Бос­се и Бе­тан - в шко­лу. У Ма­лы­ша уро­ки на­чи­на­лись поз­же, и это бы­ло очень кста­ти, по­то­му что он лю­бил ос­та­вать­ся вот так по ут­рам вдво­ем с ма­мой, пусть да­же не­на­дол­го. В та­кие ми­ну­ты хо­ро­шо раз­го­ва­ри­вать, вмес­те петь пес­ни или рас­ска­зы­вать друг дру­гу сказ­ки. Хо­тя Ма­лыш уже боль­шой маль­чик и хо­дит в шко­лу, он с удо­воль­с­т­ви­ем си­дит у ма­мы на ко­ле­нях, но толь­ко ес­ли это­го ник­то не ви­дит.

    Когда Ма­лыш во­шел в кух­ню, ма­ма, при­мос­тив­шись у ку­хон­но­го сто­ла, чи­та­ла га­зе­ту и пи­ла ко­фе. Ма­лыш мол­ча влез к ней на ко­ле­ни. Ма­ма об­ня­ла его и неж­но при­жа­ла к се­бе. Так они и си­де­ли, по­ка Ма­лыш окон­ча­тель­но не прос­нул­ся.

    Мама и па­па вер­ну­лись вче­ра с про­гул­ки поз­же, чем пред­по­ла­га­ли. Ма­лыш уже ле­жал в сво­ей кро­ват­ке и спал.

    Во сне он раз­ме­тал­ся. Ук­ры­вая его, ма­ма за­ме­ти­ла дыр­ки, про­ре­зан­ные в прос­ты­не. А са­ма прос­ты­ня бы­ла та­кая гряз­ная, слов­но ее кто-то на­роч­но ис­чер­тил уг­лем. И тог­да ма­ма по­ду­ма­ла: "Не­уди­ви­тель­но, что Ма­лыш пос­пе­шил лечь спать". А те­перь, ког­да озор­ник си­дел у нее на ко­ле­нях, она твер­до ре­ши­ла не от­пус­кать его без объ­яс­не­ний.

    - Послушай, Ма­лыш, мне бы хо­те­лось знать, кто про­ре­зал дыр­ки в тво­ей прос­ты­не. Толь­ко не взду­май, по­жа­луй­с­та, го­во­рить, что это сде­лал Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше.

    Малыш мол­чал и нап­ря­жен­но ду­мал. Как быть? Ведь дыр­ки про­ре­зал имен­но Кар­л­сон, а ма­ма зап­ре­ти­ла о нем го­во­рить. Ма­лыш ре­шил так­же ни­че­го не рас­ска­зы­вать и о во­рах, по­то­му что ма­ма все рав­но это­му не по­ве­рит.

    - Ну, так что же? - нас­той­чи­во пов­то­ри­ла ма­ма так и не дож­дав­шись от­ве­та.

    - Не мог­ла бы ты спро­сить об этом Гу­нил­лу? - хит­ро ска­зал Ма­лыш и по­ду­мал: "Пус­ть-ка луч­ше Гу­нил­ла рас­ска­жет ма­ме, как бы­ло де­ло. Ей ма­ма ско­рее по­ве­рит, чем мне".

    "А! Зна­чит, это Гу­нил­ла раз­ре­за­ла прос­ты­ню", - по­ду­ма­ла ма­ма. И еще она по­ду­ма­ла, что ее Ма­лыш - хо­ро­ший маль­чик, по­то­му что он не же­ла­ет на­го­ва­ри­вать на дру­гих, а хо­чет, что­бы Гу­нил­ла са­ма все рас­ска­за­ла.

    Мама об­ня­ла Ма­лы­ша за пле­чи. Она ре­ши­ла сей­час боль­ше ни о чем его не рас­спра­ши­вать, но при слу­чае по­го­во­рить с Гу­нил­лой.

    - Ты очень лю­бишь Гу­нил­лу? - спро­си­ла ма­ма.

    - Да, очень, - от­ве­тил Ма­лыш.

    Мама вновь при­ня­лась чи­тать га­зе­ту, а Ма­лыш мол­ча си­дел у нее на ко­ле­нях и ду­мал.

    Кого же, соб­с­т­вен­но го­во­ря, он дей­с­т­ви­тель­но лю­бит? Преж­де все­го ма­му… и па­пу то­же… Еще он лю­бит Бос­се и Бе­тан… Ну да, ча­ще все­го он их все-та­ки лю­бит, осо­бен­но Бос­се. Но иног­да он на них так сер­дит­ся, что вся лю­бовь про­па­да­ет. Лю­бит он и Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, и Гу­нил­лу то­же лю­бит. Да, быть мо­жет, он же­нит­ся на ней, ког­да вы­рас­тет, по­то­му что хо­чешь не хо­чешь, а же­ну иметь на­до. Ко­неч­но, боль­ше все­го он хо­тел бы же­нить­ся на ма­ме, но ведь это не­воз­мож­но.

    Вдруг Ма­лы­шу приш­ла в го­ло­ву мысль, ко­то­рая его встре­во­жи­ла.

    - Послушай, ма­ма, - ска­зал он, - а ког­да Бос­се вы­рас­тет боль­шой и ум­рет, мне нуж­но бу­дет же­нить­ся на его же­не?

    Мама под­ви­ну­ла к се­бе чаш­ку и с удив­ле­ни­ем взгля­ну­ла на Ма­лы­ша.

    - Почему ты так ду­ма­ешь? - спро­си­ла она, сдер­жи­вая смех.

    Малыш, ис­пу­гав­шись, что смо­ро­зил глу­пость, ре­шил не про­дол­жать. Но ма­ма нас­та­ива­ла:

    - Скажи, по­че­му ты это по­ду­мал?

    - Ведь ког­да Бос­се вы­рос, я по­лу­чил его ста­рый ве­ло­си­пед и его ста­рые лы­жи… И конь­ки, на ко­то­рых он ка­тал­ся, ког­да был та­ким, как я… Я до­на­ши­ваю его ста­рые пи­жа­мы, его бо­тин­ки и все ос­таль­ное…

    - Ну, а от его ста­рой же­ны я те­бя из­бав­лю; это те­бе обе­щаю, - ска­за­ла ма­ма серь­ез­но.

    - А нель­зя ли мне бу­дет же­нить­ся на те­бе? - спро­сил Ма­лыш.

    - Пожалуй, это не­воз­мож­но, - от­ве­ти­ла ма­ма. - Ведь я уже за­му­жем за па­пой.

    Да, это бы­ло так.

    - Какое не­удач­ное сов­па­де­ние, что и я и па­па лю­бим те­бя! - не­до­воль­но про­из­нес Ма­лыш.

    Тут ма­ма рас­сме­ялась и ска­за­ла:

    - Раз вы оба ме­ня лю­би­те, зна­чит, я хо­ро­шая.

    - Ну, тог­да я же­нюсь на Гу­нил­ле, - вздох­нул Ма­лыш. - Ведь на­до же мне бу­дет на ком-ни­будь же­нить­ся!

    И Ма­лыш вновь за­ду­мал­ся. Он ду­мал о том, что ему, на­вер­но, бу­дет не очень при­ят­но жить вмес­те с Гу­нил­лой, по­то­му что с ней иног­да труд­но ла­дить. Да и во­об­ще ему боль­ше все­го хо­те­лось жить вмес­те с ма­мой, па­пой, Бос­се и Бе­тан, а не с ка­кой-то там же­ной.

    - Мне бы го­раз­до боль­ше хо­те­лось иметь со­ба­ку, чем же­ну, - ска­зал Ма­лыш. - Ма­ма, ты не мо­жешь мне по­да­рить щен­ка?

    Мама вздох­ну­ла. Ну вот, опять Ма­лыш за­го­во­рил о сво­ей вож­де­лен­ной со­ба­ке! Это бы­ло поч­ти так же не­вы­но­си­мо, как и раз­го­во­ры о Кар­л­со­не, ко­то­рый жи­вет на кры­ше.

    - Знаешь что, Ма­лыш, - ска­за­ла ма­ма, - те­бе по­ра оде­вать­ся, а то ты опоз­да­ешь в шко­лу.

    - Ну, яс­но, - от­ве­тил Ма­лыш. - Сто­ит мне толь­ко за­го­во­рить о со­ба­ке, как ты за­во­дишь раз­го­вор о шко­ле!

    …В тот день Ма­лы­шу бы­ло при­ят­но ид­ти в шко­лу, по­то­му что ему мно­гое на­до бы­ло об­су­дить с Крис­те­ром и Гу­нил­лой.

    Домой они шли, как всег­да, вмес­те. И Ма­лы­ша это осо­бен­но ра­до­ва­ло, по­то­му что те­перь Крис­тер и Гу­нил­ла то­же бы­ли зна­ко­мы с Кар­л­со­ном.

    - Он та­кой ве­се­лый, прав­да? Как ты ду­ма­ешь се­год­ня он опять при­ле­тит? - спро­си­ла Гу­нил­ла.

    - Не знаю, - от­ве­тил Ма­лыш. - Он ска­зал, что при­ле­тит "приб­ли­зи­тель­но". А это зна­чит - ког­да ему взду­ма­ет­ся.

    - Надеюсь, что он при­ле­тит "приб­ли­зи­тель­но" се­год­ня, - ска­зал Крис­тер. - Мож­но, мы с Гу­нил­лой пой­дем к те­бе?

    - Конечно, мож­но, - ска­зал Ма­лыш.

    Тут по­яви­лось еще од­но су­щес­т­во, ко­то­рое то­же за­хо­те­ло пой­ти вмес­те с ни­ми. Ког­да ре­бя­та соб­ра­лись пе­рей­ти ули­цу, к Ма­лы­шу под­бе­жал ма­лень­кий чер­ный пу­дель. Он об­ню­хал ко­лен­ки Ма­лы­ша и дру­жес­ки тяв­к­нул.

    - Поглядите, ка­кой слав­ный ще­нок! - ра­дос­т­но вос­к­лик­нул Ма­лыш. - Он, на­вер­но, ис­пу­гал­ся улич­но­го дви­же­ния и про­сит ме­ня пе­ре­вес­ти его на ту сто­ро­ну.

    Малыш был бы счас­т­лив пе­ре­во­дить щен­ка че­рез все пе­рек­рес­т­ки го­ро­да. Дол­ж­но быть, ще­нок это по­чув­с­т­во­вал: он бе­жал вприп­рыж­ку по мос­то­вой, но­ро­вя при­жать­ся к но­ге Ма­лы­ша.

    - Какой он сим­па­тич­ный, - ска­за­ла Гу­нил­ла. - Иди сю­да, ма­лень­кий пе­сик!

    - Нет, он хо­чет ид­ти ря­дом со мной, - ска­зал Ма­лыш и взял щен­ка за ошей­ник. - Он ме­ня по­лю­бил.

    - Меня он то­же по­лю­бил, - ска­за­ла Гу­нил­ла.

    У ма­лень­ко­го щен­ка был та­кой вид, буд­то он го­тов лю­бить всех на све­те, толь­ко бы его лю­би­ли. И Ма­лыш по­лю­бил это­го щен­ка. О, как он его по­лю­бил! Он наг­нул­ся к щен­ку и при­нял­ся его лас­кать, и гла­дить, и ти­хонь­ко прис­вис­ты­вать, и прич­мо­ки­вать. Все эти неж­ные зву­ки дол­ж­ны бы­ли оз­на­чать, что чер­ный пу­дель - са­мый сим­па­тич­ный, са­мый рас­п­рек­рас­ный пес на све­те. Ще­нок ви­лял хвос­том, вся­чес­ки да­вая по­нять, что он то­же так ду­ма­ет. Он ра­дос­т­но пры­гал и ла­ял, а ког­да де­ти свер­ну­ли на свою ули­цу, по­бе­жал вслед за ни­ми.

    - Может быть, ему нег­де жить? - ска­зал Ма­лыш, цеп­ля­ясь за пос­лед­нюю на­деж­ду: он ни за что не хо­тел рас­ста­вать­ся с щен­ком. - И, мо­жет быть, у не­го нет хо­зя­ина?

    - Ну да, на­вер­но, нет, - сог­ла­сил­ся с Ма­лы­шом Крис­тер.

    - Да за­мол­чи ты! - раз­д­ра­жен­но обор­вал его Ма­лыш. - Ты-то от­ку­да зна­ешь?

    Разве мог по­нять Крис­тер, у ко­то­ро­го был Еф­фа, что зна­чит не иметь со­ба­ки - сов­сем ни­ка­кой со­ба­ки!

    - Иди сю­да, ми­лый пе­сик! - поз­вал Ма­лыш, все боль­ше убеж­дая се­бя в том, что щен­ку нег­де жить.

    - Смотри, как бы он не увя­зал­ся за то­бой, - пре­дуп­ре­дил Крис­тер.

    - Пусть идет. Я и хо­чу, что­бы он шел за мной, - от­ве­тил Ма­лыш.

    И ще­нок по­шел за ним. Так он ока­зал­ся у две­рей до­ма, где жил Ма­лыш. Тут Ма­лыш взял его на ру­ки и по­нес по лес­т­ни­це.

    "Сейчас я спро­шу у ма­мы, мож­но ли мне ос­та­вить его у се­бя".

    Но ма­мы не бы­ло до­ма. В за­пис­ке, ко­то­рую Ма­лыш на­шел на ку­хон­ном сто­ле, бы­ло ска­за­но, что она в пра­чеч­ной и что он мо­жет ту­да зай­ти, ес­ли ему что-ни­будь по­на­до­бит­ся.

    Тем вре­ме­нем ще­нок, как ра­ке­та, вор­вал­ся в ком­на­ту Ма­лы­ша. Ре­бя­та пом­ча­лись за ним.

    - Видите, он хо­чет жить у ме­ня! - зак­ри­чал Ма­лыш, обе­зу­мев от ра­дос­ти.

    В эту са­мую ми­ну­ту в ок­но вле­тел Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше.

    - Привет! - крик­нул он. - Вы что, пос­ти­ра­ли эту со­ба­ку? Ведь у нее вся шерсть се­ла!

    - Это же не Еф­фа, раз­ве ты не ви­дишь? - ска­зал Ма­лыш. - Это моя со­ба­ка!

    - Нет, не твоя, - воз­ра­зил Крис­тер.

    - У те­бя нет со­ба­ки, - под­т­вер­ди­ла Гу­нил­ла.

    - А вот у ме­ня там, на­вер­ху, ты­ся­чи со­бак, - ска­зал Кар­л­сон. - Луч­ший в ми­ре со­ба­ко­вод - это…

    - Что-то я не ви­дал у те­бя ни­ка­ких со­бак, - пе­ре­бил Ма­лыш Кар­л­со­на.

    - Их прос­то не бы­ло до­ма - они все раз­ле­те­лись. Ведь у ме­ня ле­та­ющие со­ба­ки.

    Мальты не слу­шал Кар­л­со­на. Ты­ся­чи ле­та­ющих со­бак ни­че­го не зна­чи­ли для не­го по срав­не­нию с этим ма­лень­ким ми­лым щен­ком.

    - Нет, не ду­маю, что­бы у не­го был хо­зя­ин, - вновь ска­зал Ма­лыш.

    Гунилла скло­ни­лась над со­ба­кой.

    - Во вся­ком слу­чае, на ошей­ни­ке у не­го на­пи­са­но "Альберг", - ска­за­ла она.

    - Ясно, это фа­ми­лия его хо­зя­ина, - под­х­ва­тил Крис­тер.

    - Может быть, этот Аль­берг уже умер! - воз­ра­зил Ма­лыш и по­ду­мал, что, да­же ес­ли Аль­берг су­щес­т­ву­ет, он, ко­неч­но, не лю­бит щен­ка. И вдруг Ма­лы­шу приш­ла в го­ло­ву прек­рас­ная мысль. - А мо­жет быть, са­мо­го щен­ка зо­вут Аль­берг? - спро­сил он, умо­ля­юще взгля­нув на Крис­те­ра и Гу­нил­лу.

    Но те лишь обид­но рас­сме­ялись в от­вет.

    - У ме­ня есть нес­коль­ко со­бак по клич­ке Аль­берг, - ска­зал Кар­л­сон. - При­вет, Аль­берг!

    Щенок под­с­ко­чил к Кар­л­со­ну и ве­се­ло за­ла­ял.

    - Вот ви­ди­те, - крик­нул Ма­лыш, - он зна­ет свое имя!.. Аль­берг, Аль­берг, сю­да!

    Гунилла схва­ти­ла щен­ка.

    - Тут на ошей­ни­ке выг­ра­ви­ро­ван но­мер те­ле­фо­на, - без­жа­лос­т­но ска­за­ла она.

    - Конечно, у со­ба­ки есть лич­ный те­ле­фон, - объ­яс­нил Кар­л­сон. - Ска­жи ей, что­бы она поз­во­ни­ла сво­ей эко­ном­ке и пре­дуп­ре­ди­ла, что вер­нет­ся поз­д­но. Мои со­ба­ки всег­да зво­нят по те­ле­фо­ну, ког­да за­дер­жи­ва­ют­ся.

    Карлсон пог­ла­дил щен­ка сво­ей пух­лой руч­кой.

    - Одна из мо­их со­бак, ко­то­рую, кста­ти, то­же зо­вут Аль­берг, как-то на днях за­дер­жа­лась, - про­дол­жал Кар­л­сон. - Она ре­ши­ла поз­во­нить до­мой, что­бы пре­дуп­ре­дить ме­ня, но спу­та­ла но­мер те­ле­фо­на и по­па­ла к од­но­му ста­ро­му ма­йо­ру в от­с­тав­ке, про­жи­ва­юще­му в Кун­г­с­холь­ме. "Это кто-ни­будь из со­бак Кар­л­со­на? " - ос­ве­до­ми­лась Аль­берг. Ма­йор оби­дел­ся и стал ру­гать­ся: "Осел! Я ма­йор, а не со­ба­ка! " - "Так че­го ж вы ме­ня об­ла­яли?" - веж­ли­во спро­си­ла Аль­берг. Вот ка­кая она ум­ни­ца!

    Малыш не слу­шал Кар­л­со­на. Его сей­час нич­то не ин­те­ре­со­ва­ло, кро­ме ма­лень­ко­го щен­ка. И да­же ког­да Кар­л­сон ска­зал, что он не прочь слег­ка по­раз­в­лечь­ся, Ма­лыш не об­ра­тил на это ни­ка­ко­го вни­ма­ния. Тог­да Кар­л­сон вы­пя­тил ниж­нюю гу­бу и за­явил:

    - Нет, так я не иг­раю! Ты все вре­мя во­зишь­ся с этой со­ба­кой, а я то­же хо­чу чем-ни­будь за­нять­ся.

    Гунилла и Крис­тер под­дер­жа­ли Кар­л­со­на.

    - Давайте ус­т­ро­им "Ве­чер чу­дес", - ска­зал Кар­л­сон, пе­рес­тав дуть­ся. - Уга­дай­те, кто луч­ший в ми­ре фо­кус­ник?

    - Конечно, Кар­л­сон! - на­пе­ре­бой зак­ри­ча­ли Ма­лыш, Крис­тер и Гу­нил­ла.

    - Значит, мы ре­ши­ли, что ус­т­ро­им пред­с­тав­ле­ние под наз­ва­ни­ем "Ве­чер чу­дес"?

    - Да, - ска­за­ли де­ти.

    - Мы ре­ши­ли так­же, что вход на это пред­с­тав­ле­ние бу­дет сто­ить од­ну кон­фет­ку?

    - Да, - под­т­вер­ди­ли де­ти.

    - И еще мы ре­ши­ли, что соб­ран­ные кон­фе­ты пой­дут на бла­гот­во­ри­тель­ные це­ли.

    - Как? - уди­ви­лись де­ти.

    - А су­щес­т­ву­ет толь­ко од­на нас­то­ящая бла­гот­во­ри­тель­ная цель - за­бо­та о Кар­л­со­не.

    Дети с не­до­уме­ни­ем пе­рег­ля­ну­лись.

    - А мо­жет быть… - на­чал бы­ло Крис­тер.

    - Нет, мы ре­ши­ли! - пе­ре­бил его Кар­л­сон. - А то я не иг­раю.

    Итак, они ре­ши­ли, что все кон­фе­ты по­лу­чит Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше.

    Кристер и Гу­нил­ла вы­бе­жа­ли на ули­цу и рас­ска­за­ли всем де­тям, что на­вер­ху у Ма­лы­ша сей­час нач­нет­ся боль­шое пред­с­тав­ле­ние "Ве­чер чу­дес". И все, у ко­го бы­ло хо­тя бы пять эре, по­бе­жа­ли в лав­ку и ку­пи­ли там "вход­ные кон­фе­ты".

    У две­ри в ком­на­ту Ма­лы­ша сто­яла Гу­нил­ла; она от­би­ра­ла у всех зри­те­лей кон­фе­ты и кла­ла их в ко­роб­ку с над­писью: "Для бла­гот­во­ри­тель­ных це­лей".

    Посреди ком­на­ты Крис­тер рас­ста­вил стулья для пуб­ли­ки. Угол ком­на­ты был от­го­ро­жен оде­ялом, и от­ту­да до­но­си­лись ше­пот и со­ба­чий лай.

    - Что нам здесь бу­дут по­ка­зы­вать? - спро­сил маль­чик по име­ни Кир­ре. - Ес­ли ка­кую-ни­будь че­пу­ху, я пот­ре­бую на­зад свою кон­фет­ку.

    Малыш, Гу­нил­ла и Крис­тер не лю­би­ли это­го Кир­ре - он веч­но был всем не­до­во­лен.

    Но вот из-за оде­яла вы­шел Ма­лыш. На ру­ках он дер­жал ма­лень­ко­го щен­ка.

    - Сейчас вы все уви­ди­те луч­ше­го в ми­ре фо­кус­ни­ка и уче­ную со­ба­ку Аль­берг, - тор­жес­т­вен­но про­из­нес он.

    - Как уже бы­ло объ­яв­ле­но, выс­ту­па­ет луч­ший в ми­ре фо­кус­ник, - пос­лы­шал­ся го­лос из-за оде­яла, и пе­ред пуб­ли­кой по­явил­ся Кар­л­сон.

    Его го­ло­ву ук­ра­шал ци­линдр па­пы Ма­лы­ша, а на пле­чи был на­ки­нут ма­мин клет­ча­тый фар­тук, за­вя­зан­ный под под­бо­род­ком пыш­ным бан­том. Этот фар­тук за­ме­нял Кар­л­со­ну чер­ный плащ, в ко­то­ром обыч­но выс­ту­па­ют фо­кус­ни­ки. Все друж­но зах­ло­па­ли. Все, кро­ме Кир­ре. Кар­л­сон пок­ло­нил­ся. Вид у не­го был очень са­мо­до­воль­ный. Но вот он снял с го­ло­вы ци­линдр и по­ка­зал всем, что ци­линдр пуст, - точь-в-точь как это обыч­но де­ла­ют фо­кус­ни­ки.

    - Будьте доб­ры, гос­по­да, убе­ди­тесь, что в ци­лин­д­ре ни­че­го нет. Аб­со­лют­но ни­че­го, - ска­зал он.

    "Сейчас он вы­нет от­ту­да "си­во­го кро­ли­ка, - по­ду­мал Ма­лыш. Он ви­дел од­наж­ды в цир­ке выс­туп­ле­ние фо­кус­ни­ка. - Вот бу­дет за­бав­но, ес­ли Кар­л­сон и прав­да вы­нет из ци­лин­д­ра кро­ли­ка!"

    - Как уже бы­ло ска­за­но, здесь ни­че­го нет, - мрач­но про­дол­жал Кар­л­сон. - И здесь ни­ког­да ни­че­го не бу­дет, ес­ли вы сю­да ни­че­го не по­ло­жи­те. Я ви­жу, пе­ре­до мной си­дят ма­лень­кие об­жо­ры и едят кон­фе­ты Сей­час мы пус­тим этот ци­линдр по кру­гу, и каж­дый из вас ки­нет в не­го по од­ной кон­фе­те. Вы сде­ла­ете это в бла­гот­во­ри­тель­ных це­лях.

    Малыш с ци­лин­д­ром в ру­ках обо­шел всех ре­бят. Кон­фе­ты так и сы­па­лись в ци­линдр. За­тем он пе­ре­дал ци­линдр Кар­л­со­ну.

    - Что-то он по­доз­ри­тель­но гре­мит! - ска­зал Кар­л­сон и пот­ряс ци­линдр. - Ес­ли бы он был по­лон, он бы так не гре­мел.

    Карлсон су­нул в рот кон­фет­ку и при­нял­ся же­вать.

    - Вот это, я по­ни­маю, бла­гот­во­ри­тель­ность! - вос­к­лик­нул он и еще энер­гич­нее за­ра­бо­тал че­люс­тя­ми.

    Один Кир­ре не по­ло­жил кон­фе­ты в шля­пу, хо­тя в ру­ке у не­го был це­лый ку­лек.

    - Так вот, до­ро­гие мои друзья, и ты, Кир­ре, - ска­зал Кар­л­сон, - пе­ред ва­ми уче­ная со­ба­ка Аль­берг. Она уме­ет де­лать все: зво­нить по те­ле­фо­ну, ле­тать, печь бу­лоч­ки, раз­го­ва­ри­вать и под­ни­мать нож­ку. Сло­вом, все.

    В этот мо­мент ще­нок и в са­мом де­ле под­нял нож­ку - как раз воз­ле сту­ла Кир­ре, и на по­лу об­ра­зо­ва­лась ма­лень­кая.лу­жи­ца.

    - Теперь вы ви­ди­те, что я не пре­уве­ли­чи­ваю: это дей­с­т­ви­тель­но уче­ная со­ба­ка.

    - Ерунда! - ска­зал Кир­ре и отод­ви­нул свой стул от лу­жи­цы. - Лю­бой ще­нок сде­ла­ет та­кой фо­кус. Пусть этот Аль­берг нем­нож­ко по­го­во­рит. Это бу­дет пот­руд­нее, ха-ха!

    Карлсон об­ра­тил­ся к щен­ку:

    - Разве те­бе труд­но го­во­рить, Аль­берг?

    - Нет, - от­ве­тил ще­нок. - Мне труд­но го­во­рить, толь­ко ког­да я ку­рю си­га­ру.

    Ребята пря­мо под­с­ко­чи­ли от изум­ле­ния. Ка­за­лось, го­во­рит сам ще­нок. Но Ма­лыш все же ре­шил, что за не­го го­во­рит Кар­л­сон. И он да­же об­ра­до­вал­ся, по­то­му что хо­тел иметь обык­но­вен­ную со­ба­ку, а не ка­кую-то го­во­ря­щую.

    - Милый Аль­берг, не мо­жешь ли ты рас­ска­зать что-ни­будь из со­бачь­ей жиз­ни на­шим друзь­ям и Кир­ре? - поп­ро­сил Кар­л­сон.

    - Охотно, - от­ве­тил Аль­берг и на­чал свой рас­сказ. - По­зав­че­ра ве­че­ром я хо­дил в ки­но, - ска­зал он и ве­се­ло зап­ры­гал вок­руг Кар­л­со­на.

    - Конечно, - под­т­вер­дил Кар­л­сон.

    - Ну да! И ря­дом со мной на сту­ле си­де­ли две бло­хи, - про­дол­жал Аль­берг.

    - Что ты го­во­ришь! - уди­вил­ся Кар­л­сон.

    - Ну да! - ска­зал Аль­берг. - И ког­да мы выш­ли по­том на ули­цу, я ус­лы­шал, как од­на бло­ха ска­за­ла дру­гой: "Ну как, пой­дем до­мой пеш­ком или по­едем на со­ба­ке?"

    Все де­ти счи­та­ли, что это хо­ро­шее пред­с­тав­ле­ние, хо­тя и не сов­сем "Ве­чер чу­дес". Один лишь Кир­ре си­дел с не­до­воль­ным ви­дом.

    - Он ведь уве­рял, что эта со­ба­ка уме­ет печь бу­лоч­ки, - нас­меш­ли­во про­го­во­рил Кир­ре.

    - Альберг, ты ис­пе­чешь бу­лоч­ку? - спро­сил Кар­л­сон.

    Альберг зев­нул и лег на пол.

    - Нет, не мо­гу… - от­ве­тил он.

    - Ха-ха! Так я и ду­мал! - зак­ри­чал Кир­ре.

    - …потому что у ме­ня нет дрож­жей, - по­яс­нил Аль­берг.

    Всем де­тям Аль­берг очень пон­ра­вил­ся, но Кир­ре про­дол­жал упор­с­т­во­вать.

    - Тогда пусть по­ле­та­ет - для это­го дрож­жей не нуж­но, - ска­зал он.

    - Полетаешь, Аль­берг? - спро­сил Кар­л­сон со­ба­ку.

    Щенок, ка­за­лось, спал, но на воп­рос Кар­л­со­на все же от­ве­тил:

    - Что ж, по­жа­луй­с­та, но толь­ко ес­ли ты по­ле­тишь вмес­те со мной, по­то­му что я обе­щал ма­ме ни­ког­да не ле­тать без взрос­лых.

    - Тогда иди сю­да, ма­лень­кий Аль­берг, - ска­зал Кар­л­сон и под­нял щен­ка с по­ла.

    Секунду спус­тя Кар­л­сон и Аль­берг уже ле­те­ли. Спер­ва они под­ня­лись к по­тол­ку и сде­ла­ли нес­коль­ко кру­гов над люс­т­рой, а за­тем вы­ле­те­ли в ок­но. Кир­ре да­же поб­лед­нел от изум­ле­ния.

    Все де­ти ки­ну­лись к ок­ну и ста­ли смот­реть, как Кар­л­сон и Аль­берг ле­та­ют над кры­шей до­ма. А Ма­лыш в ужа­се крик­нул:

    - Карлсон, Кар­л­сон, ле­ти на­зад с мо­ей со­ба­кой!

    Карлсон пос­лу­шал­ся. Он тут же вер­нул­ся на­зад и по­ло­жил Аль­бер­га на пол. Аль­берг встрях­нул­ся. Вид у не­го был очень удив­лен­ный - мож­но бы­ло по­ду­мать, что это его пер­вый в жиз­ни по­лет.

    - Ну, на се­год­ня хва­тит. Боль­ше нам не­че­го по­ка­зы­вать. А это те­бе. По­лу­чай! - И Кар­л­сон тол­к­нул Кир­ре.

    Кирре не сра­зу по­нял, че­го хо­тел Кар­л­сон.

    - Дай кон­фе­ту! - сер­ди­то про­го­во­рил Кар­л­сон.

    Кирре вы­та­щил свой ку­лек и от­дал его Кар­л­со­ну, ус­пев, прав­да, су­нуть се­бе в рот еще од­ну кон­фе­ту.

    - Позор жад­но­му маль­чиш­ке!.. - ска­зал Кар­л­сон и стал пос­пеш­но ис­кать что-то гла­за­ми. - А где ко­роб­ка для бла­гот­во­ри­тель­ных сбо­ров? - с тре­во­гой спро­сил он.

    Гунилла по­да­ла ему ко­роб­ку, в ко­то­рую она со­би­ра­ла "вход­ные кон­фе­ты". Она ду­ма­ла, что те­перь, ког­да у Кар­л­со­на ока­за­лось столь­ко кон­фет, он угос­тит всех ре­бят. Но Кар­л­сон это­го не сде­лал. Он схва­тил ко­роб­ку и при­нял­ся жад­но счи­тать кон­фе­ты.

    - Пятнадцать штук, - ска­зал он. - На ужин хва­тит… При­вет! Я от­п­рав­ля­юсь до­мой ужи­нать. И он вы­ле­тел в ок­но.

    Дети ста­ли рас­хо­дить­ся. Гу­нил­ла и Крис­тер то­же уш­ли. Ма­лыш и Аль­берг ос­та­лись вдво­ем, че­му Ма­лыш был очень рад. Он взял щен­ка на ко­ле­ни и стал ему что-то на­шеп­ты­вать. Ще­нок лиз­нул Ма­лы­ша в ли­цо и зас­нул, слад­ко по­са­пы­вая.

    Потом приш­ла ма­ма из пра­чеч­ной, и сра­зу все из­ме­ни­лось. Ма­лы­шу сде­ла­лось очень грус­т­но: ма­ма вов­се не счи­та­ла, что Аль­бер­гу нег­де жить, - она поз­во­ни­ла по но­ме­ру, ко­то­рый был выг­ра­ви­ро­ван на ошей­ни­ке Аль­бер­га, и рас­ска­за­ла, что ее сын на­шел ма­лень­ко­го чер­но­го щен­ка-пу­де­ля.

    Малыш сто­ял воз­ле те­ле­фо­на, при­жи­мая Аль­бер­га к гру­ди, и шеп­тал:

    - Только бы это был не их ще­нок…

    Но, увы, это ока­зал­ся их ще­нок!

    - Знаешь, сы­но­чек, кто хо­зя­ин Боб­би? - ска­за­ла ма­ма, по­ло­жив труб­ку. - Маль­чик, ко­то­ро­го зо­вут Сте­фан Аль­берг.

    - Бобби? - пе­рес­п­ро­сил Ма­лыш.

    - Ну да, так зо­вут щен­ка. Все это вре­мя Ста­фан проп­ла­кал. В семь ча­сов он при­дет за Боб­би.

    Малыш ни­че­го не от­ве­тил, но силь­но поб­лед­нел и гла­за его заб­лес­те­ли. Он еще креп­че при­жал к се­бе щен­ка и ти­хонь­ко, так, что­бы ма­ма не слы­ша­ла, за­шеп­тал ему на ухо:

    - Маленький Аль­берг, как бы я хо­тел, что­бы ты был мо­ей со­ба­кой!

    Когда про­би­ло семь, при­шел Ста­фан Аль­берг и унес щен­ка.

    А Ма­лыш ле­жал нич­ком на кро­ва­ти и пла­кал так горь­ко, что прос­то сер­д­це раз­ры­ва­лось.

    Настало ле­то. За­ня­тия в шко­ле кон­чи­лись, и Ма­лы­ша со­би­ра­лись от­п­ра­вить в де­рев­ню, к ба­буш­ке. Но до отъ­ез­да дол­ж­но бы­ло еще про­изой­ти од­но важ­ное со­бы­тие - Ма­лы­шу ис­пол­ня­лось во­семь лет. О, как дол­го ждал Ма­лыш сво­его дня рож­де­ния! Поч­ти с то­го дня, как ему ис­пол­ни­лось семь.

    Удивительно, как мно­го вре­ме­ни про­хо­дит меж­ду дня­ми рож­де­ния, - поч­ти столь­ко же, сколь­ко меж­ду рож­дес­т­вен­с­ки­ми праз­д­ни­ка­ми.

    Вечером на­ка­ну­не это­го тор­жес­т­вен­но­го дня у Ма­лы­ша был раз­го­вор с Кар­л­со­ном.

    - Завтра день мо­его рож­де­ния, - ска­зал Ма­лыш. - Ко мне при­дут Гу­нил­ла и Крис­тер, и нам нак­ро­ют стол в мо­ей ком­на­те… - Ма­лыш по­мол­чал; вид у не­го был мрач­ный. - Мне бы очень хо­те­лось и те­бя приг­ла­сить, - про­дол­жал он, - но…

    Мама так сер­ди­лась на Кар­л­со­на, что бес­по­лез­но бы­ло про­сить у нее раз­ре­ше­ния.

    Карлсон вы­пя­тил ниж­нюю гу­бу боль­ше, чем ког­да бы то ни бы­ло:

    - Я с то­бой не бу­ду во­дить­ся, ес­ли ты ме­ня не по­зо­вешь! Я то­же хо­чу по­ве­се­лить­ся.

    - Ладно, лад­но, при­хо­ди, - то­роп­ли­во ска­зал Ма­лыш.

    Он ре­шил по­го­во­рить с ма­мой. Будь что бу­дет, но не­воз­мож­но праз­д­но­вать день рож­де­ния без Кар­л­со­на.

    - А чем нас бу­дут уго­щать? - спро­сил Кар­л­сон, пе­рес­тав дуть­ся.

    - Ну ко­неч­но, слад­ким пи­ро­гом. У ме­ня бу­дет име­нин­ный пи­рог, ук­ра­шен­ный во­семью све­ча­ми.

    - Хорошо! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон.

    - Знаешь, у ме­ня есть пред­ло­же­ние.

    - Какое? - спро­сил Ма­лыш.

    - Нельзя ли поп­ро­сить твою ма­му при­го­то­вить нам вмес­то од­но­го пи­ро­га с во­семью све­ча­ми во­семь пи­ро­гов с од­ной све­чой?

    Но Ма­лыш не ду­мал, что­бы ма­ма на это сог­ла­си­лась.

    - Ты, на­вер­но, по­лу­чишь хо­ро­шие по­дар­ки? - спро­сил Кар­л­сон.

    - Не знаю, - от­ве­тил Ма­лыш и вздох­нул. Он знал то, че­го он хо­тел, хо­тел боль­ше все­го на све­те, он все рав­но не по­лу­чит…

    - Собаку мне, вид­но, не по­да­рят ни­ког­да в жиз­ни, - ска­зал Ма­лыш. - Но я, ко­неч­но, по­лу­чу мно­го дру­гих по­дар­ков. По­это­му я ре­шил весь день ве­се­лить­ся и сов­сем не ду­мать о со­ба­ке.

    - А кро­ме то­го, у те­бя есть я. Я ку­да луч­ше со­ба­ки, - ска­зал Кар­л­сон и взгля­нул на Ма­лы­ша, нак­ло­нив го­ло­ву. - Хо­те­лось бы знать, ка­кие ты по­лу­чишь по­дар­ки. Ес­ли те­бе по­да­рят кон­фе­ты, то, по-мо­ему, ты дол­жен их тут же от­дать на бла­гот­во­ри­тель­ные це­ли.

    - Хорошо, ес­ли я по­лу­чу ко­роб­ку кон­фет, я те­бе ее от­дам.

    Для Кар­л­со­на Ма­лыш был го­тов на все, осо­бен­но те­перь, ког­да пред­с­то­яла раз­лу­ка.

    - Знаешь, Кар­л­сон, - ска­зал Ма­лыш, - пос­ле­зав­т­ра я уез­жаю к ба­буш­ке на все ле­то.

    Карлсон спер­ва пом­рач­нел, а по­том важ­но про­из­нес:

    - Я то­же еду к ба­буш­ке, и моя ба­буш­ка го­раз­до боль­ше по­хо­жа на ба­буш­ку, чем твоя.

    - А где жи­вет твоя ба­буш­ка? - спро­сил Ма­лыш.

    - В до­ме, а где же еще! А ты не­бось ду­ма­ешь, что она жи­вет на ули­це и всю ночь ска­чет?

    Больше им не уда­лось по­го­во­рить ни о ба­буш­ке Кар­л­со­на, ни о дне рож­де­ния Ма­лы­ша, ни о чем дру­гом, по­то­му что уже стем­не­ло и Ма­лы­шу нуж­но, бы­ло пос­ко­рее лечь в пос­тель, что­бы не прос­пать день сво­его рож­де­ния.

    Проснувшись на сле­ду­ющее ут­ро, Ма­лыш ле­жал в кро­ва­ти и ждал: он знал - сей­час от­во­рит­ся дверь, и все вой­дут к не­му в ком­на­ту и при­не­сут име­нин­ный пи­рог и дру­гие по­дар­ки. Ми­ну­ты тя­ну­лись му­чи­тель­но дол­го. У Ма­лы­ша да­же жи­вот за­бо­лел от ожи­да­ния, так ему хо­те­лось ско­рее уви­деть по­дар­ки.

    Но вот на­ко­нец в ко­ри­до­ре раз­да­лись ша­ги и пос­лы­ша­лись сло­ва: "Да он, на­вер­но, уже прос­нул­ся". Дверь рас­пах­ну­лась, и по­яви­лись все: ма­ма, па­па, Бос­се и Бе­тан.

    Малыш сел на кро­ва­ти, и гла­за его заб­лес­те­ли.

    - Поздравляем те­бя, до­ро­гой Ма­лыш! - ска­за­ла ма­ма.

    И па­па, и Бос­се, и Бе­тан то­же ска­за­ли: "Поз­д­рав­ля­ем!" И пе­ред Ма­лы­шом пос­та­ви­ли под­нос. На нем был пи­рог с во­семью го­ря­щи­ми свеч­ка­ми и дру­гие по­дар­ки.

    Много по­дар­ков - хо­тя, по­жа­луй, мень­ше, чем в прош­лые дни рож­де­ния: на под­но­се ле­жа­ло все­го че­ты­ре свер­т­ка; Ма­лыш их быс­т­ро сос­чи­тал. Но па­па ска­зал:

    - Не обя­за­тель­но все по­дар­ки по­лу­чать ут­ром - мо­жет быть, ты по­лу­чишь еще что-ни­будь днем…

    Малыш был очень рад че­ты­рем свер­т­кам. В них ока­за­лись: ко­роб­ка с крас­ка­ми, иг­ру­шеч­ный пис­то­лет, кни­га и но­вые си­ние шта­ниш­ки. Все это ему очень пон­ра­ви­лось. "Ка­кие они ми­лые - ма­ма, и па­па, и Бос­се, и Бе­тан! - по­ду­мал Ма­лыш. - Ни у ко­го на све­те нет та­ких ми­лых ма­мы и па­пы и бра­та с сес­т­рой".

    Малыш нес­коль­ко раз стрель­нул из пис­то­ле­та. Выс­т­ре­лы по­лу­ча­лись очень гром­кие. Вся семья си­де­ла у его кро­ва­ти и слу­ша­ла, как он стре­ля­ет. О, как они все друг дру­га лю­би­ли!

    - Подумай, во­семь лет на­зад ты по­явил­ся на свет - вот та­ким крош­кой… - ска­зал па­па.

    - Да, - ска­за­ла ма­ма, - как быс­т­ро идет вре­мя! Пом­нишь, ка­кой дождь хлес­тал в тот день в Сток­голь­ме?

    - Мама, я ро­дил­ся здесь, в Сток­голь­ме? - спро­сил Ма­лыш.

    - Конечно, - от­ве­ти­ла ма­ма.

    - Но ведь Бос­се и Бе­тан ро­ди­лись в Маль­ме?

    - Да, в Маль­ме.

    - А ведь ты, па­па, ро­дил­ся в Ге­те­бор­ге? Ты мне го­во­рил…

    - Да, я ге­те­бор­г­с­кий маль­чиш­ка, - ска­зал па­па.

    - А ты, ма­ма, где ро­ди­лась?

    - В Эс­киль­с­ту­не, - ска­за­ла ма­ма.

    Малыш го­ря­чо об­нял ее.

    - Какая уда­ча, что мы все встре­ти­лись! - про­го­во­рил он.

    И все с этим сог­ла­си­лись.

    Потом они про­пе­ли Ма­лы­шу "Мно­гие ле­та", а Ма­лыш выс­т­ре­лил, и треск по­лу­чил­ся ог­лу­ши­тель­ный.

    Все ут­ро Ма­лыш то и де­ло стре­лял из пис­то­ле­та, ждал гос­тей и все вре­мя раз­мыш­лял о сло­вах па­пы, что по­дар­ки мо­гут по­явить­ся и днем. На ка­кой-то счас­т­ли­вый миг он вдруг по­ве­рил, что свер­шит­ся чу­до - ему по­да­рят со­ба­ку. Но тут же по­нял, что это не­воз­мож­но, и да­же рас­сер­дил­ся на се­бя за то, что так глу­по раз­меч­тал­ся. Ведь он твер­до ре­шил не ду­мать се­год­ня о со­ба­ке и все­му ра­до­вать­ся. И Ма­лыш дей­с­т­ви­тель­но все­му ра­до­вал­ся. Сра­зу же пос­ле обе­да ма­ма ста­ла нак­ры­вать на стол у не­го в ком­на­те. Она пос­та­ви­ла в ва­зу боль­шой бу­кет цве­тов и при­нес­ла са­мые кра­си­вые ро­зо­вые чаш­ки. Три шту­ки.

    - Мама, - ска­зал Ма­лыш, - нуж­но че­ты­ре чаш­ки.

    - Почему? - уди­ви­лась ма­ма.

    Малыш за­мял­ся. Те­перь ему на­до бы­ло рас­ска­зать, что он приг­ла­сил на день рож­де­ния Кар­л­со­на, хо­тя ма­ма, ко­неч­но, бу­дет этим не­до­воль­на.

    - Карлсон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, то­же при­дет ко мне, - ска­зал Ма­лыш и сме­ло пос­мот­рел ма­ме в гла­за.

    - О! - вздох­ну­ла ма­ма. - О! Ну что ж, пусть при­хо­дит. Ведь се­год­ня день тво­его рож­де­ния.

    Мама про­ве­ла ла­донью по свет­лым во­ло­сам Ма­лы­ша:

    - Ты все еще но­сишь­ся со сво­ими дет­с­ки­ми фан­та­зи­ями. Труд­но по­ве­рить, что те­бе ис­пол­ни­лось во­семь. Сколь­ко те­бе лет, Ма­лыш?

    - Я муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил, - важ­но от­ве­тил Ма­лыш - точь-в-точь как Кар­л­сон.

    Медленно ка­тил­ся этот день. Уже дав­но нас­та­ло то "днем", о ко­то­ром го­во­рил па­па, но ни­ка­ких но­вых по­дар­ков ник­то не при­но­сил.

    В кон­це кон­цов Ма­лыш по­лу­чил еще один по­да­рок.

    Боссе и Бе­гай, у ко­то­рых еще не на­ча­лись лет­ние ка­ни­ку­лы, вер­ну­лись из шко­лы и тут же за­пер­лись в ком­на­те Бос­се.

    Малыша они ту­да не пус­ти­ли. Стоя в ко­ри­до­ре, он слы­шал, как за за­пер­той дверью раз­да­ва­лось хи­хи­канье сес­т­ры и шур­ша­ние бу­ма­ги. Ма­лыш чуть не лоп­нул от лю­бо­пыт­с­т­ва.

    Некоторое вре­мя спус­тя они выш­ли, и Бе­тан, сме­ясь, про­тя­ну­ла Ма­лы­шу свер­ток. Ма­лыш очень об­ра­до­вал­ся и хо­тел уже ра­зор­вать бу­маж­ную обер­т­ку, но Бос­се ска­зал:

    - Нет, спер­ва проч­ти сти­хи, ко­то­рые здесь нак­ле­ены.

    Стихи бы­ли на­пи­са­ны круп­ны­ми пе­чат­ны­ми бук­ва­ми, что­бы Ма­лыш смог их сам ра­зоб­рать, и он про­чел:

    Малыш мол­чал; он слов­но ока­ме­нел.

    - Ну, а те­перь раз­вя­жи свер­ток, - ска­зал Бос­се.

    Но Ма­лыш швыр­нул свер­ток в угол, и сле­зы гра­дом по­ка­ти­лись по его ще­кам.

    - Ну что ты, Ма­лыш, что ты? - ис­пу­ган­но ска­за­ла Бе­тан.

    - Не на­до, не плачь, не плачь, Ма­лыш! - рас­те­рян­но пов­то­рял Бос­се; вид­но бы­ло, что он очень огор­чен.

    Бетан об­ня­ла Ма­лы­ша:

    - Прости нас! Мы хо­те­ли толь­ко по­шу­тить. По­ни­ма­ешь?

    Малыш рез­ким дви­же­ни­ем выр­вал­ся из рук Бе­тан; ли­цо его бы­ло мок­рым от слез.

    - Вы же зна­ли, - бор­мо­тал он, всхли­пы­вая, - вы же зна­ли, что я меч­тал о жи­вой со­ба­ке! И не­че­го бы­ло ме­ня драз­нить…

    Малыш по­бе­жал в свою ком­на­ту и бро­сил­ся на кро­вать. Бос­се и Бе­тан ки­ну­лись вслед за ним. При­бе­жа­ла и ма­ма. Но Ма­лыш не об­ра­щал на них ни­ка­ко­го вни­ма­ния - он весь тряс­ся от пла­ча.

    Теперь день рож­де­ния был ис­пор­чен. Ма­лыш ре­шил быть це­лый день ве­се­лым, да­же ес­ли ему и не по­да­рят со­ба­ку. Но по­лу­чить в по­да­рок плю­ше­во­го щен­ка - это уж слиш­ком! Ког­да он об этом вспо­ми­нал, его плач прев­ра­щал­ся в нас­то­ящий стон, и он все глуб­же за­ры­вал­ся го­ло­вой в по­душ­ку.

    Мама, Бос­се и Бе­тан сто­яли вок­руг кро­ва­ти. Всем им бы­ло то­же очень грус­т­но.

    - Я сей­час поз­во­ню па­пе и поп­ро­шу его по­рань­ше прий­ти с ра­бо­ты, - ска­за­ла ма­ма.

    Малыш пла­кал… Что тол­ку, ес­ли па­па при­дет до­мой? Все сей­час ка­за­лось Ма­лы­шу без­на­деж­но грус­т­ным. День рож­де­ния был ис­пор­чен, и ни­чем уже нель­зя бы­ло тут по­мочь.

    Он слы­шал, как ма­ма пош­ла зво­нить по те­ле­фо­ну, но он все пла­кал и пла­кал. Слы­шал, как па­па вер­нул­ся до­мой, но все пла­кал и пла­кал. Нет, ни­ког­да Ма­лыш те­перь уже не бу­дет ве­се­лым. Луч­ше все­го ему сей­час уме­реть, и пусть тог­да Бос­се и Бе­тан возь­мут се­бе плю­ше­во­го щен­ка, что­бы веч­но пом­нить, как они зло под­шу­ти­ли над сво­им ма­лень­ким бра­том в тот день рож­де­ния, ког­да он был еще жив…

    Вдруг Ма­лыш за­ме­тил, что все - и ма­ма, и па­па, и Бос­се, и Бе­тан - сто­ят вок­руг его пос­те­ли, но он еще глуб­же за­рыл­ся ли­цом в по­душ­ку.

    - Послушай, Ма­лыш, там воз­ле вход­ной две­ри те­бя кто-то ждет… - ска­зал па­па.

    Малыш не от­ве­тил. Па­па пот­ряс его за пле­чо:

    - Ты что, не слы­шишь, что те­бя у две­ри ждет один при­ятель?

    - Наверно, Гу­нил­ла или там Крис­тер, - вор­ч­ли­во отоз­вал­ся Ма­лыш.

    - Нет, то­го, кто те­бя ждет, зо­вут Бим­бо, - ска­за­ла ма­ма.

    - Не знаю я ни­ка­ко­го Бим­бо! - про­бур­чал Ма­лыш.

    - Возможно, - ска­за­ла ма­ма. - Но он очень хо­чет с то­бой поз­на­ко­мить­ся.

    Именно в эту ми­ну­ту из пе­ред­ней до­нес­лось нег­ром­кое тяв­канье.

    Малыш нап­ряг все свои мус­ку­лы и уп­ря­мо не от­ры­вал­ся от по­душ­ки. Нет, ему и в са­мом де­ле по­ра бро­сить все эти вы­дум­ки…

    Но вот опять в при­хо­жей раз­да­лось тяв­канье. Рез­ким дви­же­ни­ем Ма­лыш сел на пос­те­ли.

    - Это что, со­ба­ка? Жи­вая со­ба­ка? - спро­сил он.

    - Да, - ска­зал па­па, - это со­ба­ка. Твоя со­ба­ка. Тут Бос­се ки­нул­ся в при­хо­жую и ми­ну­ту спус­тя вле­тел в ком­на­ту Ма­лы­ша, дер­з­ка на ру­ках - о, на­вер­но, Ма­лы­шу это все толь­ко снит­ся! - ма­лень­кую ко­рот­ко­шер­с­тую так­су.

    - Это моя жи­вая со­ба­ка? - про­шеп­тал Ма­лыш.

    Слезы зас­ти­ла­ли ему гла­за, ког­да он про­тя­нул свои ру­ки к Бим­бо. Ка­за­лось, Ма­лыш бо­ит­ся, что ще­нок вдруг прев­ра­тит­ся в дым и ис­чез­нет.

    Но Бим­бо не ис­чез. Ма­лыш дер­жал Бим­бо на ру­ках, а тот ли­зал ему ще­ки, гром­ко тяв­кал и об­ню­хи­вал уши. Бим­бо был со­вер­шен­но жи­вой.

    - Ну, те­перь ты счас­т­лив, Ма­лыш? - спро­сил па­па.

    Малыш толь­ко вздох­нул. Как мог па­па об этом спра­ши­вать! Ма­лыш был так счас­т­лив, что у не­го за­ны­ло где-то внут­ри, то ли в ду­ше, то ли в жи­во­те. А мо­жет быть, так всег­да бы­ва­ет, ког­да ты счас­т­лив?

    - А эта плю­ше­вая со­ба­ка бу­дет иг­руш­кой для Бим­бо. По­ни­ма­ешь, Ма­лыш! Мы не хо­те­ли драз­нить те­бя… так ужас­но, - ска­за­ла Бе­тан.

    Малыш все прос­тил. И во­об­ще он поч­ти не слы­шал, что ему го­во­рят, по­то­му что раз­го­ва­ри­вал с Бим­бо:

    - Бимбо, ма­лень­кий Бим­бо, ты - моя со­ба­ка!

    Затем Ма­лыш ска­зал ма­ме:

    - Я ду­маю, что мой Бим­бо го­раз­до ми­лее Аль­бер­га, по­то­му что ко­рот­ко­шер­с­тые так­сы на­вер­ня­ка са­мые луч­шие со­ба­ки в ми­ре.

    Но тут Ма­лыш вспом­нил, что Гу­нил­ла и Крис­тер дол­ж­ны прий­ти с ми­ну­ты на ми­ну­ту…

    О! Он и не пред­с­тав­лял се­бе, что один день мо­жет при­нес­ти с со­бой столь­ко счас­тья. По­ду­мать толь­ко, ведь они сей­час уз­на­ют, что у не­го есть со­ба­ка, на этот раз дей­с­т­ви­тель­но его соб­с­т­вен­ная со­ба­ка, да к то­му же еще са­мая-са­мая рас­п­рек­рас­ная в ми­ре! Но вдруг Ма­лыш за­бес­по­ко­ил­ся:

    - Мама, а мне мож­но бу­дет взять с со­бой Бим­бо, ког­да я по­еду к ба­буш­ке?

    - Ну ко­неч­но. Ты по­ве­зешь его в этой ма­лень­кой кор­зин­ке, - от­ве­ти­ла ма­ма и по­ка­за­ла спе­ци­аль­ную кор­зин­ку для пе­ре­воз­ки со­бак, ко­то­рую вмес­те со щен­ком при­нес в ком­на­ту Бос­се.

    - О! - ска­зал Ма­лыш. - О!

    Раздался зво­нок. Это приш­ли Гу­нил­ла и Крис­тер. Ма­лыш бро­сил­ся им нав­с­т­ре­чу, гром­ко кри­ча:

    - Мне по­да­ри­ли со­ба­ку! У ме­ня те­перь есть своя соб­с­т­вен­ная со­ба­ка!

    - Ой, ка­кая она ми­лень­кая! - вос­к­лик­ну­ла Гу­нил­ла, но тут же спох­ва­ти­лась и тор­жес­т­вен­но про­из­нес­ла: - Поз­д­рав­ляю с днем рож­де­ния. Вот те­бе по­да­рок от Крис­те­ра и от ме­ня. - И она про­тя­ну­ла Ма­лы­шу ко­роб­ку кон­фет, а по­том сно­ва се­ла на кор­точ­ки пе­ред Бим­бо и пов­то­ри­ла: - Ой, до че­го же она ми­лень­кая!

    Малышу это бы­ло очень при­ят­но слы­шать.

    - Почти та­кая же ми­лая, как Еф­фа, - ска­зал Крис­тер.

    - Что ты, она ку­да луч­ше Еф­фы и да­же ку­да луч­ше Аль­бер­га! - ска­за­ла Гу­нил­ла.

    - Да, она ку­да луч­ше Аль­бер­га, - сог­ла­сил­ся с ней Крис­тер.

    Малыш по­ду­мал, что и Гу­нил­ла и Крис­тер очень хо­ро­шие друзья, и приг­ла­сил их к праз­д­нич­но уб­ран­но­му сто­лу.

    Как раз в эту ми­ну­ту ма­ма при­нес­ла блю­до ма­лень­ких ап­пе­тит­ных бу­тер­б­ро­дов с вет­чи­ной и сы­ром и ва­зу с це­лой го­рой пе­ченья. Пос­ре­ди сто­ла уже кра­со­вал­ся име­нин­ный пи­рог с во­семью заж­жен­ны­ми. све­ча­ми. По­том ма­ма взя­ла боль­шой ко­фей­ник с го­ря­чим шо­ко­ла­дом и ста­ла раз­ли­вать шо­ко­лад в чаш­ки.

    - А мы не бу­дем ждать Кар­л­со­на? - ос­то­рож­но спро­сил Ма­лыш. Ма­ма по­ка­ча­ла го­ло­вой:

    - Нет, я ду­маю, ждать не сто­ит. Я уве­ре­на, что он се­год­ня не при­ле­тит. И во­об­ще да­вай пос­та­вим на нем крест. Ведь у те­бя ж те­перь есть Бим­бо.

    Конечно, те­перь у Ма­лы­ша был Бим­бо, но все же он очень хо­тел, что­бы Кар­л­сон при­шел на его праз­д­ник.

    Гунилла и Крис­тер се­ли за стол, и ма­ма ста­ла их уго­щать бу­тер­б­ро­да­ми. Ма­лыш по­ло­жил Бим­бо в кор­зин­ку и то­же сел за стол.

    Когда ма­ма выш­ла и ос­та­ви­ла де­тей од­них, Бос­се су­нул свой нос в ком­на­ту и крик­нул:

    - Не съедай­те весь пи­рог - ос­тавь­те и нам с Бе­тан!

    - Ладно, ос­тав­лю по ку­соч­ку, - от­ве­тил Ма­лыш. - Хо­тя, по прав­де го­во­ря, это нес­п­ра­вед­ли­во: ведь вы столь­ко лет ели слад­кие пи­ро­ги, ког­да ме­ня еще и на све­те не бы­ло.

    - Только смот­ри, что­бы это бы­ли боль­шие кус­ки! - крик­нул Бос­се, зак­ры­вая дверь.

    В этот са­мый мо­мент за ок­ном пос­лы­ша­лось зна­ко­мое жуж­жа­ние мо­то­ра, и в ком­на­ту вле­тел Кар­л­сон.

    - Вы уже си­ди­те за сто­лом? - вос­к­лик­нул он. - На­вер­но, все уже съели?

    Малыш ус­по­ко­ил его, ска­зав, что на сто­ле еще пол­ным-пол­но уго­ще­ний.

    - Превосходно! - ска­зал Кар­л­сон.

    - А ты раз­ве не хо­чешь поз­д­ра­вить Ма­лы­ша с днем рож­де­ния? - спро­си­ла его Гу­нил­ла.

    - Да-да, ко­неч­но, поз­д­рав­ляю! - от­ве­тил Кар­л­сон. - Где мне сесть?

    Мама так и не пос­та­ви­ла на стол чет­вер­той чаш­ки. И ког­да Кар­л­сон это за­ме­тил, он вы­пя­тил ниж­нюю гу­бу и сра­зу на­дул­ся:

    - Нет, так я не иг­раю! Это нес­п­ра­вед­ли­во. По­че­му мне не пос­та­ви­ли чаш­ку?

    Малыш тут же от­дал ему свою, а сам ти­хонь­ко проб­рал­ся в кух­ню и при­нес се­бе от­ту­да дру­гую чаш­ку.

    - Карлсон, - ска­зал Ма­лыш, вер­нув­шись в ком­на­ту, - я по­лу­чил в по­да­рок со­ба­ку. Ее зо­вут Бим­бо Вот она. - И Ма­лыш по­ка­зал на щен­ка, ко­то­рый спал в кор­зин­ке.

    - Это от­лич­ный по­да­рок, - ска­зал Кар­л­сон. - Пе­ре­дай мне, по­жа­луй­с­та, вот этот бу­тер­б­род, и этот, и этот… Да! - вос­к­лик­нул вдруг Кар­л­сон. - Я чуть не за­был! Ведь и я при­нес те­бе по­да­рок. Луч­ший в ми­ре по­да­рок… - Кар­л­сон вы­нул из кар­ма­на брюк свис­ток и про­тя­нул его Ма­лы­шу: - Те­перь ты смо­жешь свис­теть сво­ему Бим­бо. Я всег­да сви­щу сво­им со­ба­кам Хо­тя мо­их со­бак зо­вут Аль­бер­га­ми и они уме­ют ле­тать…

    - Как, всех со­бак зо­вут Аль­бер­га­ми? - уди­вил­ся Крис­тер.

    - Да, всю ты­ся­чу! - от­ве­тил Кар­л­сон. - Ну что ж те­перь, я ду­маю, мож­но прис­ту­пить к пи­ро­гу.

    - Спасибо, ми­лый, ми­лый Кар­л­сон, за свис­ток! - ска­зал Ма­лыш. - Мне бу­дет так при­ят­но свис­теть Бим­бо.

    - Имей в ви­ду, - ска­зал Кар­л­сон, - что я бу­ду час­то брать у те­бя этот свис­ток. Очень, очень час­то. - И вдруг спро­сил с тре­во­гой: - Кста­ти, ты по­лу­чил в по­да­рок кон­фе­ты?

    - Конечно, - от­ве­тил Ма­лыш. - От Гу­нил­лы и Крис­те­ра.

    - Все эти кон­фе­ты пой­дут на бла­гот­во­ри­тель­ные це­ли, - ска­зал Кар­л­сон и су­нул ко­роб­ку се­бе в кар­ман; за­тем вновь при­нял­ся пог­ло­щать бу­тер­б­ро­ды.

    Гунилла, Крис­тер и Ма­лыш то­же ели очень то­роп­ли­во, бо­ясь, что им ни­че­го не дос­та­нет­ся. Но, к счас­тью, ма­ма при­го­то­ви­ла мно­го бу­тер­б­ро­дов.

    Тем вре­ме­нем ма­ма, па­па, Бос­се и Бе­тан си­де­ли в сто­ло­вой.

    - Обратите вни­ма­ние, как ти­хо у де­тей, - ска­за­ла ма­ма. - Я прос­то счас­т­ли­ва, что Ма­лыш по­лу­чил на­ко­нец со­ба­ку. Ко­неч­но, с ней бу­дет боль­шая воз­ня, но что по­де­ла­ешь!

    - Да, те­перь-то уж, я уве­рен, он за­бу­дет свои глу­пые вы­дум­ки про это­го Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, - ска­зал па­па.

    В этот мо­мент из ком­на­ты Ма­лы­ша до­нес­лись смех и дет­с­кая бол­тов­ня. И тог­да ма­ма пред­ло­жи­ла:

    - Давайте пой­дем и пос­мот­рим на них. Они та­кие ми­лые, эти ре­бя­та.

    - Давайте, да­вай­те пой­дем! - под­х­ва­ти­ла Бе­тан.

    И все они - ма­ма, па­па, Бос­се и Бе­тан - от­п­ра­ви­лись пог­ля­деть, как Ма­лыш праз­д­ну­ет свой день рож­де­ния.

    Дверь от­к­рыл па­па. Но пер­вой вскрик­ну­ла ма­ма, по­то­му что она пер­вая уви­де­ла ма­лень­ко­го тол­с­то­го че­ло­веч­ка, ко­то­рый си­дел за сто­лом воз­ле Ма­лы­ша.

    Этот ма­лень­кий тол­с­тый че­ло­ве­чек был до ушей вы­ма­зан взби­ты­ми слив­ка­ми.

    - Я сей­час упа­ду в об­мо­рок… - ска­за­ла ма­ма.

    Папа, Бос­се и Бе­тан сто­яли мол­ча и гля­де­ли во все гла­за.

    - Видишь, ма­ма, Кар­л­сон все-та­ки при­ле­тел ко мне, - ска­зал Ма­лыш. - Ой, ка­кой у ме­ня чу­дес­ный день рож­де­ния по­лу­чил­ся!

    Маленький тол­с­тый че­ло­ве­чек стер паль­ца­ми с губ слив­ки и так энер­гич­но при­нял­ся ма­хать сво­ей пух­лой руч­кой ма­ме, па­пе, Бос­се и Бе­тан, что хлопья сли­вок по­ле­те­ли во все сто­ро­ны.

    - Привет! - крик­нул он. - До сих пор вы еще не име­ли чес­ти ме­ня знать. Ме­ня зо­вут Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше… Эй, Гу­нил­ла, Гу­нил­ла, ты слиш­ком мно­го нак­ла­ды­ва­ешь се­бе на та­рел­ку! Я ведь то­же хо­чу пи­ро­га…

    И он схва­тил за ру­ку Гу­нил­лу, ко­то­рая уже взя­ла с блю­да ку­со­чек слад­ко­го пи­ро­га, и зас­та­вил ее по­ло­жить все об­рат­но.

    - Никогда не ви­дел та­кой про­жор­ли­вой дев­чон­ки! - ска­зал Кар­л­сон и по­ло­жил се­бе на та­рел­ку ку­да боль­ший ку­сок. - Луч­ший в ми­ре ис­т­ре­би­тель пи­ро­гов - это Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше! - ска­зал он и ра­дос­т­но улыб­нул­ся.

    - Давайте уй­дем от­сю­да, - про­шеп­та­ла ма­ма.

    - Да, по­жа­луй, ухо­ди­те, так бу­дет луч­ше. А то я при вас стес­ня­юсь, - за­явил Кар­л­сон.

    - Обещай мне од­ну вещь, - ска­зал па­па, об­ра­ща­ясь к ма­ме, ког­да они выш­ли из ком­на­ты Ма­лы­ша. - Обе­щай­те мне все - и ты, Бос­се, и ты, Бе­тан. Обе­щай­те мне ни­ког­да ни­ко­му не рас­ска­зы­вать о том, что мы сей­час ви­де­ли.

    - Почему? - спро­сил Бос­се.

    - Потому, что нам ник­то не по­ве­рит, - ска­зал па­па. - А ес­ли кто-ни­будь и по­ве­рит, то сво­ими рас­спро­са­ми не даст нам по­коя до кон­ца на­ших дней!

    Папа, ма­ма, Бос­се и Бе­тан по­обе­ща­ли друг дру­гу, что они не рас­ска­жут ни од­ной жи­вой ду­ше об уди­ви­тель­ном то­ва­ри­ще, ко­то­ро­го на­шел се­бе Ма­лыш.

    И они сдер­жа­ли свое обе­ща­ние. Ник­то ни­ког­да не ус­лы­шал ни сло­ва о Кар­л­со­не. И имен­но по­это­му Кар­л­сон про­дол­жа­ет жить в сво­ем ма­лень­ком до­ми­ке, о ко­то­ром ник­то ни­че­го не зна­ет, хо­тя до­мик этот сто­ит на са­мой обык­но­вен­ной кры­ше са­мо­го обык­но­вен­но­го до­ма на са­мой обык­но­вен­ной ули­це в Сток­голь­ме. По­это­му Кар­л­сон до сих пор спо­кой­но гу­ля­ет, где ему взду­ма­ет­ся, и про­каз­ни­ча­ет сколь­ко хо­чет. Ведь из­вес­т­но, что он луч­ший в ми­ре про­каз­ник!

    Когда с бу­тер­б­ро­да­ми, пе­чень­ем и пи­ро­гом бы­ло по­кон­че­но и Крис­тер с Гу­нил­лой уш­ли до­мой, а Бим­бо креп­ко спал в сво­ей кор­зин­ке, Ма­лыш стал про­щать­ся с Кар­л­со­ном.

    Карлсон си­дел на по­до­кон­ни­ке, го­то­вый к от­ле­ту. Ве­тер рас­ка­чи­вал за­на­вес­ки, но воз­дух был теп­лый, по­то­му что уже нас­ту­пи­ло ле­то.

    - Милый, ми­лый Кар­л­сон, ведь ты бу­дешь по-преж­не­му жить на кры­ше, ког­да я вер­нусь от ба­буш­ки? На­вер­ня­ка бу­дешь? - спро­сил Ма­лыш.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - ска­зал Кар­л­сон. - Бу­ду, ес­ли толь­ко моя ба­буш­ка ме­ня от­пус­тит. А это еще не­из­вес­т­но, по­то­му что она счи­та­ет ме­ня луч­шим в ми­ре вну­ком.

    - А ты и вправ­ду луч­ший в ми­ре внук?

    - Конечно. А кто же еще, ес­ли не я? Раз­ве ты мо­жешь наз­вать ко­го-ни­будь дру­го­го? - спро­сил Кар­л­сон.

    Тут он на­жал кноп­ку на жи­во­те, и мо­тор­чик за­ра­бо­тал.

    - Когда я при­ле­чу на­зад, мы съедим еще боль­ше пи­ро­гов! - крик­нул Кар­л­сон. - От пи­ро­гов не тол­с­те­ют!.. При­вет, Ма­лыш!

    - Привет, Кар­л­сон! - крик­нул в от­вет Ма­лыш. И Кар­л­сон уле­тел.

    Но в кор­зин­ке, ря­дом с кро­ват­кой Ма­лы­ша, ле­жал Бим­бо и спал.

    Малыш нак­ло­нил­ся к щен­ку и ти­хонь­ко пог­ла­дил его по го­ло­ве сво­ей ма­лень­кой об­вет­рен­ной ру­кой.

    - Бимбо, зав­т­ра мы по­едем к ба­буш­ке, - ска­зал Ма­лыш. - Доб­рой но­чи, Бим­бо! Спи спо­кой­но.

    Земля та­кая ог­ром­ная, и на ней столь­ко до­мов! Боль­шие и ма­лень­кие. Кра­си­вые и урод­ли­вые. Но­вос­т­рой­ки и раз­ва­люш­ки. И есть еще сов­сем кро­шеч­ный до­мик Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Кар­л­сон уве­рен, что это луч­ший в ми­ре до­мик и что жи­вет в нем луч­ший в ми­ре Кар­л­сон. Ма­лыш то­же в этом уве­рен. Что до Ма­лы­ша, то он жи­вет с ма­мой и па­пой, Бос­се и Бе­тан в са­мом обык­но­вен­ном до­ме, на са­мой обык­но­вен­ной ули­це в го­ро­де Сток­голь­ме, но на кры­шей это­го обык­но­вен­но­го до­ма, как раз за тру­бой, пря­чет­ся кро­шеч­ный до­мик с таб­лич­кой над дверью:

    Карлсон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, луч­ший в ми­ре Кар­л­сон

    Наверняка най­дут­ся лю­ди, ко­то­рым по­ка­жет­ся стран­ным, что кто-то жи­вет на кры­ше, но Ма­лыш го­во­рит:

    - Ничего тут стран­но­го нет. Каж­дый жи­вет там, где хо­чет.

    Мама и па­па то­же счи­та­ют, что каж­дый че­ло­век мо­жет жить там, где ему заб­ла­го­рас­су­дит­ся. Но спер­ва они не ве­ри­ли, что Кар­л­сон на са­мом де­ле су­щес­т­ву­ет. Бос­се и Бе­тан то­же в это не ве­ри­ли. Они да­же пред­с­та­вить се­бе не мог­ли, что на кры­ше жи­вет ма­лень­кий тол­с­тень­кий че­ло­ве­чек с про­пел­ле­ром на спи­не и что он уме­ет ле­тать.

    - Не бол­тай, Ма­лыш, - го­во­ри­ли Бос­се и Бе­тан, - твой Кар­л­сон - прос­то вы­дум­ка.

    Для вер­нос­ти Ма­лыш как-то спро­сил у Кар­л­со­на, не вы­дум­ка ли он, на что Кар­л­сон сер­ди­то бур­к­нул:

    - Сами они - вы­дум­ка!

    Мама и па­па ре­ши­ли, что Ма­лы­шу бы­ва­ет тос­к­ли­во од­но­му, а оди­но­кие де­ти час­то при­ду­мы­ва­ют се­бе раз­ных то­ва­ри­щей для игр.

    - Бедный Ма­лыш, - ска­за­ла ма­ма. - Бос­се и Бе­тан нас­толь­ко стар­ше его! Ему не с кем иг­рать, вот он и фан­та­зи­ру­ет.,

    - Да, - сог­ла­сил­ся па­па. - Во вся­ком слу­чае, мы дол­ж­ны по­да­рить ему со­ба­ку. Он так дав­но о ней меч­та­ет. Ког­да Ма­лыш по­лу­чит со­ба­ку, он тот­час за­бу­дет про сво­его Кар­л­со­на.

    И Ма­лы­шу по­да­ри­ли Бим­бо. Те­перь у не­го бы­ла соб­с­т­вен­ная со­ба­ка, и по­лу­чил он ее в день сво­его рож­де­ния, ког­да ему ис­пол­ни­лось во­семь лет.

    Именно в этот день ма­ма, и па­па, и Бос­се, и Бе­тан уви­де­ли Кар­л­со­на. Да-да, они его уви­де­ли. Вот как это слу­чи­лось.

    Малыш праз­д­но­вал день рож­де­ния в сво­ей ком­на­те. У не­го в гос­тях бы­ли Крис­тер и Гу­нил­ла - они учат­ся с ним в од­ном клас­се. И ког­да ма­ма, и па­па, и Бос­се, и Бе­тан ус­лы­ша­ли звон­кий смех и ве­се­лую бол­тов­ню, до­но­сив­ши­еся из ком­на­ты Ма­лы­ша, ма­ма пред­ло­жи­ла:

    - Давайте пой­дем и пос­мот­рим на них, они та­кие ми­лые, эти ре­бя­та.

    - Пошли! - под­х­ва­тил па­па.

    И что же уви­де­ли ма­ма, и па­па, и Бос­се, и Бе­тан, ког­да они, при­от­к­рыв дверь, заг­ля­ну­ли к Ма­лы­шу?

    Кто си­дел во гла­ве праз­д­нич­но­го сто­ла, до ушей вы­ма­зан­ный взби­ты­ми слив­ка­ми, и уп­ле­тал так, что лю­бо-до­ро­го бы­ло гля­деть? Ко­неч­но, не кто иной, как ма­лень­кий тол­с­тый че­ло­ве­чек, ко­то­рый тут же за­гор­ла­нил что бы­ло мо­чи:

    - Привет! Ме­ня зо­вут Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Вы, ка­жет­ся, до сих пор еще не име­ли чес­ти ме­ня знать?

    Мама ед­ва не ли­ши­лась чувств. И па­па то­же раз­нер­в­ни­чал­ся.

    - Только ни­ко­му об этом не рас­ска­зы­вай­те, - ска­зал он, - слы­ши­те, ни­ко­му ни сло­ва.

    - Почему? - спро­сил Бос­се.

    И па­па объ­яс­нил:

    - Подумайте са­ми, во что прев­ра­тит­ся на­ша жизнь, ес­ли лю­ди уз­на­ют про Кар­л­со­на, Его, ко­неч­но, бу­дут по­ка­зы­вать по те­ле­ви­зо­ру и сни­мать для ки­нох­ро­ни­ки. По­ды­ма­ясь по лес­т­ни­це, мы бу­дет спо­ты­кать­ся о те­ле­ви­зи­он­ный ка­бель и о про­во­да ос­ве­ти­тель­ных при­бо­ров, а каж­дые пол­ча­са к нам бу­дут яв­лять­ся кор­рес­пон­ден­ты, что­бы сфо­тог­ра­фи­ро­вать Кар­л­со­на и Ма­лы­ша. Бед­ный Ма­лыш, он прев­ра­тит­ся в "маль­чи­ка, ко­то­рый на­шел Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше…". Од­ним сло­вом, в на­шей жиз­ни боль­ше не бу­дет ни од­ной спо­кой­ной ми­ну­ты.

    Мама, и Бос­се, и Бе­тан по­ня­ли, что па­па прав, и обе­ща­ли ни­ко­му ни­че­го не рас­ска­зы­вать о Кар­л­со­не.

    А как раз на сле­ду­ющий день Ма­лыш дол­жен был уехать на все ле­то к ба­буш­ке в де­рев­ню. Он был очень это­му рад, но бес­по­ко­ил­ся за Кар­л­со­на. Ма­ло ли что тот взду­ма­ет вы­ки­нуть за это вре­мя! А вдруг он ис­чез­нет и боль­ше ни­ког­да не при­ле­тит!

    - Милый, ми­лый Кар­л­сон, ведь ты бу­дешь по-преж­не­му жить на кры­ше, ког­да я вер­нусь от ба­буш­ки? На­вер­ня­ка бу­дешь? - спро­сил Ма­лыш.

    - Как знать? - от­ве­тил Кар­л­сон. - Спо­кой­с­т­вие, толь­ко спо­кой­с­т­вие. Я ведь то­же по­еду к сво­ей ба­буш­ке, и моя ба­буш­ка ку­да боль­ше по­хо­жа на ба­буш­ку, чем твоя.

    - А где жи­вет твоя ба­буш­ка? - спро­сил Ма­лыш.

    - В до­ме, а где же еще! А ты не­бось ду­ма­ешь, что она жи­вет на ули­це и ска­чет по но­чам?

    Так Ма­лы­шу ни­че­го не уда­лось уз­нать про ба­буш­ку Кар­л­со­на. А на сле­ду­ющий день Ма­лыш уехал в де­рев­ню. Бим­бо он взял с со­бой. Це­лые дни он иг­рал с де­ре­вен­с­ки­ми ре­бя­та­ми и о Кар­л­со­не поч­ти не вспо­ми­нал. Но ког­да кон­чи­лись лет­ние ка­ни­ку­лы и Ма­лыш вер­нул­ся в го­род, он спро­сил, ед­ва пе­рес­ту­пив по­рог:

    - Мама, за это вре­мя ты хоть раз ви­де­ла Кар­л­со­на?

    Мама по­ка­ча­ла го­ло­вой:

    - Ни ра­зу. Он не вер­нет­ся на­зад.

    - Не го­во­ри так! Я хо­чу, что­бы он жил на на­шей кры­ше. Пусть он опять при­ле­тит!

    - Но ведь у те­бя те­перь есть Бим­бо, - ска­за­ла ма­ма, пы­та­ясь уте­шить Ма­лы­ша. Она счи­та­ла, что нас­тал мо­мент раз и нав­сег­да по­кон­чить с Кар­л­со­ном. Ма­лыш пог­ла­дил Бим­бо.

    - Да, ко­неч­но, у ме­ня есть Бим­бо. Он ми­ро­вой пес, но у не­го нет про­пел­ле­ра, и он не уме­ет ле­тать, и во­об­ще с Кар­л­со­ном иг­рать ин­те­рес­ней.

    Малыш пом­чал­ся в свою ком­на­ту и рас­пах­нул ок­но.

    - Эй, Кар­лс-о-он! Ты там, на­вер­ху? От­к­лик­нись! - за­во­пил он во все гор­ло, но от­ве­та не пос­ле­до­ва­ло. А на дру­гое ут­ро Ма­лыш от­п­ра­вил­ся в шко­лу. Он те­перь учил­ся во вто­ром клас­се. Пос­ле обе­да он ухо­дил в свою ком­на­ту и са­дил­ся за уро­ки. Ок­но он ни­ког­да не зак­ры­вал, что­бы не про­пус­тить жуж­жа­ние мо­тор­чи­ка Кар­л­со­на, но с ули­цы до­но­сил­ся толь­ко ро­кот ав­то­мо­би­лей да иног­да гул са­мо­ле­та, про­ле­та­юще­го над кры­ша­ми. А зна­ко­мо­го жуж­жа­ния все не бы­ло слыш­но.

    - Все яс­но, он не вер­нул­ся, - пе­чаль­но твер­дил про се­бя Ма­лыш. - Он ни­ког­да боль­ше не при­ле­тит.

    Вечером, ло­жась спать, Ма­лыш ду­мал о Кар­л­со­не, а иног­да, нак­рыв­шись с го­ло­вой оде­ялом, да­же ти­хо пла­кал от мыс­ли, что боль­ше не уви­дит Кар­л­со­на. Шли дни, бы­ла шко­ла, бы­ли уро­ки, а Кар­л­со­на все не бы­ло и не бы­ло.

    Как-то пос­ле обе­да Ма­лыш си­дел у се­бя в ком­на­те и во­зил­ся со сво­ей кол­лек­ци­ей ма­рок. Пе­ред ним ле­жал аль­бом и це­лая ку­ча но­вых ма­рок, ко­то­рые он со­би­рал­ся ра­зоб­рать. Ма­лыш усер­д­но взял­ся за де­ло и очень быс­т­ро нак­ле­ил все мар­ки. Все, кро­ме од­ной, са­мой луч­шей, ко­то­рую на­роч­но ос­та­вил на­пос­ле­док. Это бы­ла не­мец­кая мар­ка с изоб­ра­же­ни­ем Крас­ной Ша­поч­ки и Се­ро­го вол­ка, и Ма­лы­шу она очень-очень нра­ви­лась. Он по­ло­жил ее на стол пе­ред со­бой и лю­бо­вал­ся ею.

    И вдруг Ма­лыш ус­лы­шал ка­кое-то сла­бое жуж­жа­ние, по­хо­жее… - да-да, пред­с­тавь­те се­бе - по­хо­жее на жуж­жа­ние мо­тор­чи­ка Кар­л­со­на! И в са­мом де­ле это был Кар­л­сон. Он вле­тел в ок­но и крик­нул:

    - Привет, Ма­лыш!

    - Привет, Кар­л­сон! - за­во­пил в от­вет Ма­лыш и вско­чил с мес­та.

    Не пом­ня се­бя от счас­тья, он гля­дел на Кар­л­со­на, ко­то­рый нес­коль­ко раз об­ле­тел вок­руг люс­т­ры и не­ук­лю­же при­зем­лил­ся,. Как толь­ко Кар­л­сон вык­лю­чил мо­тор­чик - а для это­го ему дос­та­точ­но бы­ло на­жать кноп­ку на жи­во­те, - так вот, как толь­ко Кар­л­сон вык­лю­чил мо­тор­чик, Ма­лыш ки­нул­ся к не­му, что­бы его об­нять, но Кар­л­сон от­пих­нул Ма­лы­ша сво­ей пух­лень­кой руч­кой и ска­зал:

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! У те­бя есть ка­кая-ни­будь еда? Мо­жет, мяс­ные теф­тель­ки или что-ни­будь в этом ро­де? Сой­дет и ку­сок тор­та со взби­ты­ми слив­ка­ми.

    Малыш по­ка­чал го­ло­вой:

    - Нет, ма­ма се­год­ня не де­ла­ла мяс­ных теф­те­лек. А торт со слив­ка­ми бы­ва­ет у нас толь­ко по праз­д­ни­кам.

    Карлсон на­дул­ся:

    - Ну и се­мей­ка у вас! "Толь­ко по праз­д­ни­кам"… А ес­ли при­хо­дит до­ро­гой ста­рый друг, с ко­то­рым не ви­де­лись нес­коль­ко ме­ся­цев? Ду­маю, твоя ма­ма мог­ла бы и пос­та­рать­ся ра­ди та­ко­го слу­чая.

    - Да, ко­неч­но, но ведь мы не зна­ли… - оп­рав­ды­вал­ся Ма­лыш.

    - "Не зна­ли"! - вор­чал Кар­л­сон. - Вы дол­ж­ны бы­ли на­де­ять­ся! Вы всег­да дол­ж­ны на­де­ять­ся, что я на­ве­щу вас, и по­то­му тво­ей ма­ме каж­дый день на­до од­ной ру­кой жа­рить теф­те­ли, а дру­гой сби­вать слив­ки.

    - У нас се­год­ня на обед жа­ре­ная кол­ба­са, - ска­зал прис­ты­жен­ный Ма­лыш. - Хо­чешь кол­бас­ки?

    - Жареная кол­ба­са, ког­да в гос­ти при­хо­дит до­ро­гой ста­рый друг, с ко­то­рым не ви­де­лись нес­коль­ко ме­ся­цев! - Кар­л­сон еще боль­ше на­дул­ся. - По­нят­но! По­па­дешь к вам в дом - на­учишь­ся на­би­вать брю­хо чем по­па­ло… Ва­ляй, та­щи свою кол­ба­су.

    Малыш со всех ног пом­чал­ся на кух­ню. Ма­мы до­ма не бы­ло - она пош­ла к док­то­ру, - так что он не мог спро­сить у нее раз­ре­ше­ния. Но ведь Кар­л­сон сог­ла­сил­ся есть кол­ба­су. А на та­рел­ке как раз ле­жа­ли пя­та лом­ти­ков, ос­тав­ших­ся от обе­да. Кар­л­сон на­ки­нул­ся на них, как яс­т­реб на цып­лен­ка. Он на­бил рот кол­ба­сой и за­си­ял как мед­ный грош.

    - Что ж, кол­ба­са так кол­ба­са. А зна­ешь, она не­дур­на. Ко­неч­но, с теф­те­ля­ми не срав­нишь, но от не­ко­то­рых лю­дей нель­зя слиш­ком мно­го­го тре­бо­вать.

    Малыш прек­рас­но по­нял, что "не­ко­то­рые лю­ди" - это он, и по­это­му пос­пе­шил пе­ре­вес­ти раз­го­вор на дру­гую те­му.

    - Ты ве­се­ло про­вел вре­мя у ба­буш­ки? - спро­сил он.

    - Так ве­се­ло, что и ска­зать не мо­гу. По­это­му я го­во­рить об этом не бу­ду, - от­ве­тил Кар­л­сон и жад­но от­ку­сил еще ку­сок кол­ба­сы.

    - Мне то­же бы­ло ве­се­ло, - ска­зал Ма­лыш. И он на­чал рас­ска­зы­вать Кар­л­со­ну, как он про­во­дил вре­мя у ба­буш­ки. - Моя ба­буш­ка, она очень, очень хо­ро­шая, - ска­зал Ма­лыш. - Ты се­бе и пред­с­та­вить не мо­жешь, как она мне об­ра­до­ва­лась. Она об­ни­ма­ла ме­ня креп­ко-прек­реп­ко.

    - Почему? - спро­сил Кар­л­сон.

    - Да по­то­му, что она ме­ня лю­бит. Как ты не по­ни­ма­ешь? - уди­вил­ся Ма­лыш.

    Карлсон пе­рес­тал же­вать:

    - Уж не ума­ешь ли ты, что моя ба­буш­ка лю­бит ме­ня мень­ше? Уж не ду­ма­ешь ли ты, что она не ки­ну­лась на ме­ня и не ста­ла так креп­ко-прек­реп­ко ме­ня об­ни­мать, что я весь по­си­нел? Вот как ме­ня лю­бит моя ба­буш­ка. А я дол­жен те­бе ска­зать, что у мо­ей ба­буш­ки руч­ки ма­лень­кие, но хват­ка же­лез­ная, и ес­ли бы она ме­ня лю­би­ла еще хоть на ка­пель­ку боль­ше, то я бы не си­дел сей­час здесь - она бы прос­то за­ду­ши­ла ме­ня в сво­их объ­яти­ях.

    - Вот это да! - изу­мил­ся Ма­лыш. - Вы­хо­дит, твоя ба­буш­ка чем­пи­он­ка по об­ни­ма­нию.

    Конечно, ба­буш­ка Ма­лы­ша не мог­ла с ней срав­нить­ся, она не об­ни­ма­ла его так креп­ко, но все-та­ки она то­же лю­би­ла сво­его вну­ка и всег­да бы­ла к не­му очень доб­ра. Это Ма­лыш ре­шил еще раз объ­яс­нить Кар­л­со­ну.

    - А ведь моя ба­буш­ка бы­ва­ет и са­мой вор­ч­ли­вой в ми­ре, - до­ба­вил Ма­лыш, ми­ну­ту по­ду­мав. - Она всег­да вор­чит, ес­ли я про­мо­чу но­ги или по­де­русь с Лас­се Ян­со­ном.

    Карлсон от­с­та­вил пус­тую та­рел­ку:

    - Уж не ду­ма­ешь ли ты, что моя ба­буш­ка ме­нее вор­ч­ли­вая, чем твоя? Да бу­дет те­бе из­вес­т­но, что, ло­жась спать, она за­во­дит бу­диль­ник и вска­ки­ва­ет в пять ут­ра толь­ко для то­го, что­бы всласть на­вор­чать­ся, ес­ли я про­мо­чу но­ги или по­де­русь с Лас­се Ян­со­ном.

    - Как, ты зна­ешь Ла­осе Ян­со­на? - с удив­ле­ни­ем спро­сил Ма­лыш.

    - К счас­тью, нет, - от­ве­тил Кар­л­сон.

    - Но по­че­му же вор­чит твоя ба­буш­ка? - еще боль­ше изу­мил­ся Ма­лыш.

    - Потому, что она са­мая вор­ч­ли­вая в ми­ре, - от­ре­зал Кар­л­сон. - Пой­ми же на­ко­нец! Раз ты зна­ешь Лас­се Ян­со­на, как же ты мо­жешь ут­вер­ж­дать, что твоя ба­буш­ка са­мая вор­ч­ли­вая? Нет, ку­да ей до мо­ей ба­буш­ки, ко­то­рая мо­жет це­лый день вор­чать: "Не де­рись с Лас­се Ян­со­ном, не де­рись с Лас­се Ян­со­ном… " - хо­тя я ни­ког­да не ви­дел это­го маль­чи­ка и нет ни­ка­кой на­деж­ды, что ког­да-ли­бо уви­жу.

    Малыш пог­ру­зил­ся в раз­мыш­ле­ния. Как-то стран­но по­лу­ча­лось… Ему ка­за­лось, что, ког­да ба­буш­ка на не­го вор­чит, это очень пло­хо, а те­перь вы­хо­дит, что он дол­жен до­ка­зы­вать Кар­л­со­ну, что его ба­буш­ка вор­ч­ли­вей, чем на са­мом де­ле.

    - Стоит мне толь­ко чуть-чуть про­мо­чить но­ги, ну са­мую ка­пель­ку, а она уже вор­чит и прис­та­ет ко мне, что­бы я пе­ре­одел нос­ки, - убеж­дал Ма­лыш Кар­л­со­на.

    Карлсон по­ни­ма­юще кив­нул:

    - Уж не ду­ма­ешь ли ты, что моя ба­буш­ка не тре­бу­ет, что­бы я все вре­мя пе­ре­оде­вал нос­ки? Зна­ешь ли ты, что, как толь­ко я под­хо­жу к лу­же, моя ба­буш­ка бе­жит ко мне со всех ног че­рез де­рев­ню и вор­чит и буб­нит од­но и то же: "Пе­ре­одень нос­ки, Кар­л­сон­чик, пе­ре­одень нос­ки…" Что, не ве­ришь?

    Малыш по­ежил­ся:

    - Нет, по­че­му же…

    Карлсон пих­нул Ма­лы­ша, по­том уса­дил его на стул, а сам стал пе­ред ним, упер­шись ру­ка­ми в бо­ка:

    - Нет, я ви­жу, ты мне не ве­ришь. Так пос­лу­шай, я рас­ска­жу те­бе все по по­ряд­ку. Вы­шел я на ули­цу и шле­паю се­бе по лу­жам… Пред­с­тав­ля­ешь? Ве­се­люсь вов­сю. Но вдруг, от­ку­да ни возь­мись, мчит­ся ба­буш­ка и орет на всю де­рев­ню: "Пе­ре­одень нос­ки, Кар­л­сон­чик, пе­ре­одень нос­ки!.."

    - А ты что? - сно­ва спро­сил Ма­лыш.

    - А я го­во­рю: "Не бу­ду пе­ре­оде­вать, не бу­ду!.." - по­то­му что я са­мый не­пос­луш­ный внук в ми­ре, - объ­яс­нил Кар­л­сон. - Я ус­ка­кал от ба­буш­ки и за­лез на де­ре­во, что­бы она ос­та­ви­ла ме­ня в по­кое.

    - А она, на­вер­но, рас­те­ря­лась, - ска­зал Ма­лыш.

    - Сразу вид­но, что ты не зна­ешь мо­ей ба­буш­ки, - воз­ра­зил Кар­л­сон. - Ни­чуть она не рас­те­ря­лась а по­лез­ла за мной.

    - Как - на де­ре­во? - изу­мил­ся Ма­лыш.

    Карлсон кив­нул.

    - Уж не ду­ма­ешь ли ты, что моя ба­буш­ка не уме­ет ла­зить на де­ревья? Так знай: ког­да мож­но по­вор­чать, она хоть ку­да взбе­рет­ся, не то что на де­ре­во, но и го­раз­до вы­ше. Так вот, пол­зет она по вет­ке, на ко­то­рой я си­жу, пол­зет и буб­нит: "Пе­ре­одень нос­ки, Кар­л­сон­чик, пе­ре­одень нос­ки…"

    - А ты что? - сно­ва спро­сил Ма­лыш.

    - Делать бы­ло не­че­го, - ска­зал Кар­л­сон. - Приш­лось пе­ре­оде­вать, ина­че она ни­по­чем не от­вя­за­лась бы. Вы­со­ко-вы­со­ко на де­ре­ве я кое-как при­мос­тил­ся на то­нень­ком суч­ке и, рис­куя жиз­нью, пе­ре­одел нос­ки.

    - Ха-ха! Врешь ты все, - рас­сме­ял­ся Ма­лыш. - От­ку­да же ты взял на де­ре­ве нос­ки, что­бы пе­ре­одеть?

    - А ты не ду­рак, - за­ме­тил Кар­л­сон. - Зна­чит, ты ут­вер­ж­да­ешь, что у ме­ня не бы­ло нос­ков?

    Карлсон за­су­чил шта­ны и по­ка­зал свои ма­лень­кие тол­с­тень­кие нож­ки в по­ло­са­тых нос­ках:

    - А это что та­кое? Мо­жет, не нос­ки? Два, ес­ли не оши­ба­юсь, но­соч­ка? А по­че­му это я не мог си­деть на суч­ке и пе­ре­оде­вать их: но­сок с ле­вой но­ги на­де­вать на пра­вую, а с пра­вой - на ле­вую? Что, по-тво­ему я не мог это сде­лать, что­бы уго­дить ба­буш­ке?

    - Мог, ко­неч­но, но ведь но­ги у те­бя от это­го не ста­ли су­ше, - ска­зал Ма­лыш.

    - А раз­ве я го­во­рил, что ста­ли? - воз­му­тил­ся Кар­л­сон. - Раз­ве я это го­во­рил?

    - Но ведь тог­да… - и Ма­лыш да­же зап­нул­ся от рас­те­рян­нос­ти, - ведь тог­да вы­хо­дит, что ты сов­сем зря пе­ре­оде­вал нос­ки.

    Карлсон кив­нул.

    - Теперь ты по­нял на­ко­нец, у ко­го са­мая вор­ч­ли­вая в ми­ре ба­буш­ка? Твоя ба­буш­ка прос­то вы­нуж­де­на вор­чать: раз­ве без это­го сла­дишь с та­ким про­тив­ным вну­ком, как ты? А моя ба­буш­ка са­мая вор­ч­ли­вая вми­ре, по­то­му что она всег­да зря на ме­ня вор­чит, - как мне это вбить те­бе в го­ло­ву?

    Карлсон тут же рас­хо­хо­тал­ся и ле­гонь­ко ткнул Ма­лы­ша в спи­ну.

    - Привет, Ма­лыш! - вос­к­лик­нул он. - Хва­тит нам спо­рить о на­ших ба­буш­ках, те­перь са­мое вре­мя нем­но­го по­раз­в­лечь­ся.

    - Привет, Кар­л­сон! - от­ве­тил Ма­лыш. - Я то­же так ду­маю,

    - Может, у те­бя есть но­вая па­ро­вая ма­ши­на? - спро­сил Кар­л­сон. - Пом­нишь, как нам бы­ло ве­се­ло, ког­да та, ста­рая, взор­ва­лась? Мо­жет, те­бе по­да­ри­ли но­вую и мы сно­ва смо­жем ее взор­вать?

    Увы, Ма­лы­шу не по­да­ри­ли но­вой ма­ши­ны, и Кар­л­сон тут же на­дул­ся. Но вдруг взгляд его упал на пы­ле­сос, ко­то­рый ма­ма за­бы­ла унес­ти из ком­на­ты, ког­да кон­чи­ла уби­рать. Вскрик­нув от ра­дос­ти, Кар­л­сон ки­нул­ся к пы­ле­со­су и вце­пил­ся в не­го.

    - Знаешь, кто луч­ший пы­ле­сос­чик в ми­ре? - спро­сил он и вклю­чил пы­ле­сос на пол­ную мощь. - Я при­вык, что­бы вок­руг ме­ня все так и си­яло чис­то­той, - ска­зал Кар­л­сон. - А ты раз­вел та­кую грязь! Без убор­ки не обой­тись. Как вам по­вез­ло, что вы на­па­ли на луч­ше­го в ми­ре пы­ле­сос­чи­ка!

    Малыш знал, что ма­ма толь­ко что как сле­ду­ет уб­ра­ла его ком­на­ту, и ска­зал об этом Кар­л­со­ну, но тот лишь яз­ви­тель­но рас­сме­ял­ся в от­вет.

    - Женщины не уме­ют об­ра­щать­ся с та­кой тон­кой ап­па­ра­ту­рой, это всем из­вес­т­но. Гля­ди, как на­до брать­ся за де­ло, - ска­зал Кар­л­сон и нап­ра­вил шланг пы­ле­со­са на бе­лые тю­ле­вые за­на­вес­ки, ко­то­рые с лег­ким ше­лес­том тут же на­по­ло­ви­ну ис­чез­ли в тру­бе.

    - Не на­до, не на­до, - зак­ри­чал Ма­лыш, - за­на­вес­ки та­кие тон­кие… Да ты что, не ви­дишь, что пы­ле­сос их за­со­сал! Прек­ра­ти!..

    Карлсон по­жал пле­ча­ми.

    - Что ж, ес­ли ты хо­чешь жить в та­ком хле­ву, по­жа­луй­с­та, - ска­зал он.

    Не вык­лю­чая пы­ле­со­са, Кар­л­сон на­чал вы­тас­ки­вать за­на­вес­ки, но тщет­но - пы­ле­сос ре­ши­тель­но не хо­тел их от­да­вать.

    - Зря упи­ра­ешь­ся, - ска­зал Кар­л­сон пы­ле­со­су. - Ты име­ешь де­ло с Кар­л­со­ном, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, - с луч­шим в ми­ре вы­тас­ки­ва­те­лем за­на­ве­сок!

    Он по­тя­нул еще силь­нее, и ему уда­лось в кон­це кон­цов вы­дер­нуть их из шлан­га. За­на­вес­ки ста­ли чер­ны­ми, да к то­му же у них по­яви­лась бах­ро­ма.

    - Ой, гля­ди, на что они по­хо­жи! - вос­к­лик­нул Ма­лыш в ужа­се. - Они же сов­сем чер­ные.

    - Вот имен­но, и ты еще ут­вер­ж­да­ешь, гряз­ну­ля, что их не на­до пы­ле­со­сить? - Кар­л­сон пок­ро­ви­тель­с­т­вен­но пох­ло­пал Ма­лы­ша по ще­ке и до­ба­вил: - Но не уны­вай, у те­бя все впе­ре­ди, ты еще мо­жешь ис­п­ра­вить­ся и стать от­лич­ным пар­нем, хо­тя ты и ужас­ный не­ря­ха. Для это­го я дол­жен те­бя про­пы­ле­со­сить.. Те­бя се­год­ня уже пы­ле­со­си­ли?

    - Нет, - приз­нал­ся Ма­лыш.

    Карлсон взял в ру­ки шланг и дви­нул­ся на Ма­лы­ша.

    - Ах эти жен­щи­ны! - вос­к­лик­нул он. - Ча­са­ми уби­ра­ют ком­на­ту, а та­ко­го гряз­ну­лю об­ра­бо­тать за­бы­ва­ют! Да­вай нач­нем с ушей.

    Никогда преж­де Ма­лы­ша не об­ра­ба­ты­ва­ли пы­ле­со­сом, и это ока­за­лось так ще­кот­но, что Ма­лыш сто­нал от сме­ха.

    А Кар­л­сон тру­дил­ся усер­д­но и ме­то­дич­но - на­чал с ушей и во­лос Ма­лы­ша, по­том при­нял­ся за шею и под­мыш­ки, про­шел­ся по спи­не и жи­во­ту и на­пос­ле­док за­нял­ся но­га­ми.

    - Вот имен­но это и на­зы­ва­ет­ся "ге­не­раль­ная убор­ка", - за­явил Кар­л­сон.

    - Ой, до че­го ще­кот­но! - виз­жал Ма­лыш.

    - По спра­вед­ли­вос­ти, моя ра­бо­та тре­бу­ет воз­наг­раж­де­ния, - ска­зал Кар­л­сон.

    Малыш то­же за­хо­тел про­из­вес­ти "ге­не­раль­ную убор­ку" Кар­л­со­на.

    - Теперь моя оче­редь, - за­явил он. - Иди сю­да, для на­ча­ла я про­пы­ле­со­сю те­бе уши.

    - В этом нет нуж­ды, - зап­ро­тес­то­вал Кар­л­сон. - Я мыл их в прош­лом го­ду в сен­тяб­ре. Здесь есть ве­щи, ко­то­рые ку­да боль­ше мо­их ушей нуж­да­ют­ся в чис­т­ке.

    Он оки­нул взгля­дом ком­на­ту и об­на­ру­жил ле­жав­шие на сто­ле мар­ки.

    - У те­бя пов­сю­ду раз­б­ро­са­ны ка­кие-то раз­ноц­вет­ные бу­маж­ки, не стол, а по­мой­ка! - воз­му­тил­ся он.

    И, преж­де чем Ма­лыш ус­пел его ос­та­но­вить, он за­со­сал пы­ле­со­сом мар­ку с Крас­ной Ша­поч­кой и Се­рым вол­ком. Ма­лыш был в от­ча­янии.

    - Моя мар­ка! - за­во­пил он. - Ты за­со­сал Крас­ную Ша­поч­ку, это­го я те­бе ни­ког­да не про­щу!

    Карлсон вык­лю­чил пы­ле­сос и скрес­тил ру­ки на гру­ди.

    - Прости, - ска­зал он, - прос­ти ме­ня за то, что я, та­кой ми­лый, ус­луж­ли­вый и чис­топ­лот­ный че­ло­ве­чек, хо­чу все сде­лать как луч­ше. Прос­ти ме­ня за это… Ка­за­лось, он сей­час зап­ла­чет. - Но я зря ста­ра­юсь, - ска­зал Кар­л­сон, и го­лос его дрог­нул. - Ни­ког­да я не слы­шу слов бла­го­дар­нос­ти… од­ни толь­ко поп­ре­ки…

    - О Кар­л­сон! - ска­зал Ма­лыш. - Не рас­стра­ивай­ся, пой­ми, это же Крас­ная Ша­поч­ка.

    - Что еще за Крас­ная Ша­поч­ка, из-за ко­то­рой ты под­нял та­кой шум? - спро­сил Кар­л­сон и тут же пе­рес­тал пла­кать.

    - Она бы­ла изоб­ра­же­на на мар­ке, - объ­яс­нил Ма­лыш. - По­ни­ма­ешь, это бы­ла моя луч­шая мар­ка.

    Карлсон сто­ял мол­ча - он ду­мал. Вдруг гла­за его за­си­яли, и он хит­ро улыб­нул­ся.

    - Угадай, кто луч­ший в ми­ре вы­дум­щик игр! Уга­дай, во что мы бу­дет иг­рать!.. В Крас­ную Ша­поч­ку и вол­ка! Пы­ле­сос бу­дет вол­ком, а я - охот­ни­ком, ко­то­рый при­дет, рас­по­рет вол­ку брю­хо, и от­ту­да - ап! - выс­ко­чит Крас­ная Ша­поч­ка. Кар­л­сон не­тер­пе­ли­во об­вел взгля­дом ком­на­ту. - У те­бя есть то­пор? Ведь пы­ле­сос твер­дый, как брев­но.

    Топора у Ма­лы­ша не бы­ло, и он был это­му да­же рад.

    - Но ведь пы­ле­сос мож­но от­к­рыть - как буд­то мы рас­по­ро­ли брю­хо вол­ку.

    - Конечно, ес­ли хал­ту­рить, то мож­но и от­к­рыть, - про­бур­чал Кар­л­сон. - Не в мо­их пра­ви­лах так пос­ту­пать, ког­да слу­ча­ет­ся вспа­ры­вать брю­хо вол­кам, но раз в этом жал­ком до­ме нет ни­ка­ких ин­с­т­ру­мен­тов, при­дет­ся как-то вы­хо­дить из по­ло­же­ния.

    Карлсон на­ва­лил­ся жи­во­том на пы­ле­сос и вце­пил­ся в его руч­ку.

    - Болван! - зак­ри­чал он. - За­чем ты всо­сал Крас­ную Ша­поч­ку?

    Малыш уди­вил­ся, что Кар­л­сон, как ма­лень­кий иг­ра­ет в та­кие дет­с­кие иг­ры, но смот­реть на это бы­ло все же за­бав­но.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие, ми­лая Крас­ная Ша­поч­ка! - кри­чал Кар­л­сон. - На­день ско­рей свою ша­поч­ку и га­ло­ши, по­то­му что сей­час я те­бя вы­пу­щу.

    Карлсон от­к­рыл пы­ле­сос и вы­сы­пал все, что в нем бы­ло, пря­мо на ко­вер. По­лу­чи­лась боль­шая ку­ча се­ро-чер­ной пы­ли.

    - О, ты дол­жен был вы­сы­пать все это на га­зе­ту! - ска­зал Ма­лыш.

    - На га­зе­ту?.. Раз­ве так ска­за­но в сказ­ке? - воз­му­тил­ся Кар­л­сон. - Раз­ве там ска­за­но, что охот­ник под­с­те­лил га­зе­ту, преж­де чем рас­по­роть вол­ку брю­хо и вы­пус­тить на свет бо­жий Крас­ную Ша­поч­ку? Нет, от­ве­чай!

    - Конечно, в сказ­ке так не ска­за­но, - вы­нуж­ден был приз­нать Ма­лыш.

    - Тогда мол­чи! - ска­зал Кар­л­сон. - Вы­ду­мы­ва­ешь, че­го нет в сказ­ке! Так я не иг­раю!

    Больше он уже не смог ни­че­го до­ба­вить, по­то­му что в от­к­ры­тое ок­но вор­вал­ся ве­тер, взмет­нул пыль, она за­би­лась Кар­л­со­ну в нос, и он чих­нул. От его чи­ханья пыль сно­ва взмет­ну­лась, над по­лом пок­ру­жил ма­лень­кий раз­ноц­вет­ный квад­ра­тик и упал к но­гам Ма­лы­ша.

    - Ой, гля­ди, гля­ди, вот она, Крас­ная Ша­поч­ка! - зак­ри­чал Ма­лыш и ки­нул­ся, что­бы под­нять за­пы­лен­ную мар­ку. Кар­л­сон был яв­но до­во­лен.

    - Видал мин­дал! - вос­к­лик­нул он хвас­т­ли­во. - Сто­ит мне чих­нуть, и вещь най­де­на… Не бу­дем боль­ше ру­гать­ся из-за бед­ной Крас­ной Ша­поч­ки!

    Малыш об­дул пыль со сво­ей дра­го­цен­ной мар­ки - он был со­вер­шен­но счас­т­лив.

    Вдруг Кар­л­сон еще раз чих­нул, и с по­ла сно­ва под­ня­лось це­лое об­ла­ко пы­ли.

    - Угадай, кто луч­ший в ми­ре чи­халь­щик? - ска­зал Кар­л­сон. - Я мо­гу чи­хань­ем ра­зог­нать всю пыль по ком­на­те - пусть ле­жит, где ей по­ло­же­но. Сей­час уви­дишь!

    Но Ма­лыш его не слу­шал. Он хо­тел толь­ко од­но­го - как мож­но ско­рее нак­ле­ить Крас­ную Ша­поч­ку в аль­бом.

    А Кар­л­сон сто­ял в об­ла­ке пы­ли и чи­хал. Он все чи­хал и чи­хал до тех пор, по­ка не "рас­чи­хал" пыль по всей ком­на­те.

    - Вот ви­дишь, зря ты го­во­рил, что нуж­но бы­ло под­с­ти­лать га­зе­ту. Пыль те­перь сно­ва ле­жит на сво­ем мес­те, как преж­де. Во всем дол­жен быть по­ря­док - мне он, во вся­ком слу­чае, не­об­хо­дим. Не вы­но­шу гря­зи и вся­ко­го свин­с­т­ва - я к это­му не при­вык.

    Но Ма­лыш не мог отор­вать­ся от сво­ей мар­ки. Он ее уже нак­ле­ил и сей­час лю­бо­вал­ся ею - до че­го хо­ро­ша!

    - Вижу, мне сно­ва при­дет­ся пы­ле­со­сить те­бе уши! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон. - Ты ни­че­го не слы­шишь!

    - Что ты го­во­ришь? - пе­рес­п­ро­сил Ма­лыш.

    - Глухая те­те­ря! Я го­во­рю, что нес­п­ра­вед­ли­во, что­бы я один ра­бо­тал до седь­мо­го по­та! Гля­ди, я ско­ро набью се­бе мо­зо­ли на ла­дош­ках! Я из ко­жи ле­зу вон, что­бы по­чи­ще уб­рать твою ком­на­ту. Те­перь ты дол­жен по­ле­теть со мной и по­мочь мне уб­рать мою, а то бу­дет нес­п­ра­вед­ли­во.

    Малыш от­ло­жил аль­бом. По­ле­теть с Кар­л­со­ном на кры­шу - об этом мож­но бы­ло толь­ко меч­тать! Лишь од­наж­ды до­ве­лось ему по­бы­вать у Кар­л­со­на, в его ма­лень­ком до­ми­ке на кры­ше. Но в тот раз ма­ма по­че­му-то ужас­но ис­пу­га­лась и выз­ва­ла по­жар­ни­ков.

    Малыш пог­ру­зил­ся в раз­мыш­ле­ния. Ведь все это бы­ло уже так дав­но, он те­перь стал ку­да стар­ше и мо­жет, ко­неч­но, прес­по­кой­но лезть на лю­бую кры­шу. Но пой­мет ли это ма­ма? Вот в чем воп­рос. Ее нет до­ма, так что спро­сить ее нель­зя. На­вер­но, пра­виль­нее все­го бы­ло бы от­ка­зать­ся…

    - Ну, по­ле­те­ли? - спро­сил Кар­л­сон.

    Малыш еще раз все взве­сил.

    - А вдруг ты ме­ня уро­нишь? - ска­зал он с тре­во­гой.

    Это пред­по­ло­же­ние ни­чуть не сму­ти­ло Кар­л­со­на.

    - Велика бе­да! - вос­к­лик­нул он. - Ведь на све­те столь­ко де­тей. Од­ним маль­чи­ком боль­ше, од­ним мень­ше - пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое!

    Малыш всерь­ез рас­сер­дил­ся на Кар­л­со­на.

    - Я - де­ло жи­тей­с­кое? Нет, ес­ли я упа­ду…

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие, - ска­зал Кар­л­сон и пох­ло­пал Ма­лы­ша по пле­чу. - Ты не упа­дешь. Я об­ни­му те­бя так креп­ко, как ме­ня об­ни­ма­ет моя ба­буш­ка. Ты, ко­неч­но, все­го-нав­се­го ма­лень­кий гряз­ну­ля, но все же ты мне нра­вишь­ся.

    И он еще раз пох­ло­пал Ма­лы­ша по пле­чу.

    - Да, стран­но, но все-та­ки я очень к те­бе при­вя­зал­ся, глу­пый маль­чиш­ка. Вот по­дож­ди, мы до­бе­рем­ся до мо­его до­ми­ка на кры­ше, и я те­бя так стис­ну, что ты по­си­не­ешь. Чем я в кон­це кон­цов ху­же ба­буш­ки?

    Карлсон на­жал кноп­ку на жи­во­те - мо­тор­чик за­та­рах­тел. Тог­да он об­х­ва­тил Ма­лы­ша сво­ими пух­лень­ки­ми руч­ка­ми, они вы­ле­те­ли в ок­но и ста­ли на­би­рать вы­со­ту.

    А тю­ле­вые за­на­вес­ки с чер­ной бах­ро­мой рас­ка­чи­ва­лись так, слов­но ма­ха­ли им на про­ща­ние.

    Маленькие до­ми­ки на кры­шах всег­да очень уют­ны, а до­мик Кар­л­со­на - осо­бен­но. Пред­с­тавь­те се­бе зе­ле­ные ста­вен­ки и кро­хот­ное кры­леч­ко, на ко­то­ром так при­ят­но си­деть по ве­че­рам и гля­деть на звез­ды, а днем пить сок и грызть пря­ни­ки, ко­неч­но, ес­ли они есть. Ночью на этом кры­леч­ке мож­но спать, ес­ли в до­ми­ке слиш­ком жар­ко. А ут­ром, ког­да прос­нешь­ся, лю­бо­вать­ся, как сол­н­це вста­ет над кры­ша­ми до­мов где-то за Ос­тер­маль­мом.

    Да, это в са­мом де­ле очень уют­ный до­мик, и он так удач­но при­мос­тил­ся за выс­ту­пом, что об­на­ру­жить его труд­но. Ко­неч­но, ес­ли прос­то так бро­дишь по кры­шам, а не ищешь при­ви­де­ний за ды­мо­вы­ми тру­ба­ми. Но ведь этим ник­то и не за­ни­ма­ет­ся.

    - Здесь, на­вер­ху, все ни на что не по­хо­же, - ска­зал Ма­лыш, ког­да Кар­л­сон при­зем­лил­ся с ним на кры­леч­ке сво­его до­ма.

    - Да, к счас­тью, - от­ве­тил Кар­л­сон. Ма­лыш пос­мот­рел вок­руг.

    - Куда ни глянь, кры­ши! - вос­к­лик­нул он.

    - Несколько ки­ло­мет­ров крыш, где мож­но гу­лять и про­каз­ни­чать.

    - Мы то­же бу­дем про­каз­ни­чать? Ну, хоть нем­нож­ко, а? - в вос­тор­ге спро­сил Ма­лыш.

    Он вспом­нил, как зах­ва­ты­ва­юще ин­те­рес­но бы­ло на кры­ше в тот раз, ког­да они про­каз­ни­ча­ли там вмес­те с Кар­л­со­ном.

    Но Кар­л­сон стро­го пос­мот­рел на не­го:

    - Понятно, лишь бы увиль­нуть от убор­ки, да? Я ра­бо­таю на те­бя как ка­тор­ж­ный, вы­би­ва­юсь из сил, что­бы хоть нем­но­го приб­рать твой хлев, а ты по­том пред­ла­га­ешь гу­лять и про­каз­ни­чать. Лов­ко ты это при­ду­мал, ни­че­го не ска­жешь!

    Но Ма­лыш ров­ным сче­том ни­че­го не при­ду­мы­вал.

    - Я охот­но те­бе по­мо­гу и то­же бу­ду уби­рать, ес­ли нуж­но.

    - То-то, - ска­зал Кар­л­сон и от­пер дверь.

    - Не бес­по­кой­ся, по­жа­луй­с­та, - пов­то­рил Ма­лыш, - ко­неч­но, я по­мо­гу, ес­ли нуж­но…

    Малыш во­шел в дом к луч­ше­му в ми­ре Кар­л­со­ну и за­мер. Он дол­го сто­ял мол­ча, и гла­за его все рас­ши­ря­лись.

    - Да, это нуж­но, - вы­мол­вил он на­ко­нец.

    В до­ми­ке Кар­л­со­на бы­ла толь­ко од­на ком­на­та. Там сто­ял вер­с­так, вещь не­за­ме­ни­мая, - и стро­гать на нем мож­но, и есть, а глав­ное, вы­ва­ли­вать на не­го что по­па­ло. Сто­ял и ди­ван­чик, что­бы спать, пры­гать и ки­дать ту­да все ба­рах­ло. Два сту­ла, что­бы си­деть, класть вся­кую вся­чи­ну и вле­зать на них, ког­да нуж­но за­су­нуть что-ни­будь на вер­х­нюю пол­ку шка­фа. Впро­чем, обыч­но это не уда­ва­лось, по­то­му что шкаф был до от­ка­за за­бит тем, что уже не мог­ло ва­лять­ся прос­то на по­лу или ви­сеть на гвоз­дях вдоль стен: ведь весь пол был зас­тав­лен, а сте­ны за­ве­ша­ны нес­мет­ным ко­ли­чес­т­вом ве­щей! У Кар­л­со­на в ком­на­те был ка­мин, и в нем - та­га­нок, на ко­то­ром он го­то­вил еду. Ка­мин­ная пол­ка то­же бы­ла зас­тав­ле­на са­мы­ми раз­ны­ми пред­ме­та­ми. А вот с по­тол­ка поч­ти ни­че­го не сви­са­ло: толь­ко ко­ло­во­рот, да еще ко­шел­ка с оре­ха­ми, и па­кет пис­то­нов, и кле­щи, и па­ра баш­ма­ков, и ру­ба­нок, и ноч­ная ру­баш­ка Кар­л­со­на, и губ­ка для мытья по­су­ды, и ко­чер­га, и не­боль­шой сак­во­яж, и ме­шок су­ше­ных ви­шен, - а боль­ше ни­че­го.

    Малыш дол­го мол­ча сто­ял у по­ро­га и рас­те­рян­но все раз­г­ля­ды­вал.

    - Что, при­ку­сил язык? Да, тут есть на что пос­мот­реть, не че­та тво­ей ком­на­те - у те­бя там, вни­зу, нас­то­ящая пус­ты­ня.

    - Это прав­да, твоя на пус­ты­ню не по­хо­жа, - сог­ла­сил­ся Ма­лыш. - Я по­ни­маю, что ты хо­чешь уб­рать свой дом.

    Карлсон ки­нул­ся на ди­ван­чик и удоб­но улег­ся.

    - Нет, ты ме­ня не так по­нял, - ска­зал он. - Я вов­се ни­че­го не хо­чу уби­рать. Это ты хо­чешь уби­рать… Я уже на­уби­рал­ся там, у те­бя. Так или не так?

    - Ты что, да­же и по­мо­гать мне не бу­дешь? - с тре­во­гой спро­сил Ма­лыш.

    Карлсон об­ло­ко­тил­ся о по­душ­ку и за­со­пел так, как со­пят, толь­ко ког­да очень уют­но ус­т­ро­ят­ся.

    - Нет, по­че­му же, ко­неч­но, я те­бе по­мо­гу, - ус­по­ко­ил он Ма­лы­ша, пе­рес­тав со­петь.

    - Вот и хо­ро­шо, - об­ра­до­вал­ся Ма­лыш. - А то я уж ис­пу­гал­ся, что ты…

    - Нет, ко­неч­но, я те­бе по­мо­гу, - под­х­ва­тил Кар­л­сон. - Я бу­ду все вре­мя петь и под­бад­ри­вать те­бя по­ощ­ри­тель­ны­ми сло­ва­ми. Раз, два, три, и ты зак­ру­жишь­ся по ком­на­те. Бу­дет очень ве­се­ло.

    Малыш не был в этом уве­рен. Ни­ког­да в жиз­ни ему еще не при­хо­ди­лось так мно­го уби­рать. Ко­неч­но, до­ма он всег­да уби­рал свои иг­руш­ки - толь­ко вся­кий раз ма­ме на­до бы­ло на­пом­нить об этом ра­за три, че­ты­ре, а то и пять, и он тут же все уби­рал, хо­тя счи­тал, что за­ня­тие это скуч­ное, а глав­ное, со­вер­шен­но бес­смыс­лен­ное. Но уби­рать у Кар­л­со­на - сов­сем дру­гое де­ло.

    - С че­го мне на­чать? - спро­сил Ма­лыш.

    - Эх, ты! Вся­кий ду­рак зна­ет, что на­чи­нать на­до с оре­хо­вой скор­лу­пы, - от­ве­тил Кар­л­сон. - Ге­не­раль­ной убор­ки во­об­ще не сто­ит ус­т­ра­ивать, по­то­му что по­том я ни­ког­да уже не смо­гу все так хо­ро­шо рас­ста­вить. Ты толь­ко нем­но­го при­бе­ри.

    Ореховая скор­лу­па ва­ля­лась на по­лу впе­ре­меш­ку с апель­си­но­вы­ми кор­ка­ми, виш­не­вы­ми кос­точ­ка­ми, кол­бас­ны­ми шкур­ка­ми, ском­кан­ны­ми бу­маж­ка­ми, об­го­рев­ши­ми спич­ка­ми и то­му по­доб­ным му­со­ром, так что са­мо­го по­ла и вид­но не бы­ло.

    - У те­бя есть пы­ле­сос? - спро­сил Ма­лыш, нем­но­го по­ду­мав.

    Этот воп­рос был Кар­л­со­ну яв­но не по ду­ше. Он хму­ро пог­ля­дел на Ма­лы­ша:

    - А сре­ди нас, ока­зы­ва­ет­ся, за­ве­лись лен­тяи! Луч­шая в ми­ре по­ло­вая тряп­ка и луч­ший в ми­ре со­вок их по­че­му-то не ус­т­ра­ива­ют. Пы­ле­со­сы им, ви­ди­те ли, по­да­вай, толь­ко бы от ра­бо­ты от­лы­ни­вать! - И Кар­л­сон да­же фыр­к­нул от воз­му­ще­ния. - Ес­ли бы я за­хо­тел, у ме­ня мог­ло быть хоть сто пы­ле­со­сов. Но я не та­кой без­дель­ник, как не­ко­то­рые. Я не бо­юсь фи­зи­чес­кой ра­бо­ты.

    - А раз­ве я бо­юсь? - ска­зал Маль­та, оп­рав­ды­ва­ясь. - Но… да ведь все рав­но у те­бя нет элек­т­ри­чес­т­ва. зна­чит, и пы­ле­со­са быть не мо­жет.

    Малыш вспом­нил, что до­мик Кар­л­со­на ли­шен всех сов­ре­мен­ных удобств. Там не бы­ло ни элек­т­ри­чес­т­ва, ни во­доп­ро­во­да.

    По ве­че­рам Кар­л­сон за­жи­гал ке­ро­си­но­вую лам­пу, а во­ду брал из кад­ки, ко­то­рая сто­яла у кры­леч­ка, под во­дос­точ­ной тру­бой.

    - У те­бя и му­со­роп­ро­во­да нет, - про­дол­жал Ма­лыш, - хо­тя те­бе он очень ну­жен.

    - У ме­ня нет му­со­роп­ро­во­да? - воз­му­тил­ся Кар­л­сон. - От­ку­да ты взял? Под­ме­ти-ка пол, и я по­ка­жу те­бе луч­ший в ми­ре му­со­роп­ро­вод.

    Малыш вздох­нул, взял ве­ник и при­нял­ся за де­ло. А Кар­л­сон вы­тя­нул­ся на ди­ван­чи­ке, под­ло­жив ру­ки под го­ло­ву, и наб­лю­дал за ним. Вид у не­го был очень до­воль­ный.

    И он за­пел, что­бы по­мочь Ма­лы­шу, - точь-в-точь как обе­щал:

    - Золотые сло­ва, - ска­зал Кар­л­сон и за­рыл­ся в по­душ­ку, что­бы улечь­ся по­удоб­нее.

    А Ма­лыш все под­ме­тал и под­ме­тал. В са­мый раз­гар убор­ки Кар­л­сон прер­вал свое пе­ние и ска­зал:

    - Ты мо­жешь ус­т­ро­ить се­бе не­боль­шую пе­ре­мен­ку и сва­рить мне ко­фе.

    - Сварить ко­фе? - пе­рес­п­ро­сил Ма­лыш.

    - Да, по­жа­луй­с­та, - под­т­вер­дил Кар­л­сон. - Я не хо­чу те­бя осо­бен­но ут­руж­дать. Те­бе при­дет­ся толь­ко раз­вес­ти огонь под та­ган­ком, при­нес­ти во­ды и при­го­то­вить ко­фе. А уж пить его я бу­ду сам.

    Малыш пе­чаль­но пос­мот­рел на пол, на ко­то­ром поч­ти не бы­ло вид­но сле­дов его уси­лий:

    - Может, ты сам зай­мешь­ся ко­фе, по­ка я бу­ду под­ме­тать?

    Карлсон тя­же­ло вздох­нул.

    - Как это толь­ко мож­но быть та­ким ле­ни­вым, как ты? - спро­сил он. - Раз уж ты ус­т­ра­ива­ешь се­бе пе­ре­мен­ку, не­уже­ли так труд­но сва­рить ко­фе?

    - Нет, ко­неч­но, нет­руд­но, - от­ве­тил Ма­лыш, - но дай мне ска­зать. Я ду­маю…

    - Не дам, - пе­ре­бил его Кар­л­сон. - Не трать по­нап­рас­ну слов! Луч­ше бы ты пос­та­рал­ся хоть чем-то ус­лу­жить че­ло­ве­ку, ко­то­рый в по­те ли­ца пы­ле­со­сил твои уши и во­об­ще из ко­жи вон лез ра­ди те­бя.

    Карлсон ре­ши­тель­но прид­ви­нул к се­бе вед­ро:

    Малыш от­ло­жил ве­ник, взял вед­ро и по­бе­жал за во­дой. По­том при­нес из чу­ла­на дро­ва, сло­жил их под та­ган­ком и по­пы­тал­ся раз­вес­ти огонь, но у не­го ни­че­го не по­лу­ча­лось.

    - Понимаешь, у ме­ня нет опы­та, - на­чал Ма­лыш сму­щен­но, - не мог бы ты… Толь­ко огонь раз­вес­ти, а?

    - И не за­икай­ся, - от­ре­зал Кар­л­сон. - Вот ес­ли бы я был на но­гах, тог­да де­ло дру­гое,.тог­да бы я те­бе по­ка­зал, как раз­во­дить огонь, но ведь я ле­жу, и ты не мо­жешь тре­бо­вать, что­бы я пля­сал вок­руг те­бя.

    Малышу это по­ка­за­лось убе­ди­тель­ным. Он еще раз чир­к­нул спич­кой, и вдруг взмет­ну­лось пла­мя, дро­ва зат­ре­ща­ли и за­гу­де­ли.

    - Взялись! - ра­дос­т­но вос­к­лик­нул Ма­лыш.

    - Вот ви­дишь! На­до толь­ко дей­с­т­во­вать энер­гич­ней и не рас­счи­ты­вать на чью-то по­мощь, - ска­зал Кар­л­сон. - Те­перь пос­тавь на огонь ко­фей­ник, со­бе­ри все, что нуж­но для ко­фе, на этот вот кра­си­вый под­но­сик, да не за­будь по­ло­жить бу­лоч­ки, и про­дол­жай се­бе под­ме­тать; по­ка ко­фе за­ки­пит, ты как раз ус­пе­ешь все уб­рать.

    - Скажи, а ты уве­рен, что сам бу­дешь ко­фе пить? - спро­сил Ма­лыш с из­дев­кой.

    - О да, ко­фе пить я бу­ду сам, - уве­рил его Кар­л­сон. - Но и ты по­лу­чишь нем­но­го, ведь я на ред­кость гос­теп­ри­имен.

    Когда Ма­лыш все под­мел и вы­сы­пал оре­хо­вую скор­лу­пу, виш­не­вые кос­точ­ки и гряз­ную бу­ма­гу в боль­шое по­мой­ное вед­ро, он при­сел на край ди­ван­чи­ка, на ко­то­ром ле­жал Кар­л­сон, и они ста­ли вдво­ем пить ко­фе и есть бу­лоч­ки - мно­го бу­ло­чек. Ма­лыш бла­жен­с­т­во­вал - до че­го же хо­ро­шо у Кар­л­со­на, хо­тя уби­рать у не­го очень уто­ми­тель­но!

    - А где же твой му­со­роп­ро­вод? - спро­сил Ма­лыш, прог­ло­тив пос­лед­ний ку­со­чек бул­ки.

    - Сейчас по­ка­жу, - ска­зал Кар­л­сон. - Возь­ми по­мой­ное вед­ро и иди за мной.

    Они выш­ли на крыль­цо.

    - Вот, - ска­зал Кар­л­сон и ука­зал на кры­ши.

    - Как… что ты хо­чешь ска­зать? - рас­те­рял­ся Ма­лыш.

    - Сыпь пря­мо ту­да, - ска­зал Кар­л­сон. - Вот те­бе и луч­ший в ми­ре му­со­роп­ро­вод.

    - Ведь по­лу­чит­ся, что я ки­даю му­сор на ули­цу, - воз­ра­зил Ма­лыш. - А это­го нель­зя де­лать.

    - Нельзя, го­во­ришь? Сей­час уви­дишь. Бе­ги за мной!

    Схватив вед­ро, он пом­чал­ся вниз по кру­то­му ска­ту кры­ши. Ма­лыш ис­пу­гал­ся, по­ду­мав, что Кар­л­сон не су­ме­ет ос­та­но­вить­ся, ког­да до­бе­жит до края.

    - Тормози! - крик­нул Ма­лыш. - Тор­мо­зи!

    И Кар­л­сон за­тор­мо­зил. Но толь­ко ког­да очу­тил­ся на са­мом-са­мом краю.

    - Чего ты ждешь? - крик­нул Кар­л­сон Ма­лы­шу. - Бе­ги ко мне.

    Малыш сел на кры­шу и ос­то­рож­но по­полз вниз.

    - Лучший в ми­ре му­со­роп­ро­вод!.. Вы­со­та па­де­ния му­со­ра двад­цать мет­ров, - со­об­щил Кар­л­сон и быс­т­ро оп­ро­ки­нул вед­ро.

    Ореховая скор­лу­па, виш­не­вые кос­точ­ки, ском­кан­ная бу­ма­га ус­т­ре­ми­лись по луч­ше­му в ми­ре "му­со­роп­ро­во­ду" мо­гу­чим по­то­ком на ули­цу и уго­ди­ли пря­мо на го­ло­ву эле­ган­т­но­му гос­по­ди­ну, ко­то­рый шел по тро­ту­ару и ку­рил си­га­ру.

    - Ой, - вос­к­лик­нул Ма­лыш, - ой, ой, гля­ди, все по­па­ло ему на го­ло­ву!

    Карлсон толь­ко по­жал пле­ча­ми:

    - Кто ему ве­лел гу­лять под му­со­роп­ро­во­дом? У Ма­лы­ша был все же оза­бо­чен­ный вид.

    - Наверно, у не­го оре­хо­вая скор­лу­па на­би­лась в бо­тин­ки, а в во­ло­сах зас­т­ря­ли виш­не­вые кос­точ­ки. Это не так уж при­ят­но!

    - Пустяки, де­ло жи­тей­с­кое, - ус­по­ко­ил Ма­лы­ша Кар­л­сон. - Ес­ли че­ло­ве­ку ме­ша­ет жить толь­ко оре­хо­вая скор­лу­па, по­пав­шая в бо­ти­нок, он мо­жет счи­тать се­бя счас­т­ли­вым.

    Но что-то бы­ло не по­хо­же, что­бы гос­по­дин с си­га­рой чув­с­т­во­вал се­бя счас­т­ли­вым. С кры­ши они ви­де­ли, как он дол­го и тща­тель­но от­ря­хи­ва­ет­ся, а по­том ус­лы­ша­ли, что он зо­вет по­ли­цей­с­ко­го.

    - Некоторые спо­соб­ны по­ды­мать шум по пус­тя­кам, - ска­зал Кар­л­сон. - А ему бы, нап­ро­тив, бла­го­да­рить нас на­до. Ведь ес­ли виш­не­вые кос­точ­ки про­рас­тут и пус­тят кор­ни в его во­ло­сах, у не­го на го­ло­ве вы­рас­тет кра­си­вое виш­не­вое де­рев­цо, и тог­да он смо­жет день-день­с­кой гу­лять где за­хо­чет, рвать все вре­мя виш­ни и вып­ле­вы­вать кос­точ­ки.

    Но по­ли­цей­с­ко­го поб­ли­зос­ти не ока­за­лось, и гос­по­ди­ну с си­га­рой приш­лось от­п­ра­вить­ся до­мой, так и не выс­ка­зав ни­ко­му сво­его воз­му­ще­ния по по­во­ду оре­хо­вой скор­лу­пы и виш­не­вых кос­то­чек.

    А Кар­л­сон и Ма­лыш по­лез­ли вверх по кры­ше и бла­го­по­луч­но доб­ра­лись до до­ми­ка за тру­бой.

    - Я то­же хо­чу вып­ле­вы­вать виш­не­вые кос­точ­ки, - за­явил Кар­л­сон, ед­ва они пе­рес­ту­пи­ли по­рог ком­на­ты. - Раз ты так нас­та­ива­ешь, лезь за виш­ня­ми - они там, в меш­ке, под­ве­шен­ном к по­тол­ку.

    - Думаешь, я дос­та­ну? - спро­сил Ма­лыш.

    - А ты за­бе­рись на вер­с­так.

    Малыш так и сде­лал, а по­том они с Кар­л­со­ном си­де­ли на кры­леч­ке, ели су­хие виш­ни и вып­ле­вы­ва­ли кос­точ­ки, ко­то­рые, под­с­ка­ки­вая с лег­ким сту­ком, ве­се­ло ка­ти­лись вниз по кры­ше.

    Вечерело. Мяг­кие, теп­лые осен­ние су­мер­ки спус­ка­лись на кры­ши и до­ма. Ма­лыш прид­ви­нул­ся поб­ли­же к Кар­л­со­ну. Бы­ло так уют­но си­деть на крыль­це и есть виш­ни, но ста­но­ви­лось все тем­ней и тем­ней. До­ма выг­ля­де­ли те­перь сов­сем ина­че, чем преж­де, - спер­ва они по­се­ре­ли, сде­ла­лись ка­ки­ми-то та­ин­с­т­вен­ны­ми, а под ко­нец ста­ли ка­зать­ся уже сов­сем чер­ны­ми. Слов­но кто-то вы­ре­зал их ог­ром­ны­ми нож­ни­ца­ми из чер­ной бу­ма­ги и толь­ко кое-где нак­ле­ил ку­соч­ки зо­ло­той фоль­ги, что­бы изоб­ра­зить све­тя­щи­еся ок­на. Этих зо­ло­тых око­шек ста­но­ви­лось все боль­ше и боль­ше, по­то­му что лю­ди за­жи­га­ли свет в сво­их ком­на­тах. Ма­лыш по­пы­тал­ся бы­ло пе­рес­чи­тать эти све­тя­щи­еся пря­мо­уголь­нич­ки. Спер­ва бы­ло толь­ко три, по­том ока­за­лось де­сять, а по­том так мно­го, что за­ря­би­ло в гла­зах. А в ок­нах бы­ли вид­ны лю­ди - они хо­ди­ли по ком­на­там и за­ни­ма­лись кто чем, и мож­но бы­ло га­дать, что же они де­ла­ют, ка­кие они и по­че­му жи­вут имен­но здесь, а не в дру­гом мес­те.

    Впрочем, га­дал толь­ко Ма­лыш. Кар­л­со­ну все бы­ло яс­но.

    - Где-то же им на­до жить, бед­ня­гам, - ска­зал он. - Ведь не мо­гут же все жить на кры­ше и быть луч­ши­ми в ми­ре Кар­л­со­на­ми.

    Пока Ма­лыш гос­тил у Кар­л­со­на, ма­ма бы­ла у док­то­ра. Она за­дер­жа­лась доль­ше, чем рас­счи­ты­ва­ла, а ког­да вер­ну­лась до­мой, Ма­лыш уже прес­по­кой­но си­дел в сво­ей ком­на­те и рас­смат­ри­вал мар­ки.

    - А ты, Ма­лыш, все во­зишь­ся с мар­ка­ми?

    - Ага, - от­ве­тил Ма­лыш, и это бы­ла прав­да.

    А о том, что он все­го нес­коль­ко ми­нут на­зад вер­нул­ся с кры­ши, он прос­то умол­чал. Ко­неч­но, ма­ма очень ум­ная и поч­ти все по­ни­ма­ет, но пой­мет ли она, что ему обя­за­тель­но нуж­но бы­ло лезть на кры­шу, - в этом Ма­лыш все же не был уве­рен. По­это­му он ре­шил ни­че­го не го­во­рить о по­яв­ле­нии Кар­л­со­на. Во вся­ком слу­чае, не сей­час. Во вся­ком слу­чае, не рань­ше, чем со­бе­рет­ся вся семья. Он пре­под­не­сет этот рос­кош­ный сюр­п­риз за обе­дом. К то­му же ма­ма по­ка­за­лась ему ка­кой-то не­ве­се­лой. На лбу, меж­ду бро­вя­ми, за­лег­ла склад­ка, ко­то­рой там быть не дол­ж­но, и Ма­лыш дол­го ло­мал се­бе го­ло­ву, от­ку­да она взя­лась.

    Наконец соб­ра­лась вся семья, и тог­да ма­ма поз­ва­ла всех обе­дать; все вмес­те се­ли за стол: и ма­ма, и па­па, и Бос­се, и Бе­тан, и Ма­лыш. На обед бы­ли го­луб­цы - опять ка­пус­та! А Ма­лыш лю­бил толь­ко то, что не по­лез­но. Но под сто­лом у его ног ле­жал Бим­бо, ко­то­рый ел все без раз­бо­ру. Ма­лыш раз­вер­нул го­лу­бец, ском­кал ка­пус­т­ный лист и ти­хонь­ко швыр­нул его на пол, для Бим­бо.

    - Мама, сказ­ки ему, что нель­зя это де­лать, - ска­за­ла Бе­тан, - а то Бим­бо вы­рас­тет та­ким же не­вос­пи­тан­ным, как Ма­лыш.

    - Да, да, ко­неч­но, - рас­се­ян­но ска­за­ла ма­ма. Ска­за­ла так, слов­но и не слы­ша­ла, о чем речь.

    - А вот ме­ня, ког­да я бы­ла ма­лень­кой, зас­тав­ля­ли съедать все до кон­ца, - не уни­ма­лась Бе­тан.

    Малыш по­ка­зал ей язык.

    - Вот, вот, по­лю­буй­тесь. Что-то я не за­ме­чаю, что­бы сло­во ма­мы про­из­ве­ло на те­бя хоть ка­кое-ни­будь впе­чат­ле­ние, Ма­лыш.

    Глаза у ма­мы вдруг на­пол­ни­лись сле­за­ми.

    - Не ру­гай­тесь, про­шу вас, - ска­за­ла она. - Я не мо­гу это­го слы­шать.

    И тут вы­яс­ни­лось, по­че­му у ма­мы не­ве­се­лый вид.

    - Доктор ска­зал, что у ме­ня силь­ное ма­лок­ро­вие. От пе­ре­утом­ле­ния. Он ска­зал, что мне не­об­хо­ди­мо уехать за го­род и как сле­ду­ет от­дох­нуть.

    За сто­лом во­ца­ри­лось мол­ча­ние. Дол­гое вре­мя ник­то не про­ро­нил ни сло­ва. Ка­кая пе­чаль­ная но­вость! Ма­ма, ока­зы­ва­ет­ся, за­бо­ле­ла, стряс­лась нас­то­ящая бе­да - вот что ду­ма­ли все. А Ма­лыш ду­мал еще и о том, что те­перь ма­ме на­до уехать, и от это­го ста­но­ви­лось еще ужас­ней.

    - Я хо­чу, что­бы ты сто­яла на кух­не вся­кий раз, ког­да я при­хо­жу из шко­лы, и что­бы на те­бе был пе­ред­ник, и что­бы каж­дый день ты пек­ла плюш­ки, - ска­зал на­ко­нец Ма­лыш.

    - Ты ду­ма­ешь толь­ко о се­бе, - стро­го оса­дил его Бос­се.

    Малыш при­жал­ся к ма­ме.

    - Конечно, ведь без ма­мы не по­лу­чишь плю­шек, - ска­зал он.

    Но ма­ма это­го не слы­ша­ла. Она раз­го­ва­ри­ва­ла с па­пой.

    - Постараемся най­ти до­маш­нюю ра­бот­ни­цу на вре­мя мо­его отъ­ез­да.

    И па­па и ма­ма бы­ли очень оза­бо­че­ны. Обед про­шел не так хо­ро­шо, как обыч­но. Ма­лыш по­ни­мал, что на­до что-то сде­лать, что­бы хоть нем­нож­ко всех раз­ве­се­лить, а кто луч­ше его смо­жет с этим спра­вить­ся?

    - Послушайте те­перь при­ят­ную но­вость, - на­чал он. - Уга­дай­те-ка, кто се­год­ня вер­нул­ся?

    - Кто вер­нул­ся?.. На­де­юсь, не Кар­л­сон? - с тре­во­гой спро­си­ла ма­ма. - Не дос­тав­ляй нам еще лиш­них огор­че­ний!

    Малыш с уко­ром пос­мот­рел на нее: - Я ду­мал, по­яв­ле­ние Кар­л­со­на всех об­ра­ду­ет, а не огор­чит. Бос­се рас­хо­хо­тал­ся:

    - Хорошая у нас те­перь бу­дет жизнь! Без ма­мы, но за­то с Кар­л­со­ном и дом­ра­бот­ни­цей, ко­то­рая на­ве­дет здесь свои по­ряд­ки.

    - Не пу­гай­те ме­ня, - ска­за­ла ма­ма. - По­ду­май­те толь­ко, что ста­нет с дом­ра­бот­ни­цей, ес­ли она уви­дит Кар­л­со­на.

    Папа стро­го пос­мот­рел на Ма­лы­ша.

    - Этого не бу­дет, - ска­зал он. - Дом­ра­бот­ни­ца ни­ког­да не уви­дит Кар­л­со­на и ни­че­го не ус­лы­шит о нем, обе­щай, Ма­лыш.

    - Вообще-то Кар­л­сон ле­та­ет ку­да хо­чет, - ска­зал Ма­лыш. - Но я мо­гу обе­щать ни­ког­да ей о нем не рас­ска­зы­вать.

    - И во­об­ще ни од­ной жи­вой ду­ше ни сло­ва, - ска­зал па­па. - Не за­бы­вай наш уго­вор.

    - Если жи­вой ду­ше нель­зя, то, зна­чит, на­шей школь­ной учи­тель­ни­це мож­но.

    Но па­па по­ка­чал го­ло­вой:

    - Нет, ни в ко­ем слу­чае, и ей нель­зя.

    - Понятно! - вос­к­лик­нул Ма­лыш. - Зна­чит, мне и о дом­ра­бот­ни­це то­же нель­зя ни­ко­му рас­ска­зы­вать? По­то­му что с ней на­вер­ня­ка бу­дет не мень­ше хло­пот, чем с Кар­л­со­ном.

    Мама вздох­ну­ла:

    - Еще не­из­вес­т­но, смо­жем ли мы най­ти дом­ра­бот­ни­цу.

    На сле­ду­ющий день они да­ли объ­яв­ле­ние в га­зе­те. Но поз­во­ни­ла им толь­ко од­на жен­щи­на. Зва­ли ее фре­кен Бок. Нес­коль­ко ча­сов спус­тя она приш­ла до­го­ва­ри­вать­ся о мес­те. У Ма­лы­ша как раз раз­бо­ле­лось ухо, и ему хо­те­лось быть воз­ле ма­мы. Луч­ше все­го бы­ло бы сесть к ней на ко­ле­ни, хо­тя, соб­с­т­вен­но го­во­ря, для это­го он уже был слиш­ком боль­шой.

    "Когда бо­лят уши, то мож­но", - ре­шил он на­ко­нец и заб­рал­ся к ма­ме на ко­ле­ни.

    Тут поз­во­ни­ли в дверь. Это приш­ла фре­кен Бок. Ма­лы­шу приш­лось слезть с ко­ле­ней. Но все вре­мя, по­ка она си­де­ла, Ма­лыш не от­хо­дил от ма­мы ни на шаг, ви­сел на спин­ке ее сту­ла и при­жи­мал­ся боль­ным ухом к ее ру­ке, а ког­да ста­но­ви­лось осо­бен­но боль­но, ти­хонь­ко хны­кал.

    Малыш на­де­ял­ся, что дом­ра­бот­ни­ца бу­дет мо­ло­дая, кра­си­вая и ми­лая де­вуш­ка, вро­де учи­тель­ни­цы в шко­ле. Но все выш­ло на­обо­рот. Фре­кен Бок ока­за­лась су­ро­вой по­жи­лой да­мой вы­со­ко­го рос­та, груз­ной, да к то­му же весь­ма ре­ши­тель­ной и в мне­ни­ях и в дей­с­т­ви­ях. У нее бы­ло нес­коль­ко под­бо­род­ков и та­кие злю­щие гла­за, что Ма­лыш по­на­ча­лу да­же ис­пу­гал­ся. Он сра­зу яс­но по­нял, что ни­ког­да не по­лю­бит фре­кен Бок. Бим­бо это то­же по­нял и все ла­ял и ла­ял, по­ка не ох­рип.

    - Ах, вот как! У вас, зна­чит, со­бач­ка? - ска­за­ла фре­кен Бок.

    Мама за­мет­но встре­во­жи­лась.

    - Вы не лю­би­те со­бак, фре­кен Бок? - спро­си­ла она.

    - Нет, от­че­го же, я их люб­лю, ес­ли они хо­ро­шо вос­пи­та­ны.

    - Я не уве­ре­на, что Бим­бо хо­ро­шо вос­пи­тан, - сму­щен­но приз­на­лась ма­ма.

    Фрекен Бок энер­гич­но кив­ну­ла.

    - Он бу­дет хо­ро­шо вос­пи­тан, ес­ли я пос­туп­лю к вам. У ме­ня со­ба­ки быс­т­ро ста­но­вят­ся шел­ко­вы­ми.

    Малыш мо­лил­ся про се­бя, что­бы она к ним ни­ког­да не пос­ту­пи­ла. К то­му же сно­ва боль­но коль­ну­ло в ухе, и он ти­хонь­ко зах­ны­кал.

    - Что-что, а выш­ко­лить со­ба­ку, ко­то­рая ла­ет, и маль­чи­ка, ко­то­рый но­ет, я су­мею, - за­яви­ла фре­кен Бок и ус­мех­ну­лась.

    Видно, этим она хо­те­ла прис­ты­дить его, но он счи­тал, что сты­дить­ся ему не­че­го, и по­это­му ска­зал ти­хо, как бы про се­бя:

    - А у ме­ня скри­пу­чие бо­тин­ки.

    Мама ус­лы­ша­ла это и гус­то пок­рас­не­ла.

    - Надеюсь, вы лю­би­те де­тей, фре­кен Бок, да?

    - О да, ко­неч­но, ес­ли они хо­ро­шо вос­пи­та­ны, - от­ве­ти­ла фре­кен Бок и ус­та­ви­лась на Ма­лы­ша.

    И сно­ва ма­ма сму­ти­лась.

    - Я не уве­ре­на, что Ма­лыш хо­ро­шо вос­пи­тан, - про­бор­мо­та­ла она.

    - Он бу­дет хо­ро­шо вос­пи­тан, - ус­по­ко­ила ма­му фре­кен Бок. - Не бес­по­кой­тесь, у ме­ня и де­ти быс­т­ро ста­но­вят­ся шел­ко­вы­ми.

    Тут уж Ма­лыш пок­рас­нел от вол­не­ния: он так жа­лел де­тей, ко­то­рые ста­ли шел­ко­вы­ми у фре­кен Бок! А вско­ре он и сам бу­дет од­ним из них. Че­го же удив­лять­ся, что он так пе­ре­пу­гал­ся?

    Впрочем, у ма­мы то­же был нес­коль­ко обес­ку­ра­жен­ный вид. Она пог­ла­ди­ла Ма­лы­ша по го­ло­ве и ска­за­ла:

    - Что ка­са­ет­ся маль­чи­ка, то с ним лег­че все­го спра­вить­ся лас­кой.

    - Опыт под­с­ка­зы­ва­ет мне, что лас­ка не всег­да по­мо­га­ет, - ре­ши­тель­но воз­ра­зи­ла фре­кен Бок. - Де­ти дол­ж­ны чув­с­т­во­вать твер­дую ру­ку.

    Затем фре­кен Бок ска­за­ла, сколь­ко она хо­чет по­лу­чать в ме­сяц, и ого­во­ри­ла, что ее на­до на­зы­вать не дом­ра­бот­ни­цей, а до­моп­ра­ви­тель­ни­цей. На этом пе­ре­го­во­ры за­кон­чи­лись.

    Как раз в это вре­мя па­па вер­нул­ся с ра­бо­ты, и ма­ма их поз­на­ко­ми­ла.

    - Наша до­моп­ра­ви­тель­ни­ца, фре­кен Бок.

    - Наша…домомучительница, - про­ши­пел Ма­лыш и со всех ног бро­сил­ся из ком­на­ты.

    На дру­гой день ма­ма уеха­ла к ба­буш­ке. Про­во­жая ее, все пла­ка­ли, а Ма­лыш боль­ше всех.

    - Я не хо­чу ос­та­вать­ся один с этой до­мо­му­чи­тель­ни­цей! - всхли­пы­вал он.

    Но де­лать бы­ло не­че­го, это он и сам по­ни­мал. Ведь Бос­се и Бе­тан при­хо­ди­ли из шко­лы поз­д­но, а па­па не воз­в­ра­щал­ся с ра­бо­ты рань­ше пя­ти ча­сов. Каж­дый день Ма­лы­шу при­дет­ся про­во­дить мно­го-мно­го ча­сов с гла­зу на глаз с до­мо­му­чи­тель­ни­цей. Вот по­че­му он так пла­кал. Ма­ма по­це­ло­ва­ла его:

    - Постарайся быть мо­лод­цом… ра­ди ме­ня! И, по­жа­луй­с­та, не зо­ви ее до­мо­му­чи­тель­ни­цей.

    Неприятности на­ча­лись со сле­ду­юще­го же дня, как толь­ко Ма­лыш при­шел из шко­лы. На кух­не не бы­ло ни ма­мы, ни ка­као с плюш­ка­ми - там те­перь ца­ри­ла фре­кен Бок, и нель­зя ска­зать, что по­яв­ле­ние Ма­лы­ша ее об­ра­до­ва­ло.

    - Все муч­ное пор­тит ап­пе­тит, - за­яви­ла она. - Ни­ка­ких плю­шек ты не по­лу­чишь.

    А ведь са­ма их ис­пек­ла: це­лая го­ра плю­шек сты­ла на блю­де пе­ред от­к­ры­тым ок­ном.

    - Но… - на­чал бы­ло Ма­лыш.

    - Никаких "но", - пе­ре­би­ла его фре­кен Бок. - Преж­де все­го, на кух­не маль­чи­ку де­лать не­че­го. От­п­рав­ляй­ся-ка в свою ком­на­ту и учи уро­ки. По­весь кур­т­ку и по­мой ру­ки! Ну, по­жи­вей!

    И Ма­лыш ушел в свою ком­на­ту. Он был злой и го­лод­ный. Бим­бо ле­жал в кор­зи­не и спал. Но ед­ва Ма­лыш пе­рес­ту­пил по­рог, как он стре­лой вы­ле­тел ему нав­с­т­ре­чу.

    "Хоть кто-то рад ме­ня ви­деть", - по­ду­мал Ма­лыш и об­нял пе­си­ка.

    - Она с то­бой то­же пло­хо обош­лась? Тер­петь ее не мо­гу! "По­весь кур­т­ку и по­мой ру­ки"! Мо­жет, я дол­жен еще про­вет­рить шкаф и вы­мыть но­ги? И во­об­ще я ве­шаю кур­т­ку без на­по­ми­на­ний! Да, да!

    Он швыр­нул кур­т­ку в кор­зи­ну Бим­бо, и Бим­бо удоб­но улег­ся на ней, вце­пив­шись зу­ба­ми в ру­кав.

    Малыш по­до­шел к ок­ну и стал смот­реть на ули­цу. Он сто­ял и ду­мал о том, как он нес­час­тен и как тос­к­ли­во без ма­мы. И вдруг ему ста­ло ве­се­ло: он уви­дел, что над кры­шей до­ма, на той сто­ро­не ули­цы, Кар­л­сон от­ра­ба­ты­ва­ет слож­ные фи­гу­ры выс­ше­го пи­ло­та­жа. Он кру­жил меж­ду тру­ба­ми и вре­мя от вре­ме­ни де­лал в воз­ду­хе мер­т­вую пет­лю.

    Малыш бе­ше­но ему за­ма­хал, и Кар­л­сон тут же при­ле­тел, да на та­ком бре­ющем по­ле­те, что Ма­лы­шу при­ви­лось от­с­ко­чить в сто­ро­ну, ина­че Кар­л­сон пря­мо вре­зал­ся бы в не­го.

    - Привет, Ма­лыш! - крик­нул Кар­л­сон. - Уж не оби­дел ли я те­бя чем-ни­будь? По­че­му у те­бя та­кой хму­рый вид? Ты се­бя пло­хо чув­с­т­ву­ешь?

    - Да нет, не в этом де­ло, - от­ве­тил Ма­лыш и рас­ска­зал Кар­л­со­ну о сво­их нес­час­ть­ях и о том, что ма­ма уеха­ла и что вмес­то нее по­яви­лась ка­кая-то до­мо­му­чи­тель­ни­ца, до то­го про­тив­ная, злая и жад­ная, что да­же плю­шек у нее не вып­ро­сишь, ког­да при­хо­дишь из шко­лы, хо­тя на ок­не сто­ит це­лое блю­до еще теп­лых плю­шек. Гла­за Кар­л­со­на зас­вер­ка­ли.

    - Тебе по­вез­ло, - ска­зал он. - Уга­дай, кто луч­ший в ми­ре ук­ро­ти­тель до­мо­му­чи­тель­ниц?

    Малыш сра­зу до­га­дал­ся, но ни­как не мог се­бе пред­с­та­вить, как Кар­л­сон спра­вит­ся с фре­кен Бок.

    - Я нач­ну с то­го, что бу­ду ее низ­во­дить. - Ты хо­чешь ска­зать "изво­дить"? - пе­рес­п­ро­сил Ма­лыш.

    Такие глу­пые при­дир­ки Кар­л­сон не мог стер­петь.

    - Если бы я хо­тел ска­зать "изво­дить", я так бы и ска­зал. А "низ­во­дить", как ты мог бы по­нять по са­мо­му сло­ву, - зна­чит де­лать то же са­мое, но толь­ко го­раз­до смеш­нее.

    Малыш по­ду­мал и вы­нуж­ден был приз­нать, что Кар­л­сон прав. "Низ­во­дить" и в са­мом де­ле зву­ча­ло ку­да бо­лее смеш­но.

    - Я ду­маю, луч­ше все­го на­чать с низ­ве­де­ния плюш­ка­ми, - ска­зал Кар­л­сон. - И ты дол­жен мне по­мочь.

    - Как? - спро­сил Ма­лыш.

    - Отправляйся на кух­ню и за­ве­ди раз­го­вор с до­мо­му­чи­тель­ни­цей.

    - Да, но… - на­чал Ма­лыш.

    - Никаких "но", - ос­та­но­вил его Кар­л­сон. - Го­во­ри с ней о чем хо­чешь, но так, что­бы она хоть на миг от­ве­ла гла­за от ок­на.

    Тут Кар­л­сон за­хо­хо­тал, он пря­мо ку­дах­тал от сме­ха, по­том на­жал кноп­ку, про­пел­лер за­вер­тел­ся, и, все еще ве­се­ло ку­дах­ча, Кар­л­сон вы­ле­тел в ок­но.

    А Ма­лыш храб­ро дви­нул­ся на кух­ню. Те­перь, ког­да ему по­мо­гал луч­ший в ми­ре ук­ро­ти­тель до­мо­му­чи­тель­ниц, ему не­че­го бы­ло бо­ять­ся.

    На этот раз фре­кен Бок еще мень­ше об­ра­до­ва­лась его по­яв­ле­нию. Она как раз ва­ри­ла се­бе ко­фе, и Ма­лыш прек­рас­но по­ни­мал, что она со­би­ра­лась про­вес­ти в ти­ши­не нес­коль­ко при­ят­ных ми­нут, за­едая ко­фе све­жи­ми плюш­ка­ми. Дол­ж­но быть, есть муч­ное вред­но толь­ко де­тям.

    Фрекен Бок взгля­ну­ла на Ма­лы­ша. Вид у нее был весь­ма кис­лый.

    - Что те­бе на­до? - спро­си­ла она еще бо­лее кис­лым го­ло­сом.

    Малыш по­ду­мал, что те­перь са­мое вре­мя с ней за­го­во­рить. Но он ре­ши­тель­но не знал, с че­го на­чать.

    - Угадайте, что я бу­ду де­лать, ког­да вы­рас­ту та­ким боль­шим, как вы, фре­кен Бок? - ска­зал он.

    И в это мгно­ве­ние он ус­лы­шал зна­ко­мое сла­бое жуж­жа­ние у ок­на. Но Кар­л­со­на не бы­ло вид­но. Толь­ко ма­лень­кая пух­лая руч­ка вдруг мель­к­ну­ла в ок­не и схва­ти­ла плюш­ку с блю­да. Ма­лыш за­хи­хи­кал. Фре­кен Бок ни­че­го не за­ме­ти­ла.

    - Так что же ты бу­дешь де­лать, ког­да вы­рас­тешь боль­шой? - спро­си­ла она не­тер­пе­ли­во. Бы­ло яс­но, что ее это со­вер­шен­но не ин­те­ре­су­ет. Она толь­ко хо­те­ла как мож­но ско­рее от­де­лать­ся от Ма­лы­ша.

    - Нет, са­ми уга­дай­те! - нас­та­ивал Ма­лыш.

    И тут он сно­ва уви­дел, как та же ма­лень­кая пух­лая руч­ка взя­ла еще од­ну плюш­ку с блю­да. И Ма­лыш сно­ва хи­хик­нул. Он ста­рал­ся сдер­жать­ся, но ни­че­го не по­лу­ча­лось. Ока­зы­ва­ет­ся, в нем ско­пи­лось очень мно­го сме­ха, и этот смех не­удер­жи­мо рвал­ся на­ру­жу. Фре­кен Бок с раз­д­ра­же­ни­ем по­ду­ма­ла, что он са­мый уто­ми­тель­ный в ми­ре маль­чик. При­нес­ла же его не­лег­кая имен­но те­перь, ког­да она со­би­ра­лась спо­кой­но по­пить ко­фей­ку.

    - Угадайте, что я бу­ду де­лать, ког­да вы­рас­ту та­ким боль­шим, как вы, фре­кен Бок? - пов­то­рил Ма­лыш и за­хи­хи­кал пу­ще преж­не­го, по­то­му что те­перь уже две ма­лень­кие пух­лень­кие руч­ки ута­щи­ли с блю­да нес­коль­ко ос­тав­ших­ся плю­шек.

    - Мне не­ког­да сто­ять здесь с то­бой и выс­лу­ши­вать твои глу­пос­ти, - ска­за­ла фре­кен Бок. - И я не со­би­ра­юсь ло­мать се­бе го­ло­ву над тем, что ты бу­дешь де­лать, ког­да вы­рас­тешь боль­шой. Но по­ка ты еще ма­лень­кий, из­воль слу­шать­ся и по­это­му сей­час же ухо­ди из кух­ни и учи уро­ки.

    - Да, са­мо со­бой, - ска­зал Ма­лыш и так рас­хо­хо­тал­ся, что ему приш­лось да­же прис­ло­нить­ся к две­ри. - Но ког­да я вы­рас­ту та­кой боль­шой, как вы, фре­кен Бок, я бу­ду все вре­мя вор­чать, уж это точ­но.

    Фрекен Бок из­ме­ни­лась в ли­це, ка­за­лось, она сей­час на­ки­нет­ся на Ма­лы­ша, но тут с ули­цы до­нес­ся ка­кой-то стран­ный звук, по­хо­жий на мы­ча­ние. Она стре­ми­тель­но обер­ну­лась и об­на­ру­жи­ла, что плю­шек на блю­де не бы­ло.

    Фрекен Бок за­во­пи­ла в го­лос:

    - О бо­же, ку­да де­ва­лись мои плюш­ки?

    Она ки­ну­лась к по­до­кон­ни­ку. Мо­жет, она на­де­ялась уви­деть, как уди­ра­ет вор, сжи­мая в охап­ке сдоб­ные плюш­ки. Но ведь семья Сван­те­сон жи­вет на чет­вер­том эта­же, а та­ких длин­но­но­гих во­ров не бы­ва­ет, это­го да­же она не мог­ла не знать.

    Фрекен Бок опус­ти­лась на стул в пол­ной рас­те­рян­нос­ти.

    - Неужто го­лу­би? - про­бор­мо­та­ла она.

    - Судя по мы­ча­нию, ско­рее ко­ро­ва, - за­ме­тил Ма­лыш. - Ка­кая-ни­будь ле­та­ющая ко­ров­ка, ко­то­рая очень лю­бит плю­шеч­ки. Вот она их уви­де­ла и сли­за­ла языч­ком.

    - Не бол­тай глу­пос­ти, - бур­к­ну­ла фре­кен Бок..

    Но тут Ма­лыш сно­ва ус­лы­шал зна­ко­мое жуж­жа­ние у ок­на и, что­бы заг­лу­шить его и от­в­лечь фре­кен Бок, за­пел так гром­ко, как толь­ко мог:

    Малыш час­то со­чи­нял вмес­те с ма­мой стиш­ки и сам по­ни­мал, что нас­чет божь­ей ко­ров­ки, су­шек и плю­шек они удач­но при­ду­ма­ли. Но фре­кен Бок бы­ла дру­го­го мне­ния.

    - Немедленно за­мол­чи! Мне на­до­ели твои глу­пос­ти! - зак­ри­ча­ла она.

    Как раз в этот мо­мент у ок­на что-то так звяк­ну­ло, что они оба вздрог­ну­ли от ис­пу­га. Они обер­ну­лись и уви­де­ли, что на пус­том блю­де ле­жит мо­нет­ка в пять эре.

    Малыш сно­ва за­хи­хи­кал.

    - Какая чес­т­ная ко­ров­ка, - ска­зал он сквозь смех. - Она зап­ла­ти­ла за плюш­ки.

    Фрекен Бок по­баг­ро­ве­ла от злос­ти.

    - Что за иди­от­с­кая шут­ка! - за­ора­ла она и сно­ва ки­ну­лась к ок­ну. - На­вер­но, это кто-ни­будь из вер­х­ней квар­ти­ры за­бав­ля­ет­ся тем, что кра­дет у ме­ня плюш­ки и швы­ря­ет сю­да пя­ти­эро­вые мо­нет­ки.

    - Над на­ми ни­ко­го нет, - за­явил Ма­лыш. - Мы жи­вем на вер­х­нем эта­же, над на­ми толь­ко кры­ша.

    Фрекен Бок сов­сем взбе­си­лась.

    - Ничего не по­ни­маю! - во­пи­ла она. - Ре­ши­тель­но ни­че­го.

    - Да это я уже дав­но за­ме­тил, - ска­зал Ма­лыш. - Но сто­ит ли огор­чать­ся, не всем же быть по­нят­ли­вы­ми. За эти сло­ва Ма­лыш по­лу­чил по­ще­чи­ну.

    - Я те­бе по­ка­жу, как дер­зить! - кри­ча­ла она.

    - Нет-нет, не на­до, не по­ка­зы­вай­те, - взмо­лил­ся Ма­лыш и зап­ла­кал, - а то ма­ма ме­ня не уз­на­ет, ког­да вер­нет­ся до­мой.

    Глаза у Ма­лы­ша блес­те­ли. Он про­дол­жал пла­кать. Ни­ког­да в жиз­ни он еще не по­лу­чал по­ще­чин, и ему бы­ло очень обид­но. Он злоб­но пог­ля­дел на фре­кен Бок. Тог­да она схва­ти­ла его за ру­ку и по­та­щи­ла в ком­на­ту.

    - Сиди здесь, и пусть те­бе бу­дет стыд­но, - ска­за­ла она. - Я зап­ру дверь и вы­ну ключ, те­перь те­бе не удас­т­ся бе­гать каж­дую ми­ну­ту на кух­ню. Она пос­мот­ре­ла на свои ча­сы. - На­де­юсь, ча­са хва­тит, что­бы сде­лать те­бя шел­ко­вым. В три ча­са я те­бя вы­пу­щу. А ты тем вре­ме­нем вспом­ни, что на­до ска­зать, ког­да про­сят про­ще­ния.

    И фре­кен Бок уш­ла. Ма­лыш ус­лы­шал, как щел­к­нул за­мок: он прос­то за­перт и не мо­жет вый­ти. Это бы­ло ужас­но. Он не­на­ви­дел фре­кен Бок. Но в то же вре­мя со­весть у не­го бы­ла не сов­сем чис­та, по­то­му что и он вел се­бя не бе­зуп­реч­но. А те­перь его по­са­ди­ли в клет­ку. Ма­ма ре­шит, что он драз­нил до­мо­му­чи­тель­ни­цу, дер­зил ей. Он по­ду­мал о ма­ме, о том, что еще дол­го ее не уви­дит, и еще нем­нож­ко поп­ла­кал.

    Но тут он ус­лы­шал жуж­жа­ние, и в ком­на­ту вле­тел Кар­л­сон.

    - Как бы ты от­нес­ся к скром­но­му зав­т­ра­ку на мо­ем крыль­це? - спро­сил Кар­л­сон. - Ка­као и све­жие плюш­ки. Я те­бя приг­ла­шаю.

    Малыш пог­ля­дел на не­го с бла­го­дар­нос­тью. Луч­ше Кар­л­со­на нет ни­ко­го на све­те! Ма­лы­шу за­хо­те­лось его об­нять, и он по­пы­тал­ся да­же это сде­лать, но Кар­л­сон от­пих­нул его.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие. Я не твоя ба­буш­ка. Ну, по­ле­те­ли?

    - Еще бы! - вос­к­лик­нул Ма­лыш. - Хо­тя, соб­с­т­вен­но го­во­ря, я за­перт. По­ни­ма­ешь, я вро­де как в тюрь­ме.

    - Выходки до­мо­му­чи­тель­ни­цы, по­нят­но. Ее во­ля - ты здесь на­си­дел­ся бы!

    Глаза Кар­л­со­на вдруг за­го­ре­лись, и он зап­ры­гал от ра­дос­ти.

    - Знаешь что? Мы бу­дем иг­рать, буд­то ты в тюрь­ме и тер­пишь страш­ные му­ки из-за жес­то­ко­го над­зи­ра­те­ля - до­мо­му­чи­тель­ни­цы, по­ни­ма­ешь? А тут вдруг по­яв­ля­ет­ся са­мый сме­лый в ми­ре, силь­ный, прек­рас­ный, в ме­ру упи­тан­ный ге­рой и спа­са­ет те­бя.

    - А кто он, этот ге­рой? - спро­сил Ма­лыш.

    Карлсон уко­риз­нен­но пос­мот­рел на Ма­лы­ша:

    - Попробуй уга­дать! Сла­бо?

    - Наверно, ты, - ска­зал Ма­лыш. - Но ведь ты мо­жешь спас­ти ме­ня сию ми­ну­ту, вер­но?

    Против это­го Кар­л­сон не воз­ра­жал.

    - Конечно, мо­гу, по­то­му что ге­рой этот к то­му же очень быс­т­рый, - объ­яс­нил он. - Быс­т­рый, как яс­т­реб, да, да, чес­т­ное сло­во, и сме­лый, и силь­ный, и прек­рас­ный, и в ме­ру упи­тан­ный, и он вдруг по­яв­ля­ет­ся и спа­са­ет те­бя, по­то­му что он та­кой не­обы­чай­но храб­рый. Гоп-гоп, вот он!

    Карлсон креп­ко об­х­ва­тил Ма­лы­ша и стре­лой взмыл с ним ввысь. Что и го­во­рить, бес­страш­ный ге­рой! Бим­бо за­ла­ял, ког­да уви­дел, как Ма­лыш вдруг ис­чез в ок­не, но Ма­лыш крик­нул ему:

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! Я ско­ро вер­нусь.

    Наверху, на крыль­це Кар­л­со­на, ряд­ком ле­жа­ли де­сять ру­мя­ных плю­шек. Выг­ля­де­ли они очень ап­пе­тит­но.

    - И к то­му же я за них чес­т­но зап­ла­тил, - пох­вас­тал­ся Кар­л­сон. - Мы их по­де­лим по­ров­ну - семь те­бе и семь мне.

    - Так не по­лу­чит­ся, - воз­ра­зил Ма­лыш. - Семь и семь - че­тыр­над­цать, а у нас толь­ко де­сять плю­шек.

    В от­вет Кар­л­сон пос­пеш­но сло­жил семь плю­шек в гор­ку.

    - Вот мои, я их уже взял, - за­явил он и прик­рыл сво­ей пух­лой руч­кой сдоб­ную гор­ку. - Те­перь в шко­лах так по-ду­рац­ки счи­та­ют. Но я из-за это­го стра­дать не на­ме­рен. Мы возь­мем по семь штук, как я ска­зал - мои вот.

    Малыш ми­ро­лю­би­во кив­нул.

    - Хорошо, все рав­но я не смо­гу съесть боль­ше трех. А где же ка­као?

    - Внизу, у до­мо­му­чи­тель­ни­цы, - от­ве­тил Кар­л­сон. - Сей­час мы его при­не­сем.

    Малыш пос­мот­рел на не­го с ис­пу­гом. У не­го не бы­ло ни­ка­кой охо­ты сно­ва уви­деть фре­кен Бок и по­лу­чить от нее, че­го доб­ро­го, еще по­ще­чи­ну. К то­му же он не по­ни­мал, как они смо­гут раз­до­быть бан­ку с ка­као. Она ведь сто­ит не у от­к­ры­то­го ок­на, а на пол­ке, воз­ле пли­ты, на ви­ду у фре­кен Бок.

    - Как же это мож­но сде­лать? - не­до­уме­вал Ма­лыш.

    Карлсон за­виз­жал от вос­тор­га:

    - Куда те­бе это со­об­ра­зить, ты все­го-нав­се­го глу­пый маль­чиш­ка! Но ес­ли за де­ло бе­рет­ся луч­ший в ми­ре про­каз­ник, то бес­по­ко­ить­ся не­че­го.

    - Да, но как… - на­чал Ма­лыш.

    - Скажи, ты зна­ешь, что в на­шем до­ме есть ма­лень­кие бал­кон­чи­ки? - спро­сил Кар­л­сон.

    Конечно, Ма­лыш это знал. Ма­ма час­тень­ко вы­би­ва­ла на та­ком бал­кон­чи­ке по­ло­ви­ки. По­пасть на эти бал­кон­чи­ки мож­но бы­ло толь­ко с лес­т­ни­цы чер­но­го хо­да.

    - А зна­ешь ли ты, что от чер­но­го хо­да до бал­кон­чи­ка один лес­т­нич­ный про­лет, все­го де­сять сту­пе­нек? - спро­сил Кар­л­сон.

    Малыш все еще ни­че­го не по­ни­мал.

    - А за­чем мне на­до за­би­рать­ся на этот бал­кон­чик?

    Карлсон вздох­нул.

    - Ох, до че­го же глу­пый маль­чиш­ка, все-то ему нуж­но раз­же­вать­.Рас­т­во­ри-ка по­ши­ре уши и слу­шай, что я при­ду­мал.

    - Ну, го­во­ри, го­во­ри! - по­то­ро­пил Ма­лыш, он яв­но сго­рал от не­тер­пе­ния.

    - Так вот, - не спе­ша на­чал Кар­л­сон, - один глу­пый маль­чиш­ка при­ле­та­ет на вер­то­ле­те сис­те­мы "Кар­л­сон" на этот бал­кон­чик, за­тем сбе­га­ет вниз все­го на де­сять сту­пе­нек и трез­во­нит во всю мочь у ва­шей две­ри. По­ни­ма­ешь? Злю­щая до­мо­му­чи­тель­ни­ца слы­шит зво­нок и твер­дым ша­гом идет от­к­ры­вать дверь. Та­ким об­ра­зом на нес­коль­ко ми­нут ку­хон­ный плац­дарм очи­щен от вра­га. А храб­рый и в ме­ру упи­тан­ный ге­рой вле­та­ет в ок­но и тут же вы­ле­та­ет на­зад с бан­кою ка­као в ру­ках. Глу­пый маль­чиш­ка трез­во­нит еще ра­зок дол­го-пре­дол­го и убе­га­ет на­зад на бал­кон­чик. А злю­щая до­мо­му­чи­тель­ни­ца от­к­ры­ва­ет дверь и ста­но­вит­ся еще злее, ког­да об­на­ру­жи­ва­ет, что на пло­щад­ке ни­ко­го нет. А она, мо­жет, на­де­ялась по­лу­чить бу­кет крас­ных роз! Вы­ру­гав­шись, она зах­ло­пы­ва­ет дверь. Глу­пый маль­чиш­ка на бал­кон­чи­ке сме­ет­ся, под­жи­дая по­яв­ле­ния в ме­ру упи­тан­но­го ге­роя, ко­то­рый пе­реп­ра­вит его на кры­шу, а там их ждет рос­кош­ное уго­ще­ние - све­жие плюш­ки… При­вет, Ма­лыш, уга­дай, кто луч­ший в ми­ре про­каз­ник? А те­перь за де­ло!

    И преж­де чем Ма­лыш ус­пел опом­нить­ся, Кар­л­сон по­ле­тел с ним на бал­кон­чик! Они сде­ла­ли та­кой рез­кий ви­раж, что у Ма­лы­ша за­гу­де­ло в ушах и за­со­са­ло под ло­жеч­кой еще силь­нее, чем на "аме­ри­кан­с­ких го­рах". За­тем все про­изош­ло точь-в-точь так, как ска­зал Кар­л­сон.

    Моторчик Кар­л­со­на жуж­жал у ок­на кух­ни, а Ма­лыш трез­во­нил у две­ри чер­но­го хо­да что бы­ло сил. Он тут же ус­лы­шал приб­ли­жа­ющи­еся ша­ги, бро­сил­ся бе­жать и очу­тил­ся на бал­кон­чи­ке. Се­кун­ду спус­тя при­от­к­ры­лась вход­ная дверь, и фре­кен Бок вы­су­ну­ла го­ло­ву на лес­т­нич­ную пло­щад­ку. Ма­лыш ос­то­рож­но вы­тя­нул шею и уви­дел ее сквозь стек­ло бал­кон­ной две­ри. Он убе­дил­ся, что Кар­л­сон как в во­ду гля­дел: злю­щая до­мо­му­чи­тель­ни­ца прос­то по­зе­ле­не­ла от бе­шен­с­т­ва, ког­да уви­де­ла, что ни­ко­го нет. Она ста­ла гром­ко бра­нить­ся и дол­го сто­яла в от­к­ры­тых две­рях, слов­но ожи­дая, что тот, кто толь­ко что пот­ре­во­жил ее звон­ком, вдруг по­явит­ся сно­ва. Но тот, кто зво­нил, при­та­ил­ся на бал­кон­чи­ке и без­звуч­но сме­ял­ся до тех пор, по­ка в ме­ру упи­тан­ный ге­рой не при­ле­тел за ним и не дос­та­вил его на крыль­цо до­ми­ка за тру­бой, где их ждал нас­то­ящий пир.

    Это был луч­ший в ми­ре пир - на та­ком Ма­лы­шу и не сни­лось по­бы­вать.

    - До че­го здо­ро­во! - ска­зал Ма­лыш, ког­да он уже си­дел на сту­пень­ке крыль­ца ря­дом с Кар­л­со­ном, же­вал плюш­ку, прих­ле­бы­вал ка­као и гля­дел на свер­ка­ющие на сол­н­це кры­ши и баш­ни Сток­голь­ма.

    Плюшки ока­за­лись очень вкус­ны­ми, ка­као то­же уда­лось на сла­ву. Ма­лыш сва­рил его на та­ган­ке у Кар­л­со­на. Мо­ло­ко и са­хар, без ко­то­рых ка­као не сва­ришь, Кар­л­сон прих­ва­тил на кух­не у фре­кен Бок вмес­те с бан­кой ка­као.

    - И, как по­ла­га­ет­ся, я за все чес­т­но уп­ла­тил пя­ти­эро­вой мо­нет­кой, она и сей­час еще ле­жит на ку­хон­ном сто­ле, - с гор­дос­тью за­явил Кар­л­сон. - Кто чес­тен, тот чес­тен, тут ни­че­го не ска­жешь.

    - Где ты толь­ко взял все эти пя­ти­эро­вые мо­нет­ки? - уди­вил­ся Ма­лыш.

    - В ко­шель­ке, ко­то­рый я на­шел на ули­це, - объ­яс­нил Кар­л­сон. - Он бит­ком на­бит эти­ми мо­нет­ка­ми, да еще и дру­ги­ми то­же.

    - Значит, кто-то по­те­рял ко­ше­лек. Вот бед­ня­га! Он, на­вер­но, очень огор­чил­ся.

    - Еще бы, - под­х­ва­тил Кар­л­сон. - Но из­воз­чик не дол­жен быть ра­зи­ней.

    - Откуда ты зна­ешь, что это был из­воз­чик? - изу­мил­ся Ма­лыш.

    - Да я же ви­дел, как он по­те­рял ко­ше­лек, - ска­зал Кар­л­сон. - А что это из­воз­чик, я по­нял по шля­пе. Я ведь не ду­рак.

    Малыш уко­риз­нен­но пог­ля­дел на Кар­л­со­на. Так се­бя не ве­дут, ког­да на тво­их гла­зах кто-то те­ря­ет вещь, - это он дол­жен объ­яс­нить Кар­л­со­ну. Но толь­ко не сей­час… как-ни­будь в дру­гой раз! Сей­час ему хо­чет­ся си­деть на сту­пень­ке ря­дом с Кар­л­со­ном и ра­до­вать­ся сол­ныш­ку и плюш­кам с ка­као.

    Карлсон быс­т­ро спра­вил­ся со сво­ими семью плюш­ка­ми. У Ма­лы­ша де­ло прод­ви­га­лось ку­да мед­лен­нее. Он ел еще толь­ко вто­рую, а третья ле­жа­ла воз­ле не­го на сту­пень­ке.

    - До че­го мне хо­ро­шо! - ска­зал Ма­лыш. Кар­л­сон нак­ло­нил­ся к не­му и прис­таль­но пог­ля­дел ему в гла­за:

    - Что-то, гля­дя на те­бя, это­го не ска­жешь. Выг­ля­дишь ты пло­хо, да, очень пло­хо, на те­бе прос­то ли­ца нет.

    И Кар­л­сон оза­бо­чен­но по­щу­пал лоб Ма­лы­ша.

    - Так я и ду­мал! Ти­пич­ный слу­чай плю­шеч­ной ли­хо­рад­ки.

    Малыш уди­вил­ся:

    - Это что еще за… плю­шеч­ная ли­хо­рад­ка?

    - Страшная бо­лезнь, она ва­лит с ног, ког­да объ­еда­ешь­ся плюш­ка­ми.

    - Но тог­да эта са­мая плю­шеч­ная ли­хо­рад­ка дол­ж­на быть преж­де все­го у те­бя!

    - А вот тут ты как раз оши­ба­ешь­ся. Ви­дишь ли, я ею пе­ре­бо­лел, ког­да мне бы­ло три го­да, а она бы­ва­ет толь­ко один раз, ну, как корь или кок­люш.

    Малыш сов­сем не чув­с­т­во­вал се­бя боль­ным, и он по­пы­тал­ся ска­зать это Кар­л­со­ну.

    Но Кар­л­сон все же зас­та­вил Ма­лы­ша лечь на сту­пень­ку и как сле­ду­ет поб­рыз­гал ему в ли­цо ка­као.

    - Чтобы ты не упал в об­мо­рок, - объ­яс­нил Кар­л­сон и прид­ви­нул к се­бе третью плюш­ку Ма­лы­ша. Те­бе боль­ше нель­зя съесть ни ку­соч­ка, ты мо­жешь тут же уме­реть. Но по­ду­май, ка­кое счас­тье для этой бед­ной ма­лень­кой плю­шеч­ки, что есть я, не то она ле­жа­ла бы здесь на сту­пень­ке в пол­ном оди­но­чес­т­ве, - ска­зал Кар­л­сон и ми­гом прог­ло­тил ее.

    - Теперь она уже не оди­но­ка, - за­ме­тил Ма­лыш.

    Карлсон удов­лет­во­рен­но пох­ло­пал се­бя по жи­во­ту.

    - Да, те­перь она в об­щес­т­ве сво­их се­ми то­ва­рок и чув­с­т­ву­ет се­бя от­лич­но.

    Малыш то­же чув­с­т­во­вал се­бя от­лич­но. Он ле­жал на сту­пень­ке, и ему бы­ло очень хо­ро­шо, нес­мот­ря на плю­шеч­ную ли­хо­рад­ку. Он был сыт и охот­но прос­тил Кар­л­со­ну его вы­ход­ку с треть­ей плюш­кой.

    Но тут он взгля­нул на ба­шен­ные ча­сы. Бы­ло без нес­коль­ких ми­нут три. Он рас­хо­хо­тал­ся:

    - Скоро по­явит­ся фре­кен Бок, что­бы ме­ня вы­пус­тить из ком­на­ты. Мне бы так хо­те­лось пос­мот­реть ка­кую она скор­чит ро­жу, ког­да уви­дит, что ме­ня нет.

    Карлсон дру­жес­ки пох­ло­пал Ма­лы­ша по пле­чу:

    - Всегда об­ра­щай­ся со все­ми сво­ими же­ла­ни­ями к Кар­л­со­ну, он все ула­дит, будь спо­ко­ен. Сбе­гай толь­ко в дом и возь­ми мой би­нокль. Он ви­сит, ес­ли счи­тать от ди­ван­чи­ка, на че­тыр­над­ца­том гвоз­де под са­мым по­тол­ком; ты за­ле­зай на вер­с­так.

    Малыш лу­ка­во улыб­нул­ся.

    - Но ведь у ме­ня плю­шеч­ная ли­хо­рад­ка, раз­ве при ней не по­ла­га­ет­ся ле­жать не­под­виж­но?

    Карлсон по­ка­чал го­ло­вой.

    - "Лежать не­под­виж­но, ле­жать не­под­виж­но"! И ты ду­ма­ешь, что это по­мо­га­ет от плю­шеч­ной ли­хо­рад­ки? На­обо­рот, чем боль­ше ты бу­дешь бе­гать и пры­гать, тем быс­т­рее поп­ра­вишь­ся, это точ­но, пос­мот­ри в лю­бом вра­чеб­ном спра­воч­ни­ке.

    А так как Ма­лыш хо­тел как мож­но ско­рее выз­до­ро­веть, он пос­луш­но сбе­гал в дом, за­лез на вер­с­так к дос­тал би­нокль, ко­то­рый ви­сел на че­тыр­над­ца­том гвоз­де, ес­ли счи­тать от ди­ван­чи­ка. На том же гвоз­де ви­се­ла и кар­ти­на, в ниж­нем уг­лу ко­то­рой был изоб­ра­жен ма­лень­кий крас­ный пе­тух. И Ма­лыш вспом­нил. что Кар­л­сон луч­ший в ми­ре ри­со­валь­щик пе­ту­хов: ведь это он сам на­пи­сал пор­т­рет "очень оди­но­ко­го пе­ту­ха", как ука­зы­ва­ла над­пись на кар­ти­не. И в са­мом Д^к, этот пе­тух был ку­да крас­нее и ку­да бо­лее оди­нок чем все пе­ту­хи, ко­то­рых Ма­лы­шу до­ве­лось до сих пор ви­деть. Но у Ма­лы­ша не бы­ло вре­ме­ни рас­смот­реть его по­луч­ше, по­то­му что стрел­ка под­хо­ди­ла к трем тл мед­лить бы­ло нель­зя.

    Когда Ма­лыш вы­нес на крыль­цо би­нокль, Кар­л­сов уже сто­ял го­то­вый к от­ле­ту, и преж­де чем Ма­лыш ус­пел опом­нить­ся, Кар­л­сон по­ле­тел с ним че­рез ули­цу и при­зем­лил­ся на кры­ше до­ма нап­ро­тив.

    Тут толь­ко Ма­лыш по­нял, что за­ду­мал Кар­л­сон.

    - О, ка­кой от­лич­ный наб­лю­да­тель­ный пост, ес­ли есть би­нокль и охо­та сле­дить за тем, что про­ис­хо­дит в мо­ей ком­на­те!

    - Есть и би­нокль и охо­та, - ска­зал Кар­л­сон и пос­мот­рел в би­нокль. По­том он пе­ре­дал его Ма­лы­шу.

    Малыш уви­дел свою ком­на­ту, уви­дел, как ему по­ка­за­лось, чет­че, чем ес­ли бы он в ней был. Вот Бим­бо - он спит в кор­зи­не, а вот его, Ма­лы­шо­ва. кро­вать, а вот стол, за ко­то­рым он де­ла­ет уро­ки, а вот ча­сы на сте­не. Они по­ка­зы­ва­ют ров­но три. Но фре­кен Бок что-то не вид­но.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие, - ска­зал Кар­л­сон. - Она сей­час по­явит­ся, я это чув­с­т­вую: у ме­ня дро­жат реб­ра, и я весь пок­ры­ва­юсь гу­си­ной ко­жей.

    Он вых­ва­тил у Ма­лы­ша из рук би­нокль и под­нес к гла­зам:

    - Что я го­во­рил? Вот от­к­ры­ва­ет­ся дверь, вот она вхо­дит с ми­лой и при­вет­ли­вой улыб­кой лю­до­ед­ки.

    Малыш за­виз­жал от сме­ха.

    - Гляди, гля­ди, она все ши­ре от­к­ры­ва­ет гла­за от удив­ле­ния. Не по­ни­ма­ет, где же Ма­лыш. Не­бось ре­ши­ла, что он уд­рал че­рез ок­но.

    Видно, и в са­мом де­ле фре­кен Бок это по­ду­ма­ла. по­то­му что она с ужа­сом под­бе­жа­ла к ок­ну. Ма­лыш да­же ее по­жа­лел. Она вы­су­ну­лась чуть ли не по по­яс и ус­та­ви­лась на ули­цу, слов­но ожи­да­ла уви­деть там Ма­лы­ша.

    - Нет, там его нет, - ска­зал Кар­л­сон. - Что, пе­ре­пу­га­лась?

    Но фре­кен Бок так лег­ко не те­ря­ла спо­кой­с­т­вия Она отош­ла от ок­на в глубь ком­на­ты.

    - Теперь она ищет, - ска­зал Кар­л­сон. - Ищет в кро­ва­ти… и под сто­лом… и под кро­ватью… Вот здо­ро­во!.. Ой, по­дож­ди, она под­хо­дит к шка­фу… Не­бось ду­ма­ет, что ты там ле­жишь, свер­нув­шись в клу­бо­чек, и пла­чешь… Кар­л­сон вновь за­хо­хо­тал.

    - Пора нам по­за­ба­вить­ся, - ска­зал он.

    - А как? - спро­сил Ма­лыш.

    - А вот как, - ска­зал Кар­л­сон и, преж­де чем Ма­лыш ус­пел опом­нить­ся, по­ле­тел с ним че­рез ули­цу и ки­нул Ма­лы­ша в его ком­на­ту.

    - Привет, Ма­лыш! - крик­нул он, уле­тая. - Будь, по­жа­луй­с­та, по­лас­ко­вей с до­мо­му­чи­тель­ни­цей.

    Малыш не счи­тал, что это луч­ший спо­соб по­за­ба­вить­ся. Но ведь он обе­щал по­мо­гать Кар­л­со­ну чем смо­жет. По­это­му он ти­хонь­ко под­к­рал­ся к сво­ему сто­лу, сел на стул и от­к­рыл за­дач­ник. Он слы­шал, как фре­кен Бок об­ша­ри­ва­ет шкаф. Сей­час она обер­нет­ся - он ждал это­го мо­мен­та с ог­ром­ным нап­ря­же­ни­ем.

    И в са­мом де­ле, она тут же вы­ныр­ну­ла из недр шка­фа, и пер­вое, что она уви­де­ла, был Ма­лыш. Она по­пя­ти­лась на­зад и прис­ло­ни­лась к двер­цам шка­фа. Так она прос­то­яла до­воль­но дол­го, не го­во­ря ни сло­ва и не сво­дя с не­го глаз. Она толь­ко нес­коль­ко раз опус­ка­ла ве­ки, слов­но про­ве­ряя се­бя, не об­ман ли это зре­ния.

    - Скажи, ра­ди бо­га, где ты пря­тал­ся? - вы­го­во­ри­ла она на­ко­нец.

    - Я не пря­тал­ся. Я си­дел за сто­лом и ре­шал при­ме­ры. От­ку­да я мог знать, фре­кен Бок, что вы хо­ти­те по­иг­рать со мной в прят­ки? Но я го­тов… Лезь­те на­зад в шкаф, я с удо­воль­с­т­ви­ем вас по­ищу.

    Фрекен Бок на это ни­че­го не от­ве­ти­ла. Она сто­яла мол­ча и о чем-то ду­ма­ла.

    - Может, я боль­на, - про­бор­мо­та­ла она на­ко­нец. - В этом до­ме про­ис­хо­дят та­кие стран­ные ве­щи.

    Тут Ма­лыш ус­лы­шал, что кто-то ос­то­рож­но за­пер сна­ру­жи дверь его ком­на­ты. Ма­лыш рас­хо­хо­тал­ся. Луч­ший в ми­ре ук­ро­ти­тель до­мо­му­чи­тель­ниц яв­но вле­тел в квар­ти­ру че­рез ку­хон­ное ок­но, что­бы по­мочь до­мо­му­чи­тель­ни­це по­нять на соб­с­т­вен­ном опы­те, что зна­чит си­деть вза­пер­ти.

    Фрекен Бок ни­че­го не за­ме­ти­ла. Она все еще сто­яла мол­ча и, вид­но, что-то об­ду­мы­ва­ла. На­ко­нец она ска­за­ла:

    - Странно! Ну лад­но, те­перь ты мо­жешь пой­ти по­иг­рать, по­ка я при­го­тов­лю обед.

    - Спасибо, это очень ми­ло с ва­шей сто­ро­ны, - ска­зал Ма­лыш. - Зна­чит, я боль­ше не за­перт?

    - Нет, я раз­ре­шаю те­бе вый­ти, - ска­за­ла фре­кен Бок и по­дош­ла к две­ри.

    Она взя­лась за руч­ку, на­жа­ла раз, дру­гой, тре­тий. Но дверь не от­к­ры­ва­лась. Тог­да фре­кен Бок на­ва­ли­лась на нее всем те­лом, но и это не по­мог­ло. Фре­кен Бок взре­ве­ла:

    - Кто за­пер дверь?

    - Наверно, вы са­ми, - ска­зал Ма­лыш.

    Фрекен Бок да­же фыр­к­ну­ла от воз­му­ще­ния.

    - Что ты бол­та­ешь! Как я мог­ла за­пе­реть дверь сна­ру­жи, ког­да са­ма на­хо­жусь внут­ри!

    - Этого я не знаю, - ска­зал Ма­лыш.

    - Может, это сде­ла­ли Бос­се или Бе­тан? - спро­си­ла фре­кен Бок.

    - Нет, они еще в шко­ле, - за­ве­рил ее Ма­лыш.

    Фрекен Бок тя­же­ло опус­ти­лась на стул.

    - Знаешь, что я ду­маю? Я ду­маю, что в до­ме по­яви­лось при­ви­де­ние, - ска­за­ла она.

    Малыш ра­дос­т­но кив­нул.

    "Вот здо­ро­во по­лу­чи­лось! - ду­мал он. - Раз она счи­та­ет Кар­л­со­на при­ви­де­ни­ем, она, на­вер­но, уй­дет от нас: вряд ли ей за­хо­чет­ся ос­та­вать­ся в до­ме, где есть при­ви­де­ния".

    - А вы, фре­кен Бок, бо­итесь при­ви­де­ний? - ос­ве­до­мил­ся Ма­лыш.

    - Наоборот, - от­ве­ти­ла она. - Я так дав­но о них меч­таю! По­ду­май толь­ко, те­перь мне, мо­жет быть, то­же удас­т­ся по­пасть в те­ле­ви­зи­он­ную пе­ре­да­чу! Зна­ешь, есть та­кая осо­бая пе­ре­да­ча, ког­да те­лез­ри­те­ли выс­ту­па­ют и рас­ска­зы­ва­ют о сво­их встре­чах с при­ви­де­ни­ями. А ведь то­го, что я пе­ре­жи­ла здесь за один-един­с­т­вен­ный день, хва­ти­ло бы на де­сять те­ле­ви­зи­он­ных пе­ре­дач.

    Фрекен Бок так и све­ти­лась ра­дос­тью.

    - Вот уж я до­са­жу сво­ей сес­т­ре Фри­де, мо­жешь мне по­ве­рить! Ведь Фри­да выс­ту­па­ла по те­ле­ви­де­нию и рас­ска­зы­ва­ла о при­ви­де­ни­ях, ко­то­рых ей до­ве­лось уви­деть, и о ка­ких-то по­тус­то­рон­них го­ло­сах, ко­то­рые ей до­ве­лось ус­лы­шать. Но те­перь я на­не­су ей та­кой удар, что она не оп­ра­вит­ся.

    - Разве вы слы­ша­ли по­тус­то­рон­ние го­ло­са? - спро­сил Ма­лыш.

    - А ты что, не пом­нишь, ка­кое мы­ча­ние раз­да­лось у ок­на, ког­да ис­чез­ли плюш­ки? Я пос­та­ра­юсь вос­п­ро­из­вес­ти его по те­ле­ви­де­нию, что­бы те­лез­ри­те­ли ус­лы­ша­ли, как оно зву­чит.

    И фре­кен Бок из­да­ла та­кой звук, что Ма­лыш от не­ожи­дан­нос­ти под­с­ко­чил на сту­ле.

    - Как буд­то по­хо­же, - с до­воль­ным ви­дом ска­за­ла фре­кен Бок.

    Но тут до них до­нес­лось еще бо­лее страш­ное мы­ча­ние, и фре­кен Бок поб­лед­не­ла как по­лот­но.

    - Оно мне от­ве­ча­ет, - про­шеп­та­ла она. - Оно… при­ви­де­ние… оно мне от­ве­ча­ет! Вот что я рас­ска­жу по те­ле­ви­де­нию! О бо­же, как ра­зоз­лит­ся Фри­да, как она бу­дет за­ви­до­вать!

    И она не ста­ла скры­вать от Ма­лы­ша, как рас­х­вас­та­лась Фри­да по те­ле­ви­де­нию со сво­им рас­ска­зом о при­ви­де­ни­ях.

    - Если ей ве­рить, то весь ра­йон Ва­зас­та­на киш­мя ки­шит при­ви­де­ни­ями, и все они тес­нят­ся в на­шей квар­ти­ре, но по­че­му-то толь­ко в ее ком­на­те, а в мою и не заг­ля­ды­ва­ют. По­ду­май толь­ко, она уве­ря­ла, что од­наж­ды ве­че­ром уви­де­ла у се­бя в ком­на­те ру­ку на сте­не, по­ни­ма­ешь, ру­ку при­ви­де­ния, ко­то­рая на­пи­са­ла це­лых во­семь слов! Впро­чем, сес­т­ра и в са­мом де­ле нуж­да­лась в пре­дос­те­ре­же­нии, - ска­за­ла фре­кен Бок.

    - А что это бы­ло за пре­дос­те­ре­же­ние? - по­лю­бо­пыт­с­т­во­вал Ма­лыш.

    Фрекен Бок нап­ряг­ла па­мять:

    - Как же это… ах да, вот как: "Бе­ре­гись! Жизнь так ко­рот­ка, а ты не­дос­та­точ­но серь­ез­на!"

    Судя по ви­ду Ма­лы­ша, он ни­че­го не по­нял, да так оно и бы­ло.

    Фрекен Бок ре­ши­ла объ­яс­нить ему, что все это зна­чит.

    - Понимаешь, это бы­ло пре­дос­те­ре­же­ние Фри­де что, мол, на­до из­ме­нить­ся, об­рес­ти по­кой, вес­ти бо­лее раз­ме­рен­ную жизнь.

    - И она из­ме­ни­лась? - спро­сил Ма­лыш.

    Фрекен Бок фыр­к­ну­ла:

    - Конечно, нет, во вся­ком слу­чае, я это­го не ви­жу Толь­ко и зна­ет что хвас­тать­ся, счи­та­ет се­бя звез­дой те­ле­ви­де­ния, хо­тя и выс­ту­па­ла там все­го один раз. Но те­перь-то я уж знаю, как сбить с нее спесь.

    Фрекен Бок по­ти­ра­ла ру­ки. Она нис­коль­ко не вол­но­ва­лась из-за то­го, что си­дит вза­пер­ти вмес­те с Ма­лы­шом, - на­ко­нец-то она собь­ет спесь с Фри­ды

    Она си­яла как мед­ный грош и все срав­ни­ва­ла свой опыт об­ще­ния с при­ви­де­ни­ями с тем, что рас­ска­зы­ва­ла Фри­да по те­ле­ви­де­нию; этим она с ув­ле­че­ни­ем за­ни­ма­лась до тех пор, по­ка Бос­се не при­шел из шко­лы.

    - Боссе, от­к­рой дверь, вы­пус­ти нас! Я за­перт вмес­те с до­мо­му… с фре­кен Бок.

    Боссе от­пер дверь - он был очень удив­лен та­ким про­ис­шес­т­ви­ем.

    - Вот те раз! Кто же это вас здесь за­пер?

    - Об этом ты вско­ре ус­лы­шишь по те­ле­ви­де­нию.

    Но пус­кать­ся в бо­лее под­роб­ные объ­яс­не­ния ей бы­ло не­ког­да, - она и так не ус­пе­ла вов­ре­мя при­го­то­вить обед. То­роп­ли­вым ша­гом пош­ла она на кух­ню.

    В сле­ду­ющее мгно­ве­ние там раз­дал­ся гром­кий крик.

    Малыш со всех ног ки­нул­ся вслед за ней. Фре­кен Бок си­де­ла на сту­ле, она бы­ла еще блед­нее преж­не­го. Мол­ча ука­за­ла она на сте­ну.

    Оказывается, при­ви­де­ние сде­ла­ло пре­дуп­реж­де­ние не толь­ко Фри­де. Фре­кен Бок то­же по­лу­чи­ла пре­дуп­реж­де­ние.

    На сте­не бы­ло на­пи­са­но боль­ши­ми не­ров­ны­ми бук­ва­ми:

    "Ну и плюш­ки! День­ги де­решь, а ко­ри­цу жа­ле­ешь. Бе­ре­гись!"

    Папа при­шел до­мой обе­дать и рас­ска­зал за сто­лом о сво­ем но­вом огор­че­нии.

    - Бедняжки, вам, вид­но, при­дет­ся по­быть нес­коль­ко дней сов­сем од­ним. Мне на­до сроч­но ле­теть по де­лам в Лон­дон. Я мо­гу на­де­ять­ся, что все бу­дет в по­ряд­ке?

    - Конечно, в пол­ном, - за­ве­рил его Ма­лыш. - Ес­ли толь­ко ты не ста­нешь под про­пел­лер.

    - Да нет, - рас­сме­ял­ся па­па, - я спра­ши­ваю про дом. Как вы здесь бу­де­те жить без ме­ня и без ма­мы?

    Боссе и Бе­тан то­же за­ве­ри­ли его, что все бу­дет в пол­ном по­ряд­ке. А Бе­тан ска­за­ла, что про­вес­ти нес­коль­ко дней без ро­ди­те­лей да­же за­бав­но.

    - Да, но по­ду­май­те о Ма­лы­ше, - ска­зал па­па

    Бетан не­яс­но пох­ло­па­ла Ма­лы­ша по свет­лой ма­куш­ке.

    - Я бу­ду ему род­ной ма­терью, - за­яви­ла она.

    Но па­па это­му не очень по­ве­рил, да и Ма­лыш то­же.

    - Тебя веч­но нет до­ма, ты все бе­га­ешь со сво­ими маль­чиш­ка­ми, - про­бор­мо­тал он.

    Боссе по­пы­тал­ся его уте­шить:

    - Зато у те­бя есть я.

    - Ну да, толь­ко ты всег­да тор­чишь на ста­ди­оне в Ос­тер­маль­ме, там ты у ме­ня есть, - уточ­нил Ма­лыш.

    Боссе рас­хо­хо­тал­ся:

    - Итак, ос­та­ет­ся од­на до­мо­му­чи­тель­ни­ца. Она не бе­га­ет с маль­чиш­ка­ми и не тор­чит на ста­ди­оне.

    - Да, к со­жа­ле­нию, - ска­зал Ма­лыш.

    Малыш хо­тел бы­ло объ­яс­нить, ка­ко­го он мне­ния о фре­кен Бок. Но тут он вдруг об­на­ру­жил, что, ока­зы­ва­ет­ся, он на нее уже не сер­дит­ся. Ма­лыш да­же сам изу­мил­ся: ну ни ка­пель­ки не сер­дит­ся! Как это слу­чи­лось? Вы­хо­дит, дос­та­точ­но про­си­деть с че­ло­ве­ком вза­пер­ти ча­са два, и ты го­тов с ним при­ми­рить­ся. Не то что­бы он вдруг по­лю­бил фре­кен Бок - о, нет! - но он все же стал от­но­сить­ся к ней го­раз­до доб­рее. Бед­няж­ка, ей при­хо­дит­ся жить с этой Фри­дой! Уж кто-кто, а Ма­лыш хо­ро­шо зна­ет, что зна­чит иметь сес­т­ру с тя­же­лым ха­рак­те­ром. А ведь Бе­тан еще не хвас­та­ет­ся, как эта Фри­да, что выс­ту­па­ла по те­ле­ви­де­нию.

    - Я не хо­тел бы, что­бы вы ночью бы­ли од­ни, - ска­зал па­па. - При­дет­ся спро­сить фре­кен Бок, не сог­ла­сит­ся ли она но­че­вать здесь, по­ка ме­ня не бу­дет.

    - Теперь мне му­чить­ся с ней не толь­ко днем, но и ночью, - сок­ру­шен­но за­ме­тил Ма­лыш. Но в глу­би­не ду­ши он чув­с­т­во­вал, что все же луч­ше, ес­ли кто-ни­будь бу­дет жить с ни­ми, пусть да­же до­мо­му­чи­тель­ни­ца.

    Фрекен Бок с ра­дос­тью сог­ла­си­лась по­жить с деть­ми. Ког­да они ос­та­лись вдво­ем с Ма­лы­шом, она объ­яс­ни­ла ему, по­че­му она это сде­ла­ла так охот­но.

    - Понимаешь, ночью при­ви­де­ний бы­ва­ет боль­ше все­го, и я смо­гу соб­рать у вас та­кой ма­те­ри­ал для те­ле­ви­зи­он­ной пе­ре­да­чи, что Фри­да упа­дет со сту­ла, ког­да уви­дит ме­ня на эк­ра­не!

    Малыш был всем этим очень встре­во­жен. Его му­чи­ла мысль, что фре­кен Бок в от­сут­с­т­вие па­пы при­ве­дет в дом мас­су лю­дей с те­ле­ви­де­ния и что кто-ни­будь из них про­ню­ха­ет про Кар­л­со­на и - ой, по­ду­мать страш­но! - сде­ла­ет о нем пе­ре­да­чу, по­то­му что ведь ни­ка­ких при­ви­де­ний в до­ме нет. И тог­да при­дет ко­нец их мир­ной жиз­ни, ко­то­рой ма­ма и па­па так до­ро­жат. Ма­лыш по­ни­мал, что он дол­жен пре­дос­те­речь Кар­л­со­на и поп­ро­сить его быть по­ос­то­рож­нее.

    Однако ему уда­лось это сде­лать толь­ко на­зав­т­ра ве­че­ром. Он был до­ма один. Па­па уже уле­тел в Лон­дон, Бос­се и Бе­тан уш­ли каж­дый по сво­им де­лам, а фре­кен Бок от­п­ра­ви­лась к се­бе до­мой, на Фрей­га­тен, уз­нать у Фри­ды, по­се­ща­ли ли ее но­вые при­ви­де­ния.

    - Я ско­ро вер­нусь, - ска­за­ла она, ухо­дя, Ма­лы­шу. - А ес­ли в мое от­сут­с­т­вие по­явят­ся при­ви­де­ния, поп­ро­си их ме­ня по­дож­дать, да не за­будь пред­ло­жить им сесть, ха-ха-ха!

    Фрекен Бок те­перь поч­ти не сер­ди­лась, она все вре­мя сме­ялась. Прав­да, иног­да она все же ру­га­ла Ма­лы­ша, но он был ей бла­го­да­рен уже за то, что это слу­ча­лось лишь из­ред­ка. Она и на этот раз уш­ла в при­под­ня­том нас­т­ро­ении. Ма­лыш дол­го еще слы­шал ее ша­ги на лес­т­ни­це - от них сте­ны дро­жа­ли.

    Вскоре в ок­но вле­тел Кар­л­сон.

    - Привет, Ма­лыш! Что мы се­год­ня бу­дем де­лать? - спро­сил он. - Нет ли у те­бя па­ро­вой ма­ши­ны, что­бы ее взор­вать, или до­мо­му­чи­тель­ни­цы, что­бы ее низ­во­дить? Мне все рав­но, что де­лать, но я хо­чу по­за­ба­вить­ся, а то я не иг­раю!

    - Мы мо­жем пос­мот­реть те­ле­ви­зор, - пред­ло­жил Ма­лыш.

    Представьте се­бе, Кар­л­сон прос­то по­ня­тия не имел, что та­кое те­ле­ви­де­ние! Он в жиз­ни не ви­дел те­ле­ви­зо­ра! Ма­лыш по­вел его в сто­ло­вую и с гор­дос­тью по­ка­зал их но­вый, прек­рас­ный те­ле­ви­зор.

    - Погляди!

    - Это что еще за ко­роб­ка? - спро­сил Кар­л­сон.

    - Это не ко­роб­ка, это те­ле­ви­зор, - объ­яс­нил Ма­лыш.

    - А что сю­да кла­дут? Плюш­ки?

    Малыш рас­хо­хо­тал­ся.

    - Подожди, сей­час уви­дишь, что это та­кое.

    Он вклю­чил ап­па­рат, и тут же на стек­лян­ном эк­ра­не по­явил­ся дя­день­ка, ко­то­рый рас­ска­зы­вал, ка­кая по­го­да в Нур­лан­де. Гла­за Кар­л­со­на ста­ли круг­лы­ми от удив­ле­ния.

    - Как: это вы умуд­ри­лись его за­су­нуть в этот ящик?

    Малыш да­вил­ся от сме­ха.

    - Тебя это удив­ля­ет? Он за­лез сю­да, ког­да был еще ма­лень­кий, по­ни­ма­ешь?

    - А на что он вам ну­жен? - не уни­мал­ся Кар­л­сон.

    - Ах, ты не по­ни­ма­ешь, что я шу­чу! Ко­неч­но, он не за­ле­зал сю­да, ког­да был ма­лень­ким, и нам он ни на что не ну­жен. Прос­то он по­яв­ля­ет­ся здесь и рас­ска­зы­ва­ет, ка­кая зав­т­ра бу­дет по­го­да. Он, как ста­рик-ле­со­вик, все зна­ет, яс­но?

    Карлсон за­хи­хи­кал.

    - Вы за­пи­ха­ли вот это­го дя­день­ку в ящик толь­ко для то­го, что­бы он вам рас­ска­зы­вал, ка­кая зав­т­ра бу­дет по­го­да… С тем же ус­пе­хом вы мо­же­те и ме­ня спро­сить!.. Бу­дет гром, и дождь, и град, и бу­ря, и зем­лет­ря­се­ние - те­перь ты до­во­лен?

    - Вдоль по­бе­режья Нур­лан­да зав­т­ра ожи­да­ет­ся бу­ря с дож­дем, - ска­зал "ле­со­вик" в те­ле­ви­зо­ре.

    Карлсон за­хо­хо­тал еще пу­ще преж­не­го.

    - Ну вот, и я го­во­рю… бу­ря с дож­дем.

    Он по­до­шел вплот­ную к те­ле­ви­зо­ру и при­жал­ся но­сом к но­су "ста­ри­ка-ле­со­ви­ка".

    - Не за­будь ска­зать про зем­лет­ря­се­ние! Бед­ные нур­лан­д­цы, ну и по­год­ку он им про­ро­чит, не по­за­ви­ду­ешь! Но, с дру­гой сто­ро­ны, пусть ра­ду­ют­ся, что у них бу­дет хоть ка­кая-ни­будь. По­ду­май, что бы­ло бы, ес­ли бы им приш­лось об­хо­дить­ся во­об­ще без по­го­ды. - Он дру­жес­ки пох­ло­пал дя­день­ку на эк­ра­не. - Ка­кой ми­лень­кий ста­ри­чок! - ска­зал он. - Да он мень­ше ме­ня. Он мне нра­вит­ся.

    Потом Кар­л­сон опус­тил­ся на ко­ле­ни и ос­мот­рел низ те­ле­ви­зо­ра:

    - А как же он все-та­ки сю­да по­пал?

    Малыш по­пы­тал­ся объ­яс­нить, что это не жи­вой че­ло­век, а толь­ко изоб­ра­же­ние, но Кар­л­сон да­же рас­сер­дил­ся:

    - Ты ме­ня не учи, бал­да! Не глу­пей те­бя! Сам по­ни­маю, это та­кой осо­бый че­ло­ве­чек. Да и с че­го обыч­ные лю­ди ста­ли бы го­во­рить, ка­кая бу­дет по­го­да в Нур­лан­де?

    Малыш ма­ло что знал о те­ле­ви­де­нии, но он все же очень ста­рал­ся объ­яс­нить Кар­л­со­ну, что это та­кое. А кро­ме то­го, он хо­тел пре­дос­те­речь Кар­л­со­на от гро­зя­щей ему опас­нос­ти.

    - Ты и пред­с­та­вить се­бе не мо­жешь, до че­го фре­кен Бок хо­чет по­пасть в те­ле­ви­зор, - на­чал он.

    Но Кар­л­сон прер­вал его но­вым взры­вом хо­хо­та:

    - Домомучительница хо­чет за­лезть в та­кую, ма­лень­кую ко­ро­боч­ку?! Та­кая гро­ма­ди­на! Да ее приш­лось бы сло­жить вчет­ве­ро!

    Малыш вздох­нул. Кар­л­сон яв­но ни­че­го не по­нял. Ма­лыш на­чал объ­яс­нять все сна­ча­ла. Осо­бым ус­пе­хом эта по­пыт­ка не увен­ча­лась, но в кон­це кон­цов ему все же уда­лось втол­ко­вать Кар­л­со­ну, как уди­ви­тель­но дей­с­т­ву­ет эта шту­ко­ви­на.

    - Чтобы по­пасть в те­ле­ви­зор, фре­кен Бок вов­се не на­до са­мой лезть в ящик, она мо­жет прес­по­кой­но си­деть се­бе в нес­коль­ких ми­лях от не­го, и все же она бу­дет вид­на на эк­ра­не как жи­вая, - объ­яс­нил Ма­лыш.

    - Домомучительница… как жи­вая… вот ужас! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон. - Луч­ше раз­бей этот ящик ли­бо сме­няй его на дру­гой, пол­ный плю­шек, они нам при­го­дят­ся.

    Как раз в этот мо­мент на эк­ра­не по­яви­лось ли­чи­ко хо­ро­шень­кой дик­тор­ши. Она так при­вет­ли­во улы­ба­лась, что Кар­л­сон ши­ро­ко от­к­рыл гла­за.

    - Пожалуй, на­до еще по­ду­мать, - ска­зал он. - Во вся­ком слу­чае, уж ес­ли ме­нять, то толь­ко на очень све­жие плюш­ки. По­то­му что я ви­жу, этот ящик цен­ней, чем спер­ва ка­жет­ся.

    Дикторша про­дол­жа­ла улы­бать­ся Кар­л­со­ну, и он улы­бал­ся ей в от­вет. По­том он от­тол­к­нул Ма­лы­ша в сто­ро­ну:

    - Погляди толь­ко на нее! Я ей нрав­люсь, да-да, она ведь ви­дит, что я кра­си­вый, ум­ный и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил.

    Вдруг дик­тор­ша ис­чез­ла. Вмес­то нее на эк­ра­не воз­ник­ли два серь­ез­ных пол­ных гос­по­ди­на, ко­то­рые все бол­та­ли и бол­та­ли. Кар­л­со­ну это приш­лось не по ду­ше. Он на­чал на­жи­мать на все кноп­ки и вер­теть все руч­ки.

    - Не кру­ти, это­го нель­зя де­лать, - ска­зал Ма­лыш.

    - Как так - нель­зя? Я хо­чу вык­ру­тить об­рат­но ту ми­лую де­вуш­ку, - ска­зал Кар­л­сон.

    Он кру­тил руч­ки во все сто­ро­ны, но дик­тор­ша не по­яв­ля­лась. До­бил­ся он толь­ко то­го, что пол­ные гос­по­да ста­ли на гла­зах еще боль­ше пол­неть, но­ги у них сде­ла­лись ко­рот­ки­ми-пре­ко­рот­ки­ми, а лбы не­ле­по вы­тя­ну­лись. Эти из­ме­не­ния очень раз­ве­се­ли­ли Кар­л­со­на - он до­воль­но дол­го за­бав­лял­ся та­кой иг­рой с те­ле­ви­зо­ром.

    - Старики во всем слу­ша­ют­ся мо­ей ко­ман­ды, - ска­зал он с до­воль­ным ви­дом.

    А гос­по­да на эк­ра­не, ме­няя об­лик, про­дол­жа­ли без умол­ку бол­тать, по­ка Кар­л­сон им не по­ме­шал.

    - Я лич­но счи­таю… - на­чал один из них.

    - А ка­кое мне де­ло, что ты счи­та­ешь? - пе­ре­бил его Кар­л­сон. - От­п­рав­ляй­ся-ка луч­ше до­мой и ло­жись спать!

    Он с трес­ком вык­лю­чил ап­па­рат и ра­дос­т­но зас­ме­ял­ся.

    - Вот он, на­вер­но, ра­зоз­лил­ся! Так я и не дал ему ска­зать, что он лич­но счи­та­ет!

    Телевизор яв­но на­до­ел Кар­л­со­ну, он уже жаж­дал но­вых раз­в­ле­че­ний.

    - Где до­мо­му­чи­тель­ни­ца? По­зо­ви ее, я ее ра­зыг­раю.

    - Разыграешь… это как? - с тре­во­гой спро­сил Ма­лыш.

    - Существуют три спо­со­ба ук­ро­щать до­мо­му­чи­тель­ниц, - объ­яс­нил Кар­л­сон. - Их мож­но низ­во­дить, драз­нить и ра­зыг­ры­вать. Соб­с­т­вен­но го­во­ря, все это од­но и то же, но ра­зыг­ры­вать - са­мый пря­мой путь борь­бы с ни­ми.

    Малыш встре­во­жил­ся еще боль­ше. Ес­ли Кар­л­сон всту­пит в пря­мую борь­бу с фре­кен Бок, она его неп­ре­мен­но уви­дит, а имен­но это­го не дол­ж­но слу­чить­ся. По­ка па­па и ма­ма в отъ­ез­де, Ма­лыш, как бы ему ни бы­ло труд­но, обя­зан по­ме­шать этой встре­че. На­до как-то на­пу­гать Кар­л­со­на, что­бы он сам ста­рал­ся не по­па­дать­ся на гла­за фре­кен Бок. Ма­лыш по­ду­мал, а по­том ска­зал не без лу­кав­с­т­ва:

    - Карлсон, ты, вид­но, хо­чешь по­пасть в те­ле­ви­зор?

    Карлсон энер­гич­но за­мо­тал го­ло­вой.

    - В этот вот ящик? Я? Ни за что на све­те! По­ка бу­ду в си­лах за­щи­щать­ся, ме­ня ту­да не за­та­щат. - Но он тут же за­ду­мал­ся и до­ба­вил: - Хо­тя, мо­жет быть. Ес­ли я там ока­зал­ся бы ря­дом с этой ми­лой дев­чон­кой…

    Малыш стал уве­рять его, что на это на­де­ять­ся не­че­го. Нап­ро­тив, ес­ли он по­па­дет в те­ле­ви­зор, то не ина­че, как с до­мо­му­чи­тель­ни­цей.

    Карлсон вздрог­нул.

    - Домомучительница и я в та­кой ма­лень­кой ко­роб­ке?.. Ой, ой! Вот тут-то и про­изой­дет зем­лет­ря­се­ние в Нур­лан­де! Как толь­ко те­бе в го­ло­ву взбре­ла та­кая ду­рац­кая мысль?

    Тогда Ма­лыш рас­ска­зал ему о на­ме­ре­ни­ях фре­кен Бок сде­лать для те­ле­ви­де­ния пе­ре­да­чу о при­ви­де­ни­ях да еще та­кую, что­бы Фри­да со сту­ла упа­ла.

    - Разве до­мо­му­чи­тель­ни­ца ви­де­ла у вас при­ви­де­ния? - уди­вил­ся Кар­л­сон.

    - Нет, ви­деть не ви­де­ла, - ска­зал Ма­лыш, - но слы­ша­ла, как оно мы­ча­ло пе­ред ок­ном. По­ни­ма­ешь она ре­ши­ла, что ты - при­ви­де­ние.

    И Ма­лыш стал объ­яс­нять, ка­кая связь меж­ду Фри­дой, до­мо­му­чи­тель­ни­цей и Кар­л­со­ном, но он жес­то­ко ошиб­ся в сво­их рас­че­тах.

    Карлсон опус­тил­ся на ко­ле­ни и нем­нож­ко по­выл от удо­воль­с­т­вия, а кон­чив выть, хлоп­нул Ма­лы­ша по спи­не:

    - Береги до­мо­му­чи­тель­ни­цу! Она са­мая цен­ная ме­бель в ва­шем до­ме. Бе­ре­ги как зе­ни­цу ока! По­то­му что те­перь мы и в са­мом де­ле су­ме­ем по­за­ба­вить­ся.

    - А как? - с ис­пу­гом спро­сил Ма­лыш.

    - О! - во­пил Кар­л­сон. - Не од­на толь­ко Фри­да упа­дет со сту­ла. Все те­ле­ви­зи­он­ные ста­ри­ки и во­об­ще все на све­те блед­не­ет пе­ред тем, что вы уви­ди­те!

    Малыш встре­во­жил­ся еще боль­ше.

    - Что же мы уви­дим?

    - Маленькое при­ви­де­ние из Ва­зас­та­на! - про­воз­г­ла­сил Кар­л­сон и за­гор­ла­нил: - Гоп, гоп, ура!

    И тут Ма­лыш сдал­ся. Он пре­дос­те­рег Кар­л­со­на, он чес­т­но пы­тал­ся пос­ту­пить так, как хо­те­ли па­па и ма­ма. Но те­перь пусть бу­дет так, как хо­чет Кар­л­сон. Все рав­но в кон­це кон­цов всег­да все по­лу­ча­ет­ся по его. Пусть Кар­л­сон вы­ки­ды­ва­ет лю­бые шту­ки, изоб­ра­жа­ет при­ви­де­ние и ра­зыг­ры­ва­ет фре­кен Бок сколь­ко ему бу­дет угод­но. Ма­лыш боль­ше не со­би­ра­ет­ся его ос­та­нав­ли­вать. А при­няв это ре­ше­ние, он по­ду­мал, что они и в са­мом де­ле смо­гут по­за­ба­вить­ся на сла­ву. Он вспом­нил, как од­наж­ды Кар­л­сон уже изоб­ра­жал при­ви­де­ние и прог­нал во­ров, ко­то­рые хо­те­ли ук­расть ма­ми­ны день­ги на хо­зяй­с­т­во и все сто­ло­вое се­реб­ро. Кар­л­сон то­же не за­был это­го слу­чая.

    - Помнишь, как нам тог­да бы­ло ве­се­ло? - спро­сил он. - Да, кста­ти, где же мой при­ви­ден­чес­кий кос­тюм?

    Малышу приш­лось ска­зать, что его взя­ла ма­ма. Она очень сер­ди­лась тог­да из-за ис­пор­чен­ной прос­ты­ни. Но по­том она пос­та­ви­ла зап­лат­ки и сно­ва прев­ра­ти­ла при­ви­ден­чес­кий кос­тюм в прос­ты­ню.

    Карлсон фыр­к­нул от воз­му­ще­ния:

    - Меня прос­то бе­сит эта лю­бовь к по­ряд­ку! В ва­шем до­ме ни­че­го нель­зя ос­та­вить. - Он сел на стул и на­дул­ся. - Нет, так де­ло не пой­дет, так я не иг­раю. Мо­жешь сам стать при­ви­де­ни­ем, ес­ли хо­чешь.

    Но он тут же вско­чил со сту­ла, под­бе­жал к бель­ево­му шка­фу и рас­пах­нул двер­цы:

    - Здесь на­вер­ня­ка най­дет­ся еще ка­кая-ни­будь прос­тын­ка.

    И он вы­та­щил бы­ло од­ну из луч­ших ма­ми­ных льня­ных прос­ты­ней, но Ма­лыш ос­та­но­вил его:

    - О нет, эту не на­до! По­ло­жи ее… Вот тут есть и ста­рые, чи­не­ные.

    Карлсон скор­чил не­до­воль­ную ми­ну:

    - Старые, чи­не­ные прос­ты­ни! Я ду­мал, ма­лень­кое при­ви­де­ние из Ва­зас­та­на дол­ж­но ще­го­лять в на­ряд­ных вос­к­рес­ных одеж­дах. Впро­чем… раз уж у вас та­кой дом… да­вай сю­да эти лох­мотья.

    Малыш вы­нул две ста­рень­кие прос­ты­ни и дал их Кар­л­со­ну:

    - Если ты их сошь­ешь, то впол­не мо­жет по­лу­чить­ся одеж­да для при­ви­де­ния. Кар­л­сон уг­рю­мо сто­ял с прос­ты­ня­ми в ру­ках.

    - Если я их сошью? Ты хо­чешь ска­зать, ес­ли ты их сошь­ешь… Да­вай по­ле­тим ко мне, что­бы до­мо­му­чи­тель­ни­ца не зас­та­ла нас врас­п­лох!

    Около ча­са Ма­лыш си­дел у Кар­л­со­на и шил кос­тюм для при­ви­де­ния. В шко­ле на уро­ках тру­да он на­учил­ся шить раз­ны­ми стеж­ка­ми, но ник­то ни­ког­да не учил его, как из двух ста­рень­ких прос­ты­ней сшить при­лич­ный кос­тюм для при­ви­де­ния. Это ему приш­лось про­ду­мать са­мо­му.

    Он, прав­да, по­пы­тал­ся бы­ло об­ра­тить­ся за по­мощью к Кар­л­со­ну.

    - Ты бы хоть скро­ил, - поп­ро­сил Ма­лыш.

    Но Кар­л­сон по­ка­чал го­ло­вой.

    - Уж ес­ли что кро­ить, то я охот­нее все­го рас­к­ро­ил бы твою ма­му! Да, да! За­чем это ей по­на­до­би­лось за­гу­бить мой при­ви­ден­чес­кий кос­тюм? Те­перь ты дол­жен сшить мне но­вый. Это толь­ко спра­вед­ли­во. Ну, жи­вей за де­ло и, по­жа­луй­с­та, не ной!

    Для пу­щей убе­ди­тель­нос­ти Кар­л­сон до­ба­вил, что ему и не­ког­да шить, по­то­му что он на­ме­рен сроч­но на­ри­со­вать кар­ти­ну.

    - Всегда на­до все бро­сать, ес­ли те­бя по­се­ти­ло вдох­но­ве­ние, по­ни­ма­ешь, а ме­ня оно сей­час по­се­ти­ло. "Ла, ла, ла", - по­ет что-то во мне, и я знаю, что это вдох­но­ве­ние.

    Малыш не знал, что это за шту­ка та­кая - вдох­но­ве­ние. Но Кар­л­сон объ­яс­нил ему, что вдох­но­ве­ние ох­ва­ты­ва­ет всех ху­дож­ни­ков, и тог­да им хо­чет­ся толь­ко ри­со­вать, ри­со­вать и ри­со­вать, вмес­то то­го что­бы шить одеж­ды для при­ви­де­ния.

    И Ма­лы­шу ни­че­го не ос­та­ва­лось, как сесть на вер­с­так, сог­нув спи­ну и под­жав но­ги, слов­но зап­рав­с­кий пор­т­ной, и шить, в то вре­мя как Кар­л­сон, за­бив­шись в угол, ри­со­вал свою кар­ти­ну.

    Уже сов­сем стем­не­ло, но в ком­на­те Кар­л­со­на бы­ло свет­ло, теп­ло и уют­но - го­ре­ла ке­ро­си­но­вая лам­па, а в ка­ми­не пы­лал огонь.

    - Надеюсь, ты в шко­ле не ле­нил­ся на уро­ках тру­да, - ска­зал Кар­л­сон. - По­то­му что я хо­чу по­лу­чить кра­си­вый кос­тюм для при­ви­де­ния. Уч­ти это. Вок­руг шеи мож­но бы сде­лать не­боль­шой во­рот­ни­чок или да­же обор­ки.

    Малыш ни­че­го не от­ве­тил. Он усер­д­но шил, огонь в ка­ми­не пот­рес­ки­вал, а Кар­л­сон ри­со­вал.

    - А что ты, соб­с­т­вен­но го­во­ря, ри­су­ешь? - спро­сил Ма­лыш, на­ру­шая во­ца­рив­шу­юся ти­ши­ну.

    - Увидишь, ког­да все бу­дет го­то­во, - от­ве­тил Кар­л­сон.

    Наконец Ма­лыш смас­те­рил ка­кую-то одеж­ду.

    "Пожалуй, для при­ви­де­ния сой­дет", - по­ду­мал он. Кар­л­сон по­ме­рил и ос­тал­ся очень до­во­лен. Он сде­лал нес­коль­ко кру­гов по ком­на­те, что­бы Ма­лыш мог как сле­ду­ет оце­нить его кос­тюм.

    Малыш сод­рог­нул­ся. Ему по­ка­за­лось, что Кар­л­сон выг­ля­дит на ред­кость та­ин­с­т­вен­но - сов­сем по-при­ви­ден­чес­ки.

    Бедная фре­кен Бок, она уви­дит та­кое при­ви­де­ние, ко­то­рое хоть ко­го ис­пу­га­ет!

    - Домомучительница мо­жет тут же по­сы­лать за дя­день­ка­ми из те­ле­ви­зо­ра, - за­явил Кар­л­сон. - По­то­му что сей­час вни­зу по­явит­ся ма­лют­ка при­ви­де­ние из Ва­зас­та­на - мо­то­ри­зо­ван­ное, ди­кое, прек­рас­ное и ужас­но, ужас­но опас­ное.

    Карлсон сно­ва об­ле­тел ком­на­ту и да­же за­ку­дах­тал от удо­воль­с­т­вия. О сво­ей кар­ти­не он и ду­мать за­был. Ма­лыш по­до­шел к ка­ми­ну пог­ля­деть, что же Кар­л­сон на­ри­со­вал. Вни­зу бы­ло на­пи­са­но не­ров­ны­ми бук­ва­ми: "Пор­т­рет мо­его кро­ли­ка". Но Кар­л­сон на­ри­со­вал ма­лень­ко­го крас­но­го зверь­ка, ско­рее на­по­ми­на­юще­го ли­си­цу.

    - Разве это не ли­си­ца? - спро­сил Ма­лыш.

    Карлсон спла­ни­ро­вал на пол и стал ря­дом с ним. Скло­нив го­ло­ву на­бок, лю­бо­вал­ся он сво­ей кар­ти­ной.

    - Да, ко­неч­но, это ли­си­ца. Без вся­ко­го сом­не­ния это ли­си­ца, да к то­му же сде­лан­ная луч­шим в ми­ре ри­со­валь­щи­ком ли­сиц.

    - Да, но… Ведь здесь на­пи­са­но: "Пор­т­рет мо­его кро­ли­ка"… Так где ж он, этот кро­лик?

    - Она его съела, - ска­зал Кар­л­сон.

    На сле­ду­ющее ут­ро Бос­се и Бе­тан прос­ну­лись с ка­кой-то стран­ной сыпью по все­му те­лу.

    - Скарлатина, - ска­за­ла фре­кен Бок.

    То же са­мое ска­зал док­тор, ко­то­ро­го она выз­ва­ла.

    - Скарлатина! Их на­до не­мед­лен­но от­п­ра­вить в боль­ни­цу!

    Потом док­тор по­ка­зал на Ма­лы­ша:

    - А его при­дет­ся по­ка изо­ли­ро­вать.

    Услышав это, Ма­лыш зап­ла­кал. Он вов­се не хо­тел, что­бы его изо­ли­ро­ва­ли. Прав­да, он не знал, что это та­кое, но са­мое сло­во зву­ча­ло от­в­ра­ти­тель­но.

    - Балда, - ска­зал Бос­се, - ведь это зна­чит толь­ко. что ты по­ка не бу­дешь хо­дить в шко­лу и встре­чать­ся с дру­ги­ми деть­ми. Что­бы ни­ко­го не за­ра­зить, по­нят­но?

    Бетан ле­жа­ла и то­же пла­ка­ла.

    - Бедный Ма­лыш, - ска­за­ла она, гло­тая сле­зы. - Как те­бе бу­дет тос­к­ли­во! Мо­жет, поз­во­нить ма­ме?

    Но фре­кен Бок и слу­шать об этом не хо­те­ла.

    - Ни в ко­ем слу­чае, - за­яви­ла она. - Фру Сван­те­сон нуж­да­ет­ся в по­кое и от­ды­хе. Не за­бы­вай­те, что она то­же боль­на. Уж как-ни­будь я с ним са­ма справ­люсь.

    При этом она кив­ну­ла за­ре­ван­но­му Ма­лы­шу, ко­то­рый сто­ял у кро­ва­ти Бе­тан.

    Но тол­ком по­го­во­рить они так и не ус­пе­ли, по­то­му что при­еха­ла ма­ши­на "Ско­рой по­мо­щи". Ма­лыш пла­кал. Ко­неч­но, он иног­да сер­дил­ся на бра­та и сес­т­ру, но ведь он их так лю­бил! И ему бы­ло очень грус­т­но от­то­го, что Бос­се и Бе­тан уво­зят в боль­ни­цу.

    - Привет, Ма­лыш, - ска­зал Бос­се, ког­да са­ни­та­ры по­нес­ли его вниз.

    - До сви­данья, до­ро­гой бра­тик, не го­рюй! Ведь мы ско­ро вер­нем­ся, - ска­за­ла Бе­тан.

    Малыш раз­ры­дал­ся.

    - Ты толь­ко так го­во­ришь! А вдруг вы ум­ре­те?

    Фрекен Бок на­ки­ну­лась на не­го. Как мож­но быть та­ким глу­пым! Да раз­ве от скар­ла­ти­ны уми­ра­ют!

    Когда "Ско­рая по­мощь" уеха­ла, Ма­лыш по­шел к се­бе в ком­на­ту. Ведь там был Бим­бо. И Ма­лыш взял щен­ка на ру­ки.

    - Теперь у ме­ня ос­тал­ся толь­ко ты, - ска­зал Ма­лыш и креп­ко при­жал Бим­бо к се­бе. - Ну, и ко­неч­но, Кар­л­сон.

    Бимбо прек­рас­но по­нял, что Ма­лыш чем-то огор­чен. Он лиз­нул его в нос, слов­но хо­тел ска­зать: "Да, я у те­бя есть. Это точ­но. И Кар­л­сон то­же!"

    Малыш си­дел и ду­мал о том, как чу­дес­но, что у не­го есть Бим­бо. И все же он так ску­чал по ма­ме. И тут он вспом­нил, что обе­щал ей на­пи­сать пись­мо. И ре­шил, не от­к­ла­ды­вая, сра­зу же за это взять­ся.

    Дорогая ма­ма, - на­чал он. - По­хо­же, что на­шей семье при­шел ко­нец Бос­се и Бе­тан боль­ны ка­кой-то ти­ной и их увез­ли в боль­ни­цу а ме­ня езо­ли­ро­ва­ли это сов­сем не бол­но но я ко­неч­но за­бо­лею этой ти­ной а па­па в Лон­до­не жив ли он те­перь не знаю хо­тя по­ка не слыш­но что он за­бо­лел но на­вер­но бо­лен раз все на­ши боль­ны я ску­чаю по те­бе как ты се­бя чув­с­т­ву­ешь ты очень боль­на или не очень раз­го­ва­ри­вать я мо­гу тол­ко с Кар­л­со­ном но я ста­ра­юс го­во­рить по­мень­ше по­то­му что ты бу­деш вол­но­вать­ся а те­бе на­до по­кой го­во­рит до­мо­му­чи­тель­ни­ца она не бол­на и Кар­л­сон то­же но и они ско­ро за­бо­ле­ют про­щай ма­моч­ка будь здо­ро­ва.

    - Подробно я пи­сать не бу­ду, - объ­яс­нил Ма­лыш Бим­бо, - по­то­му что не хо­чу ее пу­гать.

    Он по­до­шел к ок­ну и поз­во­нил Кар­л­со­ну. Да, да, он в са­мом де­ле поз­во­нил. Де­ло в том, что на­ка­ну­не ве­че­ром Кар­л­сон сде­лал од­ну очень за­мыс­ло­ва­тую шту­ку: он про­вел зво­нок меж­ду сво­им до­ми­ком на кры­ше и ком­на­той Ма­лы­ша.

    - Привидение не дол­ж­но по­яв­лять­ся с бух­ты-ба­рах­ты, - ска­зал Кар­л­сон. - Но те­перь Кар­л­сон по­да­рил те­бе луч­ший в ми­ре зво­нок, и ты всег­да смо­жешь поз­во­нить и за­ка­зать при­ви­де­ние как раз в тот мо­мент, ког­да до­мо­му­чи­тель­ни­ца си­дит в за­са­де и выс­мат­ри­ва­ет, не вид­но ли в тем­но­те че­го-ни­будь ужас­но­го. Вро­де ме­ня, нап­ри­мер.

    Звонок был ус­т­ро­ен та­ким об­ра­зом: под кар­ни­зом сво­его до­ми­ка Кар­л­сон при­бил ко­ло­коль­чик - из тех, что под­вя­зы­ва­ют ко­ро­вам, - а шнур от не­го про­тя­нул к ок­ну Ма­лы­ша.

    - Ты дер­га­ешь за шнур, - объ­яс­нил Кар­л­сон, - у ме­ня на­вер­ху звя­ка­ет ко­ло­коль­чик, и тут же к вам при­ле­та­ет ма­лют­ка при­ви­де­ние из Ва­зас­та­на, и до­мо­му­чи­тель­ни­ца па­да­ет в об­мо­рок. Ко­лос­саль­но, да?

    Конечно, это бы­ло ко­лос­саль­но, Ма­лыш то­же так ду­мал. И не толь­ко из-за иг­ры в при­ви­де­ние. Рань­ше ему по­дол­гу при­хо­ди­лось ждать, по­ка не по­явит­ся Кар­л­сон. А те­перь дос­та­точ­но бы­ло дер­нуть за шну­рок, и он тут как тут.

    И вдруг Ма­лыш по­чув­с­т­во­вал, что ему во что бы то ни ста­ло на­до по­го­во­рить с Кар­л­со­ном. Он дер­нул за шну­рок раз, дру­гой, тре­тий… С кры­ши до­нес­лось звя­канье ко­ло­коль­чи­ка. Вско­ре пос­лы­ша­лось жуж­жа­ние мо­тор­чи­ка, и Кар­л­сон вле­тел в ок­но. Вид­но бы­ло, что он не выс­пал­ся и что нас­т­ро­ение у не­го прес­к­вер­ное.

    - Ты, на­вер­но, ду­ма­ешь, что это не ко­ло­коль­чик, а бу­диль­ник? - про­вор­чал он.

    - Прости, - ска­зал Ма­лыш, - я не знал, что ты спишь.

    - Вот и уз­нал бы преж­де, чем бу­дить. Сам не­бось дрых­нешь, как су­рок, и не мо­жешь по­нять та­ких, как я, ко­то­рым за ночь ни на ми­ну­ту не уда­ет­ся сом­к­нуть глаз. И ког­да че­ло­век на­ко­нец хоть не­на­дол­го за­бы­ва­ет­ся сном, он впра­ве ожи­дать, что друг бу­дет обе­ре­гать его по­кой, а не трез­во­нить по­чем зря, слов­но по­жар­ная ма­ши­на…

    - Разве ты пло­хо спишь? - спро­сил Ма­лыш.

    Карлсон уг­рю­мо кив­нул.

    - Представь се­бе, да.

    "Как это пе­чаль­но", - по­ду­мал Ма­лыш и ска­зал:

    - Мне так жаль… У те­бя в са­мом де­ле так пло­хо со сном?

    - Хуже быть не мо­жет, - от­ве­тил Кар­л­сон. - Соб­с­т­вен­но го­во­ря, ночью я сплю бес­п­ро­буд­но и пе­ред обе­дом то­же, а вот пос­ле обе­да де­ло об­с­то­ит из рук вон пло­хо, ле­жу с от­к­ры­ты­ми гла­за­ми и во­ро­ча­юсь с бо­ку на бок.

    Карлсон умолк, бес­сон­ни­ца, вид­но, его до­ко­на­ла, но мгно­ве­ние спус­тя он с жи­вым ин­те­ре­сом при­нял­ся ог­ля­ды­вать ком­на­ту.

    - Правда, ес­ли бы я по­лу­чил не­боль­шой по­да­ро­чек, то, мо­жет, пе­рес­тал бы огор­чать­ся, что ты ме­ня раз­бу­дил.

    Малыш не хо­тел, что­бы Кар­л­сон сер­дил­ся, и стал ис­кать, что бы ему по­да­рить.

    - Вот губ­ная гар­мош­ка. Мо­жет, хо­чешь ее?

    Карлсон схва­тил гар­мош­ку:

    - Я всег­да меч­тал о му­зы­каль­ном ин­с­т­ру­мен­те, спа­си­бо те­бе за этот по­да­рок… Ведь кон­т­ра­ба­са у те­бя, на­вер­но, все рав­но нет?

    Он при­ло­жил гар­мош­ку к гу­бам, из­дал нес­коль­ко ужа­са­ющих тре­лей и пос­мот­рел на Ма­лы­ша си­я­ющи­ми гла­за­ми:

    - Слышишь? Я сей­час со­чи­ню пес­ню под наз­ва­ни­ем "Плач ма­лют­ки при­ви­де­ния".

    Малыш по­ду­мал, что для до­ма, где все боль­ны, под­хо­дит пе­чаль­ная ме­ло­дия, и рас­ска­зал Кар­л­со­ну про скар­ла­ти­ну.

    Но Кар­л­сон воз­ра­зил, что скар­ла­ти­на - де­ло жи­тей­с­кое и бес­по­ко­ить­ся здесь ров­ным сче­том не о чем. Да и к то­му же очень удач­но, что бо­лезнь от­п­ра­ви­ла Бос­се и Бе­тан в боль­ни­цу имен­но в тот день, ког­да в до­ме по­явит­ся при­ви­де­ние.

    Едва он ус­пел все это ска­зать, как Ма­лыш вздрог­нул от ис­пу­га, по­то­му что ус­лы­шал за дверью ша­ги фре­кен Бок. Бы­ло яс­но, что до­мо­му­чи­тель­ни­ца вот-вот ока­жет­ся в его ком­на­те. Кар­л­сон то­же по­нял, что на­до сроч­но дей­с­т­во­вать. Не­дол­го ду­мая, он плюх­нул­ся на пол и, слов­но ко­ло­бок, по­ка­тил­ся под кро­вать. Ма­лыш в тот же миг сел на кро­вать и наб­ро­сил на ко­ле­ни свое ку­паль­ное по­ло­тен­це, так что его края, спа­дая на пол, с гре­хом по­по­лам скры­ва­ли Кар­л­со­на.

    Тут дверь от­к­ры­лась, и в ком­на­ту вош­ла фре­кен Бок с по­ло­вой щет­кой и сов­ком в ру­ках

    - Я хо­чу уб­рать твою ком­на­ту, - ска­за­ла она. - Пой­ди-ка по­ка на кух­ню.

    Малыш так раз­вол­но­вал­ся, что стал пун­цо­вым.

    - Не пой­ду, - за­явил он. - Ме­ня ведь изо­ли­ро­ва­ли, вот я и бу­ду здесь си­деть.

    Фрекен Бок пос­мот­ре­ла на Ма­лы­ша с раз­д­ра­же­ни­ем.

    - Погляди, что у те­бя де­ла­ет­ся под кро­ватью, - ска­за­ла она.

    Малыш ра­зом вспо­тел… Не­уже­ли она уже об­на­ру­жи­ла Кар­л­со­на?

    - Ничего у ме­ня под кро­ватью нет… - про­бор­мо­тал он.

    - Ошибаешься, - обор­ва­ла его фре­кен Бок. - Там ско­пи­лись це­лые го­ры пы­ли. Дай мне под­мес­ти. Марш от­сю­да!

    Но Ма­лыш упер­ся:

    - А я все рав­но бу­ду си­деть на кро­ва­ти, раз ме­ня изо­ли­ро­ва­ли!

    Ворча, фре­кен Бок на­ча­ла под­ме­тать дру­гой ко­нец ком­на­ты.

    - Сиди се­бя на кро­ва­ти сколь­ко вле­зет, по­ка я не дой­ду до нее, но по­том те­бе при­дет­ся уб­рать­ся от­сю­да и изо­ли­ро­вать се­бя где-ни­будь еще, уп­ря­мый маль­чиш­ка!

    Малыш грыз ног­ти и ло­мал се­бе го­ло­ву: что же де­лать? Но вдруг он за­ер­зал на мес­те и за­хи­хи­кал, по­то­му что Кар­л­сон стал его ще­ко­тать под ко­лен­ка­ми, а он так бо­ял­ся ще­кот­ки.

    Фрекен Бок вы­та­ра­щи­ла гла­за.

    - Так-так, смей­ся, бес­стыд­ник! Мать, брат и сес­т­ра тя­же­ло боль­ны, а ему все ни­по­чем. Прав­ду лю­ди го­во­рят: с глаз до­лой - из сер­д­ца вон!

    А Кар­л­сон ще­ко­тал Ма­лы­ша все силь­нее, и Ма­лыш так хо­хо­тал, что да­же по­ва­лил­ся на кро­вать.

    - Нельзя ли уз­нать, что те­бя так рас­сме­ши­ло? - хму­ро спро­си­ла фре­кен Бок.

    - Ха-ха-ха… - Ма­лыш ед­ва мог сло­во вы­мол­вить. - Я вспом­нил од­ну смеш­ную шту­ку.

    Он весь нап­ряг­ся, си­лясь вспом­нить хоть что-ни­будь смеш­ное.

    - …Однажды бык гнал­ся за ло­шадью, а ло­шадь так пе­ре­пу­га­лась, что со стра­ху за­лез­ла на де­ре­во… Вы не зна­ете это­го рас­ска­за, фре­кен Бок?

    Боссе час­то рас­ска­зы­вал эту ис­то­рию, но Ма­лыш ни­ког­да не сме­ял­ся, по­то­му что ему всег­да бы­ло очень жал­ко бед­ную ло­шадь, ко­то­рой приш­лось лезть на де­ре­во.

    Фрекен Бок то­же не сме­ялась.

    - Не за­го­ва­ри­вай мне зу­бы! Ду­рац­кие рос­сказ­ни! Ви­дан­ное ли де­ло, что­бы ло­ша­ди ла­зи­ли по де­ревь­ям?

    - Конечно, они не уме­ют, - сог­ла­сил­ся Ма­лыш, пов­то­ряя сло­во в сло­во то, что го­во­рил Бос­се. - Но ведь за ней гнал­ся разъ­ярен­ный бык, так что же, черт возь­ми, ей ос­та­ва­лось де­лать?

    Боссе ут­вер­ж­дал, что сло­во "черт" мож­но про­из­нес­ти, раз оно есть в рас­ска­зе. Но фре­кен Бок так не счи­та­ла. Она с от­в­ра­ще­ни­ем пос­мот­ре­ла на Ма­лы­ша:

    - Расселся тут, хо­хо­чет, сквер­нос­ло­вит, в то вре­мя как мать, сес­т­ра и брат ле­жат боль­ные и му­ча­ют­ся. Ди­ву да­ешь­ся, что за…

    Малыш так и не уз­нал, че­му она ди­ву да­ет­ся, по­то­му что в этот миг раз­да­лась пес­ня "Плач ма­лют­ки при­ви­де­ния" - все­го лишь нес­коль­ко рез­ких тре­лей, ко­то­рые заз­ву­ча­ли из-под кро­ва­ти, но и это­го бы­ло дос­та­точ­но, что­бы фре­кен Бок под­с­ко­чи­ла на мес­те.

    - Боже пра­вед­ный, что это та­кое?

    - Не знаю, - ска­зал Ма­лыш. За­то фре­кен Бок зна­ла!

    - Это зву­ки по­тус­то­рон­не­го ми­ра. Яс­но, как бо­жий день.

    - А что это Зна­чит "по­тус­то­рон­не­го ми­ра"? - спро­сил Ма­лыш.

    - Мира при­ви­де­ний, - ска­за­ла фре­кен Бок. - В этой ком­на­те на­хо­дим­ся толь­ко мы с то­бой, но ник­то из нас не мог бы из­дать та­кие стран­ные зву­ки. Это зву­ки не че­ло­ве­чес­кие, это зву­ки при­ви­де­ний. Раз­ве ты не слы­шал?.. Это воп­ли ду­ши, не на­шед­шей по­коя.

    Она пог­ля­де­ла на Ма­лы­ша ши­ро­ко рас­к­ры­ты­ми от ужа­са гла­за­ми.

    - Боже пра­вед­ный, те­перь я прос­то обя­за­на на­пи­сать в те­ле­ви­де­ние.

    Фрекен Бок от­ш­выр­ну­ла щет­ку и со­вок, се­ла за пись­мен­ный стол Ма­лы­ша, взя­ла бу­ма­гу, руч­ку и при­ня­лась пи­сать. Пи­са­ла она дол­го и упор­но.

    - Послушай-ка, что я на­пи­са­ла, - ска­за­ла она, за­кон­чив пись­мо. - "Швед­с­ко­му ра­дио и те­ле­ви­де­нию. Моя сес­т­ра Фри­да Бок выс­ту­па­ла в ва­шем цик­ле пе­ре­дач о ду­хах и при­ви­де­ни­ях. Не ду­маю, что­бы эта пе­ре­да­ча бы­ла хо­ро­шей, по­то­му что Фри­де чу­дит­ся все, что ей хо­чет­ся. Но, к счас­тью, все всег­да мож­но ис­п­ра­вить, и эту пе­ре­да­чу то­же. По­то­му что те­перь я са­ма жи­ву в до­ме, бит­ком на­би­том при­ви­де­ни­ями. Вот спи­сок мо­их встреч с ду­ха­ми:

    1. Из на­ше­го ку­хон­но­го ок­на раз­да­лось стран­ное мы­ча­ние, ко­то­рое не мог­ла из­дать ко­ро­ва, пос­коль­ку мы жи­вем на чет­вер­том эта­же. Зна­чит, этот звук был прос­то по­хож на мы­ча­ние.

    2. Та­ин­с­т­вен­ным об­ра­зом ис­че­за­ют из-под са­мо­го но­са раз­ные ве­щи, как-то: сдоб­ные плюш­ки и ма­лень­кие, за­пер­тые на за­мок маль­чи­ки.

    3. Дверь ока­зы­ва­ет­ся за­пер­той сна­ру­жи, в то вре­мя как я на­хо­жусь в ком­на­те, - ума не при­ло­жу, как это про­ис­хо­дит!

    4. На ку­хон­ной сте­не та­ин­с­т­вен­ным об­ра­зом по­яв­ля­ют­ся над­пи­си.

    5. Не­ожи­дан­но раз­да­ют­ся ка­кие-то ду­ше­раз­ди­ра­ющие зву­ки, от ко­то­рых хо­чет­ся пла­кать.

    Приезжайте сю­да не от­к­ла­ды­вая, мо­жет по­лу­чить­ся та­кая пе­ре­да­ча, что все о ней бу­дут го­во­рить.

    С глу­бо­ким ува­же­ни­ем

    Хильдур Бок.

    И как это толь­ко вам мог­ла прий­ти мысль приг­ла­сить Фри­ду выс­ту­пать по те­ле­ви­де­нию?"

    Фрекен Бок, ис­пол­нен­ная рве­ния, тут же по­бе­жа­ла от­п­ра­вить пись­мо. Ма­лыш заг­ля­нул под кро­вать, что­бы вы­яс­нить, что же де­ла­ет Кар­л­сон. Он прес­по­кой­но ле­жал там, и гла­за его си­яли. Он вы­полз, ве­се­лый и до­воль­ный.

    - Ого-го! - за­во­пил он. - Дож­дем­ся ве­че­ра. Ког­да стем­не­ет, у до­мо­му­чи­тель­ни­цы и в са­мом де­ле по­явит­ся ма­те­ри­аль­чик для пись­ма на те­ле­ви­де­ние.

    Малыш сно­ва на­чал сме­ять­ся и неж­но пос­мот­рел на Кар­л­со­на.

    - Оказывается, быть изо­ли­ро­ван­ным очень ве­се­ло, ес­ли изо­ли­ро­ван вмес­те с то­бой, - ска­зал Ма­лыш.

    Тут он вспом­нил о Крис­те­ре и Гу­нил­ле. Соб­с­т­вен­но го­во­ря, он дол­жен был бы огор­чить­ся, что не­ко­то­рое вре­мя не смо­жет с ни­ми иг­рать, как обыч­но.

    "Неважно, - по­ду­мал Ма­лыш. - Иг­рать с Кар­л­со­ном все рав­но ве­се­лей".

    Но Кар­л­сон тут за­явил, что боль­ше иг­рать ему не­ког­да. Он ска­зал, что ему на­до сроч­но ле­теть до­мой при­де­лать к мо­тор­чи­ку глу­ши­тель.

    - Нельзя, что­бы при­ви­де­ние из Ва­зас­та­на при­ле­те­ло, гро­мы­хая, как же­лез­ная боч­ка. По­ни­ма­ешь? При­ви­де­ние дол­ж­но по­явить­ся без­звуч­но и та­ин­с­т­вен­но, как и по­ло­же­но при­ви­де­нию. Тог­да у до­мо­му­чи­тель­ни­цы во­ло­сы вста­нут ды­бом.

    Потом Кар­л­сон и Ма­лыш до­го­во­ри­лись о тай­ной сис­те­ме сиг­на­лов, ко­то­рые бу­дут пе­ре­да­вать­ся с по­мощью звон­ков.

    - Один зво­нок - это "Не­мед­лен­но при­ле­тай!", две звон­ка - "Ни в ко­ем слу­чае не при­ле­тай!", а три звон­ка зна­чит - "Ка­кое счас­тье, что на све­те есть та­кой кра­си­вый, ум­ный, в ме­ру упи­тан­ный и храб­рый че­ло­ве­чек, как ты, луч­ший в ми­ре Кар­л­сон!".

    - А за­чем мне для это­го зво­нить? - уди­вил­ся Ма­лыш.

    - А за­тем, что друзь­ям на­до го­во­рить при­ят­ные и обод­ря­ющие ве­щи при­мер­но каж­дые пять ми­нут, а ты сам по­ни­ма­ешь, что я не мо­гу при­ле­тать к те­бе так час­то.

    Малыш за­дум­чи­во пог­ля­дел на Кар­л­со­на:

    - Я ведь то­же твой друг, да? Но я не пом­ню, что­бы ты го­во­рил мне что-ни­будь в этом ро­де.

    Карлсон рас­сме­ял­ся:

    - Как ты мо­жешь срав­ни­вать? Да кто ты есть? Ты все­го-нав­се­го глу­пый маль­чиш­ка, и все…

    Малыш мол­чал. Он знал, что Кар­л­сон прав.

    - Но ты все-та­ки лю­бишь ме­ня?

    - Конечно, люб­лю, чес­т­ное сло­во! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон. - Сам не знаю, за что, хо­тя и ло­мал го­ло­ву над этим, ког­да ле­жал пос­ле обе­да и му­чил­ся бес­сон­ни­цей. - Он пот­ре­пал Ма­лы­ша по ще­ке. - Ко­неч­но, я те­бя люб­лю, и да­же до­га­ды­ва­юсь, по­че­му. По­то­му, что ты так не по­хож на ме­ня, бед­ный маль­чу­ган!

    Он вы­ле­тел в ок­но и на про­ща­ние по­ма­хал Ма­лы­шу.

    - А ес­ли ты опять нач­нешь трез­во­нить, как по­жар­ная ма­ши­на, - крик­нул он, - то это бу­дет оз­на­чать, что ли­бо и в са­мом де­ле по­жар, ли­бо: "Я те­бя сно­ва раз­бу­дил, до­ро­гой Кар­л­сон, ле­ти ско­рее ко мне да прих­ва­ти с со­бой ме­шок по­боль­ше, что­бы по­ло­жить в не­го мои иг­руш­ки… Я те­бе их да­рю!"

    На этом Кар­л­сон уле­тел.

    А Бим­бо лег на пол пе­ред Ма­лы­шом и при­нял­ся энер­гич­но сту­чать хвос­том по ков­ру. Ще­нок так де­лал всег­да, ког­да хо­тел по­ка­зать, что он че­му-то очень рад и про­сит уде­лить ему нем­но­го вни­ма­ния. Ма­лыш улег­ся на пол ря­дом с ним. Тог­да Бим­бо вско­чил и да­же за­тяв­кал от удо­воль­с­т­вия. По­том он ут­к­нул­ся в пле­чо Ма­лы­ша и зак­рыл гла­за.

    - Ты ра­ду­ешь­ся, что ме­ня изо­ли­ро­ва­ли, что я не хо­жу в шко­лу, а си­жу до­ма? - спро­сил Ма­лыш. - Ты Бим­бо, на­вер­но, ду­ма­ешь, что я са­мый луч­ший в ми­ре…

    День для Ма­лы­ша тя­нул­ся бес­ко­неч­но дол­го, он про­вел его сов­сем один и ни­как не мог дож­дать­ся ве­че­ра.

    "Похоже на со­чель­ник", - по­ду­мал он. Он иг­рал с Бим­бо, во­зил­ся с мар­ка­ми и да­же нем­но­го по­за­ни­мал­ся ариф­ме­ти­кой, что­бы не от­с­тать от ре­бят в клас­се. А ког­да Крис­тер дол­жен был, по его рас­че­там, вер­нуть­ся из шко­лы, он поз­во­нил ему по те­ле­фо­ну и рас­ска­зал о скар­ла­ти­не.

    - Я не мо­гу хо­дить в шко­лу, по­то­му что ме­ня изо­ли­ро­ва­ли, по­ни­ма­ешь?

    Это зву­ча­ло очень за­ман­чи­во - так счи­тал сам Ма­лыш, и Крис­тер, вид­но, то­же так счи­тал, по­то­му что он да­же не сра­зу на­шел­ся, что от­ве­тить.

    - Расскажи это Гу­нил­ле, - до­ба­вил Ма­лыш.

    - А те­бе не скуч­но? - спро­сил Крис­тер, ког­да к не­му вер­нул­ся дар ре­чи.

    - Ну что ты! У ме­ня ведь есть… - на­чал Ма­лыш но тут же осек­ся.

    Он хо­тел бы­ло ска­зать: "Кар­л­сон", но не сде­лал это­го из-за па­пы. Прав­да, прош­лой вес­ной Крис­тер и Гу­нил­ла нес­коль­ко раз ви­де­ли Кар­л­со­на, но это бы­ло до то­го, как па­па ска­зал, что о нем нель­зя го­во­рить ни с кем на све­те.

    "Может быть, Крис­тер и Гу­нил­ла дав­но о нем за­бы­ли, вот бы хо­ро­шо! - ду­мал Ма­лыш. - Тог­да он стал бы мо­им лич­ным тай­ным Кар­л­со­ном". И Ма­лыш по­то­ро­пил­ся поп­ро­щать­ся с Крис­те­ром.

    - Привет, мне сей­час не­ког­да с то­бой раз­го­ва­ри­вать, - ска­зал он.

    Обедать вдво­ем с фре­кен Бок бы­ло сов­сем скуч­но, но за­то она при­го­то­ви­ла очень вкус­ные теф­те­ли. Ма­лыш уп­ле­тал за дво­их. На слад­кое он по­лу­чил яб­лоч­ную за­пе­кан­ку с ва­ниль­ным со­усом. И он по­ду­мал, что фре­кен Бок, мо­жет быть, не так уж пло­ха.

    "Лучшее, что есть в до­мо­му­чи­тель­ни­це, - это яб­лоч­ная за­пе­кан­ка, а луч­шее в яб­лоч­ной за­пе­кан­ке - это ва­ниль­ный со­ус, а луч­шее в ва­ниль­ном со­усе - это то, что я его ем", - ду­мал Ма­лыш.

    И все же это был не­ве­се­лый обед, по­то­му что столь­ко мест за сто­лом пус­то­ва­ло. Ма­лыш ску­чал по ма­ме, по па­пе, по Бос­се и по Бе­тан - по всем вмес­те и по каж­до­му от­дель­но. Нет, обед был сов­сем не­ве­се­лый, к то­му же фре­кен Бок без умол­ку бол­та­ла о Фри­де, ко­то­рая уже ус­пе­ла из­ряд­но на­до­есть Ма­лы­шу.

    Но вот нас­ту­пил ве­чер. Бы­ла ведь осень, и тем­не­ло ра­но. Ма­лыш сто­ял у ок­на сво­ей ком­на­ты, блед­ный от вол­не­ния, и гля­дел на звез­ды, мер­цав­шие над кры­ша­ми. Он ждал. Это бы­ло ху­же, чем со­чель­ник. В со­чель­ник то­же ус­та­ешь ждать, но раз­ве это мо­жет срав­нить­ся с ожи­да­ни­ем при­ле­та ма­лень­ко­го при­ви­де­ния из Ва­зас­та­на!.. Ку­да там! Ма­лыш в не­тер­пе­нии грыз ног­ти. Он знал, что там, на­вер­ху, Кар­л­сон то­же ждет. Фре­кен Бок уже дав­но си­де­ла на кух­не, опус­тив но­ги в таз с во­дой, - она всег­да по­дол­гу при­ни­ма­ет нож­ные ван­ны. Но по­том она при­дет к Ма­лы­шу по­же­лать ему спо­кой­ной но­чи, это она обе­ща­ла. Вот тут-то и на­до по­дать сиг­нал. И тог­да - о бо­же пра­вед­ный, как всег­да го­во­ри­ла фре­кен Бок, - о бо­же пра­вед­ный, до че­го же это бы­ло зах­ва­ты­ва­юще!

    - Если ее еще дол­го не бу­дет, я лоп­ну от не­тер­пе­ния, - про­бор­мо­тал Ма­лыш.

    Но вот она по­яви­лась. Преж­де все­го Ма­лыш уви­дел в две­рях ее боль­шие, чис­то вы­мы­тые бо­сые но­ги. Ма­лыш зат­ре­пе­тал, как пой­ман­ная рыб­ка, так он ис­пу­гал­ся, хо­тя ждал ее и знал, что она сей­час при­дет. Фре­кен Бок мрач­но пог­ля­де­ла на не­го.

    - Почему ты сто­ишь в пи­жа­ме у от­к­ры­то­го ок­на? Не­мед­лен­но марш в пос­тель!

    - Я… я гля­дел на звез­ды, - про­бор­мо­тал Ма­лыш. - А вы, фре­кен Бок, не хо­ти­те на них взгля­нуть?

    Это он так схит­рил, что­бы зас­та­вить ее по­дой­ти к ок­ну, а сам тут же не­за­мет­но су­нул ру­ку пол за­на­вес­ку, за ко­то­рой был спря­тан шнур, и дер­нул его изо всех сил. Он ус­лы­шал, как на кры­ше заз­ве­нел ко­ло­коль­чик. Фре­кен Бок это то­же ус­лы­ша­ла.

    - Где-то там, на­вер­ху, зве­нит ко­ло­коль­чик, - ска­за­ла она. - Как стран­но!

    - Да, стран­но! - сог­ла­сил­ся Ма­лыш. Но тут у не­го пря­мо дух зах­ва­ти­ло, по­то­му что от кры­ши вдруг от­де­ли­лось и мед­лен­но по­ле­те­ло по тем­но­му не­бу не­боль­шое, бе­лое, круг­лое при­ви­де­ние. Его по­лет соп­ро­вож­дал­ся ти­хой и пе­чаль­ной му­зы­кой. Да, ошиб­ки быть не мог­ло, за­уныв­ные зву­ки "Плач ма­лют­ки при­ви­де­ния" ог­ла­си­ли тем­ную, осен­нюю ночь.

    - Вот… О, гля­ди, гля­ди… Бо­же пра­вед­ный! - вос­к­лик­ну­ла фре­кен Бок.

    Она по­бе­ле­ла как по­лот­но, но­ги у нее по­дог­ну­лись и она плюх­ну­лась на стул. А еще уве­ря­ла, что не бо­ит­ся при­ви­де­ний!

    Малыш по­пы­тал­ся ее ус­по­ко­ить.

    - Да, те­перь я то­же на­чи­наю ве­рить в при­ви­де­ния, - ска­зал он. - Но ведь это та­кое ма­лень­кое, оно не мо­жет быть опас­ным!

    Однако фре­кен Бок не слу­ша­ла Ма­лы­ша. Ее обе­зу­мев­ший взгляд был при­ко­ван к ок­ну - она сле­ди­ла за при­чуд­ли­вым по­ле­том при­ви­де­ния.

    - Уберите его! Убе­ри­те! - шеп­та­ла она за­ды­ха­ясь.

    Но ма­лень­кое при­ви­де­ние из Ва­зас­та­на нель­зя бы­ло уб­рать. Оно кру­жи­ло в но­чи, уда­ля­лось, вновь приб­ли­жа­лось, то взмы­вая ввысь, то спус­ка­ясь по­ни­же, и вре­мя от вре­ме­ни де­ла­ло в воз­ду­хе не­боль­шой куль­бит. А пе­чаль­ные зву­ки не смол­ка­ли ни на мгно­ве­ние.

    "Маленькое бе­лое при­ви­де­ние, тем­ное звез­д­ное не­бо, пе­чаль­ная му­зы­ка - до че­го все это кра­си­во и ин­те­рес­но!" - ду­мал Ма­лыш.

    Но фре­кен Бок так не счи­та­ла. Она вце­пи­лась в Ма­лы­ша:

    - Скорее в спаль­ню, мы там спря­чем­ся!

    В квар­ти­ре семьи Сван­те­сон бы­ло пять ком­нат, кух­ня, ван­ная и пе­ред­няя. У Бос­се, у Бе­тан и у Ма­лы­ша бы­ли свои ком­нат­ки, ма­ма и па­па спа­ли в спаль­не, а кро­ме то­го, бы­ла сто­ло­вая, где они со­би­ра­лись все вмес­те. Те­перь, ког­да ма­ма и па­па бы­ли в отъ­ез­де, фре­кен Бок спа­ла в их ком­на­те. Ок­но ее вы­хо­ди­ло в сад, а ок­но ком­на­ты Ма­лы­ша - на ули­цу.

    - Пошли, - шеп­та­ла фре­кен Бок, все еще за­ды­ха­ясь, - пош­ли ско­рее, мы спря­чем­ся в спаль­не.

    Малыш соп­ро­тив­лял­ся: нель­зя же до­пус­тить, что бы все сор­ва­лось те­перь, пос­ле та­ко­го удач­но­го на­ча­ла! Но фре­кен Бок уп­ря­мо сто­яла на сво­ем:

    - Ну, жи­вей, а то я сей­час упа­ду в об­мо­рок! И как Ма­лыш ни соп­ро­тив­лял­ся, ему приш­лось та­щить­ся в спаль­ню. Ок­но и там бы­ло от­к­ры­то, но фре­кен Бок ки­ну­лась к не­му и с гро­хо­том его за­пах­ну­ла. По­том она опус­ти­ла што­ры, за­дер­ну­ла за­на­вес­ки, а дверь по­пы­та­лась за­бар­ри­ка­ди­ро­вать ме­белью. Бы­ло яс­но, что у нее про­па­ла вся­кая охо­та иметь де­ло с при­ви­де­ни­ем, а ведь еще сов­сем не­дав­но она ни о чем дру­гом не меч­та­ла.

    Малыш ни­как не мог это­го по­нять, он сел на па­пи­ну кро­вать, пог­ля­дел на пе­ре­пу­ган­ную фре­кен Бок и по­ка­чал го­ло­вой.

    - А Фри­да, на­вер­но, не та­кая тру­си­ха, - ска­зал он на­ко­нец.

    Но сей­час фре­кен Бок и слы­шать не хо­те­ла о Фри­де. Она про­дол­жа­ла прид­ви­гать всю ме­бель к две­ри - за ко­мо­дом пос­ле­до­ва­ли стол, стулья и эта­жер­ка. Пе­ред сто­лом об­ра­зо­ва­лась уже нас­то­ящая бар­ри­ка­да.

    - Ну вот, те­перь, я ду­маю, мы мо­жем быть спо­кой­ны, - ска­за­ла фре­кен Бок с удов­лет­во­ре­ни­ем.

    Но тут из-под па­пи­ной кро­ва­ти раз­дал­ся глу­хой го­лос, в ко­то­ром зву­ча­ло еще боль­ше удов­лет­во­ре­ния:

    - Ну вот, те­перь, я ду­маю, мы мо­жем быть спо­кой­ны! Мы за­пер­ты на ночь.

    И ма­лень­кое при­ви­де­ние стре­ми­тель­но, со свис­том вы­ле­те­ло из-под кро­ва­ти.

    - Помогите! - за­во­пи­ла фре­кен Бок. - По­мо­ги­те!

    - Что слу­чи­лось? - спро­си­ло при­ви­де­ние. - Ме­бель са­ми дви­га­ете, да не­уже­ли по­мочь не­ко­му?

    И при­ви­де­ние раз­ра­зи­лось дол­гим глу­хим сме­хом. Но фре­кен Бок бы­ло не до сме­ха. Она ки­ну­лась к две­ри и ста­ла рас­ш­вы­ри­вать ме­бель. В мгно­ве­ние ока ра­зоб­рав бар­ри­ка­ду, она с гром­ким кри­ком вы­бе­жа­ла в пе­ред­нюю.

    Привидение по­ле­те­ло сле­дом, а Ма­лыш по­бе­жал за ним. Пос­лед­ним мчал­ся Бим­бо и за­ли­вис­то ла­ял. Он уз­нал при­ви­де­ние по за­па­ху и ду­мал, что на­ча­лась ве­се­лая иг­ра. При­ви­де­ние, впро­чем, то­же так ду­ма­ло.

    - Гей, гей! - кри­ча­ло оно, ле­тая вок­руг го­ло­вы фре­кен Бок и ед­ва не ка­са­ясь ее ушей.

    Но по­том оно нем­но­го по­от­с­та­ло, что­бы по­лу­чи­лась нас­то­ящая по­го­ня. Так они но­си­лись по всей квар­ти­ре - впе­ре­ди ска­ка­ла фре­кен Бок, а за ней мча­лось при­ви­де­ние: в кух­ню и из кух­ни, в сто­ло­вую и из сто­ло­вой, в ком­на­ту Ма­лы­ша и из ком­на­ты Ма­лы­ша и сно­ва в кух­ню, боль­шую ком­на­ту, ком­на­ту Ма­лы­ша и сно­ва, и сно­ва…

    Фрекен Бок все вре­мя во­пи­ла так, что в кон­це кон­цов при­ви­де­ние да­же по­пы­та­лось ее ус­по­ко­ить:

    - Ну, ну, ну, не ре­ви! Те­перь-то уж мы по­ве­се­лим­ся всласть!

    Но все эти уте­ше­ния не во­зы­ме­ли ни­ка­ко­го дей­с­т­вия. Фре­кен Бок про­дол­жа­ла го­ло­сить и ме­тать­ся по кух­не. А там все еще сто­ял на по­лу таз с во­дой, в ко­то­ром она мы­ла но­ги. При­ви­де­ние прес­ле­до­ва­ло ее по пя­там. "Гей, гей", - так и зве­не­ло в ушах; в кон­це кон­цов фре­кен Бок спот­к­ну­лась о таз и с гро­хо­том упа­ла. При этом она из­да­ла вопль, по­хо­жий на вой си­ре­ны, но тут при­ви­де­ние прос­то воз­му­ти­лось:

    - Как те­бе толь­ко не стыд­но! Орешь как ма­лень­кая. Ты нас­мерть пе­ре­пу­га­ла ме­ня и со­се­дей. Будь ос­то­рож­ней, не то сю­да наг­ря­нет по­ли­ция!

    Весь пол был за­лит во­дой, а пос­ре­ди ог­ром­ной лу­жи ба­рах­та­лась фре­кен Бок. Не пы­та­ясь да­же встать на но­ги, она уди­ви­тель­но быс­т­ро по­пол­з­ла из кух­ни.

    Привидение не мог­ло от­ка­зать се­бе в удо­воль­с­т­вии сде­лать нес­коль­ко прыж­ков в та­зу - ведь там уже поч­ти не бы­ло во­ды.

    - Подумаешь, сте­ны чуть-чуть заб­рыз­га­ли, - ска­за­ло при­ви­де­ние Ма­лы­шу. - Все лю­ди, как пра­ви­ло, спо­ты­ка­ют­ся о та­зы, так че­го же она во­ет?

    Привидение сде­ла­ло пос­лед­ний пры­жок и сно­ва ки­ну­лось за фре­кен Бок. Но ее что-то ниг­де не бы­ло вид­но. За­то на пар­ке­те в пе­ред­ней тем­не­ли от­пе­чат­ки ступ­ней.

    - Домомучительница сбе­жа­ла! - вос­к­лик­ну­ло при­ви­де­ние. - Но вот ее мок­рые сле­ды. Сей­час уви­дим, ку­да они ве­дут. Уга­дай, кто луч­ший в ми­ре сле­до­пыт!

    Следы ве­ли в ван­ную ком­на­ту. Фре­кен Бок за­пер­лась там, и в при­хо­жую до­но­сил­ся ее тор­жес­т­ву­ющий смех.

    Привидение пос­ту­ча­ло в дверь ван­ной:

    - Открой! Слы­шишь, не­мед­лен­но от­к­рой!

    Но за дверью раз­да­вал­ся толь­ко гром­кий, ли­ку­ющий хо­хот.

    - Открой! А то я не иг­раю! - крик­ну­ло при­ви­де­ние.

    Фрекен Бок за­мол­ча­ла, но две­ри не от­к­ры­ла. Тог­да при­ви­де­ние обер­ну­лось к Ма­лы­шу, ко­то­рый все еще не мог от­ды­шать­ся.

    - Скажи ей, чтоб она от­к­ры­ла! Ка­кой же ин­те­рес иг­рать, ес­ли она бу­дет так се­бя вес­ти!

    Малыш роб­ко пос­ту­чал в дверь.

    - Это я, - ска­зал он. - Дол­го ли вы, фре­кен Бок со­би­ра­етесь про­си­деть здесь вза­пер­ти?

    - Всю ночь, - от­ве­ти­ла фре­кен Бок. - Я пос­те­лю се­бе в ван­не все по­ло­тен­ца, что­бы там спать.

    Тут при­ви­де­ние за­го­во­ри­ло по-дру­го­му:

    - Стели! По­жа­луй­с­та, сте­ли! Де­лай все так, что­бы ис­пор­тить нам удо­воль­с­т­вие, что­бы рас­стро­ить на­шу иг­ру! Но уга­дай-ка, кто в та­ком слу­чае не­мед­лен­но от­п­ра­вит­ся к Фри­де, что­бы дать ей ма­те­ри­ал для но­вой пе­ре­да­чи?

    В ван­ной ком­на­те дол­го ца­ри­ло мол­ча­ние. Вид­но, фре­кен Бок об­ду­мы­ва­ла эту ужас­ную уг­ро­зу. Но в кон­це кон­цов она ска­за­ла жал­ким, умо­ля­ющим то­ном:

    - Нет-нет, по­жа­луй­с­та, не де­лай это­го!.. Это­го я не вы­не­су.

    - Тогда вы­хо­ди! - ска­за­ло при­ви­де­ние. - Не то при­ви­де­ние тут же уле­тит на Фрей­га­тен. И твоя сес­т­ра Фри­да бу­дет сно­ва си­деть в те­ле­ви­зо­ре, это уж точ­но!

    Слышно бы­ло, как фре­кен Бок нес­коль­ко раз тя­же­ло вздох­ну­ла. На­ко­нец она поз­ва­ла:

    - Малыш! При­ло­жи ухо к за­моч­ной сква­жи­не, я хо­чу те­бе кое-что шеп­нуть по сек­ре­ту.

    Малыш сде­лал, как она про­си­ла. Он при­ло­жил ухо к за­моч­ной сква­жи­не, и фре­кен Бок про­шеп­та­ла ему:

    - Понимаешь, я ду­ма­ла, что не бо­юсь при­ви­де­ний, а ока­за­лось, что бо­юсь. Но ты-то храб­рый! Мо­жет, поп­ро­сишь, что­бы это при­ви­де­ние сей­час ис­чез­ло и яви­лось в дру­гой раз? Я хо­чу к не­му нем­но­го при­вык­нуть. Но глав­ное, что­бы оно не по­се­ти­ло за это вре­мя Фри­ду! Пусть оно пок­ля­нет­ся, что не от­п­ра­вит­ся на Фрей­га­тен!

    - Постараюсь, но не знаю, что по­лу­чит­ся, - ска­зал Ма­лыш и обер­нул­ся, что­бы на­чать пе­ре­го­во­ры с при­ви­де­ни­ем.

    Но его и след прос­тыл.

    - Его не­ту! - крик­нул Ма­лыш. - Оно уле­те­ло к се­бе до­мой. Вы­хо­ди­те.

    Но фре­кен Бок не ре­ша­лась вый­ти из ван­ной, по­ка Ма­лыш не обо­шел всю квар­ти­ру и не убе­дил­ся, что при­ви­де­ния ниг­де нет.

    Потом фре­кен Бок, дро­жа от стра­ха, еще дол­го си­де­ла в ком­на­те Ма­лы­ша. Но пос­те­пен­но она приш­ла в се­бя и соб­ра­лась с мыс­ля­ми.

    - О, это бы­ло ужас­но… - ска­за­ла она. - Но по­ду­май, ка­кая пе­ре­да­ча для те­ле­ви­де­ния мог­ла бы из это­го по­лу­чить­ся! Фри­да в жиз­ни не ви­де­ла ни­че­го по­хо­же­го!

    Она ра­до­ва­лась, как ре­бе­нок. Но вре­мя от вре­ме­ни вспо­ми­на­ла, как за ней по пя­там гна­лось при­ви­де­ние и сод­ро­га­лась от ужа­са.

    - В об­щем, хва­тит с ме­ня при­ви­де­ний, - ре­ши­ла она в кон­це кон­цов. - Я бы­ла бы ра­да, ес­ли б судь­ба из­ба­ви­ла ме­ня от по­доб­ных встреч.

    Едва она ус­пе­ла это ска­зать, как из шка­фа Ма­лы­ша пос­лы­ша­лось что-то вро­де мы­ча­ния. И это­го бы­ло дос­та­точ­но, что­бы фре­кен Бок вновь за­во­пи­ла:

    - Слышишь? Кля­нусь, при­ви­де­ние при­та­илось у нас в шка­фу! Ой, я, ка­жет­ся, сей­час ум­ру…

    Малышу ста­ло ее очень жаль, но он не знал, что ска­зать, что­бы ее уте­шить.

    - Да нет… - на­чал он пос­ле не­ко­то­ро­го раз­думья, - это вов­се не при­ви­де­ние… Это… это… счи­тай­те, что это те­ле­но­чек. Да, бу­дем на­де­ять­ся, что это те­ле­но­чек.

    Но тут из шка­фа раз­дал­ся го­лос:

    - Теленочек! Это­го еще не хва­та­ло! Не вый­дет! И не на­дей­тесь!

    Дверцы шка­фа рас­пах­ну­лись, и от­ту­да вы­пор­х­ну­ло ма­лют­ка при­ви­де­ние из Ва­зас­та­на, оде­тое в бе­лые одеж­ды, ко­то­рые Ма­лыш сшил сво­ими соб­с­т­вен­ны­ми ру­ка­ми. Глу­хо и та­ин­с­т­вен­но взды­хая, оно взмы­ло к по­тол­ку и зак­ру­жи­лось вок­руг люс­т­ры.

    - Гей, гей, я не те­ле­нок, а са­мое опас­ное в ми­ре при­ви­де­ние!

    Фрекен Бок кри­ча­ла. При­ви­де­ние опи­сы­ва­ло кру­ги, оно пор­ха­ло все быс­т­рее и быс­т­рее, все ужас­ней и ужас­ней во­пи­ла фре­кен Бок, и все стре­ми­тель­ней, в ди­ком вих­ре, кру­жи­лось при­ви­де­ние.

    Но вдруг слу­чи­лось неч­то не­ожи­дан­ное. Изощ­ря­ясь в слож­ных фи­гу­рах, при­ви­де­ние сде­ла­ло че­рес­чур ма­лень­кий круг, и его одеж­ды за­це­пи­лись за люс­т­ру.

    Хлоп! - ста­рень­кие прос­ты­ни тут же по­пол­з­ли, спа­ли с Кар­л­со­на и по­вис­ли на люс­т­ре, а вок­руг нее ле­тал Кар­л­сон в сво­их обыч­ных си­них шта­нах, клет­ча­той ру­баш­ке и по­ло­са­тых нос­ках. Он был до то­го ув­ле­чен иг­рой, что да­же не за­ме­тил, что с ним слу­чи­лось. Он ле­тал се­бе и ле­тал, взды­хал и сто­нал по-при­ви­ден­чес­ки пу­ще преж­не­го. Но, за­вер­шая оче­ред­ной круг, он вдруг за­ме­тил, что на люс­т­ре что-то ви­сит и раз­ве­ва­ет­ся от ко­ле­ба­ния воз­ду­ха, ког­да он про­ле­та­ет ми­мо.

    - Что это за лос­кут вы по­ве­си­ли на лам­пу? - спро­сил он. - От мух, что ли?

    Малыш толь­ко жа­лоб­но вздох­нул:

    - Нет, Кар­л­сон, не от мух.

    Тогда Кар­л­сон пог­ля­дел на свое упи­тан­ное те­ло, уви­дел си­ние шта­ниш­ки и по­нял, ка­кая слу­чи­лась бе­да, по­нял, что он уже не ма­лют­ка при­ви­де­ние из Ва­зас­та­на, а прос­то Кар­л­сон.

    Он не­ук­лю­же при­зем­лил­ся воз­ле Ма­лы­ша: вид у не­го был нес­коль­ко скон­фу­жен­ный.

    - Ну да, - ска­зал он, - не­уда­ча мо­жет сор­вать да­же са­мые луч­шие за­мыс­лы. Сей­час мы в этом убе­ди­лись… Ни­че­го не ска­жешь, это де­ло жи­тей­с­кое!

    Фрекен Бок, блед­ная как мел, ус­та­ви­лась на Кар­л­со­на. Она су­до­рож­но гло­та­ла воз­дух, слов­но ры­ба, выб­ро­шен­ная на су­шу. Но в кон­це кон­цов она все же вы­да­ви­ла из се­бя нес­коль­ко слов:

    - Кто… кто… бо­же пра­вед­ный, а это еще кто?

    И Ма­лыш ска­зал, ед­ва сдер­жи­вая сле­зы:

    - Это Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше.

    - Кто это? Кто этот Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше? - за­ды­ха­ясь, спро­си­ла фре­кен Бок.

    Карлсон пок­ло­нил­ся:

    - Красивый, ум­ный и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил. Пред­с­тавь­те се­бе, это я.

    Этот ве­чер Ма­лыш за­пом­нит на всю жизнь. Фре­кен Бок си­де­ла на сту­ле и пла­ка­ла, а Кар­л­сон сто­ял в сто­рон­ке, и вид у не­го был сму­щен­ный. Ник­то ни­че­го не го­во­рил, все чув­с­т­во­ва­ли се­бя нес­час­т­ны­ми.

    "Да, от та­кой жиз­ни и вправ­ду по­се­де­ешь рань­ше вре­ме­ни", - по­ду­мал Ма­лыш, по­то­му что ма­ма час­то так го­во­ри­ла. Это бы­ва­ло, ког­да Бос­се при­но­сил до­мой сра­зу три двой­ки, или ког­да Бе­тан ны­ла, вып­ра­ши­вая но­вую ко­жа­ную кур­точ­ку на ме­ху как раз в те дни, ког­да па­па вно­сил день­ги за те­ле­ви­зор, куп­лен­ный в рас­сроч­ку, или ког­да Ма­лыш раз­би­вал в шко­ле ок­но и ро­ди­те­лям на­до бы­ло пла­тить за ог­ром­ное стек­ло. Вот в этих слу­ча­ях ма­ма обыч­но взды­ха­ла и го­во­ри­ла:

    "Да, от та­кой жиз­ни и вправ­ду по­се­де­ешь рань­ше вре­ме­ни!"

    Именно та­кое чув­с­т­во ов­ла­де­ло сей­час Ма­лы­шом. Ух, до че­го же все нес­к­лад­но выш­ло! Фре­кен Бок бе­зу­теш­но ры­да­ла, сле­зы ка­ти­лись гра­дом. И из-за че­го? Толь­ко из-за то­го, что Кар­л­сон ока­зал­ся не при­ви­де­ни­ем.

    - Подумать толь­ко! Эта те­ле­ви­зи­он­ная пе­ре­да­ча бы­ла уже у ме­ня в кар­ма­не, - всхли­пы­вая, ска­за­ла фре­кен Бок и злоб­но пог­ля­де­ла на Кар­л­со­на. - А я-то ду­ра, спе­ци­аль­но хо­ди­ла к се­бе до­мой и рас­ска­за­ла все Фри­де…

    Она зак­ры­ла ли­цо ру­ка­ми, гром­ко за­ры­да­ла, и ник­то не рас­слы­шал, что же она ска­за­ла Фри­де.

    - Но я кра­си­вый, ум­ный и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил, - ска­зал Кар­л­сон, пы­та­ясь хоть чем-то ее уте­шить. - И ме­ня мож­но по­ка­зы­вать в этом ящи­ке…

    Фрекен Бок пог­ля­де­ла на Кар­л­со­на и злоб­но за­ши­пе­ла:

    - "Красивый, ум­ный и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на"! Да та­ких на те­ле­ви­де­нии хоть пруд пру­ди, с этим к ним и со­вать­ся не­че­го.

    И она сно­ва пог­ля­де­ла на Кар­л­со­на сер­ди­то и не­до­вер­чи­во… А ведь этот ма­лень­кий тол­с­тый маль­чиш­ка и впрямь по­хож на муж­чи­ну…

    - Кто он, соб­с­т­вен­но го­во­ря, та­кой? - спро­сил. она Ма­лы­ша.

    И Ма­лыш от­ве­тил ис­тин­ную прав­ду:

    - Мой то­ва­рищ, мы с ним иг­ра­ем.

    - Это я и без те­бя знаю, - от­ре­за­ла фре­кен Бок и сно­ва зап­ла­ка­ла.

    Малыш был удив­лен: ведь па­па и ма­ма во­об­ра­зи­ли, что у них нач­нет­ся кош­мар­ная жизнь, ес­ли толь­ко кто-ни­будь уз­на­ет о су­щес­т­во­ва­нии Кар­л­со­на, что все тут же за­хо­тят его уви­деть и его бу­дут по­ка­зы­вать по те­ле­ви­де­нию; но вот те­перь, ког­да на­ко­нец его уви­да­ла пос­то­рон­няя жен­щи­на, она льет сле­зы и уве­ря­ет, что раз Кар­л­сон не при­ви­де­ние, он не пред­с­тав­ля­ет ни­ка­ко­го ин­те­ре­са. А что на спи­не у не­го про­пел­лер и что он уме­ет ле­тать - на это ей, вид­но, нап­ле­вать. А тут как раз Кар­л­сон под­нял­ся к по­тол­ку и при­ня­ло сни­мать с аба­жу­ра свои при­ви­ден­чес­кие одеж­ды, но фре­кен Бок пос­мот­ре­ла на не­го уже сов­сем сви­ре­пым гла­зом и ска­за­ла:

    - Подумаешь, про­пел­лер, кноп­ка… а что же не мо­жет быть у маль­чиш­ки в на­ше-то вре­мя! Ско­ро он бу­дут ле­тать на Лу­ну, не на­чав хо­дить в шко­лу.

    Домомучительница по-преж­не­му си­де­ла на сту­ле и на­ка­ля­лась все боль­ше и боль­ше. Она вдруг по­ня­ла, кто ста­щил плюш­ки, кто мы­чал у ок­на и кто пи­сал на сте­не в кух­не. Это же на­до до­ду­мать­ся - да­рить де­тям та­кие иг­руш­ки, что­бы они ле­та­ли ку­да им заб­ла­го­рас­су­дит­ся и так бес­стыд­но из­де­ва­лись над ста­ры­ми людь­ми. А все та­ин­с­т­вен­ные ис­то­рии с при­ви­де­ни­ями, о ко­то­рых она пи­са­ла в швед­с­кое те­ле­ви­де­ние, ока­за­лись про­ка­за­ми сор­ван­ца. Нет, она не на­ме­ре­на тер­петь здесь это­го не­год­но­го ма­лень­ко­го тол­с­тя­ка.

    - Немедленно от­п­рав­ляй­ся до­мой, слы­шишь! Как те­бя звать-то?

    - Карлсон! - от­ве­тил Кар­л­сон.

    - Это я знаю, - сер­ди­то ска­за­ла фре­кен Бок. - Но у те­бя, кро­ме фа­ми­лии, на­до ду­мать, и имя есть?

    - Меня зо­вут Кар­л­сон, и все!

    - Ой, не зли ме­ня, не то я сов­сем рас­сер­жусь, я и так уже на пос­лед­нем пре­де­ле, - бур­к­ну­ла фре­кен Бок. - Имя - это то, как те­бя зо­вут до­ма, по­ни­ма­ешь? Ну, как те­бя кли­чет па­па, ког­да по­ра ид­ти спать?

    - Хулиган, - от­ве­тил Кар­л­сон с улыб­кой.

    Фрекен Бок с удов­лет­во­ре­ни­ем кив­ну­ла:

    - Точно ска­за­но! Луч­ше и не при­ду­мать!

    Карлсон с ней сог­ла­сил­ся:

    - Да, да, в дет­с­т­ве мы все ужас­но ху­ли­га­ни­ли. Но это бы­ло так дав­но, а те­перь я са­мый пос­луш­ный в ми­ре!

    Но фре­кен Бок боль­ше не слу­ша­ла его. Она си­де­ла мол­ча, глу­бо­ко за­ду­мав­шись, и, ви­ди­мо, на­чи­на­ла пос­те­пен­но ус­по­ка­ивать­ся.

    - Да, - ска­за­ла она на­ко­нец, - один че­ло­век бу­дет от все­го это­го на седь­мом не­бе.

    - Кто? - спро­сил Ма­лыш.

    - Фрида, - горь­ко от­ве­ти­ла фре­кен Бок.

    Потом, глу­бо­ко вздох­нув, она нап­ра­ви­лась на кух­ню, что­бы вы­те­реть пол и унес­ти таз.

    Карлсон и Ма­лыш бы­ли ра­ды, что ос­та­лись од­ни.

    - И че­го это лю­ди вол­ну­ют­ся по пус­тя­кам? - ска­зал Кар­л­сон и по­жал пле­ча­ми. - Я ведь ей ни­че­го пло­хо­го не сде­лал.

    - Ну да, - не­уве­рен­но сог­ла­сил­ся Ма­лыш. - Толь­ко по­низ­во­дил ее нем­нож­ко. За­то те­перь мы ста­нем са­мы­ми пос­луш­ны­ми.

    Карлсон то­же так ду­мал.

    - Конечно, ста­нем. Но я хо­чу нем­но­го по­за­ба­вить­ся, а то не бу­ду иг­рать!

    Малыш нап­ря­жен­но вы­ду­мы­вал ка­кое-ни­будь за­бав­ное за­ня­тие для Кар­л­со­на. Но он зря ста­рал­ся, по­то­му что Кар­л­сон все при­ду­мал сам и вдруг, ни с то­го ни с се­го, ки­нул­ся к шка­фу Ма­лы­ша.

    - Погоди! - крик­нул он. - Ког­да я был при­ви­де­ни­ем, я ви­дел там од­ну тол­ко­вую шту­ку!

    Он вер­нул­ся с ма­лень­кой мы­ше­лов­кой. Ма­лыш на­шел ее в де­рев­не у ба­буш­ки и при­вез в го­род.

    "Я хо­чу пой­мать мыш­ку и при­ру­чить ее, что­бы она у ме­ня ос­та­лась жить", - объ­яс­нил Ма­лыш ма­ме. Но ма­ма ска­за­ла, что в го­род­с­ких квар­ти­рах мы­ши, к счас­тью, не во­дят­ся, у них, во вся­ком слу­чае, мы­шей точ­но нет.

    Малыш пе­рес­ка­зал все это Кар­л­со­ну, но Кар­л­сон воз­ра­зил:

    - Мыши за­во­дят­ся не­за­мет­но. Твоя ма­ма толь­ко об­ра­ду­ет­ся, ес­ли вдруг, от­ку­да ни возь­мись, в до­ме по­явит­ся ма­лень­кая неж­дан­ная мыш­ка.

    Он объ­яс­нил Ма­лы­шу, как бы­ло бы хо­ро­шо, ес­ли бы они пой­ма­ли эту неж­дан­ную мыш­ку. Ведь Кар­л­сон мог бы дер­жать ее у се­бя на­вер­ху, а ког­да у нее на­ро­дят­ся мы­ша­та, мож­но бу­дет ус­т­ро­ить нас­то­ящую мы­ши­ную фер­му.

    - И тог­да я по­ме­щу в га­зе­те объ­яв­ле­ние, - зак­лю­чил Кар­л­сон. - "Ко­му нуж­ны мы­ши, об­ра­щай­тесь в мы­ши­ную фер­му Кар­л­со­на".

    - Ага! И тог­да мож­но бу­дет рас­п­ло­дить мы­шей во всех го­род­с­ких до­мах! - ра­дос­т­но под­х­ва­тил Ма­лыш и объ­яс­нил Кар­л­со­ну, как за­ря­жа­ют мы­ше­лов­ку. - Толь­ко в нее на­до обя­за­тель­но по­ло­жить ку­со­чек сы­ру или шкур­ку от сви­но­го са­ла, а то мышь не при­дет.

    Карлсон по­лез в кар­ман и вы­та­щил от­ту­да ма­лень­кий ог­ры­зок шпи­ка.

    - Как хо­ро­шо, что я его сбе­рег. Пос­ле обе­да я все со­би­рал­ся ки­нуть его в по­мой­ное вед­ро.

    Он за­ря­дил мы­ше­лов­ку и пос­та­вил ее под кро­вать Ма­лы­ша.

    - Теперь мышь мо­жет прий­ти ког­да за­хо­чет.

    Они сов­сем за­бы­ли про фре­кен Бок. Но вдруг ус­лы­ша­ли ка­кой-то шум на кух­не.

    - Похоже, что она го­то­вит еду, - ска­зал Кар­л­сон. - Она гро­хо­чет ско­во­род­ка­ми.

    Так оно и бы­ло, по­то­му что из кух­ни до­нес­ся сла­бый, но ча­ру­ющий за­пах жа­ря­щих­ся теф­те­лей.

    - Она об­жа­ри­ва­ет теф­те­ли, ос­тав­ши­еся от обе­да, - объ­яс­нил Ма­лыш. - Ой, до че­го же есть хо­чет­ся!

    Карлсон со всех ног ки­нул­ся к две­ри.

    - Вперед, на кух­ню! - крик­нул он.

    Малыш по­ду­мал, что Кар­л­сон и в са­мом де­ле храб­рец, ес­ли он от­ва­жил­ся на та­кой шаг. Быть тру­сом Ма­лы­шу не хо­те­лось, и он то­же не­ре­ши­тель­но поп­лел­ся на кух­ню.

    - Гей, гей, мы, я ви­жу, приш­ли как раз кста­ти. Нас ждет скром­ный ужин, - ска­зал Кар­л­сон.

    Фрекен Бок сто­яла у пли­ты и пе­ре­во­ра­чи­ва­ла теф­те­ли, но, уви­дев Кар­л­со­на, она бро­си­ла ско­во­род­ку и дви­ну­лась на не­го. Вид у нее был уг­ро­жа­ющий.

    - Убирайся! - крик­ну­ла она. - Уби­рай­ся от­сю­да не­мед­лен­но!

    У Кар­л­со­на дрог­ну­ли гу­бы, и он на­дул­ся.

    - Так я не иг­раю! Так я не иг­раю! Так се­бя не ве­дут! Я то­же хо­чу съесть нес­коль­ко теф­те­лек. Раз­ве ты не по­ни­ма­ешь, что, ког­да це­лый ве­чер иг­ра­ешь в при­ви­де­ние, про­сы­па­ет­ся звер­с­кий ап­пе­тит?

    Он сде­лал шаг к пли­те и взял со ско­во­род­ки од­ну теф­тель­ку. Вот это­го ему не сле­до­ва­ло де­лать. Фре­кен Бок взре­ве­ла от бе­шен­с­т­ва и ки­ну­лась на Кар­л­со­на, схва­ти­ла его за ши­во­рот и вы­тол­к­ну­ла за дверь.

    - Убирайся! - кри­ча­ла она. - Уби­рай­ся до­мой и но­са сю­да боль­ше не по­ка­зы­вай!

    Малыш был прос­то в от­ча­янии.

    - Ну, че­го вы, фре­кен Бок, так зли­тесь? - ска­зал он со сле­за­ми в го­ло­се. - Кар­л­сон мой то­ва­рищ, раз­ве мож­но его про­го­нять?

    Больше он ни­че­го не ус­пел ска­зать, по­то­му что дверь кух­ни рас­пах­ну­лась и вор­вал­ся Кар­л­сон, то­же злой как черт.

    - Так я не иг­раю! - кри­чал он. - Нет, так я не иг­раю! Выс­тав­лять ме­ня с чер­но­го хо­да!.. Не вый­дет!

    Он под­ле­тел к фре­кен Бок и топ­нул но­гой об пол.

    - Подумать толь­ко, с чер­но­го хо­да!.. Я хо­чу. что­бы ме­ня выс­та­ви­ли с па­рад­но­го, как при­лич­но­го че­ло­ве­ка!

    Фрекен Бок сно­ва схва­ти­ла Кар­л­со­на за ши­во­рот.

    - С па­рад­но­го? Охот­но! - вос­к­лик­ну­ла она, по­та­щи­ла Кар­л­со­на че­рез всю квар­ти­ру и вы­тол­к­ну­ла его че­рез па­рад­ный ход, не об­ра­щая ни­ка­ко­го вни­ма­ния на сле­зы и гнев­ные воп­ли бе­гу­ще­го за ней Ма­лы­ша. Так Кар­л­сон до­бил­ся сво­его.

    - Ну вот, те­перь с то­бой обош­лись дос­та­точ­но бла­го­род­но? - ос­ве­до­ми­лась фре­кен Бок.

    - Достаточно, - под­т­вер­дил Кар­л­сон, и тог­да фре­кен Бок зах­лоп­ну­ла за ним дверь с та­ким гро­хо­том что бы­ло слыш­но во всем до­ме.

    - Ну на­ко­нец-то, - ска­за­ла она и пош­ла на кух­ню.

    Малыш бе­жал за ней, он очень сер­дил­ся:

    - Ой! До че­го вы, фре­кен Бок, злая и нес­п­ра­вед­ли­вая! Кар­л­сон име­ет пра­во быть на кух­не!

    Он там и был! Он сто­ял у пли­ты и ел теф­те­ли

    - Да, да, ме­ня на­до бы­ло выс­та­вить че­рез па­рад­ную дверь, что­бы я смог вер­нуть­ся с чер­но­го ход и съесть нес­коль­ко пре­вос­ход­ных теф­те­лей, - объ­яс­нил он.

    Тогда фре­кен Бок схва­ти­ла Кар­л­со­на за ши­во­рот в тре­тий раз вы­тол­к­ну­ла за дверь, те­перь опять с чер­но­го хо­да.

    - Просто уди­ви­тель­но, - воз­му­ща­лась она, - ни­ка­ко­го с ним сла­ду нет!.. Но я сей­час зап­ру дверь и он все же ос­та­нет­ся с но­сом.

    - Это мы еще пос­мот­рим, - спо­кой­но ска­зал Кар­л­сон.

    Фрекен Бок зах­лоп­ну­ла дверь и про­ве­ри­ла, за­щел­к­нул­ся ли за­мок.

    - Тьфу, до че­го же вы злая, фре­кен Бок, - не уни­мал­ся Ма­лыш.

    Но она не об­ра­ща­ла ни­ка­ко­го вни­ма­ния на его сло­ва. Она быс­т­ро по­дош­ла к пли­те, на ко­то­рой так ап­пе­тит­но ру­мя­ни­лись теф­те­ли.

    - Может, и мне на­ко­нец-то удас­т­ся съесть хоть од­ну теф­тель­ку пос­ле все­го то­го, что приш­лось пе­ре­жить в этот ве­чер, - ска­за­ла она.

    Но тут из от­к­ры­то­го ок­на раз­дал­ся го­лос:

    - Эй! Хо­зя­ева до­ма? Не най­дет­ся ли у вас двух-трех теф­те­лек?

    На по­до­кон­ни­ке си­дел до­воль­ный Кар­л­сон и ши­ро­ко улы­бал­ся. Уви­дев его, Ма­лыш не смог удер­жать­ся от сме­ха.

    - Ты при­ле­тел сю­да с бал­кон­чи­ка?

    Карлсон кив­нул:

    - Точно. И вот я опять с ва­ми! Вы, ко­неч­но, мне ра­ды… осо­бен­но ты, жен­щи­на, сто­ящая у пли­ты!

    Фрекен Бок дер­жа­ла в ру­ке теф­тель­ку - она как раз со­би­ра­лась су­нуть ее в рот, но при ви­де Кар­л­со­на зас­ты­ла, ус­та­вив­шись на не­го.

    - Никогда в жиз­ни не ви­дел та­кой про­жор­ли­вой осо­бы, - ска­зал Кар­л­сон и, сде­лав боль­шой круг над пли­той, схва­тил на ле­ту нес­коль­ко теф­те­лей и быс­т­ро су­нул их в рот. По­том он стре­ми­тель­но взмыл к са­мо­му по­тол­ку.

    Но тут фре­кен Бок как с це­пи сор­ва­лась. Она за­ора­ла не сво­им го­ло­сом, схва­ти­ла вы­би­вал­ку для ков­ров и, раз­ма­хи­вая ею, пог­на­лась за Кар­л­со­ном:

    - Ах ты озор­ник! Да что же это та­кое! Не­уже­ли мне так и не удас­т­ся те­бя выг­нать?

    Карлсон, ли­куя, кру­жил вок­руг лам­пы.

    - Гей, гей, вот те­перь-то мы по­за­ба­вим­ся на сла­ву! - крик­нул он. - Так ве­се­ло мне не бы­ло с тех пор, как па­поч­ка гнал­ся за мной с му­хо­бой­кой! Я тог­да был ма­лень­кий, но пом­ню, тог­да мы то­же здо­ро­во по­за­ба­ви­лись!

    Карлсон мет­нул­ся в боль­шую ком­на­ту, и сно­ва на­ча­лась бе­ше­ная по­го­ня по всей квар­ти­ре. Впе­ре­ди ле­тел Кар­л­сон - он ку­дах­тал и виз­жал от удо­воль­с­т­вия, за ним мча­лась фре­кен Бок с вы­би­вал­кой для ков­ров, за ней еле пос­пе­вал Ма­лыш, а по­за­ди всех ска­кал Бим­бо, бе­ше­но тяв­кая.

    - Гей, гей! - кри­чал Кар­л­сон.

    Фрекен Бок не от­с­та­ва­ла от не­го, но вся­кий раз, ког­да она уже го­то­ва бы­ла его схва­тить, Кар­л­сон взмы­вал вверх, под са­мый по­то­лок. А ког­да фре­кен Бок на­чи­на­ла раз­ма­хи­вать вы­би­вал­кой, ему всег­да уда­ва­лось про­ле­теть ми­мо, ед­ва ее не кос­нув­шись.

    - Эй, эй, чур, не бить по но­гам, так я не иг­раю! - кри­чал Кар­л­сон.

    Фрекен Бок за­пы­ха­лась, но про­дол­жа­ла под­п­ры­ги­вать, и ее боль­шие бо­сые но­ги шле­па­ли по пар­ке­ту. Она, бед­няж­ка, так и не ус­пе­ла еще обуть­ся - ведь весь ве­чер ей приш­лось го­нять по квар­ти­ре. Она очень ус­та­ла, но сда­вать­ся не со­би­ра­лась.

    - Ты у ме­ня дож­дешь­ся! - кри­ча­ла она, про­дол­жая по­го­ню за Кар­л­со­ном.

    Время от вре­ме­ни она под­п­ры­ги­ва­ла, что­бы стук­нуть его вы­би­вал­кой, но он толь­ко сме­ял­ся и на­би­рал вы­со­ту. Ма­лыш то­же хо­хо­тал до слез и ни­как не мог ос­та­но­вить­ся. От сме­ха у не­го да­же за­бо­лел жи­вот, и, ког­да все они в тре­тий раз очу­ти­лись в его ком­на­те, он ки­нул­ся на кро­вать, что­бы хоть нем­нож­ко пе­ре­дох­нуть. Сме­ять­ся у не­го уже не бы­ло сил. но он все же сто­нал от сме­ха, гля­дя, как фре­кен Бок ме­чет­ся вдоль стен, пы­та­ясь пой­мать Кар­л­со­на.

    - Гей, гей! - под­бад­ри­вал ее Кар­л­сон.

    - Я те­бе всып­лю за это "гей, гей"! - кри­ча­ла, ед­ва пе­ре­во­дя ды­ха­ние, фре­кен Бок. Она с ос­тер­ве­не­ни­ем раз­ма­хи­ва­ла вы­би­вал­кой, и в кон­це кон­цов ей уда­лось заг­нать Кар­л­со­на в угол, где сто­яла кро­вать Ма­лы­ша.

    - Ну вот, - вос­к­лик­ну­ла она с тор­жес­т­вом, - по­пал­ся, го­луб­чик!

    Но вдруг она из­да­ла та­кой вопль, что у Ма­лы­ша за­гу­де­ло в ушах. Он пе­рес­тал хо­хо­тать.

    "Эх, Кар­л­сон по­пал­ся", - по­ду­мал он.

    Но по­пал­ся не Кар­л­сон. По­па­лась фре­кен Бок; боль­шой па­лец ее пра­вой но­ги уго­дил в мы­ше­лов­ку.

    - Ой, ой, ой! - сто­на­ла фре­кен Бок. - Ой, ой, ой!

    Она под­ня­ла но­гу и в ужа­се ус­та­ви­лась на стран­ную вещь, вце­пив­шу­юся в ее боль­шой па­лец.

    - Ой, ой, ой! - за­во­пил уже Ма­лыш. - По­дож­ди­те, я сей­час ее рас­к­рою… Прос­ти­те, я это­го не хо­тел…

    - Ой, ой, ой! - про­дол­жа­ла во­пить фре­кен Бок, ког­да Ма­лыш по­мог ей выс­во­бо­дить па­лец и к ней вер­нул­ся дар ре­чи. - По­че­му у те­бя мы­ше­лов­ка под кро­ватью?

    Малышу бы­ло очень жаль мы­ше­лов­ки, и он ска­зал, за­пи­на­ясь:

    - Потому что… по­то­му что… мы хо­те­ли пой­мать неж­дан­ную мыш­ку.

    - Но, ко­неч­но, не та­кую боль­шую, - объ­яс­нил Кар­л­сон. - Ма­лень­кую мыш­ку с длин­ным хвос­ти­ком.

    Фрекен Бок по­ко­си­лась на Кар­л­со­на и зас­то­на­ла:

    - Опять ты… Ког­да же ты убе­решь­ся от­сю­да в кон­це кон­цов?

    И она сно­ва пог­на­лась за ним с вы­би­вал­кой.

    - Гей, гей! - зак­ри­чал Кар­л­сон.

    Он вы­ле­тел в пе­ред­нюю, а от­ту­да в боль­шую ком­на­ту, а по­том из нее в ком­на­ту Ма­лы­ша, и сно­ва на­ча­лась по­го­ня по всей квар­ти­ре: в кух­ню и из кух­ни, в спаль­ню и из спаль­ни…

    - Гей, гей! - кри­чал Кар­л­сон.

    - Ты у ме­ня сей­час по­лу­чишь "гей, гей"! - пог­ро­зи­ла фре­кен Бок, за­ды­ха­ясь от быс­т­ро­го бе­га.

    Она за­мах­ну­лась вы­би­вал­кой и прыг­ну­ла что бы­ло сил, но, за­быв в азар­те по­го­ни, что сдви­ну­ла всю ме­бель к две­рям спаль­ни, спот­к­ну­лась о книж­ную пол­ку, стук­ну­лась обо что-то го­ло­вой и с гро­хо­том рух­ну­ла на пол.

    - Все! Те­перь в Нур­лан­де сно­ва бу­дет зем­лет­ря­се­ние, - ска­зал Кар­л­сон.

    Но Ма­лыш в ис­пу­ге ки­нул­ся к фре­кен Бок.

    - Ой, вы не рас­шиб­лись? - спро­сил он. - Бед­ная, бед­ная фре­кен Бок…

    - Помоги мне доб­рать­ся до кро­ва­ти… Будь добр… - про­шеп­та­ла фре­кен Бок.

    И Ма­лыш это сде­лал, вер­нее, по­пы­тал­ся сде­лать. Но фре­кен Бок бы­ла та­кая груз­ная, а Ма­лыш та­кой ма­лень­кий, что у не­го ни­че­го не выш­ло. Но тут к ним под­ле­тел Кар­л­сон.

    - Один и не пы­тай­ся, - ска­зал он Ма­лы­шу. - Я то­же хо­чу по­мочь ее та­щить. Ведь са­мый пос­луш­ный в ми­ре я, а вов­се не ты!

    Карлсон и Ма­лыш соб­ра­лись с си­ла­ми и в кон­це кон­цов до­во­лок­ли фре­кен Бок до кро­ва­ти.

    - Бедная фре­кен Бок! - вздох­нул Ма­лыш. - Как вы се­бя чув­с­т­ву­ете? Вам боль­но?

    Фрекен Бок от­ве­ти­ла не сра­зу, слов­но со­би­ра­ясь с мыс­ля­ми.

    - Мне ка­жет­ся, у ме­ня во всем те­ле нет ни од­ной це­лой кос­точ­ки, - ска­за­ла она на­ко­нец. - Но бо­леть, по­жа­луй, ни­че­го не бо­лит… Вот толь­ко, ког­да сме­юсь…

    И она так за­хо­хо­та­ла, что кро­вать под ней зат­ряс­лась.

    Малыш с ис­пу­гом гля­дел на нее - что это с ней та­кое?

    - Как хо­ти­те, мо­ло­дые лю­ди, но та­кая тре­ни­ров­ка, как нын­че ве­че­ром, не час­то вы­да­ет­ся, - ска­за­ла она. - И, бо­же пра­вед­ный, до че­го же это взбад­ри­ва­ет! - Она энер­гич­но кив­ну­ла: - Мы с Фри­дой за­ни­ма­ем­ся гим­нас­ти­кой по прог­рам­ме "упраж­не­ния для до­маш­них хо­зя­ек". Те­перь Фри­да уз­на­ет, что зна­чит бе­гать. По­дож­ди­те-ка…

    - Гей, гей! - за­во­пил Кар­л­сон. - Ты прих­ва­ти с со­бой эту вы­би­вал­ку и тог­да смо­жешь го­нять Фри­ду по все­му гим­нас­ти­чес­ко­му за­лу и так взбод­рить ее, что она сво­их не уз­на­ет!

    Фрекен Бок вы­та­ра­щи­ла на не­го гла­за.

    - Ты еще со мной раз­го­ва­ри­ва­ешь? Ты бы луч­ше по­мол­чал да по­шел бы на кух­ню и при­нес мне нес­коль­ко теф­те­лек!

    Малыш ра­дос­т­но зас­ме­ял­ся.

    - Да, пос­ле та­ких прыж­ков по­яв­ля­ет­ся звер­с­кий ап­пе­тит, - ска­за­ла она.

    - Угадай, кто луч­ший в ми­ре под­нос­чик теф­те­лей? - ска­зал Кар­л­сон, убе­гая на кух­ню.

    Потом Кар­л­сон, Ма­лыш и фре­кен Бок, си­дя на кро­ва­ти, уп­ле­та­ли прек­рас­ный ужин с та­ким ап­пе­ти­том, что за уша­ми тре­ща­ло. Кар­л­сон при­нес из кух­ни пол­ный под­нос еды.

    - Я об­на­ру­жил яб­лоч­ную за­пе­кан­ку с ва­ниль­ным со­усом. Кро­ме то­го, я прих­ва­тил вет­чи­ны, сы­ра, кол­ба­сы, со­ле­ных огур­чи­ков, нес­коль­ко сар­дин и ку­со­чек пе­че­ноч­но­го паш­те­та. Но, сказ­ки на ми­лость, ку­да ты за­су­ну­ла торт со взби­ты­ми слив­ка­ми? Его я не на­шел…

    - У нас тор­та нет, - от­ве­ти­ла фре­кен Бок.

    У Кар­л­со­на дрог­ну­ли гу­бы.

    - И ты по­ла­га­ешь, что мож­но на­ес­ть­ся теф­те­ля­ми, яб­лоч­ной за­пе­кан­кой с ва­ниль­ным со­усом, вет­чи­ной, сы­ром, кол­ба­сой, со­ле­ны­ми огур­ца­ми да дву­мя жал­ки­ми кро­хот­ны­ми сар­дин­ка­ми?

    Фрекен Бок пог­ля­де­ла на не­го в упор.

    - Нет, - ска­за­ла она под­чер­к­ну­то спо­кой­ным то­ном. - Но ведь есть еще и пе­че­ноч­ный паш­тет.

    Никогда еще Ма­лы­шу не бы­ло так вкус­но. Ма­лыш, и Кар­л­сон, и фре­кен Бок си­де­ли ряд­ком на кро­ва­ти и же­ва­ли, гло­та­ли, и им бы­ло так уют­но втро­ем! Но вдруг фре­кен Бок вскрик­ну­ла:

    - Боже пра­вед­ный, ведь Ма­лыш дол­жен быть изо­ли­ро­ван, а мы при­та­щи­ли сю­да это­го ма­ло­го. - И она ука­за­ла паль­цем на Кар­л­со­на.

    - Никто его не та­щил, - ска­зал Ма­лыш, - он сам при­ле­тал. - Но все же Ма­лыш встре­во­жил­ся. - По­ду­май, Кар­л­сон, а вдруг ты за­бо­ле­ешь этой са­мой ти­ной?

    - Угу… угу, - про­мы­чал Кар­л­сон, по­то­му что его рот был на­бит яб­лоч­ной за­пе­кан­кой, и он не сра­зу смог за­го­во­рить. - Что мне ка­кая-то ти­на!.. Эге-гей! По­ду­ма­ешь! К то­му, кто пе­ре­бо­лел плю­шеч­ной ли­хо­рад­кой, ни­ка­кая за­ра­за не лип­нет.

    - Нет, все рав­но нель­зя, - ска­за­ла фре­кен Бок со вздо­хом.

    Карлсон прог­ло­тил пос­лед­нюю теф­тель­ку, об­ли­зал паль­цы и ска­зал:

    - Что и го­во­рить, в этом до­ме жи­вут, ко­неч­но, впро­го­лодь, но в ос­таль­ном мне здесь хо­ро­шо. Так что я го­тов се­бя здесь то­же изо­ли­ро­вать.

    - О бо­же пра­вед­ный! - вос­к­лик­ну­ла фре­кен Бок. Она пог­ля­де­ла на Кар­л­со­на, по­том на пус­той под­нос. - Пос­ле те­бя ма­ло что ос­та­ет­ся, - ска­за­ла она.

    Карлсон сос­ко­чил на пол и пох­ло­пал се­бя по жи­во­ту.

    - После то­го, как я по­ем, ос­та­ет­ся стол, - ска­за. он. - Един­с­т­вен­ное, что ос­та­ет­ся, - это стол.

    Потом Кар­л­сон на­жал свою кноп­ку, мо­тор за­ра­бо­тал, и Кар­л­сон по­ле­тел к рас­к­ры­то­му ок­ну.

    - Привет! - крик­нул он. - Те­перь вам во­лей-не­во­лей при­дет­ся не­ко­то­рое вре­мя обой­тись без ме­ня. Я то­роп­люсь..

    - Привет, Кар­л­сон! - крик­нул Ма­лыш. - Те­бе в са­мом де­ле по­ра уле­тать?

    - Так ско­ро? - пе­чаль­но до­ба­ви­ла фре­кен Бок.

    - Да, мне на­до по­то­ро­пить­ся! - крик­нул Кар­л­сон. - А то я опоз­даю к ужи­ну. При­вет! - И он уле­тел

    На сле­ду­ющее ут­ро Ма­лыш дол­го спал. Его раз­бу­дил те­ле­фон­ный зво­нок, и он по­бе­жал в пе­ред­нюю, что­бы взять труб­ку. Зво­ни­ла ма­ма.

    - Бедный сы­нок… О, как это ужас­но…

    - Что ужас­но? - спро­сил Ма­лыш спро­со­нок.

    - Все, что ты пи­шешь в сво­ем пись­ме. Я так за вас вол­ну­юсь…

    - Почему? - спро­сил Ма­лыш.

    - Сам по­ни­ма­ешь, - ска­за­ла ма­ма. - Бед­ный мой маль­чик… Зав­т­ра ут­ром я при­еду до­мой.

    Малыш об­ра­до­вал­ся и при­обод­рил­ся, хо­тя он так, и не по­нял, по­че­му ма­ма наз­ва­ла его "бед­ный мой маль­чик". Ед­ва Ма­лыш ус­пел сно­ва лечь и зад­ре­мать, как опять раз­дал­ся зво­нок. Это па­па зво­нил из Лон­до­на.

    - Как ты по­жи­ва­ешь? - спро­сил па­па. - Хо­ро­шо ли се­бя ве­дут Бос­се и Бе­тан?

    - Не ду­маю, - ска­зал Ма­лыш, - но точ­но не знаю, по­то­му что они ле­жат в эпи­де­мии.

    Малыш по­нял, что па­па встре­во­жил­ся от его слов.

    - Лежат в эпи­де­мии? Что ты хо­чешь ска­зать?

    А ког­да Ма­лыш объ­яс­нил, что он хо­чет ска­зать, па­па пов­то­рил ма­ми­ны сло­ва:

    - Бедный мой маль­чик… Зав­т­ра ут­ром я бу­ду до­ма.

    На этом раз­го­вор кон­чил­ся. Но вско­ре опять заз­во­нил те­ле­фон. На этот раз это был Бос­се.

    - Можешь пе­ре­дать до­мо­му­чи­тель­ни­це и ее ста­рень­ко­му док­то­ру, что, хо­тя они и во­об­ра­жа­ют се­бя зна­то­ка­ми, у нас все же не скар­ла­ти­на. Мы с Бе­тан зав­т­ра вер­нем­ся до­мой.

    - У вас не ти­на? - пе­рес­п­ро­сил Ма­лыш.

    - Представь се­бе, нет. Мы прос­то чем-то объ­елись, так ска­зал здеш­ний док­тор. От это­го у не­ко­то­рых то­же бы­ва­ет сыпь.

    - Понятно, ти­пич­ный слу­чай плю­шеч­ной ли­хо­рад­ки, - ска­зал Ма­лыш.

    Но Бос­се уже по­ве­сил труб­ку.

    Малыш одел­ся и по­шел на кух­ню, что­бы рас­ска­зать фре­кен Бок, что его боль­ше не на­до изо­ли­ро­вать. Она уже го­то­ви­ла зав­т­рак. В кух­не силь­но пах­ло пря­нос­тя­ми.

    - И я смо­гу уй­ти, - ска­за­ла фре­кен Бок, ког­да Ма­лыш со­об­щил ей, что зав­т­ра вся семья бу­дет в сбо­ре. - Вот и хо­ро­шо, а то у вас я сов­сем ис­пор­чу се­бе нер­вы.

    Она бе­ше­но что-то ме­ша­ла в кас­т­рю­ле, сто­ящей на пли­те. Ока­за­лось, там ва­рил­ся ка­кой-то гус­той мяс­ной со­ус, и она зап­рав­ля­ла его солью, пер­цем и ка­ки­ми-то тра­ва­ми.

    - Вот ви­дишь, - ска­за­ла она, - его на­до по­со­лить, и по­пер­чить как сле­ду­ет, да по­ва­рить по­доль­ше, толь­ко тог­да он вкус­ный. - По­том она с тре­во­гой пос­мот­ре­ла на Ма­лы­ша. - Как ты ду­ма­ешь, этот ужас­ный Кар­л­сон се­год­ня опять при­ле­тит? Так хо­те­лось бы спо­кой­но про­вес­ти пос­лед­ние ча­сы в ва­шем до­ме.

    Прежде чем Ма­лыш ус­пел от­ве­тить, за ок­ном пос­лы­ша­лась ве­се­лая пе­сен­ка, ко­то­рую кто-то пел во весь го­лос:

    На по­до­кон­ни­ке сно­ва си­дел Кар­л­сон.

    - Привет! Вот оно, ва­ше сол­н­це, мо­же­те не вол­но­вать­ся.

    Но тут фре­кен Бок мо­лит­вен­но про­тя­ну­ла к не­му ру­ки:

    - Нет, нет, нет, умо­ляю, что угод­но, но се­год­ня нам ну­жен по­кой.

    - Покой, а то как же! Но преж­де все­го нам ну­жен, ко­неч­но, зав­т­рак, - ска­зал Кар­л­сон и од­ним прыж­ком ока­зал­ся у ку­хон­но­го сто­ла.

    Там фре­кен Бок уже по­ло­жи­ла при­бо­ры для се­бя и Ма­лы­ша. Кар­л­сон сел пе­ред од­ним из них и взял в ру­ки нож и вил­ку.

    - Начинаем! Да­вай­те зав­т­ра­кать! - Он при­вет­ли­во кив­нул фре­кен Бок. - Ты то­же мо­жешь сесть с на­ми за стол. Возь­ми се­бе та­рел­ку и иди сю­да.

    Он раз­дул ноз­д­ри и вдох­нул пря­ный за­пах.

    - Что нам да­дут? - спро­сил он, об­ли­зы­ва­ясь.

    - Хорошую взбуч­ку, - от­ве­ти­ла фре­кен Бок и еще ярос­т­ней при­ня­лась ме­шать со­ус. - Ее ты, уж во вся­ком слу­чае, зас­лу­жил. Но у ме­ня так но­ет все те­ло. что, бо­юсь, я уже не смо­гу го­нять­ся за то­бой се­год­ня.

    Она вы­ли­ла со­ус в мис­ку и пос­та­ви­ла ее на стол.

    - Ешьте, - ска­за­ла она. - А я по­дож­ду, по­ка вы: кон­чи­те, по­то­му что док­тор ска­зал, что мне во вре­мя еды ну­жен пол­ный по­кой.

    Карлсон со­чув­с­т­вен­но кив­нул.

    - Ну да, в до­ме, на­вер­но, най­дет­ся нес­коль­ко за­ва­ляв­ших­ся су­ха­ри­ков, ко­то­рые ты смо­жешь пог­рызть, ког­да мы по­кон­чим со всем, что на сто­ле.. При­мос­тишь­ся на кра­еш­ке сто­ла и пог­ры­зешь, нас­лаж­да­ясь ти­ши­ной и по­ко­ем.

    И он то­роп­ли­во на­ло­жил се­бе пол­ную та­рел­ку гус­то­го мяс­но­го со­уса. Но Ма­лыш взял сов­сем ка­пель­ку. Он всег­да с опас­кой от­но­сил­ся к но­вым блю­дам, с та­ко­го со­уса он еще ни­ког­да не ел.

    Карлсон на­чал стро­ить из мя­са баш­ню, а вок­руг баш­ни кре­пос­т­ной ров, за­пол­нен­ный со­усом. По­ка он этим за­ни­мал­ся, Ма­лыш ос­то­рож­но поп­ро­бо­вал ку­со­чек. Ой! Он за­дох­нул­ся, сле­зы выс­ту­пи­ли на гла­зах. Рот го­рел ог­нем. Но ря­дом сто­яла фре­кен Бок и гля­де­ла на не­го с та­ким ви­дом, что он толь­ко глот­нул воз­дух и про­мол­чал.

    Тут Кар­л­сон отор­вал­ся от сво­ей кре­пос­ти:

    - Что с то­бой? По­че­му ты пла­чешь?

    - Я… я вспом­нил од­ну пе­чаль­ную вещь, - за­пи­на­ясь, про­бор­мо­тал Ма­лыш.

    - Понятно, - ска­зал Кар­л­сон и от­п­ра­вил в рот ог­ром­ный ку­сок сво­ей баш­ни. Но ед­ва он прог­ло­тит его, как за­во­пил не сво­им го­ло­сом, и из его глаз то­же брыз­ну­ли сле­зы.

    - Что слу­чи­лось? - спро­си­ла фре­кен Бок.

    - На вкус это ли­сий яд… Впро­чем, те­бе са­мой луч­ше знать, что ты сю­да под­сы­па­ла, - ска­зал Кар­л­сон. - Бе­ри ско­рей боль­шой шланг, у ме­ня в гор­ле огонь! - Он утер сле­зы.

    - О чем ты пла­чешь? - спро­сил Ма­лыш.

    - Я то­же вспом­нил очень пе­чаль­ную вещь, - от­ве­тил Кар­л­сон.

    - Какую имен­но? - по­лю­бо­пыт­с­т­во­вал Ма­лыш.

    - Вот этот мяс­ной со­ус, - ска­зал Кар­л­сон.

    Но весь этот раз­го­вор не при­шел­ся по ду­ше фре­кен Бок.

    - Как вам толь­ко не стыд­но, маль­чи­ки! Де­сят­ки ты­сяч де­тей на све­те бы­ли бы прос­то счас­т­ли­вы по­лу­чить хоть нем­но­го это­го со­уса.

    Карлсон за­су­нул ру­ку в кар­ман и вы­та­щил ка­ран­даш и блок­нот.

    - Пожалуйста, про­дик­туй­те мне име­на и ад­ре­са хо­тя бы дво­их из этих ты­сяч, - поп­ро­сил он.

    Но фре­кен Бок не же­ла­ла да­вать ад­ре­са.

    - Наверно, речь идет о ма­лень­ких ди­ка­рях из пле­ме­ни ог­не­едов, все по­нят­но, - ска­зал Кар­л­сон. - Они всю жизнь толь­ко и де­ла­ют, что гло­та­ют огонь и се­ру.

    Как раз в эту ми­ну­ту раз­дал­ся зво­нок у две­ри, и фре­кен Бок пош­ла от­к­ры­вать.

    - Пойдем пос­мот­рим, кто при­шел, - пред­ло­жил Кар­л­сон. - Быть мо­жет, это кто-ни­будь из тех ты­сяч ма­лень­ких ог­не­едов, ко­то­рые го­то­вы от­дать все, что у них есть, за эту пла­мен­ную ка­шу. Нам на­до быть на­че­ку, вдруг она про­де­ше­вит… Ведь она всы­па­ла ту­да столь­ко лись­его яда, а ему це­ны нет!

    И Кар­л­сон от­п­ра­вил­ся вслед за фре­кен Бок, а Ма­лыш не за­хо­тел от не­го от­с­тать. Они сто­яли в пе­ред­ней за ее спи­ной и слы­ша­ли, как чей-то нез­на­ко­мый го­лос про­из­нес:

    - Моя фа­ми­лия Пек. Я сот­руд­ник швед­с­ко­го ра­дио и те­ле­ви­де­ния.

    Малыш по­чув­с­т­во­вал, что хо­ло­де­ет. Он ос­то­рож­но выг­ля­нул из-за юб­ки фре­кен Бок и уви­дел, что в две­рях сто­ит ка­кой-то гос­по­дин - один из тех кра­си­вых, ум­ных и в ме­ру упи­тан­ных муж­чин в са­мом рас­ц­ве­те сил, о ко­то­рых фре­кен Бок. ска­за­ла, что ими на те­ле­ви­де­нии мож­но пруд пру­дить.

    - Могу я ви­деть фре­кен Хиль­дур Бок? - спро­сил гос­по­дин Пек.

    - Это я, - от­ве­ти­ла фре­кен Бок. - Но я уп­ла­ти­ла и за ра­дио, и за те­ле­ви­де­ние, так что про­ве­рять вам не­че­го.

    Господин Пек лю­без­но улыб­нул­ся.

    - Я при­шел не в свя­зи с оп­ла­той, - объ­яс­нил он. - Нет, ме­ня при­ве­ла сю­да ис­то­рия с при­ви­де­ни­ями, о ко­то­рых вы нам пи­са­ли… Мы хо­те­ли бы сде­лать на этом ма­те­ри­але но­вую прог­рам­му.

    Фрекен Бок гус­то пок­рас­не­ла; она не мог­ла вы­мол­вить ни сло­ва.

    - Что с ва­ми, вам ста­ло не­хо­ро­шо? - прер­вал на­ко­нец мол­ча­ние гос­по­дин Пек.

    - Да, да, мне не­хо­ро­шо, - под­х­ва­ти­ла фре­кен Бок. - Это са­мая ужас­ная ми­ну­та в мо­ей жиз­ни.

    Малыш сто­ял за ней и чув­с­т­во­вал при­мер­но то же, что она. Бо­же пра­вед­ный, вот и свер­ши­лось! Че­рез нес­коль­ко се­кунд этот вот Пек на­вер­ня­ка за­ме­тит Кар­л­со­на, а ког­да зав­т­ра ут­ром ма­ма и па­па вер­нут­ся до­мой, они уви­дят, что весь дом опу­тан раз­ны­ми там ка­бе­ля­ми, за­бит те­ле­ви­зи­он­ны­ми ка­ме­ра­ми и та­ки­ми вот гос­по­да­ми, и пой­мут, что по­коя им уже не дож­дать­ся. О бо­же пра­вед­ный, на­до не­мед­лен­но уб­рать Кар­л­со­на лю­бым спо­со­бом.

    Тут взгляд Ма­лы­ша упал на ста­рый де­ре­вян­ный ящик, ко­то­рый сто­ял в при­хо­жей и в ко­то­ром Бе­гай хра­ни­ла са­мо­дель­ные те­ат­раль­ные кос­тю­мы, ста­рый рек­ви­зит и то­му по­доб­ный хлам. Она ор­га­ни­зо­ва­ла вмес­те с ре­бя­та­ми из сво­его клас­са ка­кой-то ду­рац­кий клуб: в сво­бод­ное вре­мя они пе­ре­оде­ва­лись в стран­ные кос­тю­мы и ра­зыг­ры­ва­ли не­ле­пые сце­ны. Все это, по мне­нию Ма­лы­ша, бы­ло очень глу­по, но у них это на­зы­ва­лось иг­рать в те­атр. За­то сей­час этот ящик с кос­тю­ма­ми ока­зал­ся здесь как нель­зя бо­лее кста­ти!.. Ма­лыш при­от­к­рыл его крыш­ку и взвол­но­ван­но шеп­нул Кар­л­со­ну:

    - Спрячься!.. Лезь в этот вот ящик! Ско­рее!

    И преж­де чем Кар­л­сон ус­пел по­нять, по­че­му он дол­жен пря­тать­ся, он уже со­об­ра­зил, что это пах­нет ка­кой-то про­ка­зой. Он хит­ро пог­ля­дел на Ма­лы­ша и за­лез в ящик. Ма­лыш быс­т­ро прик­рыл его крыш­кой. По­том он ис­пу­ган­но пос­мот­рел на тех дво­их, ко­то­рые все еще сто­яли в две­рях… Ус­пе­ли ли они что-ни­будь за­ме­тить?

    Но они ни­че­го не за­ме­ти­ли, так они бы­ли пог­ло­ще­ны сво­ей бе­се­дой. Фре­кен Бок как раз объ­яс­ня­ла гос­по­ди­ну Пе­ку, по­че­му она чув­с­т­ву­ет се­бя дур­но.

    - Это бы­ло не при­ви­де­ние, - ска­за­ла фре­кен Бок, с тру­дом сдер­жи­вая сле­зы. - Это бы­ли все­го-нав­се­го от­в­ра­ти­тель­ные дет­с­кие про­ка­зы.

    - Так, зна­чит, ни­ка­ких при­ви­де­ний не бы­ло? - ра­зо­ча­ро­ван­но пе­рес­п­ро­сил гос­по­дин Пек.

    Фрекен Бок не мог­ла боль­ше сдер­жи­вать еле­зы - она раз­ры­да­лась.

    - Нет, при­ви­де­ний не бы­ло… И я не смо­гу выс­ту­пить по те­ле­ви­де­нию… ни­ког­да, толь­ко Фри­да!..

    Господин Пек пох­ло­пы­вал ее по ру­ке, что­бы ус­по­ко­ить:

    - Не при­ни­май­те это так близ­ко к сер­д­цу, ми­лая фре­кен Бок. Кто зна­ет, мо­жет, вам еще и при­дет­ся выс­ту­пить.

    - Нет, нет, все на­деж­ды рух­ну­ли… - ска­за­ла фре­кен Бок и, зак­рыв ли­цо ру­ка­ми, опус­ти­лась на ящик с кос­тю­ма­ми.

    Так она дол­го про­си­де­ла, бе­зу­теш­но ры­дая. Ма­лыш ее очень по­жа­лел, и ему бы­ло стыд­но, по­то­му что он чув­с­т­во­вал се­бя во всем ви­но­ва­тым. И вдруг из ящи­ка раз­да­лось нег­ром­кое ур­ча­ние.

    - Ох, прос­ти­те! - ска­за­ла скон­фу­жен­ная фре­кен Бок. - Это у ме­ня, на­вер­но, с го­ло­ду.

    - Да, с го­ло­ду всег­да бур­чит в жи­во­те, - лю­без­но под­т­вер­дил гос­по­дин Пек, - но ваш зав­т­рак, дол­ж­но быть, уже го­тов: я слы­шу та­кой изу­ми­тель­ный аро­мат. Что у вас се­год­ня на зав­т­рак? - по­лю­бо­пыт­с­т­во­вал гос­по­дин Пек.

    - Ах, все­го лишь мяс­ной со­ус… Блю­до мо­его изоб­ре­те­ния… "Со­ус по ре­цеп­ту Хиль­дур Бок" - так я его наз­ва­ла, - скром­но, но с дос­то­ин­с­т­вом от­ве­ти­ла фре­кен Бок и вздох­ну­ла.

    - Пахнет на ред­кость вкус­но, - ска­зал гос­по­дин Пек. - Прос­то воз­буж­да­ет ап­пе­тит.

    Фрекен Бок под­ня­лась с ящи­ка.

    - Отведайте, про­шу вас… А эти глу­пые ка­ра­пу­зы еще нос во­ро­тят, - оби­жен­но до­ба­ви­ла она.

    Господин Пек нем­но­го по­це­ре­мо­нил­ся - все твер­дил, что ему, мол, не­лов­ко, - но де­ло кон­чи­лось тем, что они вмес­те уда­ли­лись на кух­ню.

    Малыш при­под­нял крыш­ку и пог­ля­дел на Кар­л­со­на, ко­то­рый, удоб­но ус­т­ро­ив­шись на кос­тю­мах, нег­ром­ко ур­чал.

    - Умоляю те­бя, ле­жи ти­хо, по­ка он не уй­дет, - про­шеп­тал Ма­лыш, - не то по­па­дешь в те­ле­ви­зор.

    - Ну да, те­бе лег­ко го­во­рить, - ска­зал Кар­л­сон. - Здесь не ме­нее тес­но и душ­но, чем в том ящи­ке, так что мне те­перь те­рять не­че­го.

    Тогда Ма­лыш нем­но­го при­от­к­рыл крыш­ку ящи­ка, что­бы ту­да про­ни­кал воз­дух, и пом­чал­ся на кух­ню. Он хо­тел пос­мот­реть, ка­кой бу­дет вид у гос­по­ди­на Пе­ка, ког­да он от­ве­да­ет со­ус фре­кен Бок.

    Трудно по­ве­рить, но гос­по­дин Пек прес­по­кой­но си­дел за сто­лом и уп­ле­тал за дво­их, слов­но за всю жизнь ему не до­ве­лось есть ни­че­го вкус­нее. И на гла­зах у не­го не бы­ло ни­ка­ких слез. За­то у фре­кен Бок они ка­ти­лись гра­дом, но, ко­неч­но, не из-за со­уса. Нет, нет, прос­то она про­дол­жа­ла оп­ла­ки­вать про­вал сво­ей те­ле­ви­зи­он­ной пе­ре­да­чи. И да­же пох­ва­лы, ко­то­рые гос­по­дин Пек так щед­ро рас­то­чал ее ог­нен­но­му блю­ду, не мог­ли ее уте­шить. Она чув­с­т­во­ва­ла се­бя бес­ко­неч­но нес­час­т­ной.

    Но тут про­изош­ло неч­то со­вер­шен­но не­ожи­дан­ное. Гос­по­дин Пек вдруг ус­та­вил­ся в по­то­лок и вос­к­лик­нул:

    - Придумал! При­ду­мал! Вы бу­де­те выс­ту­пать зав­т­ра ве­че­ром!

    Фрекен Бок под­ня­ла на не­го зап­ла­кан­ные гла­за.

    - Где это я бу­ду выс­ту­пать зав­т­ра ве­че­ром? - мрач­но спро­си­ла она.

    - Как - где? По те­ле­ви­де­нию! - ска­зал гос­по­дин Пек. - В пе­ре­да­че "Искус­ный ку­ли­нар". Вы рас­ска­же­те всем шве­дам, как при­го­то­вить "Со­ус Хиль­дур Бок"…

    И тут фре­кен Бок по­те­ря­ла соз­на­ние и грох­ну­лась на пол. Но вско­ре она приш­ла в се­бя и вско­чи­ла на но­ги. Гла­за ее си­яли.

    - Вы го­во­ри­те, зав­т­ра ве­че­ром… По те­ле­ви­де­нию? Мой со­ус… Я рас­ска­жу о нем по те­ле­ви­де­нию все­му швед­с­ко­му на­ро­ду? О гос­по­ди!.. По­ду­мать толь­ко! А Фри­да ни­че­го не по­ни­ма­ет в го­тов­ке, она го­во­рит. что мо­ими ку­шань­ями мож­но толь­ко сви­ней кор­мить!

    Малыш слу­шал за­та­ив ды­ха­ние, по­то­му что все это бы­ло ему очень ин­те­рес­но. Он ед­ва не за­был про Кар­л­со­на, спря­тан­но­го в ящи­ке. Но тут вдруг, к его ве­ли­ко­му ужа­су, в при­хо­жей раз­дал­ся ка­кой-то скрип. Ну да, это­го сле­до­ва­ло ожи­дать… Кар­л­сон! Дверь из кух­ни бы­ла при­от­к­ры­та, и Ма­лыш уви­дел, что Кар­л­сон раз­гу­ли­ва­ет по при­хо­жей. Но ни фре­кен Бок, ни гос­по­дин Пек еще ни­че­го не за­ме­ти­ли.

    Да, это был Кар­л­сон! И в то же вре­мя не Кар­л­сон!.. Бо­же пра­вед­ный, на ко­го он был по­хож в ста­ром мас­ка­рад­ном кос­тю­ме Бе­тан! На нем бы­ла длин­ная бар­хат­ная юб­ка, ко­то­рая пу­та­лась в но­гах, ме­шая хо­дить, и две тю­ле­вые на­кид­ки: од­на ук­ра­ша­ла его спе­ре­ди, дру­гая - сза­ди! Он ка­зал­ся ма­лень­кой круг­лень­кой бой­кой де­воч­кой. И эта ма­лень­кая бой­кая де­воч­ка не­умо­ли­мо приб­ли­жа­лась к кух­не.

    Малыш в от­ча­янии де­лал зна­ки, что­бы Кар­л­сон не шел на кух­ню, но тот буд­то не по­ни­мал их, толь­ко ки­вал в от­вет и под­хо­дил все бли­же.

    - Гордая юная де­ви­ца вхо­дит в па­рад­ный зал! - про­из­нес Кар­л­сон и зас­тыл в две­рях, иг­рая сво­ими на­кид­ка­ми.

    Вид у не­го был та­кой, что гос­по­дин Пек ши­ро­ко рас­к­рыл гла­за:

    - Батюшки, кто же это?.. Что это за ми­лая де­воч­ка?

    Но тут фре­кен Бок как за­орет:

    - Милая де­воч­ка! Нет, из­ви­ни­те, это не ми­лая де­воч­ка, а са­мый от­в­ра­ти­тель­ный сор­ва­нец из всех, ко­то­рых мне до­ве­лось ви­деть на сво­ем ве­ку! Уби­рай­ся не­мед­лен­но, дрян­ной маль­чиш­ка! Но Кар­л­сон ее не пос­лу­шал­ся.

    - Гордая юная де­ви­ца тан­цу­ет и ве­се­лит­ся, - про­дол­жал он свое.

    И он пус­тил­ся в пляс. Та­ко­го тан­ца Ма­лыш ни­ког­да преж­де не ви­дел, да, на­до ду­мать, что и гос­по­дин Пек то­же.

    Карлсон но­сил­ся по кух­не, вы­со­ко под­ни­мая ко­ле­ни. Вре­мя от вре­ме­ни он под­п­ры­ги­вал и взма­хи­вал сво­ими тю­ле­вы­ми на­кид­ка­ми.

    "Что за ду­рац­кий та­нец, - по­ду­мал Ма­лыш. - Но это еще ку­да ни шло, толь­ко бы он не взду­мал ле­тать. О, толь­ко бы он не ле­тал!"

    Карлсон за­ве­сил се­бя на­кид­ка­ми так, что про­пел­ле­ра вов­се не бы­ло вид­но, че­му Ма­лыш был очень рад. Ес­ли он все же вдруг взле­тит к по­тол­ку, то гос­по­дин Пек на­вер­ня­ка упа­дет в об­мо­рок, а по­том, ед­ва при­дя в се­бя, приш­лет сю­да лю­дей с те­ле­ви­зи­он­ны­ми ка­ме­ра­ми.

    Господин Пек смот­рел на этот стран­ный та­нец и сме­ял­ся, сме­ял­ся все гром­че и гром­че. Тог­да Кар­л­сон то­же стал хи­хи­кать в от­вет, да еще под­ми­ги­вать гос­по­ди­ну Пе­ку, ког­да про­но­сил­ся ми­мо не­го, раз­ма­хи­вая сво­ими на­кид­ка­ми.

    - До че­го ве­се­лый маль­чиш­ка! - вос­к­лик­нул гос­по­дин Пек. - Он на­вер­ня­ка мог бы учас­т­во­вать в ка­кой-ни­будь дет­с­кой пе­ре­да­че.

    Ничто не мог­ло бы боль­ше рас­сер­дить фре­кен Бок.

    - Он бу­дет выс­ту­пать по те­ле­ви­де­нию?! Тог­да я поп­ро­шу ос­во­бо­дить ме­ня от это­го де­ла. Ес­ли вы хо­ти­те най­ти ко­го-ни­будь, кто пе­ре­вер­нет вверх тор­маш­ка­ми те­ле­ви­зи­он­ную сту­дию, то луч­ше­го кан­ди­да­та вам не сыс­кать.

    Малыш кив­нул:

    - Да, это прав­да. А ког­да эта сту­дия пе­ре­вер­нет­ся вверх тор­маш­ка­ми, он ска­жет: "Пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое". Так что луч­ше ос­те­ре­гай­тесь его!

    Господин Пек не нас­та­ивал.

    - Если так, то не на­до. Я толь­ко пред­ло­жил. Маль­чи­шек пол­ным-пол­но!..

    И гос­по­дин Пек вдруг за­то­ро­пил­ся. У не­го, ока­зы­ва­ет­ся, ско­ро пе­ре­да­ча, и ему по­ра ид­ти.

    Но тут Ма­лыш уви­дел, что Кар­л­сон на­щу­пы­ва­ет кноп­ку на жи­во­те, и до смер­ти ис­пу­гал­ся, что в пос­лед­нюю ми­ну­ту все вы­яс­нит­ся.

    - Нет, Кар­л­сон… нет, не на­до, - шеп­тал ему в тре­во­ге Ма­лыш.

    Карлсон с не­воз­му­ти­мым ви­дом про­дол­жал ис­кать кноп­ку, ему труд­но бы­ло доб­рать­ся до нее из-за всех этих тю­ле­вых на­ки­док.

    Господин Пек уже сто­ял в две­рях, ког­да вдруг за­жуж­жал мо­тор­чик Кар­л­со­на.

    - Я и не знал, что над Ва­зас­та­ном про­хо­дит мар­ш­рут вер­то­ле­тов, - ска­зал гос­по­дин Пек. - Не ду­маю, что­бы им сле­до­ва­ло здесь ле­тать, мно­гим этот шум ме­ша­ет. Про­щай­те, фре­кен Бок. До зав­т­ра!

    И гос­по­дин Пек ушел.

    А Кар­л­сон взмыл к по­тол­ку, сде­лал нес­коль­ко кру­гов, об­ле­тел лам­пу и на про­ща­ние по­ма­хал фре­кен Бок тю­ле­вы­ми на­кид­ка­ми.

    - Гордая юная де­ви­ца уле­та­ет да­ле­ко-да­ле­ко! - крик­нул он. - При­вет, гей-гей!

    Время пос­ле обе­да Ма­лыш про­вел на­вер­ху у Кар­л­со­на, в его до­ми­ке на кры­ше. Он объ­яс­нил Кар­л­со­ну, по­че­му на­до ос­та­вить в по­кое фре­кен Бок.

    - Понимаешь, она хо­чет сде­лать торт со взби­ты­ми слив­ка­ми, по­то­му что ма­ма, и па­па, и Бос­се, и Бе­тан воз­в­ра­ща­ют­ся зав­т­ра до­мой.

    Карлсону это по­ка­за­лось убе­ди­тель­но.

    - Да, ес­ли она де­ла­ет торт со взби­ты­ми слив­ка­ми, ее на­до ос­та­вить в по­кое. Опас­но низ­во­дить до­мо­му­чи­тель­ни­цу, ког­да она взби­ва­ет слив­ки, а то она скис­нет, а вмес­те с ней и слив­ки.

    Вот по­че­му пос­лед­ние ча­сы в семье Сван­те­сон фре­кен Бок про­ве­ла в пол­ном по­кое - так, как она хо­те­ла. Ма­лыш и Кар­л­сон то­же спо­кой­но си­де­ли у ка­ми­на в до­ми­ке на кры­ше. Им бы­ло очень хо­ро­шо и уют­но. Кар­л­сон быс­т­ро сле­тал на ули­цу Хе­тер­ге и ку­пил там яб­лок.

    - Я за них чес­т­но от­дал пять эре, - ска­зал он Ма­лы­шу. - Не хо­чу, что­бы ме­ня за­по­доз­ри­ли в кра­же. Ведь я са­мый чес­т­ный в ми­ре! - Раз­ве эти яб­ло­ки сто­ят все­го пять эре?

    - Видишь ли, я не мог спро­сить их це­ну, - объ­яс­нил Кар­л­сон, - по­то­му что про­дав­щи­ца как раз пош­ла пить ко­фе.

    Нанизав яб­ло­ки на про­во­ло­ку, Кар­л­сон пек их над ог­нем.

    - Угадай, кто луч­ший в ми­ре спе­ци­алист по пе­че­ным яб­ло­кам? - спро­сил Кар­л­сон.

    - Ты, Кар­л­сон, - от­ве­тил Ма­лыш.

    И они ели пе­че­ные яб­ло­ки, и си­де­ли у ог­ня, а су­мер­ки все сгу­ща­лись. "Как хо­ро­шо, ког­да тре­щат по­ленья! - по­ду­мал Ма­лыш. - Дни ста­ли хо­лод­ны­ми. По все­му вид­но, что приш­ла осень".

    - Я все со­би­ра­юсь сле­тать в де­рев­ню и ку­пить дров у ка­ко­го-ни­будь крес­ть­яни­на. Зна­ешь, ка­кие ску­пые эти крес­ть­яне, но, к счас­тью, они то­же иног­да ухо­дят пить ко­фе, - ска­зал Кар­л­сон.

    Он встал и под­б­ро­сил в огонь два боль­ших бе­ре­зо­вых по­ле­на.

    - Я люб­лю, что­бы бы­ло жар­ко на­топ­ле­но, - ска­зал он. - Ос­тать­ся зи­мой без дров - нет, так я н иг­раю. И, не стес­ня­ясь, ска­жу это крес­ть­яни­ну.

    Когда ка­мин про­го­рел, в ком­на­те ста­ло тем­но, и Кар­л­сон за­жег ке­ро­си­но­вую лам­пу, ко­то­рая ви­се­ла у са­мо­го по­тол­ка над вер­с­та­ком. Она ос­ве­ти­ла теп­лым, жи­вым све­том ком­на­ту и все те ве­щи, ко­то­рые ва­ля­лись на вер­с­та­ке.

    Малыш спро­сил, не мо­гут ли они чем-ни­будь об­ме­нять­ся, и Кар­л­сон ска­зал, что он го­тов.

    - Но ког­да ты за­хо­чешь что-ни­будь взять, ты дол­жен спер­ва спро­сить у ме­ня раз­ре­ше­ния. Иног­да я бу­ду го­во­рить "да", а иног­да - "нет"… Хо­тя ча­ще все­го я бу­ду го­во­рить "нет", по­то­му что все это мое и я не хо­чу ни с чем рас­ста­вать­ся, а то я не иг­раю.

    И тог­да Ма­лыш на­чал спра­ши­вать раз­ре­ше­ния под­ряд на все ве­щи, ко­то­рые ле­жа­ли на вер­с­та­ке, а по­лу­чил все­го-нав­се­го на ста­рый раз­би­тый бу­диль­ник, ко­то­рый Кар­л­сон сам ра­зоб­рал, а по­том сно­ва соб­рал. Но все рав­но иг­ра эта бы­ла та­кой ин­те­рес­ной, что Ма­лыш да­же пред­с­та­вить се­бе не мог ни­че­го бо­лее ув­ле­ка­тель­но­го.

    Но по­том Кар­л­со­ну это нас­ку­чи­ло, и он пред­ло­жил пос­то­ляр­ни­чать.

    - Это са­мое ве­се­лое на све­те за­ня­тие, и мож­но сде­лать так мно­го чу­дес­ных ве­щиц, - ска­зал Кар­л­сон. - Во вся­ком слу­чае, я мо­гу.

    Он ски­нул все, что ва­ля­лось на вер­с­та­ке, пря­мо на пол и вы­та­щил из-под ди­ван­чи­ка дос­ки и чур­ки. И оба они - и Кар­л­сон и Ма­лыш - при­ня­лись пи­лить, стро­гать, и ско­ла­чи­вать, так что все за­гу­де­ло вок­руг.

    Малыш де­лал па­ро­ход. Он сбил две дос­точ­ки, а свер­ху при­ла­дил круг­лую чу­роч­ку. Па­ро­ход и в са­мом де­ле по­лу­чил­ся очень хо­ро­ший.

    Карлсон ска­зал, что дол­жен сде­лать скво­реч­ник и по­ве­сить его воз­ле сво­его до­ми­ка, что­бы там жи­ли ма­лень­кие птич­ки. Но то, что у не­го выш­ло, сов­сем не по­хо­ди­ло ни на скво­реч­ник, ни, впро­чем, на что-ли­бо дру­гое. Весь­ма труд­но бы­ло ска­зать, что за шту­ку он смас­те­рил.

    - Это что? - спро­сил Ма­лыш.

    Карлсон скло­нил на­бок го­ло­ву и пог­ля­дел на свое про­из­ве­де­ние.

    - Так, од­на вещь, - ска­зал он. - От­лич­ная ма­лень­кая ве­щи­ца. Уга­дай, у ко­го в ми­ре са­мые зо­ло­тые ру­ки?

    - У те­бя, Кар­л­сон.

    Наступил ве­чер. Ма­лы­шу по­ра бы­ло ид­ти до­мой и ло­жить­ся спать. При­хо­ди­лось рас­ста­вать­ся с Кар­л­со­ном и с его ма­лень­ким до­ми­ком, где бы­ло так уют­но, и со все­ми его ве­ща­ми: и с его вер­с­та­ком, и с его коп­тя­щей ке­ро­си­но­вой лам­пой, и с его дро­вя­ным са­рай­чи­ком, и с его ка­ми­ном, в ко­то­ром так дол­го не про­го­ра­ли го­ло­веш­ки, сог­ре­вая и ос­ве­щая ком­на­ту. Труд­но бы­ло все это по­ки­нуть, но ведь он знал, что ско­ро сно­ва вер­нет­ся сю­да. О, как чу­дес­но, что до­мик Кар­л­со­на на­хо­дил­ся на его кры­ше, а не на ка­кой-ни­будь дру­гой!

    Они выш­ли. Над ни­ми свер­ка­ло звез­д­ное не­бо. Ни­ког­да преж­де Ма­лыш не ви­дел столь­ко звезд, да та­ких яр­ких, да так близ­ко! Нет, ко­неч­но, не близ­ко, до них бы­ло мно­го ты­сяч ки­ло­мет­ров, Ма­лыш это знал, и все же… О, над до­ми­ком Кар­л­со­на рас­ки­нул­ся звез­д­ный ша­тер, и до не­го, ка­за­лось, ру­кой по­дать, и вмес­те с тем так бес­ко­неч­но да­ле­ко!

    - На что ты гла­зе­ешь? - не­тер­пе­ли­во спро­сил Кар­л­сон. - Мне хо­лод­но. Ну, ты ле­тишь или раз­ду­мал?

    - Лечу, - от­ве­тил Ма­лыш. - Спа­си­бо.

    А на сле­ду­ющий день… Что это был за день! Спер­ва вер­ну­лись Бос­се и Бе­тан, по­том па­па, а пос­лед­ней - но все рав­но это бы­ло са­мое глав­ное! - ма­ма. Ма­лыш ки­нул­ся к ней и креп­ко ее об­нял. Пусть она боль­ше ни­ког­да от не­го не уез­жа­ет! Все они - и па­па, и Бос­се, и Бе­тан, и Ма­лыш, и фре­кен Бок, и Бим­бо - ок­ру­жи­ли ма­му.

    - А твое пе­ре­утом­ле­ние уже прош­ло? - спро­сил Ма­лыш. - Как это оно мог­ло так быс­т­ро прой­ти?

    - Оно прош­ло, как толь­ко я по­лу­чи­ла твое пись­мо, - ска­за­ла ма­ма. - Ког­да я уз­на­ла, что вы все боль­ны и изо­ли­ро­ва­ны, я по­чув­с­т­во­ва­ла, что то­же всерь­ез зах­во­раю, ес­ли не­мед­лен­но не вер­нусь до­мой.

    Фрекен Бок по­ка­ча­ла го­ло­вой.

    - Вы пос­ту­пи­ли не­ра­зум­но, фру Сван­те­сон. Но я бу­ду вре­мя от вре­ме­ни при­хо­дить к вам по­мо­гать нем­но­го по хо­зяй­с­т­ву, - ска­за­ла фре­кен Бок. - А те­перь я дол­ж­на не­мед­лен­но уй­ти. Се­год­ня ве­че­ром я выс­ту­паю по те­ле­ви­де­нию.

    Как все уди­ви­лись: и ма­ма, и па­па. и Бос­се, и Бе­тан.

    - В са­мом де­ле? Мы все хо­тим на вас пос­мот­реть. Обя­за­тель­но бу­дем смот­реть, - ска­зал па­па.

    Фрекен Бок гор­до вски­ну­ла го­ло­ву.

    - Надеюсь. На­де­юсь, весь швед­с­кий на­род бу­дет смот­реть на ме­ня.

    И она за­то­ро­пи­лась.

    - Ведь мне на­до ус­петь сде­лать при­чес­ку, и при­нять ван­ну, и по­бы­вать у мас­са­жис­т­ки и ма­ни­кюр­ши, и ку­пить но­вые стель­ки. Не­об­хо­ди­мо при­вес­ти се­бя в по­ря­док пе­ред выс­туп­ле­ни­ем по те­ле­ви­де­нию.

    Бетан рас­сме­ялась.

    - Новые стель­ки?.. Да кто их уви­дит по те­ле­ви­зо­ру?

    Фрекен Бок пос­мот­ре­ла на нее не­одоб­ри­тель­но.

    - А раз­ве я ска­за­ла, что их кто-ни­будь уви­дит? Во вся­ком слу­чае, мне нуж­ны но­вые стель­ки… Чув­с­т­ву­ешь се­бя уве­рен­ней, ког­да зна­ешь, что у те­бя все с го­ло­вы до ног в по­ряд­ке. Хо­тя это, мо­жет, и не всем по­нят­но. Но мы - те, что всег­да выс­ту­па­ют по те­ле­ви­де­нию, - мы-то хо­ро­шо это зна­ем.

    Фрекен Бок то­роп­ли­во поп­ро­ща­лась и уш­ла.

    - Вот и нет боль­ше до­мо­му­чи­тель­ни­цы, - ска­зал Бос­се, ког­да за ней зах­лоп­ну­лась дверь.

    Малыш за­дум­чи­во кив­нул.

    - А я к ней уже при­вык, - ска­зал он. - И торт со взби­ты­ми слив­ка­ми она сде­ла­ла хо­ро­ший - та­кой боль­шой, воз­душ­ный - и ук­ра­си­ла его ку­соч­ка­ми ана­на­са.

    - Мы ос­та­вим торт на ве­чер. Бу­дем пить ко­фе. есть торт и смот­реть по те­ле­ви­зо­ру выс­туп­ле­ние фре­кен Бок.

    Так все и бы­ло. Ког­да по­дош­ло вре­мя пе­ре­да­чи, Ма­лыш поз­во­нил Кар­л­со­ну. Он дер­нул шну­рок, спря­тан­ный за за­на­вес­ка­ми, один раз, что оз­на­ча­ло: "При­ле­тай ско­рее". И Кар­л­сон при­ле­тел. Вся семья соб­ра­лась у те­ле­ви­зо­ра, ко­фей­ные чаш­ки и торт со взби­ты­ми слив­ка­ми сто­яли на сто­ле.

    - Вот и мы с Кар­л­со­ном, - ска­зал Ма­лыш, ког­да они вош­ли в сто­ло­вую.

    - Да, вот и я, - пов­то­рил Кар­л­сон и раз­ва­лил­ся в са­мом мяг­ком крес­ле. - На­ко­нец-то, я ви­жу, здесь по­явил­ся тор­тик со слив­ка­ми, и, на­до ска­зать, весь­ма кста­ти. Мо­гу ли я по­лу­чить не­мед­лен­но ку­со­чек… очень боль­шой ку­со­чек?

    - Мальчики по­лу­ча­ют торт в пос­лед­нюю оче­редь, - ска­за­ла ма­ма. А кро­ме то­го, это мое мес­то. Вы с Ма­лы­шом мо­же­те оба сесть пря­мо на пол пе­ред те­ле­ви­зо­ром, а по­том я дам вам по кус­ку.

    Карлсон об­ра­тил­ся к Ма­лы­шу:

    - Слыхал? Она что, всег­да так с то­бой об­ра­ща­ет­ся? Бед­ное ди­тя!

    Потом он улыб­нул­ся, вид у не­го был до­воль­ный.

    - Хорошо, что она и со мной так об­ра­ща­ет­ся, по­то­му что это спра­вед­ли­во, а ина­че я не иг­раю.

    И они оба, Ма­лыш и Кар­л­сон, се­ли на пол пе­ред те­ле­ви­зо­ром и ели торт, ожи­дая выс­туп­ле­ния фре­кен Бок.

    - Сейчас нач­нет­ся, - ска­зал па­па.

    И в са­мом де­ле, на эк­ра­не по­яви­лась фре­кен Бок. А ря­дом с ней гос­по­дин Пек. Он вел прог­рам­му.

    - Домомучительница как жи­вая! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон. - Гей, гей! Вот сей­час-то мы по­за­ба­вим­ся!

    Фрекен Бок вздрог­ну­ла. Ка­за­лось, она ус­лы­ша­ла сло­ва Кар­л­со­на. А мо­жет, она прос­то очень вол­но­ва­лась, по­то­му что сто­яла пе­ред всем швед­с­ким на­ро­дом и дол­ж­на бы­ла ему по­ве­дать, как при­го­то­вить "Со­ус Хиль­дур Бок".

    - Скажите, по­жа­луй­с­та, - на­чал гос­по­дин Пек, - как вам приш­ла мысль сде­лать имен­но это блю­до?

    - Очень прос­то, - ска­за­ла фре­кен Бок. - Ког­да у те­бя есть сес­т­ра, ко­то­рая ни­че­го не смыс­лит в ку­ли­на­рии…

    Тут она умол­к­ла, по­то­му что Кар­л­сон про­тя­нул впе­ред свою ма­лень­кую пух­лую руч­ку и вык­лю­чил те­ле­ви­зор.

    - Домомучительница по­яв­ля­ет­ся и ис­че­за­ет по мо­ему же­ла­нию, - ска­зал он.

    Но вме­ша­лась ма­ма.

    - Немедленно сно­ва вклю­чи, - ска­за­ла она. - И боль­ше так не де­лай, а то те­бе при­дет­ся уй­ти.

    Карлсон тол­к­нул Ма­лы­ша в бок и про­шеп­тал:

    - А че­го еще нель­зя де­лать в ва­шем до­ме?

    - Молчи. Пос­мот­рим на фре­кен Бок, - ска­зал Ма­лыш.

    - …а что­бы бы­ло вкус­но, его на­до как сле­ду­ет по­со­лить, по­пер­чить, и пусть ки­пит по­доль­ше, - до­го­во­ри­ла фре­кен Бок.

    И у всех на гла­зах она со­ли­ла, и пер­чи­ла, и ки­пя­ти­ла всласть, а ког­да со­ус был го­тов, пог­ля­де­ла с эк­ра­на лу­ка­вым взгля­дом и спро­си­ла:

    - Может, поп­ро­бу­ете?

    - Спасибо, толь­ко не я, - ска­зал Кар­л­сон. - Но так и быть, ес­ли ты мне дашь име­на и ад­ре­са, я при­ве­ду к те­бе двух-трех ма­лень­ких ог­не­едов, о ко­то­рых ты го­во­ри­ла. Они охот­но поп­ро­бу­ют!

    Потом гос­по­дин Пек поб­ла­го­да­рил фре­кен Бок за то, что она сог­ла­си­лась прий­ти и рас­ска­зать, как она го­то­вит этот со­ус, и на этом пе­ре­да­ча яв­но дол­ж­на бы­ла кон­чить­ся, но тут фре­кен Бок вдруг спро­си­ла:

    - Скажите, по­жа­луй­с­та, я мо­гу пе­ре­дать при­вет сес­т­ре?

    Господин Пек выг­ля­дел рас­те­рян­ным.

    - Ну лад­но, пе­ре­да­вай­те, толь­ко по­быс­т­рее!

    И тог­да фре­кен Бок на эк­ра­не по­ма­ха­ла ру­кой и ска­за­ла:

    - Привет, Фри­да, ты ме­ня слы­шишь? На­де­юсь, ты не упа­ла со сту­ла?

    - Я то­же на это на­де­юсь, - ска­зал Кар­л­сон. - А те не ми­но­вать зем­лет­ря­се­ния в Нур­лан­де.

    - Ну что ты бол­та­ешь? - спро­сил Ма­лыш. - Ты ведь не зна­ешь, ка­кая эта Фри­да. Мо­жет, она вов­се не та­кая ог­ром­ная, как фре­кен Бок.

    - Представь се­бе, знаю, - ска­зал Кар­л­сон. - Я ведь нес­коль­ко раз был у них до­ма, на Фрей­га­тен, и иг­рал там в при­ви­де­ние.

    Потом Кар­л­сон и Ма­лыш съели еще по кус­ку тор­та и смот­ре­ли, как жон­г­лер на эк­ра­не ки­да­ет в воз­дух од­нов­ре­мен­но пять та­ре­лок и по­том ло­вит все пять на ле­ту. Ма­лы­шу бы­ло скуч­но смот­реть на жон­г­ле­ра, но у Кар­л­со­на гла­за так и си­яли, и по­это­му Ма­лыш то­же был счас­т­лив.

    Все бы­ло очень при­ят­но, и Ма­лыш так ра­до­вал­ся что все си­де­ли вмес­те с ним - и ма­ма, и па­па, и Бос­се и Бе­тан, и Бим­бо… и да­же Кар­л­сон!

    Когда с тор­том бы­ло по­кон­че­но, Кар­л­сон схва­тил блю­до, сли­зал с не­го крем, по­том под­ки­нул вверх, как на эк­ра­не жон­г­лер та­рел­ки.

    - Тот па­рень в ящи­ке не про­мах, - ска­зал Кар­л­сон. - До че­го же здо­ро­во! Уга­дай, кто луч­ший в ми­ре ки­даль­щик блюд?

    Он под­б­ро­сил блю­до так вы­со­ко, что оно ед­ва не уда­ри­лось о по­то­лок, и Ма­лыш ис­пу­гал­ся:

    - Довольно, Кар­л­сон, не на­до… ну, не на­до!

    Мама и все ос­таль­ные смот­ре­ли те­ле­ви­зор. Там тан­це­ва­ла ба­ле­ри­на, и ник­то не за­ме­тил, что выт­во­ря­ет Кар­л­сон.

    А Ма­лыш все шеп­тал: "Брось, Кар­л­сон, не на­до" но это не по­мо­га­ло, и Кар­л­сон без­мя­теж­но про­дол­жал ки­дать блю­до.

    - Какое у вас кра­си­вое блю­до! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон и сно­ва под­б­ро­сил его к по­тол­ку. - Точ­нее ска­зать, у вас бы­ло кра­си­вое блю­до, - поп­ра­вил­ся он и наг­нул­ся, что­бы соб­рать ос­кол­ки. - Ну ни­че­го, это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое…

    Но ма­ма ус­лы­ша­ла, как блю­до стук­ну­лось об пол и раз­би­лось. Она как сле­ду­ет от­ш­ле­па­ла Кар­л­со­на и ска­за­ла:

    - Это бы­ло мое лю­би­мое блю­до, а вов­се не пус­тя­ки и не де­ло жи­тей­с­кое.

    Малыш был не­до­во­лен, что так об­хо­дят­ся с луч­шим в ми­ре жон­г­ле­ром, но он по­ни­мал, что ма­ме жаль блю­до, и по­пы­тал­ся ее уте­шить:

    - Я дос­та­ну из сво­ей ко­пил­ки день­ги и куп­лю те­бе но­вое блю­до.

    Но тут Кар­л­сон су­нул ру­ку в кар­ман, вы­нул пя­ти­эро­вую мо­нет­ку и про­тя­нул ее ма­ме.

    - Я сам пла­чу за то, что бы­ло. Вот! По­жа­луй­с­та! Ку­пи но­вое блю­до, а сда­чу мо­жешь ос­та­вить се­бе.

    - Спасибо, ми­лый Кар­л­сон, - ска­за­ла ма­ма. - Зна­ешь что, ку­пи на ос­тав­ши­еся день­ги нес­коль­ко де­ше­вых ва­зо­чек и швы­ряй ими в ме­ня, ког­да сно­ва бу­дешь сер­дить­ся.

    Малыш при­жал­ся к ма­ме:

    - Мама, ты не сер­дишь­ся на Кар­л­со­на, ска­жи?

    Мама пот­ре­па­ла по ру­ке спер­ва Кар­л­со­на, по­том Ма­лы­ша и ска­за­ла, что боль­ше на них не сер­дит­ся.

    Потом Кар­л­сон стал про­щать­ся:

    - Привет, мне по­ра до­мой, а то я опоз­даю к ужи­ну.

    - А что у те­бя се­год­ня на ужин? - спро­сил Ма­лыш.

    - "Соус Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше", - ска­зал Кар­л­сон. - Толь­ко я не по­ло­жу в не­го столь­ко лись­его яда, сколь­ко кла­дет до­мо­му­чи­тель­ни­ца, мо­жешь мне по­ве­рить. Уга­дай, кто луч­ший в ми­ре мас­тер по со­усам?

    - Ты, Кар­л­сон, - ска­зал Ма­лыш.

    Час спус­тя Ма­лыш уже ле­жал в сво­ей кро­ват­ке, а ря­дом сто­яла кор­зин­ка, где спал Бим­бо. Все - и ма­ма, и па­па, и Бос­се, и Бе­тан - приш­ли к не­му в ком­на­ту по­же­лать спо­кой­ной но­чи. Ма­лы­ша уже одо­ле­вал сон. Но он еще не спал, а ду­мал о Кар­л­со­не. Что он сей­час де­ла­ет, Кар­л­сон? Мо­жет, как раз что-ни­будь мас­те­рит… скво­реч­ник или еще что…

    "Завтра, ког­да я при­ду из шко­лы, - ду­мал Ма­лыш, - я поз­во­ню Кар­л­со­ну и спро­шу, нель­зя ли мне сле­тать к не­му и то­же еще что-ни­будь смас­те­рить".

    А по­том Ма­лыш по­ду­мал: "Как хо­ро­шо, что Кар­л­сон про­вел зво­нок, я поз­во­ню ему всег­да, ког­да за­хо­чу". И вдруг по­нял, что он уже за­хо­тел.

    Он вско­чил с пос­те­ли, бо­си­ком под­бе­жал к ок­ну и дер­нул за шну­рок. Три ра­за. Этот сиг­нал оз­на­чал: "Ка­кое счас­тье, что на све­те есть та­кой кра­си­вый, ум­ный, в ме­ру упи­тан­ный и храб­рый че­ло­ве­чек, как ты, луч­ший в ми­ре Кар­л­сон!"

    Малыш еще пос­то­ял нем­но­го у ок­на, не по­то­му что ждал от­ве­та, а прос­то так, и вдруг, пред­с­тавь­те се­бе, при­ле­тел Кар­л­сон.

    - Да, ты прав, - ска­зал он, -:это и в са­мом де­ле очень хо­ро­шо.

    Больше Кар­л­сон ни­че­го не ска­зал и тут же уле­тел на­зад, в свой зе­ле­ный до­мик на кры­ше.

    Однажды ут­ром спро­сонья Ма­лыш ус­лы­шал взвол­но­ван­ные го­ло­са, до­но­сив­ши­еся из кух­ни. Па­па и ма­ма яв­но бы­ли чем-то огор­че­ны.

    - Ну вот, дож­да­лись! - ска­зал па­па. - Ты толь­ко пог­ля­ди, что на­пи­са­но в га­зе­те. На, проч­ти са­ма.

    - Ужасно! - вос­к­лик­ну­ла ма­ма. - Прос­то ужас ка­кой-то!

    Малыш ми­гом сос­ко­чил с пос­те­ли. Ему не тер­пе­лось уз­нать, что же имен­но ужас­но. И он уз­нал.

    На пер­вой стра­ни­це га­зе­ты ог­ром­ны­ми бук­ва­ми был наб­ран за­го­ло­вок:

    "Что это: ле­та­ющий бо­чо­нок или неч­то дру­гое?" А под за­го­лов­ком - статья:

    "Странный не­опоз­нан­ный объ­ект ле­та­ет над Сток­голь­мом. Оче­вид­цы со­об­ща­ют, что за пос­лед­нее вре­мя не­од­нок­рат­но ви­де­ли в ра­йо­не Ва­зас­та­на не­кий ле­та­ющий пред­мет, на­по­ми­на­ющий по ви­ду ма­лень­кий пив­ной бо­чо­нок. Он из­да­ет зву­ки, по­хо­жие на гул мо­то­ра. Пред­с­та­ви­те­ли Ави­аком­па­нии ни­че­го не смог­ли со­об­щить нам от­но­си­тель­но этих по­ле­тов. По­это­му воз­ник­ло пред­по­ло­же­ние, что это инос­т­ран­ный спут­ник-шпи­он, за­пу­щен­ный в воз­душ­ное прос­т­ран­с­т­во с раз­ве­ды­ва­тель­ны­ми це­ля­ми. Тай­на этих по­ле­тов дол­ж­на быть рас­к­ры­та, а не­опоз­нан­ный объ­ект - пой­ман. Ес­ли он дей­с­т­ви­тель­но ока­жет­ся шпи­оном, его не­об­хо­ди­мо пе­ре­дать для рас­сле­до­ва­ния в ру­ки по­ли­ции.

    Кто рас­к­ро­ет ле­та­ющую тай­ну Ва­зас­та­на? Ре­дак­ция га­зе­ты наз­на­ча­ет воз­наг­раж­де­ние в 10000 крон. Тот, ко­му пос­час­т­ли­вит­ся пой­мать этот та­ин­с­т­вен­ный пред­мет, по­лу­чит пре­мию в 10000 крон. Ло­ви­те его, не­си­те в ре­дак­цию, по­лу­чай­те день­ги!"

    - Бедный Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, - ска­за­ла ма­ма. - Те­перь нач­нет­ся на не­го охо­та.

    Малыш ра­зом и ис­пу­гал­ся, и рас­сер­дил­ся, и огор­чил­ся.

    - Почему Кар­л­со­на не мо­гут ос­та­вить в по­кое! - зак­ри­чал он. - Он ведь не де­ла­ет ни­че­го пло­хо­го. Жи­вет се­бе в сво­ем до­ми­ке на кры­ше и ле­та­ет взад-впе­ред. Раз­ве Кар­л­сон в чем-то ви­но­ват?

    - Нет, - ска­зал па­па, - Кар­л­сон ни в чем не ви­но­ват. Толь­ко он… как бы это ска­зать… ну, нес­коль­ко не­обы­чен, что ли…

    Да, что и го­во­рить, Кар­л­сон нес­коль­ко не­обы­чен, с этим Ма­лыш был вы­нуж­ден сог­ла­сить­ся. Раз­ве обыч­но, ког­да в до­ми­ке на кры­ше жи­вет ма­лень­кий тол­с­тень­кий че­ло­ве­чек да еще с про­пел­ле­ром на спи­не и с кноп­кой на жи­во­те?

    А ведь Кар­л­сон был как раз та­ким че­ло­веч­ком. И он был луч­шим дру­гом Ма­лы­ша. Да, имен­но Кар­л­сон, а не Крис­тер и Гу­нил­ла, ко­то­рых Ма­лыш то­же очень лю­бил и с ко­то­ры­ми иг­рал, ког­да Кар­л­сон вдруг ис­че­зал ку­да-то или прос­то был за­нят.

    Карлсон уве­рял, что Крис­тер и Гу­нил­ла не идут с ним ни в ка­кое срав­не­ние, и вся­кий раз сер­дил­ся, ког­да Ма­лыш о них за­го­ва­ри­вал.

    - Ставить этих ка­ра­пу­зов на од­ну дос­ку со мной! - воз­му­щал­ся Кар­л­сон. - Со мной, та­ким кра­си­вым и в ме­ру упи­тан­ным муж­чи­ной в са­мом рас­ц­ве­те сил! Мно­гим ли глу­пым маль­чиш­кам пос­час­т­ли­ви­лось иметь та­ко­го луч­ше­го дру­га, как я? Ну, от­ве­чай!

    - Нет, нет, толь­ко мне од­но­му, - го­во­рил Ма­лыш, и вся­кий раз сер­д­це его за­ми­ра­ло от ра­дос­ти. Как ему по­вез­ло, что Кар­л­сон по­се­лил­ся на кры­ше имен­но его до­ма! Ведь в Ва­зас­та­не пол­но та­ких вот ста­рых, нек­ра­си­вых до­мов, как тот, в ко­то­ром жи­ла семья Сван­те­со­нов! Ка­кая уда­ча, что Кар­л­сон слу­чай­но ока­зал­ся на его кры­ше, а не на ка­кой-ни­будь дру­гой!

    Правда, ма­ма и па­па Ма­лы­ша спер­ва вов­се не бы­ли в вос­тор­ге от то­го, что в до­ме по­явил­ся Кар­л­сон. И Бос­се и Бе­тан по­на­ча­лу его то­же нев­з­лю­би­ли. Вся семья - за ис­к­лю­че­ни­ем Ма­лы­ша, ко­неч­но, - счи­та­ла, что Кар­л­сон - са­мый вздор­ный, са­мый дер­з­кий, са­мый нес­нос­ный озор­ник, ка­кой толь­ко бы­ва­ет на све­те. Но пос­те­пен­но все к не­му при­вык­ли. Те­перь Кар­л­сон, по­жа­луй, им да­же нра­вил­ся, а глав­ное, они по­ни­ма­ли, что он не­об­хо­дим Ма­лы­шу. Ведь Бос­се и Бе­тан бы­ли го­раз­до стар­ше его, по­это­му Ма­лыш ни­как не мог обой­тись без луч­ше­го дру­га. И хо­тя у не­го бы­ла со­ба­ка - изу­ми­тель­ный ще­нок Бим-бо, - Кар­л­сон ему был со­вер­шен­но не­об­хо­дим.

    - Я ду­маю, что и Кар­л­сон не мо­жет обой­тись без Ма­лы­ша, - ска­за­ла ма­ма.

    Но с са­мо­го на­ча­ла ма­ма и па­па ре­ши­ли ни­ко­му не го­во­рить о су­щес­т­во­ва­нии Кар­л­со­на. Они прек­рас­но по­ни­ма­ли, что бу­дет тво­рить­ся в их до­ме, ес­ли о Кар­л­со­не уз­на­ют на те­ле­ви­де­нии, а га­зе­ты и жур­на­лы за­хо­тят пе­ча­тать о нем статьи, ска­жем, под за­го­лов­ком: "Кар­л­сон у се­бя до­ма".

    - Вот бу­дет смеш­но, - ска­зал Бос­се, - ес­ли мы вдруг уви­дим в ка­ком-ни­будь жур­на­ле фо­тог­ра­фию Кар­л­со­на… Пред­с­тав­ля­ешь, он си­дит у се­бя в гос­ти­ной, лю­бу­ет­ся бу­ке­том крас­ных роз…

    - Заглохни! - обор­вал его Ма­лыш. - Ты же зна­ешь, что у Кар­л­со­на ни­ка­кой гос­ти­ной нет, у не­го все­го-нав­се­го од­на ком­на­туш­ка, и ни­ка­ких роз там нет

    Да, все это Бос­се знал и сам. Од­наж­ды все они - и Бос­се, и Бе­тан, и ма­ма, и па­па - прав­да, толь­ко один раз, ви­де­ли до­мик Кар­л­со­на. Они вы­лез­ли на кры­шу че­рез слу­хо­вое ок­но - обыч­но так ла­за­ют толь­ко тру­бо­чис­ты, - и Ма­лыш по­ка­зал им ма­лень­кий до­мик за тру­бой.

    Мама нем­нож­ко ис­пу­га­лась, ког­да пог­ля­де­ла с кры­ши вниз, на ули­цу. У нее да­же зак­ру­жи­лась го­ло­ва, и ей приш­лось схва­тить­ся ру­кой за тру­бу.

    - Малыш, обе­щай мне сей­час же, что ты ни­ког­да не по­ле­зешь на кры­шу один, - ска­за­ла она.

    - Ладно, - бур­к­нул Ма­лыш, по­ду­мав. - Я ни­ког­да не по­ле­зу на кры­шу один… раз я по­ле­зу ту­да с Кар­л­со­ном, - до­ба­вил он ше­по­том.

    Но ма­ма, вид­но, не рас­слы­ша­ла его пос­лед­них слов; ну и лад­но, пусть она пе­ня­ет на се­бя. Как она мо­жет тре­бо­вать, что­бы Ма­лыш ни­ког­да не бы­вал у Кар­л­со­на? Ма­ма ведь и по­ня­тия не име­ет, как ве­се­ло си­деть в тес­ной ком­нат­ке Кар­л­со­на, бит­ком на­би­той вся­ки­ми ди­ко­вин­ны­ми и чуд­ны­ми ве­ща­ми.

    "А те­перь, пос­ле этой ду­рац­кой статьи, все, на­вер­ное, кон­чит­ся!" - с го­речью ду­мал Ма­лыш.

    - Ты дол­жен пре­дуп­ре­дить Кар­л­со­на, - ска­зал па­па, - пусть бу­дет по­ос­то­рож­ней. Не­ко­то­рое вре­мя ему луч­ше не ле­тать по Ва­зас­та­ну. Вы мо­же­те иг­рать в тво­ей ком­на­те, тог­да его ник­то не уви­дит.

    - Но ес­ли он нач­нет бе­зоб­раз­ни­чать, я его жи­во выс­тав­лю вон, - до­ба­ви­ла ма­ма и про­тя­ну­ла Ма­лы­шу та­рел­ку с ка­шей.

    Бимбо то­же по­лу­чил свою пор­цию ка­ши. Па­па поп­ро­щал­ся и по­шел на ра­бо­ту. И ма­ме, как вы­яс­ни­лось, то­же на­до бы­ло ухо­дить.

    - Я иду в бю­ро пу­те­шес­т­вий, что­бы уз­нать, нет ли там для нас ка­ко­го-ни­будь ин­те­рес­но­го мар­ш­ру­та. Па­па на днях ухо­дит в от­пуск, - ска­за­ла она и по­це­ло­ва­ла Ма­лы­ша. - Я ско­ро вер­нусь.

    И Ма­лыш ос­тал­ся один. Один с Бим­бо, с та­рел­кой ка­ши и со сво­ими мыс­ля­ми. И с га­зе­той. Он прид­ви­ну ее к се­бе и стал раз­г­ля­ды­вать. Под за­мет­кой о Кар­л­со­не бы­ла на­пе­ча­та­на фо­тог­ра­фия ог­ром­ной бе­ло­го па­ро­хо­да, ко­то­рый при­был с ту­рис­та­ми в Сток­гольм и сто­ял те­перь на яко­ре в Стре­ме­не. Ма­лыш дол­го гля­дел на сни­мок - бе­лый па­ро­ход был не­ве­ро­ят­но кра­сив! Как Ма­лы­шу за­хо­те­лось под­нять­ся на борт это­го прек­рас­но­го ко­раб­ля и уп­лыть ку­да-ни­будь да­ле­ко-да­ле­ко!

    Он ста­рал­ся смот­реть толь­ко на эту фо­тог­ра­фию, но взгляд его то и де­ло сос­каль­зы­вал на круп­ные бук­вы за­го­лов­ка:

    "Что это: ле­та­ющий бо­чо­нок или неч­то дру­гое?"

    Малыш очень раз­вол­но­вал­ся. Не­об­хо­ди­мо как мож­но ско­рее по­го­во­рить с Кар­л­со­ном, но сде­лать это на­до ос­то­рож­но, что­бы не ис­пу­гать его, а то он вдруг уле­тит и ни­ког­да боль­ше не вер­нет­ся!

    Малыш вздох­нул. И не­хо­тя су­нул в рот лож­ку ка­ши. Но ка­шу не прог­ло­тил, а дер­жал ее на язы­ке, слов­но же­лал по­луч­ше рас­п­ро­бо­вать. Ма­лыш был ма­лень­ким ху­день­ким маль­чи­ком с пло­хим ап­пе­ти­том - та­ких ведь не­ма­ло. Он мог ча­са­ми си­деть пе­ред та­рел­кой с едой и вя­ло ко­вы­рять лож­кой или вил­кой, но так и не до­есть до кон­ца.

    "Что-то ка­ша нев­кус­ная, - по­ду­мал Ма­лыш. - Мо­жет, бу­дет вкус­нее, ес­ли до­ба­вить са­хар­ку…" Он по­тя­нул­ся за са­хар­ни­цей, но в эту ми­ну­ту ус­лы­шал гул мо­то­ра у ок­на, и тут же в кух­ню вле­тел Кар­л­сон.

    - Привет, Ма­лыш! - крик­нул он. - Ты зна­ешь, кто луч­ший в ми­ре друг? А еще уга­дай, по­че­му этот друг по­явил­ся здесь имен­но сей­час!

    Малыш пос­пеш­но прог­ло­тил ка­шу, ко­то­рую так дол­го дер­жал во рту.

    - Лучший в ми­ре друг - это ты, Кар­л­сон! Но я не знаю, по­че­му ты при­ле­тел имен­но сей­час.

    - Чур, га­дать до трех раз! - ска­зал Кар­л­сон. - Мо­жет, по­то­му что я сос­ку­чил­ся по те­бе, глу­пый маль­чиш­ка? Мо­жет, я по­пал сю­да по ошиб­ке, а со­би­рал­ся вов­се сле­тать в Ко­ро­лев­с­кий парк? А мо­жет, я по­чу­ял, что здесь пах­нет ка­шей? Раз, два три, го­во­ри, не за­дер­жи­вай­ся!..

    Малыш за­си­ял.

    - Наверное, по­то­му что ты по мне сос­ку­чил­ся, - ска­зал он сму­щен­но.

    - А вот и нет! И в Ко­ро­лев­с­кий парк я то­же ле­теть не со­би­рал­ся. Так что га­дать те­бе боль­ше не­че­го.

    "Королевский парк! - с ужа­сом по­ду­мал Ма­лыш. - Ту­да Кар­л­со­ну ни­как нель­зя ле­теть. Да и во­об­ще ему нель­зя ту­да, где пол­ным-пол­но на­ро­да, где его уви­дят. При­дет­ся ему это сей­час объ­яс­нить".

    - Слушай, Кар­л­сон… - на­чал Ма­лыш и тут же умолк, по­то­му что вдруг за­ме­тил, что Кар­л­сон чем-то яв­но не­до­во­лен.

    Он уг­рю­мо гля­дел на Ма­лы­ша и чмо­кал гу­ба­ми.

    - Приходишь го­лод­ный как пес, - вор­чал Кар­л­сон, - а этот си­дит се­бе как ни в чем не бы­ва­ло пе­ред пол­ной та­рел­кой ка­ши, вок­руг шеи у не­го по­вя­за­на сал­фет­ка, и он буб­нит се­бе под нос, что на­до съесть лож­ку за ма­му, лож­ку за па­пу, лож­ку за те­тю Ав­гус­ту…

    - За ка­кую те­тю Ав­гус­ту? - спро­сил Ма­лыш, сго­рая от лю­бо­пыт­с­т­ва.

    - Понятия не имею, - от­ве­тил Кар­л­сон. - Так за­чем же есть ка­шу за ее здо­ровье? - рас­сме­ял­ся Ма­лыш.

    Но Кар­л­со­ну бы­ло не до сме­ха.

    - Ах, вот как! Зна­чит, твой друг дол­жен уме­реть с го­ло­ду толь­ко по­то­му, что ты не зна­ешь ка­ких-то там ста­рых те­ток, ко­то­рые жи­вут где-то у чер­та на ро­гах!

    Малыш вско­чил, вы­нул из бу­фе­та та­рел­ку и ска­зал Кар­л­со­ну, что­бы он сам по­ло­жил се­бе сколь­ко хо­чет. Все еще мрач­ный как ту­ча, Кар­л­сон взял кас­т­рю­лю и при­нял­ся нак­ла­ды­вать ка­шу в та­рел­ку. Он нак­ла­ды­вал и нак­ла­ды­вал, а ког­да выс­к­реб все до дна, стал во­дить ука­за­тель­ным паль­цем по стен­ке кас­т­рю­ли, от­ко­лу­пы­вая и то, что при­лип­ло.

    - У те­бя не ма­ма, а зо­ло­то, - ска­зал Кар­л­сон, - жаль толь­ко, что она та­кая жад­ная. Ни­ког­да не ви­дел, что­бы ва­ри­ли так ма­ло ка­ши.

    Только пос­ле то­го как вся ка­ша до пос­лед­ней кру­пин­ки ока­за­лась у Кар­л­со­на в та­рел­ке, он прис­ту­пил к еде, да так, что за уша­ми тре­ща­ло. На нес­коль­ко ми­нут все зву­ки в кух­не заг­лу­ши­ло гром­кое чав­канье, ко­то­рое всег­да раз­да­ет­ся, ког­да кто-ни­будь очень жад­но уп­ле­та­ет ка­шу.

    - К со­жа­ле­нию, за здо­ровье те­ти Ав­гус­ты уже съесть не­че­го, - за­явил Кар­л­сон и вы­тер ла­донью рот. - Но что я ви­жу! Здесь есть бу­лоч­ки! Спо­кой­с­т­вие, толь­ко спо­кой­с­т­вие. Ми­лая те­тя Ав­гус­та, все в по­ряд­ке, жи­ви спо­кой­но-прес­по­кой­но в сво­ем да­ле­ком го­род­ке Тум­бе или где хо­чешь. Я съем за твое здо­ровье вмес­то ка­ши две бу­лоч­ки. А мо­жет, да­же три… или че­ты­ре… или пять!

    Пока Кар­л­сон заг­ла­ты­вал од­ну за дру­гой бу­лоч­ки, Ма­лыш ти­хо си­дел и об­ду­мы­вал, как ему по­ум­нее пре­дос­те­речь сво­его дру­га. "Мо­жет, пра­виль­нее все­го прос­то дать Кар­л­со­ну га­зе­ту? Пусть сам все проч­тет", - ре­шил он и пос­ле не­ко­то­ро­го ко­ле­ба­ния прид­ви­нул га­зе­ту к Кар­л­со­ну.

    - Погляди-ка на пер­вую стра­ни­цу, - ска­зал Ма­лыш мрач­но.

    Карлсон пог­ля­дел. И на­до ска­зать, с боль­шим ин­те­ре­сом, а по­том ткнул пух­лым паль­чи­ком в фо­тог­ра­фию бе­ло­го па­ро­хо­да.

    - Ба-бах! Па­ро­ход пе­ре­вер­нул­ся! - вос­к­лик­ну он. - Ка­тас­т­ро­фа за ка­тас­т­ро­фой!

    - Да ты же дер­жишь га­зе­ту вверх но­га­ми, - мяг­ко ска­зал Ма­лыш.

    Он дав­но по­доз­ре­вал, что Кар­л­сон не уме­ет чи­тать. Но Ма­лыш был доб­рым маль­чи­ком, он ни­ко­го не хо­тел оби­жать, и, уж ко­неч­но, не хо­тел оби­жать Кар­л­со­на, по­это­му он не стал кри­чать: "Ха-ха-ха, ты не уме­ешь чи­тать!" - а мол­ча пе­ре­вер­нул га­зе­ту так, что Кар­л­сон тут же уви­дел, что ни­ка­ко­го нес­час­тья не про­изош­ло.

    - Но здесь на­пи­са­но про дру­гое нес­час­тье, - ска­зал Ма­лыш. - Пос­лу­шай толь­ко!

    И он про­чел вслух про ле­та­ющий бо­чо­нок и про спут­ни­ка-шпи­она, ко­то­ро­го не­об­хо­ди­мо бы­ло пой­мать, и про воз­наг­раж­де­ние, наз­на­чен­ное га­зе­той, - всю за­мет­ку от на­ча­ла до кон­ца…

    - "Доставьте его в ре­дак­цию, и вы по­лу­чи­те ука­зан­ную сум­му", - за­кон­чил он чте­ние и вздох­нул.

    Но Кар­л­сон не взды­хал, сов­сем на­обо­рот, он был в вос­тор­ге.

    - Гоп-гоп! - вык­ри­ки­вал он и пры­гал на мес­те от ра­дос­ти. - Гоп-гоп, мож­но счи­тать, что спут­ник-шпи­он уже пой­ман! Зво­ни в ре­дак­цию и ска­жи, что я при­ду к ним пос­ле обе­да.

     Что ты за­ду­мал? - с ис­пу­гом спро­сил Ма­лыш.

    - Знаешь, кто луч­ший в ми­ре охот­ник за спут­ни­ка­ми-шпи­она­ми? - И Кар­л­сон с гор­дым ви­дом ткнул се­бя паль­цем в грудь. - Вот он, гроз­ный Кар­л­сон! Ник­то не спа­сет­ся, ког­да я ле­чу со сво­им боль­шим сач­ком. Раз спут­ник-шпи­он кру­жит­ся где-то здесь, в ра­йо­не Ва­зас­та­на, я до ве­че­ра на­вер­ня­ка пой­маю его сач­ком… Кста­ти, у те­бя есть че­мо­дан, что­бы нам унес­ти де­сять ты­сяч?

    Малыш вновь вздох­нул. Все ока­за­лось ку­да слож­нее, чем он ду­мал. Кар­л­сон ни­че­го не по­доз­ре­вал.

    - Милый Кар­л­сон, не­уже­ли ты не до­га­дал­ся, что "ле­та­ющий бо­чо­нок" - это ты, что это они за то­бой охо­тят­ся? Те­перь по­нял?

    Карлсон оче­ред­ной раз под­п­рыг­нул от ра­дос­ти, и вдруг до не­го до­шел смысл этих слов. В гор­ле у не­го что-то зак­ло­ко­та­ло, слов­но он по­пер­х­нул­ся, и он оки­нул Ма­лы­ша ярос­т­ным взгля­дом.

    - "Летающий бо­чо­нок"! - за­во­пил он. - Ты ме­ня об­зы­ва­ешь ле­та­ющим бо­чон­ком! Ты, мой луч­ший друг!

    Он вски­нул ру­ки, что­бы ка­зать­ся как мож­но длин­нее, и од­нов­ре­мен­но втя­нул жи­вот.

    - Ты, я ви­жу, за­был, - на­чал он свы­со­ка, - -что я кра­си­вый, ум­ный и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил. Так или не так?

    - Конечно, Кар­л­сон, т-так… - за­ле­пе­тал Ма­лыш, за­ика­ясь от вол­не­ния. - Но я не ви­но­ват, что они это пи­шут в га­зе­те. А они име­ют в ви­ду те­бя, это точ­но.

    Карлсон злил­ся все боль­ше и боль­ше.

    - "Кому пос­час­т­ли­вит­ся пой­мать этот та­ин­с­т­вен­ный пред­мет…" - с го­речью пов­то­рил он сно­ва сло­ва за­мет­ки. - "Пред­мет"! - вык­рик­нул он, окон­ча­тель­но вы­хо­дя из се­бя. - Кто-то сме­ет об­зы­вать ме­ня пред­ме­том! Я это­му га­ду так вре­жу по пе­ре­но­си­це, что у не­го гла­за на лоб по­ле­зут!

    И Кар­л­сон сде­лал нес­коль­ко ма­лень­ких, но уг­ро­жа­ющих прыж­ков в сто­ро­ну Ма­лы­ша. И зря. По­то­му что Бим­бо тут же вско­чил. Уж он-то ни­ко­му не поз­во­лит тро­нуть Ма­лы­ша.

    - Бимбо, на мес­то, ус­по­кой­ся! - ско­ман­до­вал Ма­лыш.

    И Бим­бо пос­лу­шал­ся, толь­ко по­вор­чал нем­но­го, что­бы Кар­л­сон по­нял, что он на стра­же.

    А Кар­л­сон сел на ска­ме­еч­ку. Вид у не­го был мрач­ный и не­вы­ра­зи­мо пе­чаль­ный.

    - Я так не иг­раю, - ска­зал он. - Я так не иг­раю, раз ты та­кой злой и на­зы­ва­ешь ме­ня пред­ме­том, и нат­рав­ли­ва­ешь на ме­ня сво­их ду­рац­ких со­бак.

    Малыш сов­сем рас­те­рял­ся. Он не знал, что ска­зать что сде­лать.

    - Я не ви­но­ват, что так пи­шут в га­зе­те, - про­бор­мо­тал он сно­ва и умолк.

    - Карлсон то­же мол­чал и с пе­чаль­ным ви­дом си­дел на ска­ме­еч­ке. В кух­не во­ца­ри­лась тя­гос­т­ная ти­ши­на. И вдруг Кар­л­сон гром­ко рас­хо­хо­тал­ся. Он вско­чил со ска­ме­еч­ки и доб­ро­душ­но ткнул Ма­лы­ша ку­лач­ком в жи­вот.

    - Уж ес­ли я пред­мет, то, во вся­ком слу­чае, са­мый луч­ший в ми­ре пред­мет, ко­то­рый сто­ит де­сять ты­сяч крон! По­нял? Да?

    Малыш то­же стал сме­ять­ся - от ра­дос­ти, что Кар­л­сон сно­ва раз­ве­се­лил­ся.

    - Да, это вер­но, - под­т­вер­дил он, - ты сто­ишь де­сять ты­сяч крон. Ду­маю, ма­ло кто сто­ит так до­ро­го.

    - Никто в ми­ре, - твер­до за­явил Кар­л­сон. - Спо­рим, что та­кой вот глу­пый маль­чиш­ка, как ты, сто­ит не боль­ше ста двад­ца­ти пя­ти крон.

    От из­быт­ка чувств он на­жал стар­то­вую кноп­ку на жи­во­те, взмыл к по­тол­ку и с ра­дос­т­ны­ми воп­ля­ми сде­лал нес­коль­ко кру­гов вок­руг лам­пы.

    - Гей-гоп! - кри­чал он. - Вот ле­тит Кар­л­сон, ко­то­рый сто­ит де­сять ты­сяч крон! Гей-гоп!

    Малыш ре­шил мах­нуть на все ру­кой. Ведь Кар­л­сон на са­мом де­ле вов­се не был шпи­оном - зна­чит, его мо­гут за­дер­жать толь­ко за то, что он Кар­л­сон. Ма­лыш вдруг по­нял, что ма­ма и па­па ис­пу­га­лись не за Кар­л­со­на, а за свой по­кой. Они прос­то бо­ялись, что ес­ли все бу­дут ло­вить Кар­л­со­на, то скры­вать его су­щес­т­во­ва­ние уже не удас­т­ся. Ма­лы­шу по­ка­за­лось, что Кар­л­со­ну всерь­ез ни­че­го не уг­ро­жа­ет.

    - Тебе не­че­го бо­ять­ся, Кар­л­сон, - ска­зал он, ста­ра­ясь его ус­по­ко­ить. - Те­бе ни­че­го не мо­гут сде­лать за то, что ты - это ты.

    - Конечно, каж­дый име­ет пра­во быть Кар­л­со­ном, - под­х­ва­тил Кар­л­сон. - Хо­тя до сих пор на­шел­ся толь­ко один та­кой хо­ро­ший и в ме­ру упи­тан­ный эк­зем­п­ляр.

    Они сно­ва сто­яли ря­дом пос­ре­ди ком­на­ты Ма­лы­ша, и Кар­л­сон с на­деж­дой и не­тер­пе­ни­ем ог­ля­ды­вал­ся по сто­ро­нам.

    - Нет ли у те­бя но­вой па­ро­вой ма­ши­ны, ко­то­рую мы мог­ли бы взор­вать? Или еще че­го-ни­будь ин­те­рес­но­го? Глав­ное, что­бы заг­ро­хо­та­ло вов­сю. Да­вай ус­т­ро­им сей­час не­мыс­ли­мый гро­хот. Я хо­чу по­за­ба­вить­ся: а то я не иг­раю, - ска­зал он, и в ту же се­кун­ду взгляд его упал на па­ке­тик, ко­то­рый ле­жал на сто­ле у Ма­лы­ша.

    Он ки­нул­ся на не­го, слов­но кор­шун на до­бы­чу. Ма­ма по­ло­жи­ла Ма­лы­шу этот па­ке­тик вче­ра ве­че­ре­ром, а в нем был прек­рас­ный пер­сик. И вот те­перь этот пер­сик Кар­л­сон жад­но сжи­мал пух­лень­ки­ми паль­ца­ми.

    - Мы его раз­де­лим, лад­но? - то­роп­ли­во пред­ло­жил Ма­лыш. Он то­же лю­бил пер­си­ки и знал, что нель­зя зе­вать, ес­ли хо­чешь его хоть поп­ро­бо­вать.

    - Хорошо, - сог­ла­сил­ся Кар­л­сон, - раз­де­лим! Я возь­му се­бе пер­сик, а ты - па­ке­тик. Уч­ти, я ус­ту­паю те­бе луч­шую часть: с па­ке­ти­ком мож­но зна­ешь сколь­ко ин­те­рес­ных штук при­ду­мать!

    - Нет, спа­си­бо! - твер­до ска­зал Ма­лыш. - Мы спер­ва раз­де­лим пер­сик, а по­том я те­бе охот­но ус­туп­лю па­ке­тик.

    Карлсон не­одоб­ри­тель­но по­ка­чал го­ло­вой.

    - Никогда еще не встре­чал та­ких про­жор­ли­вых маль­чи­шек, как ты! - вздох­нул он. - Ну лад­но, раз уж ты так нас­та­ива­ешь…

    Чтобы раз­де­лить пер­сик, ну­жен был нож:, и Ма­лыш по­бе­жал в кух­ню. А ког­да он вер­нул­ся с но­жом, Кар­л­сон ис­чез. Но Ма­лыш тут же ус­лы­шал, что из-под сто­ла до­но­си­лось чав­канье и прич­мо­ки­ва­ние, слов­но кто-то то­роп­ли­во ел что-то очень соч­ное.

    - Послушай, что ты там де­ла­ешь? - с тре­во­гой спро­сил Ма­лыш.

    Когда Кар­л­сон вы­лез из-под сто­ла, пер­си­ко­вый сок сте­кал у не­го с под­бо­род­ка. Он про­тя­нул свою пух­лую руч­ку и су­нул Ма­лы­шу боль­шую шер­ша­вую тем­но-крас­ную кос­точ­ку.

    - Заметь, я всег­да от­даю те­бе са­мое луч­шее, - за­явил он. - Ес­ли ты по­са­дишь эту кос­точ­ку, у те­бя вы­рас­тет це­лое пер­си­ко­вое де­ре­во, все уве­шан­ное соч­ны­ми пер­си­ка­ми. Ну, кто са­мый боль­шой доб­ряк в ми­ре? Я ведь да­же не ус­т­ра­иваю ни­ка­ко­го скан­да­ла, хоть и по­лу­чил от те­бя толь­ко один пар­ши­вень­кий пер­сик!

    Но Ма­лыш, ес­ли бы и за­хо­тел, не ус­пел бы ни­че­го от­ве­тить, по­то­му что в мгно­ве­ние ока Кар­л­сон очу­тил­ся у ок­на, где на по­до­кон­ни­ке сто­ял гор­шок с бе­го­ни­ей и схва­тил цве­ток за сте­бель.

    - Я та­кой доб­рый, что сам по­мо­гу те­бе по­са­дить эту кос­точ­ку, - за­явил он.

    - Не тро­гай! - крик­нул Ма­лыш.

    Но бы­ло уже поз­д­но: Кар­л­сон выр­вал бе­го­нию с кор­нем и выш­выр­нул в ок­но.

    - Ты что, ты что?! - за­во­пил Ма­лыш, но Кар­л­сон его не слу­шал.

    - Целое боль­шое пер­си­ко­вое де­ре­во! Пред­с­тав­ля­ешь? На сво­ем пя­ти­де­ся­ти­ле­тии ты каж­до­му гос­тю - каж­до­му-каж­до­му, по­нял! - дашь по пер­си­ку. Раз­ве это не ин­те­рес­но?

    - Но еще ин­те­рес­ней бу­дет, ког­да ма­ма за­ме­тит, что ты выб­ро­сил ее бе­го­нию, - ска­зал Ма­лыш. - И по­ду­май, вдруг сей­час ми­мо до­ма шел ка­кой-ни­будь ста­ри­чок и цве­ток уго­дил ему как раз по баш­ке. Что он ска­жет, как ты счи­та­ешь?

    - "Спасибо, до­ро­гой Кар­л­сон!" - вот что он ска­жет, - уве­рял Кар­л­сон Ма­лы­ша. - "Спа­си­бо, до­ро­гой Кар­л­сон, что ты выр­вал бе­го­нию с кор­нем, а не швыр­нул ее вниз пря­мо в гор­ш­ке… как это­го хо­те­ла бы глу­пая ма­ма Ма­лы­ша".

    - Вовсе она это­го не хо­те­ла бы! - зап­ро­тес­то­вал Ма­лыш. - По­че­му ты так го­во­ришь?

    Карлсон ус­пел тем вре­ме­нем ткнуть кос­точ­ку в гор­шок и те­перь энер­гич­но за­сы­пал ее зем­лей.

    - Нет, хо­те­ла! - не сда­вал­ся Кар­л­сон. - Она, ви­ди­те ли, не поз­во­ля­ет вы­тас­ки­вать бе­го­нии из гор­ш­ка. А что это мо­жет сто­ить жиз­ни ни в чем не по­вин­но­му ста­рич­ку, мир­но иду­ще­му по ули­це, - это твою ма­му не вол­ну­ет. "Одним ста­ри­ком боль­ше, од­ним мень­ше - это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое, - го­во­рит она, - толь­ко бы ник­то не тро­гал мою бе­го­нию". Кар­л­сон гнев­но гля­дел на Ма­лы­ша. - И в кон­це кон­цов, ес­ли бы я вы­ки­нул бе­го­нию с гор­ш­ком, ку­да мы по­са­ди­ли бы пер­си­ко­вую кос­точ­ку? По­ду­мал ли ты об этом?

    Малыш об этом не по­ду­мал, по­это­му он не знал, что от­ве­тить. Спо­рить с Кар­л­со­ном бы­ло не­лег­ко, осо­бен­но ког­да он бы­вал в нас­т­ро­ении спо­рить. Но, к счас­тью, нас­т­ро­ение у не­го ме­ня­лось каж­дые пят­над­цать ми­нут. Вот и те­перь он вдруг из­дал ка­кой-то стран­ный, но яв­но ра­дос­т­ный звук, по­хо­жий на ку­дах­танье.

    - Мы же за­бы­ли про па­кет! - вос­к­лик­нул он. - А с па­ке­том мож­но от­лич­но по­за­ба­вить­ся.

    Этого Ма­лыш преж­де не знал.

    - Ну да? - уди­вил­ся он. - Что же мож­но сде­лать с па­ке­том?

    Глаза Кар­л­со­на заб­лес­те­ли.

    - Издать са­мый гром­кий в ми­ре хлюп! - объ­явил он. - Гей-гоп, ка­кой сей­час бу­дет изу­ми­тель­ный хлюп! Вот этим мы и зай­мем­ся.

    Он схва­тил па­кет и со всех ног по­бе­жал в ван­ную ком­на­ту. Ма­лыш, раз­ди­ра­емый лю­бо­пыт­с­т­вом, бро­сил­ся за ним. Ему очень хо­те­лось уз­нать, как де­ла­ют са­мый гром­кий в ми­ре хлюп.

    Карлсон сто­ял, нак­ло­нив­шись над ван­ной, и на­пол­нял па­кет во­дой.

    - Ты глу­пый, да? Раз­ве мож­но лить во­ду в бу­маж­ный па­кет? Не­уже­ли ты это­го не по­ни­ма­ешь?

    - А что та­кое? - спро­сил Кар­л­сон и по­ма­хал па­ке­том с во­дой у Ма­лы­ша пе­ред но­сом, что­бы Ма­лыш во­очию убе­дил­ся, что в бу­маж­ный па­кет мож­но лить во­ду, а по­том стрем­г­лав ки­нул­ся на­зад в ком­на­ту Ма­лы­ша.

    Малыш по­бе­жал за ним, пол­ный дур­ных пред­чув­с­т­вий. И они оп­рав­да­лись… Кар­л­сон весь вы­су­нул­ся из ок­на так, что вид­ны бы­ли толь­ко его тол­с­тые ко­рот­кие, пух­лень­кие нож­ки.

    - Гей-гоп, - за­во­пил он, - пог­ля­ди вниз, сей­час я про­из­ве­ду са­мый силь­ный в ми­ре хлюп!

    - Стой! - крик­нул Ма­лыш и то­же лег на по­до­кон­ник. - Не на­до, Кар­л­сон, не на­до! - мо­лил он ис­пу­ган­но.

    Но бы­ло уже поз­д­но. Ме­шок по­ле­тел вниз, и Ма­лыш уви­дел, как он ра­зор­вал­ся, слов­но бом­ба, у нот ка­кой-то те­тень­ки, ко­то­рая шла в мо­лоч­ное ка­фе в со­сед­ний дом. И бы­ло яс­но, что этот са­мый гром­кий в ми­ре хлюп ей ре­ши­тель­но не пон­ра­вил­ся.

    - Гляди, - ска­зал Кар­л­сон, - она ах­ну­ла, слов­но мы сбро­си­ли гор­шок с фи­ку­сом, а не пол­то­ра ста­ка­на во­ды.

    Малыш с гро­хо­том зах­лоп­нул ок­но. Он не хо­тел, что­бы Кар­л­сон про­дол­жал выб­ра­сы­вать на ули­цу раз­ные ве­щи.

    - Я ду­маю, что это­го нель­зя де­лать, - ска­зал Ма­лыш серь­ез­но, но Кар­л­сон в от­вет толь­ко рас­хо­хо­тал­ся.

    Он нес­коль­ко раз об­ле­тел вок­руг лам­пы и, не пе­рес­та­вая хи­хи­кать, при­зем­лил­ся воз­ле Ма­лы­ша.

    - "Я ду­маю, что это­го де­лать нель­зя"! - пе­ред­раз­нил он Ма­лы­ша. - А что, по-тво­ему, мож­но? Швыр­нуть вниз па­ке­ты с тух­лы­ми яй­ца­ми? Это то­же од­на из стран­ных фан­та­зий тво­ей ма­мы?

    Карлсон сно­ва взле­тел и сно­ва груз­но шмяк­нул­ся на пол как раз пе­ред Ма­лы­шом.

    - Могу ска­зать, что во­об­ще ты и твоя ма­ма са­мые стран­ные лю­ди на све­те, но все же я вас люб­лю. - Кар­л­сон пот­ре­пал Ма­лы­ша по ще­ке.

    Малыш пок­рас­нел, так он был счас­т­лив. Кар­л­сон его лю­бил, это за­ме­ча­тель­но! Да и ма­му он лю­бил то­же, это яс­но, хо­тя час­то плел про нее не­весть что.

    - Да сам удив­ля­юсь, - под­т­вер­дил Кар­л­сон, про­дол­ж­дая пох­ло­пы­вать Ма­лы­ша по ще­ке.

    Он хло­пал его дол­го и все бо­лее и бо­лее ув­ле­чен­но. Пос­лед­ний хло­пок по­хо­дил уже ско­рее на по­ще­чи­ну, и тог­да Кар­л­сон ска­зал:

    - Ой, до че­го же я ми­лый! Я са­мый ми­лый в ми­ре! И я ду­маю, что по­это­му мы сей­час по­иг­ра­ем во что-ни­будь сов­сем ми­лое, ты сог­ла­сен?

    Малыш был, ко­неч­но, сог­ла­сен, и он тут же стал ли­хо­ра­доч­но со­об­ра­жать, во что бы та­кое ми­лое по­иг­рать с Кар­л­со­ном.

    - Вот, нап­ри­мер, - пред­ло­жил Кар­л­сон, - мы мог­ли бы иг­рать, что стол - это наш плот, на ко­то­ром мы спа­са­ем­ся от на­вод­не­ния… а оно, кста­ти, как раз и на­чи­на­ет­ся.

    И он по­ка­зал на струй­ку во­ды, ко­то­рая под­тек­ла под дверь.

    У Ма­лы­ша пе­рех­ва­ти­ло ды­ха­ние.

    - Ты что, не зак­рыл кран в ван­ной? - спро­сил он с ужа­сом.

    Карлсон нак­ло­нил го­ло­ву и лас­ко­во пог­ля­дел на Ма­лы­ша.

    - Угадай, зак­рыл ли я кран или нет! До трех раз!

    Малыш рас­пах­нул дверь в при­хо­жую. Кар­л­сон был прав. Ве­ли­кое на­вод­не­ние на­ча­лось. Ван­ная и при­хо­жая бы­ли за­ли­ты во­дой, она сто­яла уже так вы­со­ко, что в ней мож­но бы­ло плес­кать­ся, ес­ли бы­ла охо­та. А Кар­л­со­ну бы­ла охо­та. Он с вос­тор­гом прыг­нул пря­мо в во­ду.

    - Гей-гоп! - кри­чал он. - Бы­ва­ют же дни, ког­да слу­ча­ют­ся толь­ко прек­рас­ные ве­щи!

    Малыш зак­рыл кран в ван­ной и вы­пус­тил из нее во­ду, а по­том опус­тил­ся на стул в при­хо­жей и с от­ча­яни­ем ус­та­вил­ся на пол.

    - Ой, - ска­зал он ти­хо, - ой, что ска­жет ма­ма?

    Карлсон пе­рес­тал пры­гать в во­де и с оби­дой пос­мот­рел на Ма­лы­ша.

    - Ну зна­ешь, это уж слиш­ком! - воз­му­тил­ся он. - Что же она та­кая вор­чунья, твоя ма­ма! Нес­коль­ко ве­дер са­мой обык­но­вен­ной во­ды… есть о чем го­во­рить!

    Он сно­ва под­п­рыг­нул, да так вы­со­ко, что об­рыз­гал Ма­лы­ша с го­ло­вы до ног.

    - Приятная во­дич­ка, - ска­зал он. - А за­од­но и нож­ная ван­на. Она что, воз­ра­жа­ет про­тив мытья ног?

    И он еще раз прыг­нул, и сно­ва Ма­лы­ша об­да­ло брыз­га­ми.

    - Неужели твоя ма­ма ни­ког­да не де­ла­ет нож­ных ванн? И все дни нап­ро­лет швы­ря­ет из окон цве­точ­ные гор­ш­ки? Так, что ли?

    Малыш ни­че­го не от­ве­тил. Он ду­мал. На­до бы­ло во что бы то ни ста­ло все уб­рать до при­хо­да ма­мы.

    - Карлсон, мы дол­ж­ны пос­ко­рее…

    Он не до­го­во­рил, а вско­чил со сту­ла и пом­чал­ся на кух­ню. И тут же вер­нул­ся с по­ло­вой тряп­кой.

    - Давай, Кар­л­сон, по­мо­гай… - на­чал он, но вдруг об­на­ру­жил, что Кар­л­со­на в ком­на­те нет.

    Его не бы­ло ни в при­хо­жей, ни в ван­ной - ниг­де. Но все вре­мя Ма­лыш слы­шал гул мо­тор­чи­ка. Он под­бе­жал к ок­ну и уви­дел, что ввысь взмы­ло неч­то на­по­ми­на­ющее тол­с­тень­кую сар­дель­ку.

    - Летающий бо­чо­нок или неч­то дру­гое? - про­бор­мо­тал Ма­лыш.

    Нет, это был не ле­та­ющий бо­чо­нок, а все­го-нав­се­го Кар­л­сон, ко­то­рый воз­в­ра­щал­ся в свой зе­ле­ный до­мик на кры­ше.

    Но тут Кар­л­сон за­ме­тил Ма­лы­ша. Он спи­ки­ро­вал вниз и пром­чал­ся ми­мо ок­на на та­кой ско­рос­ти, что воз­дух зас­вис­тел. Ма­лыш вос­тор­жен­но за­ма­хал ему тряп­кой, и Кар­л­сон мах­нул в от­вет сво­ей пух­лень­кой руч­кой.

    - Гей-гоп! - кри­чал он. - Вот ле­тит Кар­л­сон, ко­то­рый сто­ит де­сять ты­сяч крон. Гей-гоп!

    И он уле­тел. А Ма­лыш стал со­би­рать тряп­кой во­ду с по­ла при­хо­жей.

    Карлсону по­вез­ло, что его не бы­ло, ког­да ма­ма вер­ну­лась из бю­ро пу­те­шес­т­вий, по­то­му что она всерь­ез рас­сер­ди­лась и из-за ис­чез­нув­шей бе­го­нии, и из-за на­вод­не­ния, хо­тя Ма­лыш ус­пел кое-как вы­те­реть пол.

    Мама сра­зу по­ня­ла, кто все это нат­во­рил, и да­же рас­ска­за­ла па­пе, ког­да он при­шел обе­дать

    - Может, это и не­хо­ро­шо с мо­ей сто­ро­ны, - ска­за­ла ма­ма, - по­то­му что я к Кар­л­со­ну за пос­лед­нее вре­мя ста­ла по­нем­но­гу при­вы­кать, но зна­ете, я сей­час са­ма го­то­ва зап­ла­тить де­сять ты­сяч крон, толь­ко бы от не­го от­де­лать­ся.

    - Ой, что ты! - вос­к­лик­нул Ма­лыш.

    - Ладно, не бу­дем сей­час боль­ше об этом го­во­рить, - ска­за­ла ма­ма, - по­то­му что во вре­мя еды на­до, что­бы бы­ло ве­се­ло.

    Мама час­то это пов­то­ря­ла: "Во вре­мя еды на­до, что­бы бы­ло ве­се­ло". И Ма­лыш то­же так ду­мал. А им, пра­во же, всег­да бы­ло ве­се­ло, ког­да они все вмес­те си­де­ли за сто­лом и бол­та­ли о чем по­па­ло. Ма­лыш боль­ше го­во­рил, чем ел, осо­бен­но ког­да на обед бы­ла ва­ре­ная трес­ка, или овощ­ной суп, или се­ле­доч­ные кот­ле­ты. Но се­год­ня ма­ма по­да­ла им те­лячьи от­бив­ные, а на слад­кое - клуб­ни­ку, по­то­му что на­ча­лись лет­ние ка­ни­ку­лы и Бос­се и Бе­тан уез­жа­ли из до­ма. Бос­се - в ях­т­к­луб, учить­ся па­рус­но­му спор­ту, а Бе­тан - на крес­ть­ян­с­кий ху­тор, где мно­го ло­ша­дей. Так что это был про­щаль­ный обед, и ма­ма пос­та­ра­лась, что­бы он прев­ра­тил­ся в ма­лень­кий пир.

    - Не огор­чай­ся, Ма­лыш, - ска­зал па­па. - Мы то­же уедем втро­ем - ма­ма, ты и я.

    И он рас­ска­зал - ве­ли­кая но­вость! - что ма­ма бы­ла в бю­ро пу­те­шес­т­вий и за­ка­за­ла би­ле­ты на точ­но та­кой же па­ро­ход, как тот, что был изоб­ра­жен на фо­тог­ра­фии в га­зе­те. Че­рез не­де­лю он уй­дет в мо­ре, и це­лых пят­над­цать дней они бу­дут плыть на этом ог­ром­ном бе­лом па­ро­хо­де и за­хо­дить в раз­ные пор­ты.

    - Разве это не за­ме­ча­тель­но? - спро­си­ла ма­ма Ма­лы­ша.

    И па­па его спро­сил. И Бос­се и Бе­тан то­же.

    - Разве это не ко­лос­саль­но, Ма­лыш?

    - Ага! - сог­ла­сил­ся Ма­лыш.

    И он в са­мом де­ле ду­мал, что это на­вер­ня­ка бу­дет ко­лос­саль­но. Но вмес­те с тем по­ни­мал, что что-то во всем этом есть и не очень ко­лос­саль­ное, да­же знал. что имен­но: Кар­л­сон! Как он мо­жет бро­сить Кар­л­со­на од­но­го имен­но в тот мо­мент, ког­да он дей­с­т­ви­тель­но ему ну­жен! И хо­тя Кар­л­сон ни­ка­кой не шпи­он, а прос­то Кар­л­сон, опас­ность ему все рав­но уг­ро­жа­ет, ес­ли лю­ди нач­нут за ним охо­тить­ся, что­бы по­лу­чить де­сять ты­сяч крон. Ма­лыш ду­мал об этом все вре­мя, по­ка вы­ти­рал пол пос­ле ве­ли­ко­го на­вод­не­ния. Кто зна­ет, что ко­му мо­жет взбрес­ти в го­ло­ву. Вдруг они по­са­дят Кар­л­со­на в клет­ку в зо­опар­ке или при­ду­ма­ют что-ни­будь еще бо­лее ужас­ное. Во вся­ком слу­чае они не да­дут Кар­л­со­ну спо­кой­но жить в ма­лень­ком до­ми­ке на кры­ше. Уж это точ­но!

    И Ма­лыш ре­шил ос­тать­ся до­ма и ох­ра­нять Кар­л­со­на. Он тут же, еще си­дя за сто­лом и уп­ле­тая те­лячью от­бив­ную, объ­яс­нил всем, по­че­му он не мо­жет ни­ку­да ехать. Бос­се рас­хо­хо­тал­ся.

    - Карлсон в клет­ке, это да!.. Ой, пред­с­тавь се­бе, Ма­лыш, что ты с клас­сом при­дешь в зо­опарк пог­ля­деть на раз­ных зве­рей и вы бу­де­те чи­тать, что на­пи­са­но на таб­лич­ках. Вот ты и проч­тешь на од­ной: "Мед­ведь бе­лый", а на дру­гой: "Лось со­ха­тый", или: "Волк степ­ной", или там "Бо­бер обык­но­вен­ный", и вдруг: "Кар­л­сон ле­та­ющий".

    - Не смей! - вски­пел Ма­лыш. Но Бос­се про­дол­жал хо­хо­тать.

    - "Карлсон ле­та­ющий, прось­ба это­го зве­ря не кор­мить". Пред­с­тав­ля­ешь, как бы он оз­ве­рел, ес­ли бы это на­пи­са­ли на его клет­ке!

    - Дурак, - ска­зал Ма­лыш. - Прос­то ду­рак.

    - Но, Ма­лыш, пой­ми, ес­ли ты не по­едешь, зна­чит и мы не смо­жем по­ехать, - ска­за­ла ма­ма.

    - Спокойно смо­же­те, - воз­ра­зил Ма­лыш. - А мы c Кар­л­со­ном бу­дем вмес­те вес­ти хо­зяй­с­т­во.

    - Ха-ха! И за­то­пим весь дом, да? И выш­выр­нем иp окон всю ме­бель на ули­цу! - за­хо­хо­та­ла Бе­тан.

    - Дура, - ска­зал Ма­лыш.

    На этот раз си­деть за обе­ден­ным сто­лом ока­за­лось не так ве­се­ло, как обыч­но. И хо­тя Ма­лыш был маль­чи­ком ми­лым и доб­рым, он мог иног­да вдруг уди­ви­тель­но за­уп­ря­мить­ся. Вот и сей­час он стал тверд как кре­мень и не про­яв­лял ни­ка­кой склон­нос­ти вес­ти пе­ре­го­во­ры.

    - Но пос­лу­шай, Коз­ле­нок… - на­чал бы­ло па­па, но так и не смог до­кон­чить, по­то­му что в эту ми­ну­ту что-то опус­ти­ли в поч­то­вый ящик на две­ри и Бе­тан выс­ко­чи­ла из-за сто­ла, да­же не поп­ро­сив раз­ре­ше­ния. Она жда­ла пись­мо от ка­ко­го-то длин­но­во­ло­со­го маль­чиш­ки, по­это­му пу­лей вы­ле­те­ла в при­хо­жую, В ящи­ке и в са­мом де­ле ле­жа­ло пись­мо, но не Бе­тан от длин­но­во­ло­со­го маль­чиш­ки, а па­пе от дя­ди Юли­уса. ко­то­рый был со­вер­шен­но лы­сый.

    - Во вре­мя еды дол­ж­но быть ве­се­ло, - ска­зал Бос­се. - А это зна­чит, что во вре­мя еды не дол­ж­ны при­хо­дить пись­ма от дя­ди Юли­уса.

    Дядя Юли­ус был даль­ним род­с­т­вен­ни­ком па­пы и раз в год при­ез­жал в Сток­гольм, что­бы по­со­ве­то­вать­ся со сво­им вра­чом и по­гос­тить у Сван­те­со­нов. Дя­дя Юли­ус не же­лал жить в гос­ти­ни­це, он счи­тал, что это слиш­ком до­ро­го. Впро­чем, де­нег у не­го бы­ло очень мно­го, но он не лю­бил их тра­тить.

    Никто у Сван­те­со­нов не ра­до­вал­ся при­ез­ду дя­ди Юли­уса. И мень­ше всех па­па. Но ма­ма всег­да при этом го­во­ри­ла:

    "Ты ведь его един­с­т­вен­ный род­с­т­вен­ник, у не­го ни­ко­го нет, кро­ме те­бя, его прос­то жаль. Мы дол­ж­ны быть доб­ры к бед­но­му дя­де Юли­усу".

    Но сто­ит бед­но­му дя­де Юли­усу про­жить в до­ме дня два, му­чить де­тей сво­ими неп­ре­рыв­ны­ми за­ме­ча­ни­ями, при­ве­ред­ни­чать за сто­лом и ныть по вся­ко­му по­во­ду, как у ма­мы на лбу по­яв­ля­ет­ся склад­ка и она ста­но­вит­ся та­кой же мол­ча­ли­вой и нап­ря­жен­ной, ка­ким всег­да бы­вал па­па с той са­мой ми­ну­ты, как дя­дя Юли­ус пе­рес­ту­пал по­рог их до­ма. А Бос­се и Бе­тан так ста­ра­ют­ся не по­па­дать­ся на гла­за ста­ри­ку, что поч­ти не бы­ва­ют до­ма, ког­да он у них гос­тит.

    "Только Ма­лыш к не­му добр", - го­во­ри­ла ма­ма.

    Но и у Ма­лы­ша ста­ло ис­ся­кать тер­пе­ние, и ког­да дя­дя Юли­ус гос­тил у них в прош­лый раз, он на­ри­со­вал его пор­т­рет в сво­ем аль­бо­ме, а под ри­сун­ком на­пи­сал: "Бол­ван".

    Дядя Юли­ус слу­чай­но уви­дел этот ри­су­нок и ска­зал:

    "Плохо ты на­ри­со­вал ло­шадь".

    Ну ко­неч­но, дя­дя Юли­ус счи­тал, что все все де­ла­ют пло­хо. Ко­ро­че, это уж точ­но был не­лег­кий гость, и, ког­да он уло­жил на­ко­нец свои ве­щи в че­мо­дан и уехал до­мой, в Вес­тер­гет­ланд, Ма­лы­шу по­ка­за­лось, что дом вдруг рас­ц­вел и в ком­на­тах заз­ве­не­ла ве­се­лая му­зы­ка. Все ста­ли ожив­лен­ны и об­щи­тель­ны, слов­но слу­чи­лось что-то очень при­ят­ное, а ведь на са­мом-то де­ле ни­че­го не слу­чи­лось, прос­то уехал бед­ный дя­дя Юли­ус.

    И вот те­перь, как бы­ло на­пи­са­но в пись­ме, он сно­ва со­би­рал­ся при­ехать и про­быть у них ни­как не мень­ше двух не­дель. Пусть они не бес­по­ко­ят­ся, он уве­рен, что при­ят­но и с поль­зой про­ве­дет это вре­мя, тем бо­лее что док­тор пред­пи­сал ему курс уко­лов и мас­саж: по ут­рам у не­го по­че­му-то не­ме­ет те­ло.

    - Ну вот, в кои это ве­ки соб­ра­лись по­пу­те­шес­т­во­вать… - вздох­ну­ла ма­ма. - А Ма­лыш не хо­чет с на­ми ехать, да еще при­ез­жа­ет в гос­ти дя­дя Юли­ус!

    Но тут па­па стук­нул ку­ла­ком по сто­лу и ска­зал, что лич­но он неп­ре­мен­но от­п­ра­вит­ся в пу­те­шес­т­вие и во что бы то ни ста­ло возь­мет с со­бой ма­му, да­же ес­ли ему для это­го при­дет­ся ее по­хи­тить. А Ма­лыш мо­жет пос­ту­пать, как ему взду­ма­ет­ся: за­хо­чет - по­едет с ни­ми, нет - ос­та­нет­ся до­ма. Пусть сам ре­ша­ет. Что же ка­са­ет­ся дя­ди Юли­уса, то он во­лен при­ез­жать и жить у них в квар­ти­ре и хо­дить к док­то­рам столь­ко, сколь­ко его ду­ше угод­но, а ес­ли ему это не под­хо­дит, мо­жет с тем же ус­пе­хом ос­тать­ся у се­бя в Вес­тер­гет­лан­де, во вся­ком слу­чае - па­па это за­явил со всей оп­ре­де­лен­нос­тью - он от­п­ра­вит­ся в по­ло­жен­ный день на прис­тань, ся­дет на па­ро­ход, и да­же де­сять дя­дей Юли­усов его не ос­та­но­вят.

    - Да, ко­неч­но, - ска­за­ла ма­ма, - но все это на­до как сле­ду­ет об­ду­мать.

    А ког­да ма­ма все об­ду­ма­ла, то ска­за­ла, что поп­ро­сит фре­кен Бок: мо­жет быть, она сог­ла­сит­ся по­мо­гать по хо­зяй­с­т­ву двум уп­ря­мым хо­лос­тя­кам - Ма­лы­шу и дя­де Юли­усу.

    - Не двум, а трем, - ска­зал па­па. - Треть­его уп­ря­мо­го хо­лос­тя­ка зо­вут Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше. Не за­будь­те про Кар­л­со­на, ведь он бу­дет тор­чать здесь це­лы­ми дня­ми.

    Боссе так хо­хо­тал, что чуть не сва­лил­ся со сту­ла.

    - Домомучительница, дя­дя Юли­ус и Кар­л­сон - вот ка­кая ком­па­ния по­доб­ра­лась!

    - И плюс Ма­лыш. Не за­бы­вай­те про не­го, по­жа луй­с­та, - ска­за­ла Бе­тан.

    Она об­х­ва­ти­ла Ма­лы­ша обе­ими ру­ка­ми и с не­под дель­ным изум­ле­ни­ем пог­ля­де­ла ему в гла­за.

    - Ведь бы­ва­ют же на све­те та­кие лю­ди, как мой млад­ший брат! - ска­за­ла она. - Он от­ка­зы­ва­ет­ся от за­ме­ча­тель­но­го пу­те­шес­т­вия с ма­мой и па­пой ра­ди то­го, что­бы ос­тать­ся до­ма в об­щес­т­ве до­мо­му­чи­тель­ни­цы, дя­ди Юли­уса и Кар­л­со­на, ко­то­рый жи­вет на кры­ше.

    - Раз у те­бя есть луч­ший друг, его нель­зя бро­сать.

    Не ду­май­те, что Ма­лыш не по­ни­мал, как ему бу­дет труд­но! Не­мыс­ли­мо труд­но бу­дет с Кар­л­со­ном, ко­то­рый нач­нет ле­тать вок­руг дя­ди Юли­уса и фре­кен Бок. Нет, что и го­во­рить, кто-ни­будь дол­жен ос­тать­ся до­ма и все рас­пу­ты­вать.

    - И этим "кто-ни­будь" бу­ду я, боль­ше не­ко­му по­ни­ма­ешь, Бим­бо? - ска­зал Ма­лыш, ког­да он уже ле­жал в пос­те­ли, а ря­дом, в кор­зин­ке, со­пел Бим­бо.

    Малыш про­тя­нул ука­за­тель­ный па­лец и по­че­сал Бим­бо под ошей­ни­ком.

    - А те­перь нам луч­ше все­го пос­пать, - ска­зал он, - ут­ро ве­че­ра муд­ре­нее.

    Но тут пос­лы­шал­ся шум мо­то­ра, и в ком­на­ту вле­тел Кар­л­сон.

    - Ну и ис­то­рия со мной прик­лю­чи­лась! - вос­к­лик­нул он. - Ре­ши­тель­но все на­до са­мо­му дер­жать в го­ло­ве: ес­ли что за­бу­дешь - ко­нец, рас­счи­ты­вать не на ко­го!..

    Малыш сел в кро­ва­ти.

    - А что ты за­был?

    - Я за­был, что у ме­ня день рож­де­ния! Весь длин­ный се­год­няш­ний день у ме­ня, ока­зы­ва­ет­ся, день рож­де­ния, я прос­то об этом со­вер­шен­но за­был, и ник­то, ник­то не ска­зал: "Поз­д­рав­ляю те­бя, до­ро­гой Кар­л­сон".

    - Не по­ни­маю, - уди­вил­ся Ма­лыш, - как у те­бя мо­жет быть день рож­де­ния се­год­ня, вось­мо­го июня? Я же пом­ню, что у те­бя день рож­де­ния в ап­ре­ле.

    - Точно, был, - под­т­вер­дил Кар­л­сон. - Но день рож­де­ния дол­жен у ме­ня быть всег­да в один и тот же день, ког­да есть столь­ко дру­гих прек­рас­ных дней. Вось­мо­го июня, нап­ри­мер, - впол­не прек­рас­ный день, по­че­му же мне его не выб­рать для дня рож­де­ния. Мо­жет, ты про­тив?

    Малыш рас­сме­ял­ся.

    - Нет, я "за"! Пусть у те­бя бу­дет день рож­де­ния всег­да, ког­да те­бе хо­чет­ся.

    - Тогда, - на­чал Кар­л­сон и умиль­но скло­нил го­ло­ву на­бок, - тог­да я поп­ро­шу дать мне мои по­дар­ки.

    Малыш вы­лез из пос­те­ли в глу­бо­кой за­дум­чи­вос­ти. Не так-то лег­ко бы­ло тут же най­ти для Кар­л­со­на под­хо­дя­щий по­да­рок, но он ре­шил все же поп­ро­бо­вать.

    - Сейчас пог­ля­жу у се­бя в ящи­ках, - ска­зал он.

    - Хорошо, - сог­ла­сил­ся Кар­л­сон и при­го­то­вил­ся тер­пе­ли­во ждать. Но тут взгляд его упал на цве­точ­ный гор­шок, в ко­то­рый он по­са­дил пер­си­ко­вую кос­точ­ку. Не­дол­го ду­мая Кар­л­сон ки­нул­ся к гор­ш­ку и паль­цем быс­т­ро вы­ко­вы­рял кос­точ­ку из зем­ли. - Нуж­но пос­мот­реть, рас­тет она или нет. Ой, гля­ди, по-мо­ему, она ста­ла нам­но­го боль­ше, - от­ме­тил он и, сно­ва су­нул кос­точ­ку в зем­лю, об­тер гряз­ные паль­цы о пи­жа­му Ма­лы­ша. - Лет че­рез двад­цать те­бе бу­дет здо­ро­во, - ска­зал он.

    - Почему? - уди­вил­ся Ма­лыш.

    - Потому что ты смо­жешь спать днем в те­ни пер­си­ко­во­го де­ре­ва! Здо­ро­во, прав­да? Да, кро­вать те­бе, ко­неч­но, при­дет­ся выб­ро­сить, ме­бель во­об­ще как-то не под­хо­дит к пер­си­ко­во­му де­ре­ву… Так, а где мои по­дар­ки?

    Малыш вы­та­щил од­ну из сво­их ма­лень­ких ма­ши­нок, но Кар­л­сон по­ка­чал го­ло­вой. Тог­да Ма­лыш по­ка­зал ему спер­ва иг­ру-го­ло­во­лом­ку, по­том "Кон­с­т­рук­тор", по­том ме­шо­чек с раз­ноц­вет­ны­ми ка­муш­ка­ми, но Кар­л­сон вся­кий раз мол­ча ка­чал го­ло­вой. И тог­да Ма­лыш на­ко­нец до­га­дал­ся, что Кар­л­сон хо­чет по­лу­чить: пис­то­лет! Он дав­но уже ле­жал в вер­х­нем ящи­ке пись­мен­но­го сто­ла в спи­чеч­ном ко­роб­ке. Это был са­мый ма­лень­кий в ми­ре пис­то­лет и, ко­неч­но, са­мый прек­рас­ный. Па­па при­вез его Ма­лы­шу из-за гра­ни­цы, и Крис­тер, и Гу­нил­ла в свое вре­мя ему очень за­ви­до­ва­ли, по­то­му что они в жиз­ни не ви­де­ли та­ких ма­лю­сень­ких пис­то­ле­тов. Он выг­ля­дел точь-в-точь как са­мый нас­то­ящий, а стре­лял поч­ти так же гром­ко, как боль­шой. Со­вер­шен­но не­по­нят­но, го­во­рил па­па, как эта ма­лют­ка мо­жет так гром­ко стре­лять.

    - Будь ос­то­ро­жен и не стре­ляй, а то лю­ди вок­руг бу­дут пу­гать­ся, - ска­зал па­па, ког­да по­ло­жил эту кро­хо­туль­ку Ма­лы­шу на ла­донь.

    По по­нят­ной при­чи­не Ма­лыш ре­шил тог­да не по­ка­зы­вать этот пис­то­ле­тик Кар­л­со­ну. Впро­чем, Ма­лыш и сам знал, что не очень кра­си­во с его сто­ро­ны та­ить от дру­га иг­руш­ку. Да к то­му же это ока­за­лось бес­смыс­лен­ным, по­то­му что Кар­л­сон сам об­на­ру­жил пис­то­ле­тик, ког­да рыл­ся в его ящи­ке.

    Карлсону этот пис­то­ле­тик, ко­неч­но, то­же не­обы­чай­но пон­ра­вил­ся. "Мо­жет, по­это­му он и ре­шил ус­т­ро­ить се­бе се­год­ня день рож­де­ния", - по­ду­мал Ма­лыш и, глу­бо­ко вздох­нув, дос­тал ко­ро­бок из ящи­ка.

    - Поздравляю те­бя, до­ро­гой Кар­л­сон! - ска­зал он.

    Карлсон из­дал ди­кий вопль, бро­сил­ся к Ма­лы­шу и по­це­ло­вал его в обе ще­ки, по­том от­к­рыл ко­ро­бок и с ра­дос­т­ным ку­дах­тань­ем вы­нул пис­то­ле­тик.

    - Ты луч­ший в ми­ре друг! - ска­зал он.

    И Ма­лыш вдруг по­чув­с­т­во­вал се­бя счас­т­ли­вым, та­ким счас­т­ли­вым, слов­но у не­го бы­ло еще сто та­ких пис­то­ле­ти­ков.

    - Понимаешь, - ска­зал Кар­л­сон, - он мне в са­мом де­ле ну­жен. Се­год­ня ве­че­ром.

    - Зачем? - с тре­во­гой спро­сил Ма­лыш.

    - Чтобы, ле­жа в пос­те­ли, счи­тать овец, - объ­яс­нил Кар­л­сон.

    Тут на­до ска­зать, что Кар­л­сон не раз жа­ло­вал­ся Ма­лы­шу, что пло­хо спит.

    - По но­чам, прав­да, я сплю как уби­тый, - го­во­рил он. - И по ут­рам то­же. Но вот пос­ле обе­да я ле­жу и во­ро­ча­юсь и не мо­гу сом­к­нуть глаз.

    Тогда-то Ма­лыш и на­учил его, как на­до бо­роть­ся с бес­сон­ни­цей. Ес­ли вам не уда­ет­ся сра­зу зас­нуть, то нуж­но прит­во­рить­ся спя­щим и пред­с­та­вить се­бе, что ви­дишь ста­до овец, ко­то­рые пры­га­ют че­рез за­бор­чик. И всех овец на­до пе­рес­чи­тать од­ну за од­ной, как раз в мо­мент, ког­да они взле­та­ют над за­бор­чи­ком, и в кон­це кон­цов сон те­бя обя­за­тель­но одо­ле­ет.

    - Понимаешь, я ни­как не мог зас­нуть се­год­ня ве­че­ром, - ска­зал Кар­л­сон. - Я ле­жал и счи­тал овец. И вот сре­ди них бы­ла од­на пар­ши­вая ов­ца, ко­то­рая ни­как не хо­те­ла пры­гать, ну ни­как.

    Малыш рас­сме­ял­ся.

    - Почему она не хо­те­ла пры­гать?

    - Чтобы ме­ня по­му­чить. Сто­ит се­бе у за­бор­чи­ка, пе­ре­ми­на­ет­ся с но­ги на но­гу и ни с мес­та. Тог­да я по­ду­мал, что, ес­ли бы у ме­ня был пис­то­лет, я зас­та­вил бы ее прыг­нуть. И вспом­нил, что у те­бя, Ма­лыш, в ящи­ке пись­мен­но­го сто­ла ле­жит ма­лень­кий пис­то­ле­тик, и тог­да я ре­шил, что се­год­ня у ме­ня день рож­де­ния, - ска­зал Кар­л­сон и ра­дос­т­но пот­ро­гал пис­то­ле­тик.

    Конечно, Кар­л­сон тут же за­хо­тел ис­пы­тать свой по­да­рок.

    - Проверка! - ска­зал он. - Сей­час как ба­бах­ну, зна­ешь, как бу­дет ве­се­ло! А не то я не иг­раю.

    Но Ма­лыш ска­зал очень твер­до:

    - Нет! Мы пе­ре­бу­дим весь дом.

    Карлсон по­жал пле­ча­ми.

    - Ну и что ж? Пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое! Сно­ва зас­нут. А ес­ли у них нет овец, что­бы счи­тать, я им одол­жу сво­их.

    Но Ма­лыш упер­ся и ни за что не сог­ла­шал­ся на ис­пы­та­ние пис­то­ле­та. Тог­да Кар­л­сон при­ду­мал та­кой вы­ход.

    - Мы по­ле­тим ко мне, - за­явил он. - Все рав­но ведь на­до от­п­раз­д­но­вать мой день рож­де­ния… Не най­дет­ся ли у вас пи­ро­га?

    Но пи­ро­га на этот раз не бы­ло, а ког­да Кар­л­сон стал вор­чать, Ма­лыш ска­зал, что это, мол, пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое.

    - Запомни, - стро­го обор­вал его Кар­л­сон. - "Пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое" про пи­ро­ги не го­во­рят. Но де­лать не­че­го, поп­ро­бу­ем обой­тись бу­лоч­ка­ми. Бе­ги и не­си все, что най­дешь!

    Малыш проб­рал­ся в кух­ню и вер­нул­ся, наг­ру­жен­ный бу­лоч­ка­ми. Ма­ма раз­ре­ши­ла ему в слу­чае не­об­хо­ди­мос­ти да­вать Кар­л­со­ну бу­лоч­ку-дру­тую. А сей­час не­об­хо­ди­мость в этом бы­ла.

    Правда, ма­ма не раз­ре­ша­ла ле­тать с Кар­л­со­ном на кры­шу, но об этом Ма­лыш сов­сем за­был и ис­к­рен­не уди­вил­ся бы, ес­ли бы кто-ни­будь ему об этом на­пом­нил. Он при­вык ле­тать с Кар­л­со­ном и сов­сем не бо­ял­ся, и да­же сер­д­це у не­го не ека­ло, ког­да он, об­х­ва­тив Кар­л­со­на ру­ка­ми за шею, стре­ми­тель­но взле­тал ввысь, пря­мо к до­ми­ку на кры­ше.

    Таких июнь­с­ких ве­че­ров, как в Сток­голь­ме, не бы­ва­ет ниг­де. Ниг­де в ми­ре не­бо не све­тит­ся этим осо­бым све­том, ниг­де су­мер­ки не бы­ва­ют та­ки­ми яс­ны­ми, та­ки­ми проз­рач­ны­ми, та­ки­ми си­ни­ми, что го­род и не­бо, от­ра­жен­ные в блек­лых во­дах за­ли­ва, ка­жут­ся сов­сем ска­зоч­ны­ми.

    Такие ве­че­ра слов­но спе­ци­аль­но соз­да­ны для праз­д­но­ва­ния дней рож­де­ния Кар­л­со­на в его до­ми­ке на кры­ше. Ма­лыш лю­бо­вал­ся сме­ной кра­сок на не­бе, а Кар­л­сон не об­ра­щал на это ни­ка­ко­го вни­ма­ния. Но ког­да они си­де­ли вот так ря­дыш­ком на кры­леч­ке, уп­ле­та­ли бу­лоч­ки и за­пи­ва­ли их со­ком, Ма­лыш яс­но по­ни­мал, что этот ве­чер сов­сем не по­хож на дру­гие ве­че­ра. А Кар­л­сон так же яс­но по­ни­мал, что эти бу­лоч­ки сов­сем не по­хо­жи на дру­гие бу­лоч­ки, ко­то­рые пе­чет ма­ма Ма­лы­ша.

    "И до­мик Кар­л­со­на не по­хож ни на один до­мик в ми­ре", - ду­мал Ма­лыш. Ниг­де нет та­кой уют­ной ком­на­ты, и та­ко­го кры­леч­ка, и та­ко­го уди­ви­тель­но­го ви­да вок­руг, и ниг­де не соб­ра­но вмес­те столь­ко уди­ви­тель­ных и на пер­вый взгляд бес­смыс­лен­ных ве­щей, как здесь: Кар­л­сон, как бел­ка, на­би­вал свой до­мик бог зна­ет чем. Ма­лыш не имел по­ня­тия, где Кар­л­сон раз­до­был все эти пред­ме­ты. Боль­шин­с­т­во сво­их сок­ро­вищ Кар­л­сон раз­ве­ши­вал по сте­нам, что­бы их лег­ко бы­ло най­ти в нуж­ный мо­мент.

    - Видишь, ка­кой у ме­ня по­ря­док. Все-все ви­сит сле­ва, кро­ме ин­с­т­ру­мен­тов, а ин­с­т­ру­мен­ты - спра­ва, - объ­яс­нил Кар­л­сон Ма­лы­шу. - И кар­ти­ны то­же.

    Да, на сте­не у Кар­л­со­на ви­се­ли две прек­рас­ные кар­ти­ны. Ма­лыш очень лю­бил на них смот­реть. Их на­ри­со­вал сам Кар­л­сон. На од­ной в са­мом уг­лу лис­та бы­ла на­ри­со­ва­на кро­шеч­ная кры­ла­тая ко­зяв­ка, и кар­ти­на на­зы­ва­лась "Очень оди­но­кий пе­тух". На дру­гой бы­ла изоб­ра­же­на ли­си­ца, но кар­ти­на при этом на­зы­ва­лась "Пор­т­рет мо­их кро­ли­ков".

    - Кроликов не вид­но, по­то­му что они все у ли­си­цы в жи­во­те, - по­яс­нял Кар­л­сон.

    Набив рот бу­лоч­кой, Кар­л­сон ска­зал:

    - Когда у ме­ня бу­дет вре­мя, я на­ри­сую третью кар­ти­ну: "Пор­т­рет ма­лень­кой уп­ря­мой ов­цы, ко­то­рая не хо­чет пры­гать".

    Но Ма­лыш слу­шал его рас­се­ян­но, у не­го кру­жи­лась го­ло­ва от зву­ков и за­па­хов лет­не­го ве­че­ра. Он уло­вил аро­мат цве­ту­щих лип с их ули­цы, слы­шал стук каб­лу­ков о пли­ты тро­ту­ара - мно­го лю­дей гу­ля­ло в этот яс­ный ве­чер. "Ка­кой лет­ний звук!" - по­ду­мал Ма­лыш. Ве­чер был сов­сем ти­хий, и каж­дый шо­рох из со­сед­них до­мов до­но­сил­ся до не­го уди­ви­тель­но от­чет­ли­во: лю­ди бол­та­ли, и кри­ча­ли, и пе­ли, и бра­ни­лись, и сме­ялись, и пла­ка­ли - все впе­ре­меш­ку. И ник­то из них не знал, что на кры­ше вы­со­ко­го до­ма си­дит маль­чиш­ка и вслу­ши­ва­ет­ся в это спле­те­ние зву­ков, как в са­мую нас­то­ящую му­зы­ку.

    "Нет, они не зна­ют, что я си­жу здесь с Кар­л­со­ном, и что мне так хо­ро­шо, и что я жую бу­лоч­ки и пью сок", - по­ду­мал счас­т­ли­вый Ма­лыш.

    Вдруг в бли­жай­шей к ним ман­сар­де раз­да­лись ка­кие-то воп­ли.

    - Слыхал? Это мои ху­ли­га­ны-со­ро­ка­ны, - объ­яс­нил Кар­л­сон.

    - Кто?.. Кто? Фил­ле и Рул­ле?

    Малыш то­же знал Фил­ле и Рул­ле. Это бы­ли са­мые от­пе­тые ху­ли­га­ны и во­ры во всем Ва­зас­та­не. Они та­щи­ли все, что пло­хо ле­жа­ло. Слов­но со­ро­ки. По­это­му Кар­л­сон их звал "ху­ли­га­ны-со­ро­ка­ны". Год на­зад они как-то ве­че­ром заб­ра­лись в квар­ти­ру Сван­те­со­нов, что­бы обок­расть ее, но Кар­л­сон тог­да по­иг­рал с ни­ми в при­ви­де­ния и так их на­пу­гал, что они это, вер­но, и по сей день не за­бы­ли. Да­же се­реб­ря­ной ло­жеч­ки им не уда­лось унес­ти.

    Когда Кар­л­сон ус­лы­шал воп­ли Фил­ле и Рул­ле в ман­сар­де, он ре­шил вме­шать­ся.

    - Я ду­маю, сей­час са­мое вре­мя их нем­но­го по­пу­гать, - ска­зал он. - А не то мои ху­ли­га­ны-со­ро­ка­ны от­п­ра­вят­ся на охо­ту за чу­жи­ми ве­ща­ми.

    И они дви­ну­лись по ска­ту кры­ши к ман­сар­де жу­ли­ков. Ма­лыш не пред­по­ла­гал, что мож­но так лов­ко пры­гать на ко­рот­ких тол­с­тых но­гах: уг­нать­ся за Кар­л­со­ном бы­ло прос­то не­воз­мож­но, тем бо­лее Ма­лы­шу, ко­то­рый не так уж час­то пры­гал по кры­шам, но он изо всех сил ста­рал­ся не от­с­тать от сво­его дру­га.

    - Хулиганы-сороканы от­в­ра­ти­тель­ные ти­пы, - ска­зал Кар­л­сон, пе­реп­ры­ги­вая с выс­ту­па на выс­туп. - Ког­да я се­бе что-ни­будь бе­ру, я всег­да пла­чу за это пять эре, по­то­му что я са­мый чес­т­ный на све­те. Но ско­ро у ме­ня кон­чит­ся за­пас пя­ти­эро­вых мо­не­ток, и что я тог­да бу­ду де­лать, ес­ли мне за­хо­чет­ся что-ни­будь се­бе взять?.. Прос­то не знаю…

    Окно ман­сар­ды Фил­ле и Рул­ле бы­ло от­к­ры­то, хоть и за­ве­ше­но за­на­вес­кой. Крик там сто­ял не­во­об­ра­зи­мый.

    - Давай пог­ля­дим, че­го это они так раз­ве­се­ли­лись, - ска­зал Кар­л­сон, отод­ви­нул за­на­вес­ку и заг­ля­нул в ком­на­ту. По­том он пус­тил на свое мес­то Ма­лы­ша. И Ма­лыш уви­дел Фил­ле и Рул­ле. Они рас­по­ло­жи­лись пря­мо на по­лу, а пе­ред ни­ми бы­ла раз­ло­же­на га­зе­та. Ви­ди­мо, в та­кое не­ис­тов­с­т­во их при­во­ди­ло то, что они чи­та­ли.

    - Отхватить де­сять ты­сяч прос­то так, за здо­ро­во жи­вешь, пред­с­тав­ля­ешь! - орал Рул­ле.

    - И к то­му же ле­та­ет он здесь, у нас, в Ва­зас­та­не! Поз­д­равь ме­ня с праз­д­ни­ком, Рул­ле! - орал Фил­ле и кор­чил­ся от сме­ха.

    - Послушай, Фил­ле, - ска­зал Рул­ле, - я знаю од­но­го пар­ня, ко­то­ро­му охо­та по­лу­чить де­сять ты­сяч крон, ха-ха-ха!

    Когда Ма­лыш по­нял, о чем они го­во­рят, он поб­лед­нел от стра­ха, но Кар­л­сон толь­ко за­хи­хи­кал.

    - А я знаю од­но­го пар­ня, ко­то­ро­му охо­та по­за­ба­вить­ся, - ска­зал он и вы­та­щил пис­то­ле­тик.

    Выстрел прог­ре­мел по кры­ше.

    - Откройте, по­ли­ция! - про­из­нес Кар­л­сон стро­гим го­ло­сом.

    Рулле и Фил­ле вско­чи­ли как встре­пан­ные.

    - Нулле, рас нет! - зак­ри­чал Фил­ле.

    Он хо­тел ска­зать: "Рул­ле, нас нет", но ког­да он. пу­гал­ся, он всег­да пу­тал бук­вы в сло­вах.

    - Ксорее в роб­гар­де! - ско­ман­до­вал он, и они оба спря­та­лись в гар­де­ро­бе и прит­во­ри­ли за со­бой створ­ку, слов­но их и не бы­ло вов­се.

    - Филле и Рул­ле нет до­ма, они про­си­ли пе­ре­дать, что их нет, они уш­ли! - раз­дал­ся вдруг ис­пу­ган­ный го­лос Фил­ле.

    Карлсон и Ма­лыш вер­ну­лись на­зад и сно­ва усе­лись на крыль­цо, но Ма­лы­шу уже не бы­ло так ве­се­ло, как преж­де: он ду­мал о том, как труд­но обес­пе­чить бе­зо­пас­ность Кар­л­со­на, осо­бен­но ког­да ря­дом жи­вут та­кие ти­пы, как Рул­ле и Фил­ле. А тут еще в до­ме бу­дут фре­кен Бок и дя­дя Юли­ус… ах да, он ведь сов­сем за­был рас­ска­зать об этом Кар­л­со­ну!

    - Слушай, Кар­л­сон… - на­чал Ма­лыш.

    Но Кар­л­сон его не слу­шал. Он вов­сю уп­ле­тал бу­лоч­ки и за­пи­вал их со­ком из ма­лень­ко­го го­лу­бень­ко­го ста­кан­чи­ка, ко­то­рый преж­де при­над­ле­жал Ма­лы­шу, - он по­да­рил его Кар­л­со­ну три ме­ся­ца то­му на­зад на его прош­лый день рож­де­ния. Кар­л­сон дер­жал ста­кан­чик обе­ими ру­ка­ми, как дер­жат ма­лень­кие де­ти, а ког­да все вы­пил, стал его ка­тать по по­лу, то­же как это де­ла­ют ма­лень­кие де­ти.

    - Ой! - выр­ва­лось у Ма­лы­ша, по­то­му что это был ма­лень­кий го­лу­бой ста­кан­чик и ему не хо­те­лось, что­бы он раз­бил­ся.

    Но он и не раз­бил­ся: Кар­л­сон очень лов­ко при­дер­жи­вал его боль­ши­ми паль­ца­ми ног. Де­ло в том, что Кар­л­сон снял баш­ма­ки и из его дра­ных нос­ков в крас­ную по­лос­ку тор­ча­ли боль­шие паль­цы.

    - Послушай, Кар­л­сон… - сно­ва на­чал Ма­лыш.

    Но Кар­л­сон его тут же пе­ре­бил:

    - Вот ты уме­ешь счи­тать. При­кинь-ка, сколь­ко сто­ят мои боль­шие паль­цы, ес­ли все­го ме­ня оце­ни­ли в де­сять ты­сяч крон.

    Малыш рас­сме­ял­ся.

    - Не знаю. Ты что, про­да­вать их со­би­ра­ешь­ся?

    - Да, - ска­зал Кар­л­сон. - Те­бе. Ус­туп­лю по де­шев­ке, по­то­му что они не сов­сем но­вые. И, по­жа­луй… - про­дол­жал он, по­ду­мав, - не очень чис­тые.

    - Глупый, - ска­зал Ма­лыш, - как же ты обой­дешь­ся без боль­ших паль­цев?

    - Да я и не со­би­ра­юсь об­хо­дить­ся, - от­ве­тил Кар­л­сон. - Они ос­та­нут­ся у ме­ня, но бу­дут счи­тать­ся тво­ими. А я их у те­бя вро­де как одол­жил.

    Карлсон по­ло­жил свои но­ги Ма­лы­шу на ко­ле­ни, что­бы Ма­лыш мог убе­дить­ся, нас­коль­ко хо­ро­ши его боль­шие паль­цы, и убеж­ден­но ска­зал:

    - Подумай толь­ко, вся­кий раз, как ты их уви­дишь, ты ска­жешь са­мо­му се­бе: "Эти ми­лые боль­шие паль­цы - мои". Раз­ве это не за­ме­ча­тель­но?

    Но Ма­лыш ре­ши­тель­но от­ка­зал­ся от та­кой сдел­ки. Он прос­то по­обе­щал от­дать Кар­л­со­ну свои пя­ти­эро-вые мо­нет­ки - все, что ле­жа­ли в его ко­пил­ке. Ему не тер­пе­лось рас­ска­зать Кар­л­со­ну то, что он дол­жен был рас­ска­зать.

    - Послушай, Кар­л­сон, - ска­зал он, - ты мо­жешь от­га­дать, кто бу­дет за мной прис­мат­ри­вать, ког­да ма­ма и па­па от­п­ра­вят­ся пу­те­шес­т­во­вать?

    - Я ду­маю, луч­ший в ми­ре прис­мот­р­щик за деть­ми, - ска­зал Кар­л­сон.

    - Ты что, име­ешь в ви­ду се­бя? - на вся­кий слу­чай спро­сил Ма­лыш, хо­тя и так бы­ло яс­но, что Кар­л­сон имел в ви­ду имен­но это.

    И Кар­л­сон кив­нул в под­т­вер­ж­де­ние.

    - Если ты мо­жешь мне ука­зать луч­ше­го прис­мот­р­щи­ка, чем я, по­лу­чишь пять эре.

    - Фрекен Бок, - ска­зал Ма­лыш.

    Он бо­ял­ся, что Кар­л­сон рас­сер­дит­ся, ког­да уз­на­ет, что ма­ма выз­ва­ла фре­кен Бок, ког­да луч­ший в ми­ре прис­мот­р­щик за деть­ми на­хо­дил­ся под ру­кой, но, стран­ным об­ра­зом, Кар­л­сон, нап­ро­тив, за­мет­но ожи­вил­ся и про­си­ял.

    - Гей-гоп! - Вот и все, что он ска­зал. - Гей-гоп!

    - Что ты хо­чешь ска­зать этим "гей-гоп"? - с ка­ким-то смут­ным бес­по­кой­с­т­вом спро­сил Ма­лыш.

    - Когда я го­во­рю "гей-гоп", то я и хо­чу ска­зать "гей-гоп", - за­ве­рил Кар­л­сон Ма­лы­ша, но гла­за его по­доз­ри­тель­но заб­лес­те­ли.

    - И дя­дя Юли­ус то­же при­едет, - про­дол­жал Ма­лыш. - Ему нуж­но по­со­ве­то­вать­ся с док­то­ром и ле­чить­ся, по­то­му что по ут­рам у не­го не­ме­ет те­ло.

    И Ма­лыш рас­ска­зал Кар­л­со­ну, ка­кой тя­же­лый ха­рак­тер у дя­ди Юли­уса и что он про­жи­вет у них все вре­мя, по­ка ма­ма и па­па бу­дут пла­вать на бе­лом па­ро­хо­де, а Бос­се и Бе­тан разъ­едут­ся на ка­ни­ку­лы кто ку­да.

    - Уж не знаю, как все это по­лу­чит­ся, - с тре­во­гой ска­зал Ма­лыш.

    - Гей-гоп! Они про­ве­дут две не­за­бы­ва­емые не­де­ли, по­верь мне, - ска­зал Кар­л­сон.

    - Ты про ко­го? Про ма­му и па­пу или про Бос­се и Бе­тан? - спро­сил Ма­лыш.

    - Про до­мо­му­чи­тель­ни­цу и дя­дю Юли­уса, - объ­яс­нил Кар­л­сон.

    Малыш еще боль­ше встре­во­жил­ся, но Кар­л­сон пох­ло­пал его по ще­ке, что­бы обод­рить.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! Мы с ни­ми по­иг­ра­ем, очень ми­ло по­иг­ра­ем, по­то­му что мы с то­бой са­мые ми­лые в ми­ре… Я-то во вся­ком слу­чае.

    И он выс­т­ре­лил над са­мым ухом Ма­лы­ша, ко­то­рый от не­ожи­дан­нос­ти да­же под­п­рыг­нул на мес­те.

    - И бед­но­му дя­де Юли­усу не при­дет­ся ле­чить­ся у док­то­ра, - ска­зал Кар­л­сон. - Его ле­че­ни­ем зай­мусь я.

    - Ты? - уди­вил­ся Ма­лыш. - Да раз­ве ты зна­ешь, как на­до ле­чить дя­дю Юли­уса?

    - Я не знаю? - воз­му­тил­ся Кар­л­сон. - Обе­щаю те­бе, что он у ме­ня в два сче­та за­бе­га­ет, как конь… Для это­го есть три про­це­ду­ры.

    - Какие та­кие про­це­ду­ры? - не­до­вер­чи­во спро­сил Ма­лыш.

    - Щекотание, ра­зоз­ле­ние и ду­ра­ка­ва­ля­ние, - серь­ез­но ска­зал Кар­л­сон. - Ни­ка­ко­го дру­го­го ле­че­ния не пот­ре­бу­ет­ся, ру­ча­юсь!

    А Ма­лыш с тре­во­гой гля­дел вниз, по­то­му что из мно­гих окон ста­ли вы­со­вы­вать­ся го­ло­вы - вид­но, лю­ди хо­те­ли вы­яс­нить, кто это стре­ля­ет. И тут он за­ме­тил, что Кар­л­сон сно­ва за­ря­жа­ет пис­то­ле­тик.

    - Не на­до, Кар­л­сон, про­шу те­бя, - взмо­лил­ся Ма­лыш. - Не стре­ляй боль­ше!

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие, - ска­зал Кар­л­сон. - Пос­лу­шай, - про­дол­жил он, по­мол­чав, - я вот си­жу и об­ду­мы­ваю од­ну вещь. А как по-тво­ему, мо­жет ли до­мо­му­чи­тель­ни­ца то­же стра­дать оне­ме­ни­ем те­ла?

    Но преж­де чем Ма­лыш ус­пел от­ве­тить, Кар­л­сон, ли­куя, под­нял ру­ку с пис­то­ле­том над го­ло­вой и выс­т­ре­лил.

    Резкий звук про­ка­тил­ся по кры­шам и за­мер. В со­сед­них до­мах за­гу­де­ли го­ло­са: то ис­пу­ган­ные, то сер­ди­тые, а кто-то крик­нул, что нуж­но выз­вать по­ли­цию. Тут Ма­лыш сов­сем вы­шел из се­бя. Но Кар­л­сон си­дел с не­воз­му­ти­мым ви­дом и же­вал бу­лоч­ку, уже пос­лед­нюю.

    - Чего это они там рас­шу­ме­лись? - не­до­уме­вал он. - Раз­ве они не зна­ют, что у ме­ня се­год­ня день рож­де­ния?

    Он прог­ло­тил пос­лед­ний ку­со­чек бу­лоч­ки и за­пел пес­ню, ми­лую пе­сен­ку, ко­то­рая так хо­ро­шо зву­ча­ла лет­ним ве­че­ром.

    В тот ве­чер, ког­да ма­ма и па­па от­п­ра­ви­лись в пу­те­шес­т­вие, ко­сой дождь ба­ра­ба­нил по стек­лам и гу­дел в во­дос­точ­ных тру­бах. Ров­но за де­сять ми­нут до их отъ­ез­да в квар­ти­ру вор­ва­лась фре­кен Бок, про­мок­шая до нит­ки и злая как со­ба­ка.

    - Наконец-то! - про­шеп­та­ла ма­ма. - На­ко­нец-то! Она це­лый день прож­да­ла фре­кен Бок и те­перь, ко­неч­но, нер­в­ни­ча­ла, но фре­кен Бок это­го не за­ме­ти­ла.

    - Я не мог­ла прий­ти рань­ше. И в этом ви­но­ва­та Фри­да, - хму­ро ска­за­ла она.

    Маме на­до бы­ло о мно­гом по­го­во­рить с фре­кен Бок. Но вре­ме­ни на это уже не бы­ло: у подъ­ез­да их жда­ло так­си.

    - Главное, за­боть­тесь о маль­чи­ке, - ска­за­ла ма­ма со сле­за­ми на гла­зах. - На­де­юсь, с ним ни­че­го не слу­чит­ся за вре­мя на­ше­го от­сут­с­т­вия.

    - При мне ни­ког­да ни­че­го не слу­ча­ет­ся, - за­ве­ри­ла фре­кен Бок, и па­па ска­зал, что он в этом не сом­не­ва­ет­ся.

    Он был уве­рен, что до­ма все бу­дет в по­ряд­ке. А по­том па­па и ма­ма об­ня­ли на про­ща­ние Ма­лы­ша, выш­ли на пло­щад­ку и ис­чез­ли в лиф­те… И Ма­лыш ос­тал­ся один с фре­кен Бок.

    Она си­де­ла за ку­хон­ным сто­лом, боль­шая, груз­ная, раз­д­ра­жен­ная, и приг­ла­жи­ва­ла мок­рые во­ло­сы сво­ими боль­ши­ми, крас­ны­ми ру­ка­ми. Ма­лыш роб­ко пос­мот­рел на нее и по­пы­тал­ся улыб­нуть­ся, что­бы по­ка­зать свое дру­же­лю­бие. Он пом­нил, что, ког­да фре­кен Бок в пер­вый раз жи­ла у них, он бо­ял­ся ее и от­но­сил­ся к ней спер­ва очень пло­хо. Но те­перь ведь все бы­ло ина­че, на­до бы­ло ско­рее ра­до­вать­ся то­му, что она здесь, в до­ме. И хо­тя встре­ча фре­кен Бок и Кар­л­со­на не пред­ве­ща­ла ни­че­го хо­ро­ше­го, Ма­лыш был бла­го­да­рен до­мо­му­чи­тель­ни­це за то, что она сог­ла­си­лась у них по­жить. Ведь ина­че ма­ма ни­ког­да в жиз­ни не раз­ре­ши­ла бы ему ос­тать­ся, что­бы обе­ре­гать Кар­л­со­на, это уж точ­но. По­это­му Ма­лы­шу хо­те­лось с са­мо­го на­ча­ла вес­ти се­бя с фре­кен Бок хо­ро­шо, и он веж­ли­во спро­сил ее:

    - Как по­жи­ва­ет Фри­да?

    Фрекен Бок не от­ве­ти­ла, она толь­ко фыр­к­ну­ла. Фри­да бы­ла сес­т­рой фре­кен Бок. Ма­лыш ее в жиз­ни не ви­дел. За­то мно­го о ней слы­шал. Да­же очень мно­го. От фре­кен Бок, ко­то­рая жи­ла вмес­те с сес­т­рой Фри­дой в квар­ти­ре на Фрей­га­тен, но они, вид­но, не очень-то ла­ди­ли. Ма­лыш по­нял, что фре­кен Бок бы­ла не­до­воль­на сес­т­рой, счи­та­ла ее по­ве­де­ние нес­к­ром­ным и стран­ным. Все на­ча­лось с то­го, что Фри­да выс­ту­пи­ла по те­ле­ви­де­нию с рас­ска­зом о при­ви­де­ни­ях, а фре­кен Бок ни­как не мог­ла с этим при­ми­рить­ся. Прав­да, по­том ей то­же уда­лось выс­ту­пить по те­ле­ви­де­нию и рас­ска­зать всей Шве­ции свой ре­цепт при­го­тов­ле­ния со­уса. Но все же это­го ока­за­лось не­дос­та­точ­ным, что­бы под­чи­нить се­бе Фри­ду: она про­дол­жа­ла вес­ти се­бя нес­к­ром­но и стран­но. По­это­му фре­кен Бок толь­ко фыр­ка­ла в от­вет на воп­рос Ма­лы­ша: "Как по­жи­ва­ет Фри­да?

    - Полагаю, что прек­рас­но, - все же от­ве­ти­ла до­мо­му­чи­тель­ни­ца, ког­да от­фыр­ка­лась. - За­ве­ла се­бе же­ни­ха, нес­час­т­ная.

    Малыш тол­ком не знал, что на это на­до ска­зать, но что-то обя­за­тель­но на­до бы­ло ска­зать, а ведь ему хо­те­лось быть вни­ма­тель­ным. По­это­му он спро­сил:

    - А у вас, фре­кен Бок, то­же есть же­них?

    Но он яв­но сде­лал про­мах, по­то­му что фре­кен Бок рез­ко вста­ла и так при этом дви­ну­ла стол, что все на нем зад­ре­без­жа­ло.

    - Слава бо­гу, нет! - ска­за­ла она. - Я и не хо­чу. Не всем же быть та­ки­ми ко­кет­ка­ми, как Фри­да.

    Она умол­к­ла и с та­ким усер­ди­ем ста­ла мыть по­су­ду, что брыз­ги ле­те­ли во все сто­ро­ны. Но вдруг она о чем-то вспом­ни­ла, с тре­во­гой пог­ля­де­ла на Ма­лы­ша и спро­си­ла:

    - Послушай, я на­де­юсь, что тот не­вос­пи­тан­ный тол­с­тый маль­чиш­ка, с ко­то­рым ты в тот раз иг­рал, те­перь сю­да боль­ше не хо­дит?

    Фрекен Бок ни­как не мог­ла взять в толк, что Кар­л­сон, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, - кра­си­вый, ум­ный, в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил. Она счи­та­ла, что он - ро­вес­ник Ма­лы­ша, его школь­ный то­ва­рищ, са­мый обык­но­вен­ный озор­ник. Что этот озор­ник по­че­му-то уме­ет ле­тать, ее не удив­ля­ло. Она ду­ма­ла, что та­кой мо­тор­чик мож­но ку­пить в иг­ру­шеч­ном ма­га­зи­не, бы­ли бы толь­ко день­ги, и все вор­ча­ла по по­во­ду то­го, что те­перь так ба­лу­ют де­тей. "Ско­ро де­ло дой­дет до то­го, что дош­коль­ни­ки ста­нут на Лу­ну ле­тать", - го­во­ри­ла она. И вот те­перь она вспом­ни­ла Кар­л­со­на и наз­ва­ла его "этот не­вос­пи­тан­ный, тол­с­тый маль­чиш­ка"… Ма­лы­шу это сов­сем не пон­ра­ви­лось.

    - Карлсон вов­се не та­кой тол­с­тый… - на­чал он, но тут как раз раз­дал­ся зво­нок в дверь.

    - О, при­ехал дя­дя Юли­ус! - ска­зал Ма­лыш и по­бе­жал от­к­ры­вать.

    Но в две­рях сто­ял вов­се не дя­дя Юли­ус, а Кар­л­сон. Он был мок­рый как гусь, под но­га­ми у не­го уже на­тек­ла лу­жа, а в гла­зах был не­мой уп­рек.

    - Летать бог весть ку­да толь­ко по­то­му, что кто-то не по­ду­мал ос­та­вить ок­но от­к­ры­тым! - воз­му­щал­ся Кар­л­сон.

    - Да ведь ты же ска­зал, что те­бе по­ра спать! - за­щи­щал­ся Ма­лыш, по­то­му что Кар­л­сон и в са­мом де­ле это ска­зал. - Я, прав­да, не ду­мал, что те­бя еще мож­но ждать се­год­ня.

    - А ты мог все же не те­рять на­деж­ду, - не уни­мал­ся Кар­л­сон. - Ты мог бы по­ду­мать: а вдруг он все же при­дет, ми­лый Кар­л­сон­чик, ой, как это бу­дет хо­ро­шо, да, да, вдруг все же при­дет, по­то­му что за­хо­чет встре­тить­ся с до­мо­му­чи­тель­ни­цей. Вот что ты мог бы по­ду­мать.

    - А ты в са­мом де­ле за­хо­тел с ней встре­тить­ся? - ис­пу­ган­но спро­сил Ма­лыш.

    - Гей-гоп! - крик­нул Кар­л­сон. - Еще бы!

    Малыш прек­рас­но по­ни­мал, что он не су­ме­ет на­дол­го от­с­ро­чить встре­чу Кар­л­со­на с фре­кен Бок, но он не был го­тов к то­му, что­бы это про­изош­ло пря­мо в пер­вый же ве­чер. Он ре­шил, что по­го­во­рит сей­час с Кар­л­со­ном, но Кар­л­сон, слов­но охот­ничья со­ба­ка, на­пав­шая на след, не­удер­жи­мо рвал­ся на кух­ню. Ма­лыш все же схва­тил его за ру­кав.

    - Послушай, Кар­л­сон, - ска­зал он, ста­ра­ясь при­дать сво­ему го­ло­су как мож­но боль­шую убе­ди­тель­ность, - она ведь ду­ма­ет, что ты мой то­ва­рищ по шко­ле, и, по-мо­ему, хо­ро­шо, что­бы она и даль­ше так ду­ма­ла.

    Карлсон вдруг зас­тыл, а по­том в нем что-то зак­ло­ко­та­ло, как вся­кий раз, ког­да он при­хо­дил в вос­торг от но­вой вы­дум­ки.

    - Она в са­мом де­ле ве­рит, что я хо­жу в шко­лу? - пе­рес­п­ро­сил он, ли­куя. И ри­нул­ся на кух­ню.

    Фрекен Бок ус­лы­ша­ла чьи-то приб­ли­жа­ющи­еся ша­ги. Она жда­ла дя­дю Юли­уса и бы­ла не­ма­ло удив­ле­на, что по­жи­лой гос­по­дин так стре­ми­тель­но ска­чет по ко­ри­до­ру. Ис­пол­нен­ная лю­бо­пыт­с­т­ва, гля­де­ла она на дверь: ей ка­за­лось, что дя­дя Юли­ус дол­жен быть очень пред­с­та­ви­те­лен и эле­ган­тен. Ког­да же дверь с шу­мом рас­пах­ну­лась и в кух­ню вор­вал­ся Кар­л­сон, она вскрик­ну­ла, слов­но уви­де­ла змею.

    Карлсон не за­ме­тил ее ужа­са. Дву­мя прыж­ка­ми он очу­тил­ся око­ло нее и с рве­ни­ем заг­ля­нул ей в ли­цо, вы­ра­жав­шее глу­бо­кое не­одоб­ре­ние.

    - А ты зна­ешь, кто у нас в клас­се пер­вый уче­ник? - спро­сил Кар­л­сон. - Уга­дай, кто луч­ше всех уме­ет счи­тать, и пи­сать, и… Кто во­об­ще луч­ше всех?

    - Когда вхо­дишь в дом, на­до здо­ро­вать­ся, - ска­за­ла фре­кен Бок. - И ме­ня нис­коль­ко не ин­те­ре­су­ет, кто у вас пер­вый уче­ник. Уде во вся­ком слу­чае, не ты, это яс­но.

    - Спасибо за эти сло­ва, - ска­зал Кар­л­сон и на­дул­ся, но со сто­ро­ны мог­ло по­ка­зать­ся, что он ду­ма­ет. - Уж в ариф­ме­ти­ке-то я, во вся­ком слу­чае, са­мый силь­ный, - мрач­но ска­зал он на­ко­нец и по­жал пле­ча­ми. - Пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое, - до­ба­вил он и вдруг ве­се­ло зап­ры­гал по кух­не. Он вер­тел­ся вок­руг фре­кен Бок и что-то бор­мо­тал, и так пос­те­пен­но ро­ди­лось что-то вро­де пе­сен­ки:

    - Не на­до, Кар­л­сон, не на­до, - пы­тал­ся унять его Ма­лыш, но без тол­ку.

    все ув­ле­чен­ней пел Кар­л­сон. А ког­да он до­шел до сло­ва "отдох­нем", раз­дал­ся выс­т­рел, а вслед за ним - прон­зи­тель­ный крик. Выс­т­ре­лил Кар­л­сон из сво­его пис­то­ле­ти­ка, а зак­ри­ча­ла фре­кен Бок. Ма­лыш спер­ва по­ду­мал, что она упа­ла в об­мо­рок, по­то­му что она плюх­ну­лась на стул и дол­го си­де­ла мол­ча, с зак­ры­ты­ми гла­за­ми, но ког­да Кар­л­сон сно­ва за­пел:

    она от­к­ры­ла гла­за и ска­за­ла зло:

    - Ты у ме­ня сей­час та­ких бос­се и бас­се по­лу­чишь дрян­ной маль­чиш­ка, что век пом­нить бу­дешь!

    Карлсон на это ни­че­го не от­ве­тил, он толь­ко под­це­пил сво­им пух­лень­ким ука­за­тель­ным паль­цем фре­кен Бок за под­бо­ро­док, а по­том ткнул в кра­си­вую брошь, при­ко­ло­тую у во­ро­та.

    - Красивая вещь, - ска­зал он. - Где ты ее стя­ну­ла?

    - Карлсон, пе­рес­тань, про­шу те­бя! - в стра­хе крик­нул Ма­лыш, по­то­му что он ви­дел, в ка­ком бе­шен­с­т­ве бы­ла фре­кен Бок.

    - Ты вся­кий… вся­кий стыд по­те­рял, - про­го­во­ри­ла она, за­пи­на­ясь, с тру­дом на­хо­дя сло­ва, а по­том зак­ри­ча­ла: - Уби­рай­ся вон! Слы­шишь? Я ска­за­ла: вон!

    - Успокойся! - ска­зал Кар­л­сон. - Я ведь толь­ко спро­сил, а ког­да веж­ли­во за­да­ешь воп­рос, то мож­но на­де­ять­ся на та­кой же веж­ли­вый от­вет.

    - Вон! - кри­ча­ла фре­кен Бок.

    - Во-первых, мне не­об­хо­ди­мо вы­яс­нить од­ну вещь, - ска­зал Кар­л­сон. - Не за­ме­ча­ла ли ты, что по ут­рам у те­бя не­ме­ет те­ло? А ес­ли за­ме­ча­ла, то не хо­чешь ли ты, что­бы я те­бя по­ле­чил?

    Фрекен Бок об­ве­ла кух­ню ди­ким взгля­дом в по­ис­ках ка­ко­го-ни­будь тя­же­ло­го пред­ме­та, что­бы швыр­нуть им в Кар­л­со­на, и Кар­л­сон ус­луж­ли­во под­бе­жал к шка­фу, вы­нул от­ту­да вы­би­вал­ку для ков­ров и су­нул ее до­мо­му­чи­тель­ни­це в ру­ки.

    - Гей-гоп! - кри­чал он, сно­ва бе­гая по кух­не. - Гей-гоп, вот те­перь на­ко­нец все нач­нет­ся!

    Но фре­кен Бок бро­си­ла вы­би­вал­ку в угол. Она еще пом­ни­ла, ка­ко­во ей приш­лось в прош­лый раз, ког­да она гна­лась за ним с та­кой вот вы­би­вал­кой в ру­ке, и не хо­те­ла ис­пы­тать это сно­ва.

    Малыш бо­ял­ся, что все это пло­хо кон­чит­ся, и га­дал, сколь­ко кру­гов Кар­л­сон ус­пе­ет сде­лать преж­де, чем фре­кен Бок сой­дет с ума. "Не так уж мно­го", - ре­шил Ма­лыш и по­нял, что глав­ное - как мож­но быс­т­рее увес­ти Кар­л­со­на из кух­ни. И ког­да он в один­над­ца­тый раз пром­чал­ся с ги­кань­ем ми­мо не­го, Ма­лыш схва­тил его за ши­во­рот.

    - Карлсон, - взмо­лил­ся он, - про­шу те­бя, пой­дем ко мне в ком­на­ту!

    Карлсон по­шел за ним край­не не­охот­но.

    - Прекратить на­ши уп­раж­не­ния как раз в тот мо­мент, ког­да мне уда­лось на­ко­нец вдох­нуть в нее жлзнь, ка­кая глу­пость! - вор­чал он. - Еще нес­коль­ко ми­нут, и она ста­ла бы та­кой же бод­рой, ве­се­лой и иг­ри­вой, как мор­с­кой лев, в этом нет сом­не­ний!

    Первым дол­гом Кар­л­сон, как всег­да, вы­ко­пал пер­си­ко­вую кос­точ­ку, что­бы пос­мот­реть, нас­коль­ко она вы­рос­ла. Ма­лыш то­же по­до­шел, что­бы на нее взгля­нуть, а ока­зав­шись ря­дом с Кар­л­со­ном, по­ло­жил ему ру­ку на пле­чо и толь­ко тог­да за­ме­тил, что бед­няж­ка Кар­л­сон про­мок до нит­ки - дол­ж­но быть, он дол­го ле­тал под про­лив­ным дож­дем.

    - Неужели ты не мер­з­нешь, на те­бе же су­хо­го мес­та нет? - спро­сил Ма­лыш.

    Карлсон, вид­но, до сих пор не об­ра­щал на это вни­ма­ния, но он тут же спох­ва­тил­ся.

    - Конечно, мер­з­ну, - ска­зал он. - Но раз­ве это ко­го-ни­будь бес­по­ко­ит? Раз­ве кто-ни­будь паль­цем ше­вель­нет, ес­ли луч­ший друг при­хо­дит, про­мок­ший до нит­ки, и у не­го зуб на зуб не по­па­да­ет от хо­ло­да? Раз­ве кто-ни­будь зас­та­вит его снять мок­рую одеж­ду и на­де­нет пу­шис­тый, кра­си­вый ку­паль­ный ха­лат? Раз­ве кто-ни­будь, спра­ши­ваю я, по­бе­жит на кух­ню, и сва­рит для не­го шо­ко­лад, и при­не­сет ему по­боль­ше плю­шек, и сил­ком уло­жит в пос­тель, и спо­ет ему кра­си­вую, пе­чаль­ную ко­лы­бель­ную песнь, что­бы он ско­рее зас­нул?.. Раз­ве кто-ни­будь по­за­бо­тил­ся о дру­ге? - зак­лю­чил свою ти­ра­ду Кар­л­сон и с уп­ре­ком пос­мот­рел на Ма­лы­ша.

    - Нет, ник­то не по­за­бо­тил­ся, - приз­нал­ся Ма­лыш, и го­лос его проз­ву­чал так, что ка­за­лось, он вот-вот рас­п­ла­чет­ся.

    И Ма­лыш со всех ног ки­нул­ся де­лать все то, что, по мне­нию Кар­л­со­на, на­до бы­ло сде­лать в этом слу­чае для сво­его луч­ше­го дру­га. Труд­нее все­го бы­ло по­лу­чить у фре­кен Бок теп­лый шо­ко­лад и плюш­ки для Кар­л­со­на, но у нее уже не бы­ло ни сил, ни вре­ме­ни ока­зы­вать даль­ней­шее соп­ро­тив­ле­ние, по­то­му что она жа­ри­ла цып­лен­ка по слу­чаю при­ез­да дя­ди Юли­уса, ко­то­рый мог по­явить­ся в лю­бую ми­ну­ту.

    - Сам се­бе сде­лай го­ря­чий шо­ко­лад, ес­ли хо­чешь, - ска­за­ла она.

    И Ма­лыш прек­рас­но со всем спра­вил­ся. Нес­коль­ко ми­нут спус­тя Кар­л­сон уже си­дел в бе­лом ку­паль­ном ха­ла­те в пос­те­ли Ма­лы­ша, пил об­жи­га­ющий шо­ко­лад и с ап­пе­ти­том ел плюш­ки, а в ван­ной ком­на­те бы­ли раз­ве­ша­ны для про­суш­ки его ру­баш­ки, шта­ны, белье, нос­ки и да­же баш­ма­ки.

    - Вот что, - ска­зал Кар­л­сон, - прек­рас­ную, пе­чаль­ную ко­лы­бель­ную мо­жешь не петь, луч­ше по­си­ди у из­го­ловья мо­ей кро­ва­ти всю ночь, не смы­кая глаз.

    - Всю ночь? - спро­сил Ма­лыш.

    Карлсон не мог от­ве­тить. Он как раз за­су­нул в рот це­лую плюш­ку и по­это­му толь­ко энер­гич­но за­ки­вал. Бим­бо над­ры­вал­ся от лая. Ему не нра­ви­лось, что Кар­л­сон ле­жал в пос­те­ли Ма­лы­ша. Но Ма­лыш взял Бим­бо на ру­ки и про­шеп­тал ему на ухо:

    - Я ведь мо­гу лечь на ди­ван­чик, по­ни­ма­ешь? И твою кор­зин­ку мы пе­рес­та­вим ту­да.

    Фрекен Бок гре­ме­ла чем-то на кух­не, и, ког­да Кар­л­сон это ус­лы­шал, он ска­зал с до­са­дой:

    - Она не по­ве­ри­ла, что я пер­вый уче­ник.

    - Это не­уди­ви­тель­но, - ска­зал Ма­лыш.

    Он ведь дав­но об­на­ру­жил, что Кар­л­сон не уме­ет тол­ком ни чи­тать, ни пи­сать, ни счи­тать, хо­тя и пох­вас­тал­ся фре­кен Бок, что все это он от­лич­но уме­ет!

    - Тебе на­до уп­раж­нять­ся, - ска­зал Ма­лыш. - Хо­чешь, я на­учу те­бя хоть нем­но­го сло­же­нию?

    Карлсон фыр­к­нул, и брыз­ги шо­ко­ла­да об­да­ли все вок­руг.

    - А ты хо­чешь, я на­учу те­бя хоть нем­но­го скром­нос­ти? Не­уже­ли ты ду­ма­ешь, что я не знаю это­го слу… сла… Как это на­зы­ва­ет­ся?

    Впрочем, вре­ме­ни для уп­раж­не­ний в ус­т­ном сче­те у них все рав­но не ока­за­лось, по­то­му что имен­но в этот мо­мент раз­дал­ся дол­гий зво­нок в дверь. Ма­лыш со­об­ра­зил, что это мо­жет быть толь­ко дя­дя Юли­ус, и со всех ног ки­нул­ся от­к­ры­вать. Ему очень хо­те­лось встре­тить дя­дю Юли­уса од­но­му - он счи­тал, что Кар­л­сон мо­жет спо­кой­но по­ле­жать это вре­мя в пос­те­ли. Но Кар­л­сон так не счи­тал. Он уже сто­ял за спи­ной Ма­лы­ша, и по­лы ку­паль­но­го ха­ла­та пу­та­лись у не­го в но­гах.

    Малыш нас­тежь рас­пах­нул дверь, и на по­ро­ге дей­с­т­ви­тель­но сто­ял дя­дя Юли­ус. В обе­их ру­ках он дер­жал по че­мо­да­ну.

    - Добро по­жа­ло­вать, дя­дя Юли­ус… - на­чал Ма­лыш, но окон­чить ему так и не уда­лось, по­то­му что раз­дал­ся ог­лу­ши­тель­ный выс­т­рел и дя­дя Юли­ус как под­ко­шен­ный по­ва­лил­ся на пол.

    - Карлсон! - в от­ча­янии про­шеп­тал Ма­лыш.

    Как он жа­лел те­перь, что по­да­рил Кар­л­со­ну этот пис­то­ле­тик! - За­чем ты это сде­лал?

    - Это был са­лют! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон. - Ког­да при­ез­жа­ют по­чет­ные гос­ти, ну, вся­кое там пре­зи­ден­ты или ко­ро­ли, их всег­да встре­ча­ют са­лю­том.

    Малыш чув­с­т­во­вал се­бя до то­го нес­час­т­ным, что го­тов был зап­ла­кать. Бим­бо ди­ко ла­ял, а фре­кен Бок, ко­то­рая то­же, ус­лы­шав выс­т­рел, при­бе­жа­ла, всплес­ну­ла ру­ка­ми и при­ня­лась охать и при­чи­тать над бед­ным дя­дей Юли­усом, ко­то­рый ле­жал не­под­виж­но на ков­ри­ке у вход­ной две­ри, слов­но по­ва­лен­ная сос­на в ле­су. Толь­ко Кар­л­сон ос­та­вал­ся по-преж­не­му не­воз­му­тим.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие, - ска­зал он. - Сей­час мы его взбод­рим.

    Он взял лей­ку, из ко­то­рой ма­ма Ма­лы­ша по­ли­ва­ла цве­ты, и стал из нее по­ли­вать дя­дю Юли­уса. Это дей­с­т­ви­тель­но по­мог­ло, дя­дя Юли­ус мед­лен­но от­к­рыл гла­за.

    - Все дождь и дождь, - про­бор­мо­тал он еще в по­лу­за­бытьи. Но ког­да уви­дел скло­нен­ные над ним встре­во­жен­ные ли­ца, он сов­сем оч­нул­ся. - А что… что, соб­с­т­вен­но, бы­ло? - спро­сил он в пол­ном не­до­уме­нии.

    - Был дан са­лют, - объ­яс­нил Кар­л­сон, - хо­тя для мно­гих лиц це­ре­мо­ния са­лю­та те­перь со­че­та­ет­ся с та­ким вот ду­шем.

    А фре­кен Бок за­ня­лась тем вре­ме­нем дя­дей Юли­усом. Она на­су­хо вы­тер­ла его по­ло­тен­цем и по­ве­ла в ком­на­ту, где он бу­дет жить. От­ту­да до­но­сил­ся ее го­лос: она объ­яс­ня­ла дя­де Юли­усу, что этот тол­с­тый маль­чиш­ка - школь­ный то­ва­рищ Ма­лы­ша и что вся­кий раз он при­ду­мы­ва­ет бог зна­ет ка­кие ди­кие ша­лос­ти.

    - Карлсон! - ска­зал Ма­лыш. - Обе­щай, что ты ни­ког­да боль­ше не бу­дешь ус­т­ра­ивать са­лю­тов.

    - Можете не бес­по­ко­ить­ся, - уг­рю­мо бур­к­нул Кар­л­сон. - При­хо­дишь спе­ци­аль­но для то­го, что­бы по­мочь тор­жес­т­вен­но и праз­д­нич­но встре­тить гос­тей, и ник­то те­бя за это не бла­го­да­рит, ник­то не це­лу­ет в обе ще­ки и не кри­чит в вос­тор­ге, что ты - са­мый ве­се­лый в ми­ре па­рень. Ник­то! Все вы сла­ба­ки, толь­ко и но­ро­ви­те в об­мо­рок па­дать! Плак­сы… Вот вы кто!

    Малыш ему не от­ве­тил. Он сто­ял и слу­шал, как дя­дя Юли­ус вор­чит в сво­ей ком­на­те. И мат­рац был жес­ток, и кро­вать ко­рот­ка, и оде­яло слиш­ком тон­кое… Од­ним сло­вом, сра­зу ста­ло за­мет­но, что дя­дя Юли­ус по­явил­ся в до­ме.

    - Он ни­ког­да ни­чем не бы­ва­ет до­во­лен, - ска­зал Ма­лыш Кар­л­со­ну. - Вот раз­ве что са­мим со­бой.

    - Да я его в два сче­та от это­го оту­чу, - ска­зал Кар­л­сон, - ты толь­ко поп­ро­си ме­ня как сле­ду­ет.

    Но Ма­лыш поп­ро­сил Кар­л­со­на как сле­ду­ет толь­ко об од­ном: ос­та­вить дя­дю Юли­уса в по­кое.

    Час спус­тя дя­дя Юли­ус уже си­дел за сто­лом и уп­ле­тал цып­лен­ка, а фре­кен Бок, Ма­лыш, Кар­л­сон и Бим­бо сто­яли ря­дом и гля­де­ли на не­го. "Как ко­роль", - по­ду­мал Ма­лыш. Им учи­тель­ни­ца в шко­ле рас­ска­зы­ва­ла, что, ког­да ко­ро­ли едят, вок­руг сто­ят прид­вор­ные и смот­рят на них.

    Дядя Юли­ус был тол­с­тый, и вид у не­го был очень вы­со­ко­мер­ный и са­мо­до­воль­ный. "На­вер­но, та­кой, ка­кой и дол­жен быть у ста­рых ко­ро­лей", - ре­шил Ма­лыш.

    - Собаку прочь! - ска­зал дя­дя Юли­ус. - Ма­лыш, ты же зна­ешь, что я тер­петь не мо­гу со­бак.

    - Но Бим­бо не де­ла­ет ни­че­го пло­хо­го, - воз­ра­зил Ма­лыш. - Он не ла­ет, и во­об­ще он та­кой ми­лый.

    Дядя Юли­ус при­дал сво­ему ли­цу нас­меш­ли­вое вы­ра­же­ние, как, впро­чем, всег­да, ког­да со­би­рал­ся ска­зать что-ни­будь неп­ри­ят­ное.

    - Да, те­перь нас­та­ли та­кие вре­ме­на, - ска­зал он. - Ма­лень­кие маль­чи­ки не толь­ко не де­ла­ют то, что им при­ка­за­но, но еще и воз­ра­жа­ют взрос­лым. Вот как те­перь об­с­то­ят де­ла, и мне это ре­ши­тель­но не нра­вит­ся.

    До сих пор Кар­л­сон не мог отор­вать глаз от цып­лен­ка, но пос­ле этих слов он пе­ре­вел взгляд на дя­дю Юли­уса и дол­го смот­рел на не­го в глу­бо­кой за­дум­чи­вос­ти.

    - Дядя Юли­ус, - про­го­во­рил на­ко­нец Кар­л­сон, - ска­жи, те­бе ког­да-ни­будь кто-ни­будь го­во­рил, что ты кра­си­вый, ум­ный и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил?

    Дядя Юли­ус ни­как не ожи­дал ус­лы­шать та­кой ком­п­ли­мент. Он очень об­ра­до­вал­ся - это бы­ло яс­но, хо­тя и по­пы­тал­ся ви­ду не по­да­вать. Он толь­ко скром­но улыб­нул­ся и ска­зал:

    - Нет, это­го мне ник­то еще не го­во­рил.

    - Не го­во­рил, зна­чит? - за­дум­чи­во пе­рес­п­ро­сил Кар­л­сон. - Тог­да по­че­му те­бе в го­ло­ву приш­ла та­кая не­ле­пая мысль?

    - Карлсон, пе­рес­тань… - ска­зал Ма­лыш с уп­ре­ком, по­то­му что счи­тал, что Кар­л­сон и в са­мом де­ле ве­дет се­бя бе­зоб­раз­но.

    Но тут Кар­л­сон оби­дел­ся не на шут­ку.

    - "Карлсон, пе­рес­тань, Кар­л­сон, пе­рес­тань, Кар­л­сон, пе­рес­тань"! Толь­ко это я от те­бя и слы­шу! - воз­му­тил­ся он. - По­че­му ты ме­ня все одер­ги­ва­ешь? Я не де­лаю ни­че­го пло­хо­го.

    Дядя Юли­ус стро­го пос­мот­рел на Кар­л­со­на. Но по­том, ви­ди­мо, ре­шил, что он не зас­лу­жи­ва­ет вни­мя­ния, и сно­ва за­нял­ся цып­лен­ком. А фре­кен Бок все по­дод­ви­га­ла ему блю­до и умо­ля­ла взять еще ку­со­чек.

    - Надеюсь, вам нра­вит­ся? - спро­си­ла она.

    Дядя Юли­ус впил­ся зу­ба­ми в цып­лячью нож­ку, а по­том ска­зал с нас­меш­ли­вым ви­дом:

    - Да, спа­си­бо! Хо­тя это­му цып­лен­ку уж на­вер­ня­ка сров­ня­лось пять лет, зу­бы поз­во­ля­ют мне это точ­но оп­ре­де­лить.

    Фрекен Бок вспых­ну­ла и смор­щи­ла лоб от оби­ды.

    - У та­ко­го цып­лен­ка во­об­ще нет зу­бов, - ска­за­ла она с го­речью.

    Дядя Юли­ус пог­ля­дел на фре­кен Бок еще бо­лее нас­меш­ли­во.

    - Зато у ме­ня они есть, - ска­зал он.

    - Только не ночью, - уточ­нил Кар­л­сон.

    Малыш стал крас­ный как рак. Ведь это он рас­ска­зал Кар­л­со­ну, что ког­да дя­дя Юли­ус спит, его зу­бы ле­жат в ста­ка­не с во­дой на тум­боч­ке у кро­ва­ти.

    К счас­тью, фре­кен Бок в этот мо­мент раз­ре­ве­лась - от оби­ды, что дя­дя Юли­ус на­шел цып­лен­ка жес­т­ким. Нич­то на све­те не мог­ло при­чи­нить ей та­ко­го го­ря, как неп­риз­на­ние ее ку­ли­нар­но­го ис­кус­ства, и те­перь она горь­ко пла­ка­ла.

    Дядя Юли­ус, ко­неч­но, не ду­мал, что она при­мет это так близ­ко к сер­д­цу. Он то­роп­ли­во поб­ла­го­да­рил ее за еду, сму­щен­но встал из-за сто­ла, усел­ся в ка­чал­ку, раз­вер­нул га­зе­ту и от­го­ро­дил­ся ею ото всех.

    Карлсон в сер­д­цах ус­та­вил­ся на не­го.

    - Какие все-та­ки бы­ва­ют про­тив­ные лю­ди! - вос­к­лик­нул он и, под­бе­жав к фре­кен Бок, стал ее пох­ло­пы­вать по пле­чу. - Ни­че­го, ни­че­го, мое зо­лот­це, - го­во­рил он, ста­ра­ясь ее уте­шить, - жес­т­кий цып­ле­нок - это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое. Раз­ве ты ви­но­ва­та, что так и не на­учи­лась жа­рить цып­лят?

    Но тут фре­кен Бок от­пих­ну­ла Кар­л­со­на от се­бя с та­кой си­лой, что он ку­ба­рем про­ле­тел че­рез всю ком­на­ту и - раз! - очу­тил­ся пря­мо на ко­ле­нях у дя­ди Юли­уса.

    - Гей-гоп! - за­во­пил Кар­л­сон и, не дав дя­де Юли­усу опом­нить­ся, удоб­но рас­по­ло­жил­ся: он свер­нул­ся ка­ла­чи­ком и ска­зал с до­воль­ной улыб­кой: - Да­вай иг­рать в де­душ­ку и внуч­ка! Рас­ска­зы­вай мне сказ­ку, но толь­ко, смот­ри, не очень страш­ную, а то я ис­пу­га­юсь.

    Дядя Юли­ус мень­ше все­го на све­те хо­тел быть де­душ­кой Кар­л­со­на, а кро­ме то­го, он уви­дел что-то ин­те­рес­ное в га­зе­те. По­это­му он не­дол­го ду­мая схва­тил Кар­л­со­на за ши­во­рот и пос­та­вил на пол. По­вер­нув­шись к фре­кен Бок, он гром­ко ска­зал:

    - Знаете, что я сей­час про­чел? - спро­сил он. - Буд­то здесь у вас, в ра­йо­не Ва­зас­та­на, ле­та­ет ка­кой-то спут­ник-шпи­он. Вы слы­ха­ли?

    Малыш пря­мо зас­тыл от ужа­са. Толь­ко это­го еще не хва­та­ло! По­че­му дя­де Юли­усу дол­ж­на бы­ла по­пасть под ру­ку имен­но эта злос­час­т­ная га­зе­та! Ведь с тех пор прош­ло уже боль­ше не­де­ли!

    Однако, к счас­тью, дя­дя Юли­ус по­ка толь­ко из­де­вал­ся над тем, что бы­ло на­пи­са­но в га­зе­те.

    - Они ду­ма­ют, что им все сой­дет с рук, лю­бой бред, - ска­зал он. - У них толь­ко од­на за­да­ча - рас­п­ро­дать по­боль­ше но­ме­ров. Шпи­он… не­уло­вим! Зна­ем мы эти сказ­ки! Раз­ве вы, фре­кен Бок, хоть ра­зок ви­де­ли этот та­ин­с­т­вен­ный ле­та­ющий бо­чо­нок?

    У Ма­лы­ша пе­рех­ва­ти­ло ды­ха­ние. "Если она сей­час рас­ска­жет дя­де Юли­усу, что этот не­вос­пи­тан­ный тол­с­тый маль­чиш­ка то­же уме­ет ле­тать, все про­па­ло, - ду­мал Ма­лыш, - во вся­ком слу­чае, тог­да у дя­ди Юли­уса обя­за­тель­но воз­ник­нут по­доз­ре­ния".

    Но фре­кен Бок, вид­но, вов­се не счи­та­ла, что в са­мом Кар­л­со­не и в его уме­нии ле­тать есть что-то не­обыч­ное, кро­ме то­го, она все еще так гром­ко всхли­пы­ва­ла, что ед­ва мог­ла го­во­рить.

    - Летающий бо­чо­нок? Что-то я ни­че­го об этом не слы­ха­ла, - про­го­во­ри­ла она на­ко­нец, гло­тая сле­зы. - На­вер­но, обыч­ная га­зет­ная ут­ка.

    У Ма­лы­ша выр­вал­ся вздох об­лег­че­ния. Ес­ли бы ему толь­ко уда­лось уго­во­рить Кар­л­со­на ни­ког­да, ни­ког­да, ни­ког­да не ле­тать при дя­де Юли­усе, то, мо­жет, все как-ни­будь еще обош­лось бы.

    Малыш обер­нул­ся, что­бы тут же поп­ро­сить об этом Кар­л­со­на, но его слов­но вет­ром сду­ло. Ма­лыш за­бес­по­ко­ил­ся и ре­шил не­мед­лен­но на­чать по­ис­ки, но дя­дя Юли­ус по­доз­вал его к се­бе. Он хо­тел уз­нать, как у Ма­лы­ша идут де­ла в шко­ле, и про­ве­рить, си­лен ли он в ус­т­ном сче­те, хо­тя сей­час бы­ли лет­ние ка­ни­ку­лы, а зна­чит, не вре­мя го­во­рить о за­ня­ти­ях. Но в кон­це кон­цов Ма­лы­шу все же уда­лось выр­вать­ся, и он пом­чал­ся к се­бе в ком­на­ту пос­мот­реть, не там ли Кар­л­сон.

    - Карлсон! - крик­нул он, пе­рес­ту­пив по­рог. - Кар­л­сон, где ты?

    - В тво­их пи­жам­ных шта­нах, - от­ве­тил Кар­л­сон. - Ес­ли толь­ко эти две уз­кие киш­ки мож­но наз­вать шта­на­ми!

    Он си­дел на краю кро­ва­ти и пы­тал­ся на­тя­нуть на се­бя шта­ны, но, как ни ста­рал­ся, ни­че­го не по­лу­ча­лось.

    - Я дам те­бе пи­жа­му Бос­се, - ска­зал Ма­лыш, мет­нул­ся в ком­на­ту бра­та и при­нес от­ту­да боль­шую пи­жа­му. Она на­лез­ла и на та­ко­го тол­с­тя­ка, как Кар­л­сон. Прав­да, шта­ни­ны и ру­ка­ва ока­за­лись че­рес­чур длин­ны, но Кар­л­сон тут же на­шел вы­ход - не­дол­го ду­мая он их об­ре­зал. Ма­лыш не ус­пел и сло­ва 1вы­мол­вить, но он, по прав­де го­во­ря, да­же не очень огор­чил­ся. В кон­це кон­цов, рас­суж­дал он, пи­жа­ма - это пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое, и то, что она по­гиб­ла, не мо­жет ом­ра­чить его ра­дос­ти: ведь это та­кое уди­ви­тель­ное со­бы­тие - Кар­л­сон ос­та­нет­ся у не­го но­че­вать!

    Малыш пос­те­лил се­бе на ди­ван­чи­ке прос­ты­ни Бос­се и пос­та­вил ря­дом с со­бой кор­зин­ку Бим­бо. Бим­бо уже улег­ся в нее и пы­тал­ся зас­нуть, но то и де­ло от­к­ры­вал гла­за и не­до­вер­чи­во ко­сил­ся на Кар­л­со­на. Кар­л­сон вер­тел­ся в кро­ват­ке Ма­лы­ша, ста­ра­ясь ус­т­ро­ить­ся по­удоб­нее.

    - Я хо­чу свить се­бе теп­лое гнез­дыш­ко, - ска­зал он.

    "В этой пес­т­рой пи­жа­ме он и в са­мом де­ле по­хож на пти­цу, - по­ду­мал Ма­лыш. - Ес­ли со всех сто­рон по­дот­к­нуть оде­яло, то он бу­дет ле­жать, как в гнез­де".

    Но Кар­л­сон не за­хо­тел, что­бы Ма­лыш по­дот­к­нул оде­яло.

    - Пока еще ра­но, - ска­зал он. - Спер­ва мы по­за­ба­вим­ся. Я не сог­ла­сен ску­чать, ле­жа в пос­те­ли. Здесь то­же есть, чем за­нять­ся. Мож­но есть бу­тер­б­ро­ды с жир­ной кол­ба­сой, мож­но иг­рать в "ме­шок", мож­но ус­т­ро­ить по­ду­шеч­ную бит­ву. Мы нач­нем с бу­тер­б­ро­дов.

    - Но ты же не­дав­но съел це­лую го­ру плю­шек.

    - Если мы бу­дем ле­жать и ску­чать, я не иг­раю, - за­явил Кар­л­сон. - Не­си бу­тер­б­ро­ды!

    И Ма­лыш прок­рал­ся в кух­ню и при­го­то­вил бу­тер­б­ро­ды. Ник­то ему не по­ме­шал, фре­кен Бок си­де­ла в гос­ти­ной и раз­го­ва­ри­ва­ла с дя­дей Юли­усом. Вид­но, она уже прос­ти­ла ему ту оби­ду, ко­то­рую он ей на­нес, ска­зав, что цып­ле­нок жес­ток. Ма­лыш бес­п­ре­пят­с­т­вен­но вер­нул­ся в свою ком­на­ту и при­сел на кро­вать у ног Кар­л­со­на. Он гля­дел, как Кар­л­сон сос­ре­до­то­чен­но уп­ле­та­ет бу­тер­б­ро­ды, и был счас­т­лив. Как при­ят­но, ког­да твой луч­ший друг ос­та­ет­ся у те­бя но­че­вать. И Кар­л­сон на этот раз то­же был всем, всем до­во­лен.

    - Бутерброды хо­ро­ши, и ты хо­рош, и до­мо­му­чи­тель­ни­ца то­же хо­ро­ша, - ска­зал он. - Хо­тя она и не по­ве­ри­ла, что я пер­вый уче­ник, - до­ба­вил он и пом­рач­нел. Это об­с­то­ятель­с­т­во его яв­но огор­ча­ло.

    - Ах, не об­ра­щай на это вни­ма­ния! Вот дя­дя Юли­ус то­же хо­чет, что­бы я был пер­вым уче­ни­ком, а я вов­се не пер­вый.

    - Нет, спа­си­бо, я так не сог­ла­сен, - ска­зал Кар­л­сон. - Вот ес­ли бы я хоть нем­но­го на­учил те­бя это­му слу… слу… как это ты на­зы­ва­ешь?

    - Сложение, - ска­зал Ма­лыш. - Ты со­би­ра­ешь­ся ме­ня учить?

    - Да, по­то­му что я луч­ший в ми­ре спе­ци­алист по сло­же­нию.

    Малыш рас­сме­ял­ся.

    - Сейчас про­ве­рим, - ска­зал он. - Ты сог­ла­сен?

    Карлсон кив­нул.

    - Приступай!

    И Ма­лыш прис­ту­пил.

    - Вот ма­ма да­ет те­бе, до­пус­тим, три яб­ло­ка…

    - Я ска­жу ей спа­си­бо.

    - Не пе­ре­би­вай ме­ня, - ска­зал Ма­лыш. - Ес­ли ты по­лу­чишь три яб­ло­ка от ма­мы, и два от па­пы, и два от Бос­се, и три от Бе­тан, и од­но от ме­ня…

    Докончить ему не уда­лось, по­то­му что Кар­л­сон пог­ро­зил ему паль­цем.

    - Так я и знал! - ска­зал он. - Я всег­да знал, что ты са­мый жад­ный в семье, а это что-ни­будь да зна­чит!

    - Подожди, сей­час не об этом речь, - ска­зал Ма­лыш, но Кар­л­сон уп­ря­мо про­дол­жал:

    - Вот ес­ли бы ты дал мне боль­шой па­кет, я быс­т­ро раз­вер­нул бы его, а там ки­ло яб­лок, и две гру­ши, и горсть та­ких мел­ких жел­тых слив, зна­ешь?

    - Перестань, - ска­зал Ма­лыш. - Я же го­во­рю про яб­ло­ки для при­ме­ра, что­бы на­учить те­бя сло­же­нию. Так вот, ты по­лу­чил од­но яб­ло­ко от ма­мы…

    - Постой, - сер­ди­то зак­ри­чал Кар­л­сон. - я так не иг­раю! А ку­да она де­ла те два яб­ло­ка, ко­то­рые толь­ко что со­би­ра­лась мне дать?

    Малыш вздох­нул.

    - Милый Кар­л­сон, яб­ло­ки здесь ни при чем. Они нуж­ны мне толь­ко для то­го, что­бы объ­яс­нить те­бе, как на­до скла­ды­вать. Те­перь ты по­нял, в чем де­ло?

    Карлсон фыр­к­нул.

    - Думаешь, я не по­ни­маю, в чем де­ло? Ма­ма ста­щи­ла у ме­ня два яб­ло­ка, как толь­ко я от­вер­нул­ся.

    - Перестань, Кар­л­сон, - сно­ва ска­зал Ма­лыш. - Итак, ес­ли ты по­лу­чишь три яб­ло­ка от ма­мы…

    Карлсон до­воль­но кив­нул.

    - Ну вот ви­дишь! На­до уметь за се­бя пос­то­ять, я всег­да это знал. Я люб­лю по­ря­док: что мое, то мое. Я по­лу­чил три яб­ло­ка от тво­ей ма­мы, два от па­пы, два от Бос­се, три от Бе­тан и од­но от те­бя, по­то­му что ты са­мый жад­ный…

    - Да, так сколь­ко же у те­бя все­го яб­лок? - спро­сил Ма­лыш.

    - А ты как ду­ма­ешь?

    - Я не ду­маю, я знаю, - твер­до ска­зал Ма­лыш.

    - Ну тог­да ска­жи! - поп­ро­сил Кар­л­сон.

    - Нет, это ты дол­жен ска­зать.

    - Больно во­об­ра­жа­ешь! Ска­жи! Дер­жу па­ри, что ты оши­бешь­ся.

    - Напрасно на­де­ешь­ся! - ска­зал Ма­лыш. - У те­бя бу­дет один­над­цать яб­лок.

    - Ты так ду­ма­ешь? - пе­рес­п­ро­сил Кар­л­сон. - Вот и по­пал паль­цем в не­бо. По­то­му что по­зав­че­ра ве­че­ром я сор­вал двад­цать шесть яб­лок в од­ном са­ду в Ли­дин­ге­не, но по­том я съел три шту­ки и еще од­но над­ку­сил - ну, что ты те­перь ска­жешь?

    Малыш мол­чал, он прос­то не знал, что ска­зать. Но по­том он вдруг со­об­ра­зил.

    - Ха-ха! Все ты врешь, - ска­зал он. - По­то­му что в июне еще нет яб­лок на де­ревь­ях.

    - Верно, нет, - сог­ла­сил­ся Кар­л­сон. - Но тог­да где вы-то их взя­ли, яб­лоч­ные во­риш­ки!

    И Ма­лыш ре­шил от­ка­зать­ся от сво­его на­ме­ре­ния на­учить Кар­л­со­на сло­же­нию.

    - Но те­перь ты хоть зна­ешь, что это за шту­ка - сло­же­ние.

    - Ты ду­ма­ешь, я рань­ше не знал, что это то же са­мое, что рвать яб­ло­ки, - ска­зал Кар­л­сон. - А это­му ме­ня учить не на­до, я сам с этим неп­ло­хо справ­люсь.

    Я ведь луч­ший в ми­ре мас­тер по сло­же­нию яб­лок, и, ког­да у ме­ня вы­бе­рет­ся сво­бод­ный ча­сок, мы по­ле­тим с то­бой за го­род, и я по­ка­жу те­бе, как на­до брать­ся за сло­же­ние.

    Карлсон прог­ло­тил пос­лед­ний ку­сок хле­ба с кол­ба­сой и ре­шил прис­ту­пить к по­ду­шеч­но­му бою. Но сто­ило ему ки­нуть Ма­лы­шу в го­ло­ву по­душ­ку, как Бим­бо ди­ко за­ла­ял.

    "Б-р-р!.." - ры­чал Бим­бо, вце­пив­шись зу­ба­ми в угол по­душ­ки. Но Кар­л­сон схва­тил ее за дру­гой угол и по­тя­нул к се­бе. Так Бим­бо и Кар­л­сон рва­ли по­душ­ку друг у дру­га, по­ка она не лоп­ну­ла. Бим­бо раз­жал че­люс­ти. Кар­л­сон под­х­ва­тил по­душ­ку и ки­нул к по­тол­ку. Перья, кра­си­во кру­жась, осы­па­ли Ма­лы­ша, ко­то­рый ле­жал на ку­шет­ке и хо­хо­тал.

    - Кажется, по­шел снег, - ска­зал Кар­л­сон. - Смот­ри, ка­кой гус­той! - вос­хи­тил­ся он и сно­ва под­б­ро­сил по­душ­ку к по­тол­ку.

    Но Ма­лыш ска­зал, что на­до прек­ра­тить по­ду­шеч­ный бой и что во­об­ще по­ра спать. Бы­ло уже поз­д­но, они слы­ша­ли, как дя­дя Юли­ус по­же­лал фре­кен Бок спо­кой­ной но­чи.

    - А те­перь я пой­ду и ля­гу в свою ко­рот­кую кро­вать, - ска­зал он.

    И тут Кар­л­сон вдруг очень ожи­вил­ся.

    - Гей-гоп! - вос­к­лик­нул он. - Я, ка­жет­ся, при­ду­мал еще од­ну за­бав­ную шту­ку.

    - Что еще за шту­ку ты при­ду­мал? - уди­вил­ся Ма­лыш.

    - Очень за­бав­ную шту­ку, ко­то­рую мож­но вы­ки­нуть, ес­ли но­чу­ешь не до­ма, а у ко­го-ни­будь в гос­тях, - объ­яс­нил Кар­л­сон.

    - Играть в "ме­шок"? Под­ло­жить что-то в чу­жую пос­тель, да? Уже поз­д­но. Ты не бу­дешь это­го де­лать, лад­но?

    - Да, уже поз­д­но, - сог­ла­сил­ся Кар­л­сон.

    - Конечно, уже поз­д­но, - с об­лег­че­ни­ем ска­зал Ма­лыш.

    - Я те­перь уже не бу­ду это­го де­лать, - уве­рил его Кар­л­сон.

    - Вот и хо­ро­шо! - об­ра­до­вал­ся Ма­лыш.

    - Потому что ус­пел это сде­лать рань­ше, - за­кон­чил Кар­л­сон.

    Малыш так и сел.

    - Ну да? Не­уже­ли дя­де Юли­усу?

    Карлсон за­ку­дах­тал от вос­тор­га.

    - Хитрый маль­чиш­ка, как ты мог до­га­дать­ся?

    Малыш так мно­го сме­ял­ся во вре­мя по­ду­шеч­но­го боя, что те­перь уже прос­то зас­то­нал от сме­ха, хо­тя знал, что Кар­л­сон пос­ту­пил дур­но.

    - Ой, как дя­дя Юли­ус рас­сер­дит­ся!

    - Вот это мы и дол­ж­ны про­ве­рить, - ска­зал Кар­л­сон. - При­дет­ся сле­тать вок­руг до­ма и пог­ля­деть в ок­но спаль­ни.

    Тут Ма­лыш ра­зом пе­рес­тал виз­жать от сме­ха.

    - Ни за что на све­те! Вдруг он те­бя уви­дит! Он ре­шит, что ты и есть спут­ник-шпи­он… Сам мо­жешь со­об­ра­зить, что тог­да бу­дет…

    Но Кар­л­сон был уп­рям.

    - Когда под­к­ла­ды­ва­ешь ко­му-ни­будь в пос­тель "ме­шок", обя­за­тель­но на­до уви­деть, как жер­т­ва сер­дит­ся, ина­че вся за­тея не име­ет смыс­ла, - уве­рял он. - Не вол­нуй­ся, я прик­ро­юсь зон­ти­ком!

    И он по­бе­жал в при­хо­жую за ма­ми­ным крас­ным зон­ти­ком, по­то­му что по-преж­не­му лил дождь.

    - Я не хо­чу мо­чить пи­жа­му Бос­се, - ска­зал Кар­л­сон.

    Он сто­ял на по­до­кон­ни­ке с от­к­ры­тым зон­ти­ком, го­то­вый к от­ле­ту.

    "Это очень опас­но", - по­ду­мал Ма­лыш и ска­зал с моль­бой:

    - Смотри, будь ос­то­ро­жен! Сле­ди, что­бы ни­ко­му не по­пас­ть­ся на гла­за, не то все про­па­ло!

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие! - ска­зал Кар­л­сон. И по­ле­тел в дождь.

    А Ма­лыш ос­тал­ся, и он вов­се не был спо­ко­ен, а, на­обо­рот, так вол­но­вал­ся, что ку­сал се­бе паль­цы.

    Минуты тя­ну­лись му­чи­тель­но дол­го. Дождь лил как из вед­ра. Ма­лыш ждал. И вдруг он ус­лы­шал ду­ше­раз­ди­ра­ющий крик дя­ди Юли­уса. И вслед за тем в от­к­ры­тое ок­но вле­тел на­зад Кар­л­сон. Он с до­воль­ным ви­дом вык­лю­чил мо­тор и прис­т­ро­ил на по­ло­ви­ке зон­тик, что­бы сте­ка­ла во­да.

    - Он ви­дел те­бя? - с ис­пу­гом спро­сил Ма­лыш. - Он лег в пос­тель?

    - Пытался, он ведь та­кой уп­ря­мый, - объ­яс­нил Кар­л­сон.

    Тут до них сно­ва до­нес­ся крик дя­ди Юли­уса.

    - Я дол­жен пой­ти пос­мот­реть, что с ним слу­чи­лось, - ска­зал Ма­лыш и по­бе­жал в спаль­ню.

    Дядя Юли­ус си­дел, за­вер­нув­шись в прос­ты­ню; он оыл смер­тель­но бле­ден, в гла­зах све­тил­ся ужас, а на по­лу, ря­дом с ним, ле­жа­ла по­душ­ка и свер­ну­тое в ва­лик оде­яло.

    - Ты мне здесь не ну­жен, - ска­зал дя­дя Юли­ус, ког­да по­явил­ся Ма­лыш. - По­зо­ви фре­кен Бок.

    Но фре­кен Бок, вид­но, са­ма ус­лы­ша­ла его крик, по­то­му что она то­же прим­ча­лась из кух­ни и зас­ты­ла у две­ри как вко­пан­ная.

    - Боже мой! - вос­к­лик­ну­ла она. - Не­уже­ли вы пе­рес­ти­ла­ете пос­тель?

    - Нет, нет, - за­ве­рил ее дя­дя Юли­ус, - хо­тя во­об­ще-то я не мо­гу одоб­рить, что здесь сте­лят пос­тель по но­вой мо­де… Но сей­час мне не до это­го.

    Он за­мол­чал и ти­хо зас­то­нал. Фре­кен Бок по­дош­ла поб­ли­же к не­му и ру­кой пот­ро­га­ла его лоб.

    - Что слу­чи­лось? Вы боль­ны, гос­по­дин Иен­сен?

    - Да, бо­лен, - с тру­дом про­из­нес дя­дя Юли­ус. - На­де­юсь, что бо­лен… Ухо­ди, - до­ба­вил он, об­ра­ща­ясь к Ма­лы­шу.

    И Ма­лыш ушел. Но он за­дер­жал­ся за дверью, по­то­му что хо­тел ус­лы­шать, что еще ска­жет дя­дя Юли­ус.

    - Я ум­ный и трез­вый че­ло­век, - про­дол­жал дя­дя Юли­ус. - Та­ин­с­т­вен­ные яв­ле­ния, о ко­то­рых пи­шут в га­зе­тах, раз­ные там глу­пос­ти, не мо­гут мне за­ду­рить го­ло­ву… по­то­му на­де­юсь, что я прос­то бо­лен.

    - Что слу­чи­лась? - пов­то­ри­ла фре­кен Бок. - У ме­ня бы­ло ви­де­ние… На­вер­но, у ме­ня жар, а это - бред, - ска­зал дя­дя Юли­ус и вдруг по­ни­зил го­лос до ше­по­та, так что Ма­лыш ед­ва рас­слы­шал его сло­ва. - Мне не хо­те­лось бы, фре­кен Бок, что­бы вы это ко­му-ли­бо рас­ска­зы­ва­ли, но мне по­чу­ди­лось, что сю­да явил­ся ле­та­ющий гном с крас­ным зон­ти­ком.

    На сле­ду­ющее ут­ро, ког­да Ма­лыш прос­нул­ся, Кар­л­со­на уже не бы­ло. Пи­жа­ма Бос­се ва­ля­лась ском­кан­ной на по­лу. Ок­но бы­ло рас­пах­ну­то, так что Ма­лыш сра­зу ре­шил, что Кар­л­сон по­ле­тел к се­бе до­мой. Ко­неч­но, жаль, но, с дру­гой сто­ро­ны, мо­жет, это да­же хо­ро­шо. Фре­кен Бок не бу­дет ру­гать­ся. Ей вов­се не обя­за­тель­но знать, что Кар­л­сон но­че­вал у Ма­лы­ша. Все же уди­ви­тель­но, до че­го без Кар­л­со­на сра­зу де­ла­лось пус­то и скуч­но, хоть плачь. Прав­да, на­вес­ти пос­ле не­го по­ря­док бы­ло не­лег­ко. Но сто­ило ему уй­ти, ка­ак Ма­лыш на­чи­нал по не­му ску­чать. Вот и сей­час, уви­дя, что он ис­чез, Ма­лы­шу тут же за­хо­те­лось пос­лать ему при­вет. Он по­до­шел к ок­ну и триж­ды дер­нул за ве­ре­воч­ку, скры­тую за­на­вес­кой. Это бы­ла ве­ре­воч­ка от звон­ка, ко­то­рый смас­те­рил Кар­л­сон, что­бы Ма­лыш мог по­да­вать ему сиг­на­лы. Дер­нешь за ве­ре­воч­ку, и у Кар­л­со­на на кры­ше зво­нит ко­ло­коль­чик. Кар­л­сон сам оп­ре­де­лил, сколь­ко звон­ков что зна­чит.

    - Позвонишь раз - это зна­чит: "При­хо­ди", - ска­зал Кар­л­сон. - Два ра­за - зна­чит: "При­хо­ди пос­ко­рее", а три ра­за - зна­чит: "Спа­си­бо, что на све­те есть та­кой кра­си­вый, ум­ный и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на, и та­кой сме­лый, и во всех от­но­ше­ни­ях прек­рас­ный, как ты, Кар­л­сон".

    Вот имен­но это и хо­тел сей­час Ма­лыш ска­зать Кар­л­со­ну. По­это­му он три ра­за дер­нул за ве­ре­воч­ку и ус­лы­шал, как триж­ды заз­ве­нел ко­ло­коль­чик на кры­ше. И пред­с­тавь­те се­бе, он по­лу­чил от­вет. Раз­дал­ся пис­то­лет­ный выс­т­рел, а по­том Ма­лыш ус­лы­шал - прав­да, ед­ва-ед­ва, ведь рас­сто­яние бы­ло ве­ли­ко, - как Кар­л­сон за­пел свою пе­сен­ку: "Бос­се, бис­се, бис­се, бом!"

    - Не на­до, Кар­л­сон, не на­до! - шеп­тал Ма­лыш.

    Глупый Кар­л­сон! Рас­ха­жи­ва­ет се­бе по кры­ше, стре­ля­ет, по­ет. Как лег­ко его мо­гут ус­лы­шать Фил­ле и Рул­ле, под­ка­ра­улить, пой­мать, а по­том сдать в ре­дак­цию, что­бы по­лу­чить де­сять ты­сяч!

    - Что ж, сам ви­но­ват, - ска­зал Ма­лыш, об­ра­ща­ясь к Бим­бо, ко­то­рый ле­жал в сво­ей кор­зин­ке и гля­дел так, что ка­за­лось, все по­ни­ма­ет. Ма­лыш на­тя­нул на се­бя шта­ниш­ки и ру­баш­ку и стал иг­рать с Бим­бо, ожи­дая, по­ка прос­нет­ся дом.

    Дядя Юли­ус, вид­но, еще спал, во вся­ком слу­чае, из спаль­ни не до­но­си­лось ни зву­ка, но из кух­ни уже тя­ну­ло аро­ма­том све­же­мо­ло­то­го ко­фе, и Ма­лыш по­шел пос­мот­реть, что де­ла­ет фре­кен Бок.

    Она си­де­ла, тя­же­ло на­ва­лив­шись на стол, и пи­ла свою пер­вую чаш­ку ко­фе. Очень стран­но, но она не воз­ра­зи­ла, ког­да. Ма­лыш при­сел ря­дом. Ни­ка­кой ка­ши, вид­но, не бы­ло, на­обо­рот, фре­кен Бок яв­но вста­ла так ра­но, что­бы при­го­то­вить к зав­т­ра­ку что-то вкус­ное. И прав­да, два блю­да с теп­лы­ми, пах­нув­ши­ми ко­ри­цей бу­лоч­ка­ми сто­яли на бу­фе­те, а в хлеб­ной кор­зин­ке на сто­ле то­же вы­си­лась це­лая го­ра бу­ло­чек. Ма­лыш взял бу­лоч­ку и на­лил се­бе ста­кан мо­ло­ка. Так они си­де­ли друг про­тив дру­га и зав­т­ра­ка­ли в пол­ном мол­ча­нии. В кон­це кон­цов фре­кен Бок ска­за­ла:

    - Интересно, как там жи­вет Фри­да?

    Малыш отор­вал гла­за от ста­ка­на с мо­ло­ком и изум­лен­но пог­ля­дел на до­мо­му­чи­тель­ни­цу. Они с ней та­кие раз­ные, а ока­зы­ва­ет­ся, ей не хва­та­ет Фри­ды, как ему Кар­л­со­на.

    - Фрекен Бок, вы ску­ча­ете по Фри­де? - спро­сил он дру­же­люб­но.

    Но фре­кен Бок в от­вет горь­ко ус­мех­ну­лась:

    - Ты не зна­ешь Фри­ды!

    Собственно го­во­ря, Фри­да Ма­лы­ша нис­коль­ко не ин­те­ре­со­ва­ла. Но фре­кен Бок яв­но хо­те­лось о ней по­го­во­рить, по­это­му Ма­лыш спро­сил:

    - А кто Фри­дин же­них?

    - Негодяй, - ска­за­ла фре­кен Бок со вздо­хом. - Да, я знаю, что он не­го­дяй, он за­рит­ся на ее день­ги, это я сра­зу по­ня­ла.

    Фрекен Бок зас­к­ри­пе­ла зу­ба­ми при од­ной мыс­ли об этом. "Бед­няж­ка, - ду­мал Ма­лыш, - на­вер­но, ей сов­сем не с кем по­го­во­рить, ес­ли она да­же ме­ня тер­пит, ког­да ей хо­чет­ся рас­ска­зать о Фри­де". И Ма­лы­шу приш­лось дол­го си­деть на кух­не и слу­шать нес­кон­ча­емые ис­то­рии про Фри­ду и ее Фи­лип­па, про то, ка­кой глу­пой ста­ла Фри­да с тех пор, как Фи­липп ей вну­шил, что у нее кра­си­вые гла­за и оча­ро­ва­тель­ный но­сик, "пле­ни­тель­ный в лю­бую по­го­ду", как вы­ра­зил­ся Фи­липп.

    - "Очаровательный но­сик"! - пов­то­ри­ла фре­кен Бок и фыр­к­ну­ла. - Ко­неч­но, ес­ли счи­тать, что кар­то­фе­ли­на сред­ней ве­ли­чи­ны ук­ра­ша­ет ли­цо, то…

    - А как выг­ля­дит сам Фи­липп? - спро­сил Ма­лыш, что­бы как-то про­явить ин­те­рес.

    - Об этом я, сла­ва бо­гу, не имею ни ма­лей­ше­го пред­с­тав­ле­ния, - ска­за­ла фре­кен Бок. - Фри­да не пот­ру­ди­лась мне его пред­с­та­вить.

    Кем Фи­липп ра­бо­тал, фре­кен Бок то­же не зна­ла. Но Фри­да рас­ска­зы­ва­ла, что у не­го есть то­ва­рищ по ра­бо­те, ко­то­ро­го зо­вут Ру­дольф.

    - И этот Ру­дольф мне бы впол­не по­до­шел, по сло­вам Фри­ды, но он не за­хо­чет во­дить со мной зна­ком­с­т­во, по­то­му что, по мне­нию Фри­ды, я сов­сем не прив­ле­ка­тель­ная. У ме­ня нет оча­ро­ва­тель­но­го но­си­ка, во­об­ще нет ни­че­го оча­ро­ва­тель­но­го, - ска­за­ла фре­кен Бок, сно­ва фыр­к­ну­ла, вста­ла и нап­ра­ви­лась за чем-то в при­хо­жую. Как толь­ко она выш­ла, в ок­но вле­тел Кар­л­сон.

    Малыш не на шут­ку рас­сер­дил­ся.

    - Послушай, Кар­л­сон, я же те­бя про­сил, что­бы ты не ле­тал на гла­зах у фре­кен Бок и дя­ди Юли­уса!

    - Потому я и при­ле­тел сей­час, что­бы ник­то из них ме­ня не ви­дел, - ска­зал Кар­л­сон. - Я им да­же не по­ка­жусь, - до­ба­вил он и за­лез под стол.

    Когда в кух­ню вер­ну­лась фре­кен Бок, на­де­вая на хо­ду шер­с­тя­ную коф­ту, он ти­хо си­дел под сто­лом, скры­тый сви­са­ющи­ми кон­ца­ми ска­тер­ти.

    Она на­ли­ла се­бе еще чаш­ку ко­фе, взя­ла еще бу­лоч­ку и про­дол­жа­ла свой рас­сказ.

    - Я уже го­во­ри­ла, что не мо­гу пох­вас­тать­ся оча­ро­ва­тель­ным но­си­ком-кар­тош­кой - это при­ви­ле­гия Фри­ды.

    Тут раз­дал­ся го­лос не­по­нят­но от­ку­да, эта­кий ис­кус­ствен­ный го­лос, как у чре­во­ве­ща­те­ля:

    - Верно, у те­бя нос ско­рее по­хож на огу­рец.

    Фрекен Бок так под­с­ко­чи­ла на сту­ле, что рас­п­лес­ка­ла ко­фе, и с по­доз­ре­ни­ем пог­ля­де­ла на Ма­лы­ша.

    - Это ты, бес­стыд­ник?

    Малыш пок­рас­нел, он не знал, что ска­зать.

    - Нет, - про­бор­мо­тал он. - Это, я ду­маю, по ра­дио пе­ре­да­ют про ово­щи - там про по­ми­до­ры раз­ные и огур­цы.

    Малыш на­шел до­воль­но хит­рое объ­яс­не­ние, по­то­му что в кух­не у Сван­те­со­нов дей­с­т­ви­тель­но бы­ло слыш­но ра­дио от со­се­дей - фре­кен Бок уже не раз на это жа­ло­ва­лась.

    Она по­вор­ча­ла, но не­дол­го, по­то­му что в кух­ню во­шел дя­дя Юли­ус, он то­же хо­тел вы­пить ко­фе. Спо­ты­ка­ясь, он обо­шел нес­коль­ко раз вок­руг сто­ла и сто­нал при каж­дом ша­ге.

    - Какая кош­мар­ная ночь! - вос­к­лик­нул он. - Свя­той Иере­мей, что за ночь! Я и до это­го стра­дал оне­ме­ни­ем те­ла по ут­рам, а сей­час, пос­ле все­го, что бы­ло, ой!..

    Потом он сел за стол и мол­ча гля­дел пря­мо пе­ред со­бой, слов­но он пог­ру­зил­ся в ка­кие-то серь­ез­ные раз­мыш­ле­ния. "Что-то он на се­бя не­по­хож", - ре­шил наб­лю­дав­ший за ним Ма­лыш.

    - И все же я бла­го­да­рен судь­бе за эту ночь, - ска­зал он пос­ле па­узы. - Она сде­ла­ла ме­ня дру­гим че­ло­ве­ком.

    - Вот и от­лич­но, по­то­му что ста­рый ни­ку­да не го­дил­ся.

    Это сно­ва раз­дал­ся тот стран­ный ис­кус­ствен­ный го­лос, и сно­ва фре­кен Бок под­п­рыг­ну­ла на сту­ле и с не­до­ве­ри­ем пос­мот­ре­ла на Ма­лы­ша.

    - Это сно­ва ра­дио у Лин­д­бер­гов… Вид­но, пе­ре­да­ча о ста­рых ма­ши­нах.

    Дядя Юли­ус ни­че­го не за­ме­тил. Он был так пог­ло­щен сво­ими мыс­ля­ми, что ни­че­го не слы­шал и ни­че­го не го­во­рил. Фре­кен Бок по­да­ла ему ко­фе. Он про­тя­нул, не гля­дя, ру­ку, что­бы взять бу­лоч­ку, но сде­лать это­го не су­мел, по­то­му что в этот миг из-за сто­ла по­ка­за­лась ма­лень­кая пух­лая руч­ка и по­тя­ну­ла кор­зин­ку к се­бе. Но дя­дя Юли­ус и это­го не за­ме­тил. Он по-преж­не­му был все­це­ло пог­ру­жен в свои мыс­ли и оч­нул­ся, толь­ко ког­да су­нул в го­ря­чий ко­фе паль­цы вмес­то бу­лоч­ки и по­нял, что бу­лоч­ки он так и не взял и ма­кать ему не­че­го. Он по­дул на обож­жен­ную ру­ку и рас­сер­дил­ся. Но тут же сно­ва уг­лу­бил­ся в свои мыс­ли.

    - Между не­бом и зем­лей су­щес­т­ву­ет бо­лее тес­ная связь, чем обыч­но ду­ма­ют, вот что я по­нял се­год­ня ночью, - ска­зал он серь­ез­но и сно­ва про­тя­нул ру­ку, что­бы взять бу­лоч­ку. И сно­ва вы­су­ну­лась пух­лень­кая руч­ка и отод­ви­ну­ла кор­зин­ку с бу­лоч­ка­ми. Но дя­дя Юли­ус опять ни­че­го не за­ме­тил, он все ду­мал и ду­мал и оч­нул­ся, толь­ко ког­да су­нул в рот паль­цы и да­же впил­ся в них зу­ба­ми, пос­коль­ку ни­ка­кой бу­лоч­ки у не­го в ру­ке не бы­ло. Тог­да он опять рас­сер­дил­ся. Но но­вый дя­дя Юли­ус был яв­но доб­рее ста­ро­го, по­то­му что он быс­т­ро ус­по­ко­ил­ся. Боль­ше он не де­лал по­пыт­ки взять бу­лоч­ку, а толь­ко все в той же глу­бо­кой за­дум­чи­вос­ти до­пил ко­фе.

    А бу­лоч­ки все же кто-то ел. Во вся­ком слу­чае, они ис­че­за­ли од­на за дру­гой, но лишь Ма­лыш по­ни­мал, ку­да. Он ти­хо хи­хи­кал и да­же ос­то­рож­но от­п­ра­вил под стол ста­кан мо­ло­ка, что­бы Кар­л­со­ну не уп­ле­тать бу­лоч­ки всу­хо­мят­ку.

    Именно это Кар­л­сон на­зы­вал "ку­ро­ще­ние бу­лоч­ка­ми". Как это по­лу­ча­ет­ся на прак­ти­ке, фре­кен Бок уже ус­пе­ла уз­нать за преж­ние по­се­ще­ния Кар­л­со­на.

    - Можно прек­рас­но ку­ро­щать лю­дей, пог­ло­щая все их бу­лоч­ки, - за­явил как-то Кар­л­сон. Соб­с­т­вен­но, он знал, что нуж­но го­во­рить "укро­щать", но "ку­ро­щать", уве­рял он, зву­чит ку­да бо­лее вну­ши­тель­но.

    И те­перь Кар­л­сон ус­т­ро­ил но­вое дьяволь­с­кое "бу­лоч­ное ку­ро­ще­ние", хо­тя фре­кен Бок это­го и не по­ня­ла. И дя­дя Юли­ус то­же. Он ре­ши­тель­но не за­ме­чал "бу­лоч­но­го ку­ро­ще­ния", нес­мот­ря на всю его дьяволь­с­кую си­лу, а толь­ко все ду­мал и ду­мал о чем-то сво­ем. Но вдруг он схва­тил ру­ку фре­кен Бок и креп­ко сжал, слов­но про­ся о по­мо­щи.

    - Я дол­жен с кем-то об этом по­го­во­рить, - ска­зал он на­ко­нец. - Те­перь я уже не сом­не­ва­юсь, это был не бред, я в здра­вом уме, но я ви­дел гно­ма.

    Фрекен Бок ши­ро­ко рас­к­ры­ла гла­за.

    - Вы ви­де­ли гно­ма?

    - Да, - от­ве­тил дя­дя Юли­ус. - По­это­му я те­перь но­вый че­ло­век в но­вом для ме­ня ми­ре. В ми­ре ска­зок. Пой­ми­те ме­ня, фре­кен Бок, этот мир мне от­к­рыл­ся се­год­ня ночью со всей оче­вид­нос­тью. Ведь раз в са­мом де­ле есть гно­мы, то, зна­чит, мо­гут быть и ведь­мы, и ду­хи, и при­ви­де­ния - од­ним сло­вом, все те су­щес­т­ва, ко­то­рые опи­са­ны в сказ­ках.

    - А мо­жет, и ле­та­ющие шпи­оны, - по­пы­та­лась вста­вить фре­кен Бок, но это не пон­ра­ви­лось дя­де Юли­усу.

    - Глупости, - ска­зал он, - все это вы­дум­ки, ко­то­рые рас­п­рос­т­ра­ня­ют га­зе­ты, что­бы под­нять ти­раж.

    Он нак­ло­нил­ся к фре­кен Бок и заг­ля­нул ей в гла­за.

    - Но рас­су­ди­те са­ми, - про­дол­жал он до­ве­ри­тель­но. - Ведь на­ши пред­ки ве­ри­ли в до­мо­вых, в ведьм, в ду­хов и во все та­кое про­чее. Как же мы мо­жем вну­шать се­бе, что все это не су­щес­т­ву­ет? Не­уже­ли мы во­об­ра­жа­ем, что мы ум­нее на­ших де­дов? Нет, толь­ко тол­с­то­ко­жие, са­мов­люб­лен­ные лю­ди мо­гут ут­вер­ж­дать та­кую глу­пость.

    Фрекен Бок ни­как не хо­те­ла по­ка­зать­ся тол­с­то­ко­жей, по­то­му она пос­пе­ши­ла под­т­вер­дить, что ведь­мы встре­ча­ют­ся ку­да ча­ще, чем пред­по­ла­га­ешь. А ес­ли как сле­ду­ет по­ду­мать, то ста­нет яс­но, что бы­ва­ют и до­мо­вые.

    Но тут дя­де Юли­усу приш­лось прер­вать свои раз­мыш­ле­ния, по­то­му что он за­ра­нее ус­ло­вил­ся с док­то­ром и ему уже по­ра бы­ло ухо­дить. Ма­лыш ми­ло про­во­дил его до пе­ред­ней, и фре­кен Бок то­же. Ма­лыш по­дал ему шля­пу, а фре­кен Бок по­мог­ла ему на­деть паль­то. Вид бед­но­го дя­ди Юли­уса дей­с­т­ви­тель­но вы­зы­вал сос­т­ра­да­ние. "Хо­ро­шо, что он идет к док­то­ру", - по­ду­мал Ма­лыш и роб­ко пох­ло­пал его по ру­ке. Фре­кен Бок то­же яв­но бы­ла оза­бо­че­на, и она спро­си­ла с тре­во­гой:

    - Как вы се­бя чув­с­т­ву­ете, гос­по­дин Иен­сен?

    - Откуда я знаю? Я ведь еще не был у вра­ча, - ска­зал дя­дя Юли­ус так раз­д­ра­жен­но, что Ма­лыш по­ду­мал: "Хо­тя ему и от­к­рыл­ся ночью мир ска­зок и он стал но­вым че­ло­ве­ком, кое-что от ста­ро­го дя­ди Юли­уса в нем еще есть".

    После ухо­да дя­ди Юли­уса Ма­лыш и фре­кен Бок воз­в­ра­ти­лись на кух­ню.

    - Теперь мне не­об­хо­ди­мо вы­пить еще ко­фе с бу­лоч­ка­ми и по­си­деть нем­но­го в пол­ном по­кое и ти­ши­не, - ска­за­ла фре­кен Бок, обер­ну­лась к бу­фе­ту и вскрик­ну­ла: на блю­дах не бы­ло ни еди­ной бу­лоч­ки. Вмес­то них ле­жал боль­шой бу­маж­ный па­кет, на ко­то­ром стран­ны­ми кри­вы­ми бук­ва­ми бы­ло на­пи­са­но: В МИ­РИ ЗКА­ЗОК ТО­ЖЕ ЛЮ­БИ БУ­ЛОЧ­КЫ ГНУМ

    Фрекен Бок проч­ла за­пис­ку и мрач­но нах­му­ри­ла бро­ви.

    - Никогда не по­ве­рю, - ска­за­ла она, - что гном мо­жет ук­расть бу­лоч­ки, да­же ес­ли он дей­с­т­ви­тель­но су­щес­т­ву­ет. Он слиш­ком умен и добр, что­бы поз­во­лять се­бе та­кие вы­ход­ки. Нет, ме­ня не про­ве­дешь, я знаю, кто это сде­лал.

    - Кто же? - спро­сил Ма­лыш.

    - Тот не­вос­пи­тан­ный, тол­с­тый маль­чиш­ка, ко­то­рый к те­бе хо­дит, Кар­л­сон или как его там зо­вут? Пог­ля­ди, дверь в кух­ню от­к­ры­та! Он сто­ял здесь, при­та­ив­шись, и под­с­лу­ши­вал, а ког­да мы вы­хо­ди­ли в пе­ред­нюю, проб­рал­ся сю­да. Она сер­ди­то пот­ряс­ла го­ло­вой: - Гном! Ви­ну сва­ли­ва­ет на дру­гих, а сам ед­ва уме­ет пи­сать.

    Малыш не был скло­нен под­дер­жи­вать раз­го­вор о Кар­л­со­не, по­это­му в от­вет он толь­ко ска­зал:

    - Я все же ду­маю, что это гном. Пош­ли, Бим­бо!

    Каждое ут­ро Ма­лыш гу­лял с Бим­бо в пар­ке Ва­зы, и Бим­бо счи­тал, что это са­мый ве­се­лый час за весь день, по­то­му что в пар­ке он встре­чал мно­го дру­гих сим­па­тич­ных со­бак, ко­то­рых мож­но бы­ло об­ню­хать и с ко­то­ры­ми бы­ло ве­се­ло по­бол­тать.

    Малыш обыч­но иг­рал там с Крис­те­ром и Гу­нил­лой, но се­год­ня он их так и не на­шел. "Мо­жет быть, они уже уеха­ли на ка­ни­ку­лы", - по­ду­мал Ма­лыш. Ну что ж, пусть, ему на это нап­ле­вать, по­ка у не­го есть Кар­л­сон. Ну и Бим­бо, ко­неч­но.

    Тут к Бим­бо под­бе­жа­ла ка­кая-то боль­шая со­ба­ка с яв­ным на­ме­ре­ни­ем на­пасть на не­го; Бим­бо хо­тел бы­ло сме­ло ри­нуть­ся в бой, что­бы по­ка­зать этой глу­пой пси­не, что он о ней ду­ма­ет, но Ма­лыш удер­жал его.

    - Назад! - ско­ман­до­вал он. - Ты еще мал, что­бы ме­рить­ся си­лой с та­ким те­лен­ком.

    Он сгреб Бим­бо в охап­ку и по­ис­кал гла­за­ми ска­мей­ку, что­бы по­си­деть, по­ка Бим­бо ус­по­ко­ит­ся. Но все бы­ло за­ня­то - лю­ди гре­лись на сол­ныш­ке. В по­ис­ках сво­бод­но­го мес­теч­ка Ма­лыш заб­рел в даль­ний ко­нец пар­ка. Там он об­на­ру­жил ска­мей­ку, на ко­то­рой рас­по­ло­жи­лись все­го двое пар­ней, при­чем каж­дый дер­жал в ру­ке бу­тыл­ку пи­ва. Ма­лыш их тут же уз­нал: это бы­ли Фил­ле и Рул­ле. Ма­лыш ис­пу­гал­ся и хо­тел бы­ло прой­ти даль­ше, но вмес­те с тем что-то при­тя­ги­ва­ло его имен­но к этой ска­мей­ке. Ему ведь на­до уз­нать, про­дол­жа­ют ли Фил­ле и Рул­ле охо­тить­ся за Кар­л­со­ном. Воз­мож­но, они бу­дут об этом го­во­рить. И че­го ему, соб­с­т­вен­но го­во­ря, бо­ять­ся? Фил­ле и Рул­ле ни­ког­да его не ви­де­ли и, сле­до­ва­тель­но, его не зна­ют. Вот и прек­рас­но! Зна­чит, он мо­жет си­деть с ни­ми ря­дом сколь­ко ему за­хо­чет­ся. Так ведь пос­ту­па­ют сы­щи­ки в де­тек­тив­ных ро­ма­нах, ког­да выс­ле­жи­ва­ют прес­туп­ни­ков, - си­дят се­бе мол­ча ря­дом и слу­ша­ют чу­жой раз­го­вор.

    Итак, Ма­лыш сел на ска­мей­ку и весь прев­ра­тил­ся в слух, но в то же вре­мя он иног­да об­ра­щал­ся к Бим­бо, что­бы Фил­ле и Рул­ле не ду­ма­ли, что он ими ин­те­ре­су­ет­ся.

    Однако бы­ло по­хо­же, что ему ни­че­го не удас­т­ся вы­ве­дать. Фил­ле и Рул­ле мол­ча пи­ли пи­во. На­ко­нец пи­во бы­ло вы­пи­то, но они все про­дол­жа­ли мол­чать. И вдруг Фил­ле ска­зал:

    - Конечно, мы су­ме­ем его пой­мать, мы ведь зна­ем, где он жи­вет. Я мно­го раз ви­дел, как он ле­тел до­мой.

    Малыш так ис­пу­гал­ся, что ед­ва смог дух пе­ре­вес­ти. Он был прос­то в от­ча­янии. Те­перь Кар­л­со­ну при­дет­ся сма­ты­вать удоч­ки. Фил­ле и Рул­ле за­ме­ти­ли его ма­лень­кий до­мик на кры­ше! Да, те­перь все­му нас­ту­пит ко­нец!

    Малыш сжал ку­ла­ки, пы­та­ясь сдер­жать сле­зы, и в тот са­мый мо­мент, ког­да это пе­рес­та­ло ему уда­вать­ся, хо­тя он ста­рал­ся изо всех сил, он ус­лы­шал, как Рул­ле ска­зал:

    - Да, я то­же мно­го раз ви­дел, как он вле­та­ет в ок­но, это ведь та са­мая квар­ти­ра, ку­да мы как-то за­лез­ли тем ле­том, се­чешь? На чет­вер­том эта­же, там на две­рях таб­лич­ка мед­ная и фа­ми­лию пом­ню - Сван­те­сон.

    У Ма­лы­ша гла­за ок­руг­ли­лись от удив­ле­ния. Мо­жет, он ос­лы­шал­ся? Не­уже­ли Фил­ле и Рул­ле в са­мом де­ле ду­ма­ют, что Кар­л­сон жи­вет у Сван­те­со­нов? Ка­кое счас­тье! Это ведь зна­чит, что Кар­л­сон всег­да мо­жет спря­тать­ся у се­бя до­ма и быть там в пол­ной бе­зо­пас­нос­ти. Фил­ле и Рул­ле его не выс­ле­ди­ли! Да это и не так лег­ко. Ведь ник­то, кро­ме тру­бо­чис­та, не ла­за­ет по кры­шам.

    Итак, Фил­ле и Рул­ле не про­ню­ха­ли про до­мик на кры­ше, и тем не ме­нее все это ужас­но. Бед­ня­га Кар­л­сон, ка­ко­во ему при­дет­ся, ес­ли всерь­ез нач­нет­ся за ним охо­та! Этот ду­ра­чок ни­ког­да не умел пря­тать­ся.

    Филле и Рул­ле сно­ва дол­го мол­ча­ли, а по­том Рул­ле ска­зал ше­по­том (Ма­лыш ед­ва рас­слы­шал):

    - Давай се­год­ня ночью.

    Вот тут-то Фил­ле и спох­ва­тил­ся, что они си­дят не од­ни на ска­мей­ке. Он пог­ля­дел на Ма­лы­ша и ска­зал очень гром­ко:

    - Да, так да­вай се­год­ня ночью от­п­ра­вим­ся ко­пать чер­вей!

    Но так лег­ко Ма­лы­ша не про­ве­дешь. Он прек­рас­но по­ни­мал, что имен­но Фил­ле и Рул­ле со­би­ра­лись де­лать се­год­ня ночью: они по­пы­та­ют­ся пой­мать Кар­л­со­на, ког­да он, как они ду­ма­ют, ле­жит в пос­те­ли у Сван­те­со­нов и мир­но спит.

    "Надо по­го­во­рить об этом с Кар­л­со­ном, и как мож­но ско­рее!" - ре­шил про се­бя Ма­лыш.

    Но Кар­л­сон по­явил­ся толь­ко к обе­ду. На этот раз он не вле­тел в ок­но, а бе­ше­но зат­рез­во­нил во вход­ную дверь. Ма­лыш по­бе­жал от­к­ры­вать.

    - Ой, как здо­ро­во, что ты при­шел! - на­чал Ма­лыш, но Кар­л­сон не стал его слу­шать. Он дви­нул­ся, пря­мым хо­дом на кух­ню к фре­кен Бок.

    - Что ты стря­па­ешь? - спро­сил он. - Та­кое же жес­т­кое мя­со, как обыч­но? Или ты учи­ты­ва­ешь встав­ные че­люс­ти?

    Фрекен Бок сто­яла у пли­ты и пек­ла бли­ны, что­бы по­дать дя­де Юли­усу что-ни­будь бо­лее лег­кое, чем цып­ле­нок, а ког­да она ус­лы­ша­ла го­лос Кар­л­со­на за спи­ной, то так рез­ко обер­ну­лась, что вып­лес­ну­ла на пли­ту це­лый по­лов­ник жид­ко­го тес­та.

    - Послушай, ты! - в гне­ве зак­ри­ча­ла она. - Как те­бе толь­ко не стыд­но! Как это у те­бя хва­та­ет со­вес­ти при­хо­дить сю­да! Как ты мо­жешь гля­деть мне в ли­цо, бес­со­вес­т­ный бу­лоч­ный во­риш­ка!

    Карлсон прик­рыл ли­цо дву­мя пух­лень­ки­ми руч­ка­ми и лу­ка­во пог­ля­дел на нее в ще­лоч­ку меж­ду паль­ца­ми.

    - Нет, ни­че­го, гля­деть мож­но, но толь­ко ос­то­рож­но, - ска­зал он. - Ко­неч­но, ты не пер­вая в ми­ре кра­са­ви­ца, но ведь ко все­му мож­но при­вык­нуть, так что ни­че­го, сой­дет, мо­гу и пог­ля­деть! Ведь глав­ное, что ты ми­лая… Дай мне блин­ка!

    Фрекен Бок оки­ну­ла Кар­л­со­на бе­зум­ным взгля­дом, а по­том об­ра­ти­лась к Ма­лы­шу: - Раз­ве твоя ма­ма пре­дуп­ре­ди­ла ме­ня, что этот маль­чик бу­дет у нас обе­дать? Не­уже­ли она так рас­по­ря­ди­лась?

    Малыш пос­та­рал­ся от­ве­тить как мож­но бо­лее ук­лон­чи­во, но дру­же­люб­но:

    - Во вся­ком слу­чае, ма­ма счи­та­ет… что Кар­л­сон…

    - Отвечай, да или нет, - прер­ва­ла его фре­кен Бок. - Твоя ма­ма ска­за­ла, что Кар­л­сон дол­жен у нас обе­дать?

    - Во вся­ком слу­чае, она хо­те­ла… - сно­ва по­пы­тал­ся уй­ти от пря­мо­го от­ве­та Ма­лыш, но фре­кен Бок прер­ва­ла его жес­т­ким ок­ри­ком:

    - Я ска­за­ла, от­ве­чай - да или нет! На прос­той воп­рос всег­да мож­но от­ве­тить "да" или "нет", по-мо­ему, это не труд­но.

    - Представь се­бе, труд­но, - вме­шал­ся Кар­л­сон. - Я сей­час за­дам те­бе прос­той воп­рос, и ты са­ма в этом убе­дишь­ся. Вот, слу­шай! Ты пе­рес­та­ла пить конь­як по ут­рам, от­ве­чай - да или нет?

    У фре­кен Бок пе­рех­ва­ти­ло ды­ха­ние, ка­за­лось, она вот-вот упа­дет без чувств. Она хо­те­ла что-то ска­зать, но не мог­ла вы­мол­вить ни сло­ва.

    - Ну вот вам, - ска­зал Кар­л­сон с тор­жес­т­вом. - Пов­то­ряю свой воп­рос: ты пе­рес­та­ла пить конь­як по ут­рам?

    - Да, да, ко­неч­но, - убеж­ден­но за­ве­рил Ма­лыш, ко­то­ро­му так хо­те­лось по­мочь фре­кен Бок.

    Но тут она сов­сем оз­ве­ре­ла.

    - Нет! - зак­ри­ча­ла она, сов­сем по­те­ряв го­ло­ву.

    Малыш пок­рас­нел и под­х­ва­тил, что­бы ее под­дер­жать:

    - Нет, нет, не пе­рес­та­ла!

    - Жаль, жаль, - ска­зал Кар­л­сон. - Пьян­с­т­во к доб­ру не при­во­дит.

    Силы окон­ча­тель­но по­ки­ну­ли фре­кен Бок, и она в из­не­мо­же­нии опус­ти­лась на стул. Но Ма­лыш на­шел на­ко­нец нуж­ный от­вет.

    - Она не пе­рес­та­ла пить, по­то­му что ни­ког­да не на­чи­на­ла, по­ни­ма­ешь? - ска­зал он, об­ра­ща­ясь к Кар­л­со­ну.

    - Я-то по­ни­маю, - ска­зал Кар­л­сон и до­ба­вил, по­вер­нув­шись к фре­кен Бок: - Глу­пая ты, те­перь са­ма убе­ди­лась, что не всег­да мож­но от­ве­тить "да" или "нет"… Дай мне блин­ка!

    Но мень­ше все­го на све­те фре­кен Бок бы­ла рас­по­ло­же­на дать Кар­л­со­ну бли­нов. Она с ди­ким воп­лем вско­чи­ла со сту­ла и ши­ро­ко рас­пах­ну­ла дверь кух­ни.

    - Вон! - зак­ри­ча­ла она. - Вон!

    И Кар­л­сон по­шел к две­ри. По­шел с вы­со­ко под­ня­той го­ло­вой.

    - Ухожу, - за­явил он. - Ухо­жу с ра­дос­тью. Не ты од­на уме­ешь печь бли­ны!

    После ухо­да Кар­л­со­на фре­кен Бок нес­коль­ко ми­нут си­де­ла мол­ча. Но ког­да нем­но­го отош­ла, она с тре­во­гой пог­ля­де­ла на ча­сы.

    - А тво­его дя­ди Юли­уса все нет и нет! - вздох­ну­ла она. - По­ду­май, как дав­но он ушел! Бо­юсь, не слу­чи­лось ли че­го. Ведь он, на­вер­ное, пло­хо зна­ет Сток­гольм.

    Малышу пе­ре­да­лась ее тре­во­га.

    - Да, он, мо­жет, заб­лу­дил­ся…

    Тут как раз раз­дал­ся те­ле­фон­ный зво­нок.

    - Наверное, это дя­дя Юли­ус! - вос­к­лик­нул Ма­лыш. - Зво­нит, что­бы ска­зать, что не зна­ет, как по­пасть до­мой.

    Фрекен Бок мет­ну­лась в при­хо­жую, где был те­ле­фон, Ма­лыш - за ней.

    Но зво­нил не дя­дя Юли­ус - это Ма­лыш по­нял, как толь­ко ус­лы­шал, что фре­кен Бок го­во­рит обыч­ным вор­ч­ли­вым то­ном:

    - Да, да! Это ты, Фри­да? Ну, как по­жи­ва­ешь? Еще не бро­си­ла свои глу­пос­ти?

    Малыш не хо­тел слу­шать чу­жие раз­го­во­ры, по­это­му он по­шел к се­бе в ком­на­ту и взял кни­гу, что­бы по­чи­тать, но до не­го до­но­си­лось бор­мо­та­ние из при­хо­жей, и кон­ца это­му не бы­ло.

    Малыш был го­ло­ден. Он до­га­ды­вал­ся, что ра­но или поз­д­но это раз­д­ра­жа­ющее его бор­мо­та­ние прек­ра­тит­ся, и дя­дя Юли­ус при­дет до­мой, и они смо­гут на­ко­нец сесть за стол. Но он хо­тел обе­дать не­мед­лен­но, ни­ко­го не до­жи­да­ясь. И как толь­ко фре­кен Бок по­ло­жи­ла труб­ку, он выс­ко­чил в при­хо­жую, что­бы ей это ска­зать.

    - Что ж, мо­гу те­бя на­кор­мить, - ска­за­ла она ми­лос­ти­во и по­ве­ла его на кух­ню. Но у две­рей она ос­та­но­ви­лась как вко­пан­ная. Ее до­род­ная фи­гу­ра за­ни­ма­ла весь про­ем две­ри, по­это­му Ма­лыш ни­че­го не уви­дел. Он ус­лы­шал толь­ко ее гнев­ный вопль, а ког­да он все же вы­су­нул го­ло­ву из-за ее юб­ки, по­то­му что ему не тер­пе­лось уз­нать, в чем де­ло, то уви­дел Кар­л­со­на.

    Карлсон си­дел за сто­лом и прес­по­кой­но ел один блин за дру­гим.

    Малыш ис­пу­гал­ся, что фре­кен Бок за­хо­чет убить Кар­л­со­на - во вся­ком слу­чае, вид у нее был та­кой. Но она толь­ко ри­ну­лась впе­ред и схва­ти­ла та­рел­ку с бли­на­ми.

    - Ты… ты… ты ужас­ный маль­чиш­ка! - кри­ча­ла она.

    Тогда Кар­л­сон стук­нул ее ле­гонь­ко по паль­цам и ска­зал:

    - Не тро­гай мои бли­ны! Я их чес­т­но ку­пил у Лин­д­бер­гов за пять эре.

    Он ши­ро­ко рас­пах­нул свою пасть и от­п­ра­вил ту­да сра­зу ки­пу бли­нов.

    - Я же ска­зал, что не толь­ко ты од­на уме­ешь печь бли­ны. Най­ти бли­ны очень прос­то: где чад, там и бли­ны.

    Малыш сно­ва по­жа­лел фре­кен Бок, по­то­му что она ни­как не мог­ла прий­ти в се­бя.

    - А где… где… где же тог­да мои бли­ны? - прос­то­на­ла она и пог­ля­де­ла на пли­ту. Там сто­яло ее блю­до из-под бли­нов, но оно бы­ло со­вер­шен­но пус­тым. И до­мо­му­чи­тель­ни­ца сно­ва приш­ла в ярость. - Про­тив­ный маль­чиш­ка! - за­во­пи­ла она. - Ты их то­же съел!

    - Вовсе нет! - ска­зал Кар­л­сон воз­му­щен­но. - Поб­ла­го­да­ри ме­ня, что я это­го не сде­лал. А ты толь­ко и уме­ешь, что ме­ня об­ви­нять.

    В эту ми­ну­ту на лес­т­ни­це пос­лы­ша­лись ша­ги. На­ко­нец-то идет дя­дя Юли­ус. Ма­лыш был рад, что дя­дя Юли­ус не заб­лу­дил­ся в ла­би­рин­те улиц. А кро­ме то­го, его при­ход по­ло­жит ко­нец пе­реб­ран­ке.

    - Прекрасно! - ска­зал Ма­лыш. - Он, зна­чит, на­шел до­ро­гу до­мой.

    - Это я по­за­бо­тил­ся о том, что­бы он мог ид­ти по сле­ду, ина­че он ни­ког­да бы не до­шел, - ска­зал Кар­л­сон.

    - По ка­ко­му та­ко­му сле­ду? - уди­вил­ся Ма­лыш. - А по та­ко­му, ка­кой я ос­та­вил, - ска­зал Кар­л­сон. - По­то­му что я са­мый за­бот­ли­вый в ми­ре!

    Но тут раз­дал­ся зво­нок, фре­кен Бок то­роп­ли­во пош­ла от­к­ры­вать дверь, и Ма­лыш то­же по­бе­жал встре­чать дя­дю Юли­уса.

    - Добро по­жа­ло­вать до­мой, - тор­жес­т­вен­но ска­за­ла фре­кен Бок.

    - Мы уже ду­ма­ли, что ты заб­лу­дил­ся, - ска­зал Ма­лыш.

    Но дя­дя Юли­ус не от­ве­тил ни фре­кен Бок, ни Ма­лы­шу, а стро­го спро­сил:

    - Объясните мне, по­че­му во всем до­ме на каж­дой двер­ной руч­ке ви­сят бли­ны?

    И он с по­доз­ре­ни­ем пог­ля­дел на Ма­лы­ша, а Ма­лыш про­бор­мо­тал в ис­пу­ге:

    - Может, это гном?

    И по­бе­жал на кух­ню спро­сить Кар­л­со­на, что он по это­му по­во­ду ду­ма­ет.

    Но Кар­л­со­на в кух­не уже не бы­ло. Там сто­яли два пус­тых.блю­да, а на кле­ен­ке тем­не­ла оди­но­кая лу­жи­ца ва­ренья.

    Дяде Юли­усу, Ма­лы­шу и фре­кен Бок приш­лось удо­воль­с­т­во­вать­ся пу­дин­гом. И он ока­зал­ся сов­сем не­ду­рен.

    Малыш сбе­гал за ним в мо­лоч­ную. Он не воз­ра­жал, ког­да его пос­ла­ли, по­то­му что ему хо­те­лось пос­мот­реть, как выг­ля­дят двер­ные руч­ки, ког­да на них ви­сят бли­ны.

    Но на двер­ных руч­ках ни­ка­ких бли­нов уже не бы­ло. Он обе­жал все лес­т­ни­цы и ниг­де не уви­дел ни од­но­го бли­на. Он уже ре­шил, что дя­дя Юли­ус все это вы­ду­мал, но вдруг по­нял, в чем де­ло… На пос­лед­ней сту­пень­ке си­дел Кар­л­сон. Он ел бли­ны.

    - Хороши бли­ноч­ки, но служ­бу свою они уже сос­лу­жи­ли, - ска­зал он. - А дя­дя Юли­ус боль­ше не заб­лу­дит­ся, он те­перь зна­ет до­ро­гу. На­бив рот, он фыр­к­нул от воз­му­ще­ния. - Ка­кая она все же нес­п­ра­вед­ли­вая, ва­ша до­мо­му­чи­тель­ни­ца! Ска­за­ла, что я съел ее бли­ны, а я был не­ви­нен как мла­де­нец. Из-за нее при­хо­дит­ся те­перь ло­пать и вот эти!

    Малыш не мог не рас­сме­ять­ся.

    - Ты луч­ший в ми­ре по­еда­тель бли­нов, Кар­л­сон, - ска­зал он, но вдруг что-то вспом­нил и сра­зу стал серь­ез­ным. - Ве­ро­ят­но, они по­пы­та­ют­ся се­год­ня ночью пой­мать те­бя. По­ни­ма­ешь ли ты, что это зна­чит?

    Карлсон об­ли­зал свои жир­ные паль­цы и из­дал ти­хое ра­дос­т­ное ур­ча­ние.

    - Это зна­чит, что мы про­ве­дем ве­се­лый ве­чер, - ска­зал он. - Гей-гоп! Гей-гоп!

    Медленно сгу­ща­лись су­мер­ки. Весь день Кар­л­сон от­сут­с­т­во­вал. Вид­но, он хо­тел, что­бы до­мо­му­чи­тель­ни­ца как сле­ду­ет отош­ла пос­ле "ку­ро­ще­ния бли­на­ми".

    Малыш по­шел с дя­дей Юли­усом в же­лез­но­до­рож­ный му­зей. Дя­дя Юли­ус очень лю­бил этот му­зей, и Ма­лыш то­же. А по­том они вер­ну­лись до­мой и по­ужи­на­ли вмес­те с фре­кен Бок. Все шло чин чи­ном - Кар­л­сон не по­ка­зы­вал­ся. Но ког­да Ма­лыш от­п­ра­вил­ся в свою ком­на­ту, его там ждал Кар­л­сон.

    По прав­де го­во­ря, Ма­лыш ему да­же не об­ра­до­вал­ся.

    - Ой, до че­го же ты не­ос­то­рож­ный! - ска­зал он. - За­чем ты се­год­ня при­ле­тел?

    - Как ты мо­жешь за­да­вать та­кие глу­пые воп­ро­сы? - уди­вил­ся Кар­л­сон. - Да по­то­му, что я со­би­ра­юсь у те­бя но­че­вать, раз­ве это не по­нят­но?

    Малыш вздох­нул. Весь день он ло­мал се­бе го­ло­ву, как убе­речь Кар­л­со­на от Фил­ле и Рул­ле. Мо­жет, на­до поз­во­нить в по­ли­цию? Нет, это не го­дит­ся, по­то­му что тог­да обя­за­тель­но при­дет­ся объ­яс­нять, по­че­му Фил­ле и Рул­ле хо­тят пой­мать Кар­л­со­на, а это прос­то опас­но.

    А вот Кар­л­сон не ло­мал се­бе го­ло­ву и не бо­ял­ся. Он сто­ял у ок­на и с не­воз­му­ти­мым спо­кой­с­т­ви­ем вы­ка­пы­вал пер­си­ко­вую кос­точ­ку, что­бы оче­ред­ной раз вы­яс­нить, нас­коль­ко она про­рос­ла за сут­ки. Но Ма­лыш был в са­мом де­ле очень на­пу­ган.

    - Я прос­то не знаю, что нам де­лать, - ска­зал он.

    - Это ты про Фил­ле и Рул­ле? - спро­сил Кар­л­сон. - За­то я знаю. Есть три спо­со­ба воз­дей­с­т­вия - ку­ро­ще­ние, ду­ра­ка­ва­ля­ние и оз­ве­ре­ние, и я со­би­ра­юсь при­ме­нить их все.

    Малыш счи­тал, что луч­ше все­го при­та­ить­ся. Он на­де­ял­ся, что Кар­л­сон про­си­дит эту ночь у се­бя в до­ми­ке на кры­ше, что он при­та­ит­ся как мышь. Но Кар­л­сон ему ска­зал, что из всех дур­ных со­ве­тов, ко­то­рые ему да­ва­ли, этот са­мый худ­ший.

    Однако Ма­лыш не сда­вал­ся. Дя­дя Юли­ус по­да­рил ему ку­лек ка­ра­ме­лек, и он рас­счи­ты­вал, что с его по­мощью ему удас­т­ся пе­ре­убе­дить Кар­л­со­на. Он по­ма­хал куль­ком пе­ред са­мым но­сом Кар­л­со­на, что­бы его соб­лаз­нить, и ска­зал не без зад­ней мыс­ли:

    - Ты по­лу­чишь весь этот ку­лек, ес­ли по­ле­тишь до­мой и ля­жешь спать.

    Но Кар­л­сон от­пих­нул ру­ку Ма­лы­ша.

    - Фу, до че­го же ты про­тив­ный! - вос­к­лик­нул он. - Мне не нуж­ны твои пар­ши­вые ка­ра­мель­ки. Не во­об­ра­жай толь­ко, что я хо­чу их по­лу­чить!

    Он пе­чаль­но скри­вил рот, ото­шел, за­бил­ся в даль­ний угол и сел на ска­ме­еч­ку.

    - Я и не знал, что ты та­кой про­тив­ный, - ска­зал он. - Так я не иг­раю.

    Малыш при­шел в от­ча­яние. Ни­че­го бо­лее ужас­но­го, чем "так я не иг­раю", быть не мог­ло! Ма­лыш тут же поп­ро­сил про­ще­ния и пос­та­рал­ся сно­ва раз­ве­се­лить Кар­л­со­на, но ни­че­го не по­лу­ча­лось. Кар­л­сон дул­ся. Он был уп­рям.

    - Ну, я прос­то не знаю, что еще мож­но сде­лать, - ска­зал в кон­це кон­цов Ма­лыш в пол­ном от­ча­янии.

    - Я за­то знаю, - ска­зал Кар­л­сон. - Ко­неч­но, не на­вер­ня­ка, но впол­не воз­мож­но, что я бу­ду иг­рать, ес­ли ты сде­ла­ешь мне что-ни­будь при­ят­ное… да, по­жа­луй, сой­дет и ку­лек ка­ра­ме­лек.

    Малыш су­нул ему ку­лек, и Кар­л­сон сог­ла­сил­ся с ним иг­рать.

    - Гей-гоп! - крик­нул он. - Ты и пред­с­та­вить се­бе не мо­жешь, что бу­дет! Сей­час при­го­то­вим все, что на­до.

    "Раз Кар­л­сон ос­та­нет­ся но­че­вать, я дол­жен пос­те­лить се­бе на ди­ва­не", - по­ду­мал Ма­лыш и по­бе­жал в ком­на­ту Бос­се, но Кар­л­сон ос­та­но­вил его. Он ска­зал, что не сто­ит сте­лить: се­год­ня ночью все рав­но ник­то не бу­дет спать.

    - Никто, кро­ме до­мо­му­чи­тель­ни­цы и дя­дюш­ки, ко­то­рые, я на­де­юсь, бу­дут спать мер­т­вым сном, по­то­му что нам при­дет­ся и по­шу­меть, - по­яс­нил Кар­л­сон.

    Дядя Юли­ус дей­с­т­ви­тель­но ра­но от­п­ра­вил­ся в спаль­ню. Он очень ус­тал - он ведь так пло­хо спал прош­лой ночью и про­вел по­том весь день на но­гах. И фре­кен Бок нуж­да­лась в от­ды­хе пос­ле вол­не­ний бу­лоч­но­го и блин­но­го "ку­ро­ще­ния". Она то­же ра­но уда­ли­лась к се­бе, вер­нее, к Бе­тан в ком­на­ту: ма­ма ре­ши­ла, что фре­кен Бок на вре­мя их отъ­ез­да бу­дет там спать.

    Но преж­де чем уда­лить­ся на по­кой, они оба, и дя­дя Юли­ус и фре­кен Бок, заш­ли к Ма­лы­шу по­же­лать ему спо­кой­ной но­чи, а Кар­л­сон, ус­лы­шав их приб­ли­же­ние, спря­тал­ся в шкаф. Он сам счел, что так бу­дет ум­нее.

    Дядя Юли­ус зев­нул и ска­зал:

    - Надеюсь, нас опять по­се­тит гном с крас­ным зон­ти­ком и на­ве­ет на всех нас сон.

    "Можешь не сом­не­вать­ся", - по­ду­мал Ма­лыш, но вслух ска­зал:

    - Спокойной но­чи, дя­дя Юли­ус, же­лаю те­бе хо­ро­шо выс­пать­ся! Спо­кой­ной но­чи, фре­кен Бок!

    - И ты сей­час же ло­жись. Спо­кой­ной но­чи, Ма­лыш!

    И они оба уда­ли­лись.

    Малыш быс­т­ро на­дел пи­жа­му - на вся­кий слу­чай, ес­ли фре­кен Бок или дя­дя Юли­ус вдруг взду­ма­ют встать пос­ре­ди но­чи и пос­мот­реть, спит ли он.

    Малыш и Кар­л­сон ре­ши­ли обож­дать, по­ка фре­кен Бок и дя­дя Юли­ус не зас­нут, по­это­му они се­ли иг­рать в под­кид­но­го ду­ра­ка. Но Кар­л­сон все вре­мя жуль­ни­чал и хо­тел толь­ко вы­иг­ры­вать - "а то я не иг­раю". И Ма­лыш по воз­мож­нос­ти да­вал ему вы­иг­ры­вать, а ког­да в кон­це кон­цов тот все же раз про­иг­рал, то быс­т­ро сме­шал кар­ты и ска­зал:

    - Сейчас нам иг­рать не­ког­да, по­ра при­ни­мать­ся за де­ло.

    За это вре­мя дя­дя Юли­ус и фре­кен Бок ус­пе­ли ус­нуть - гном с зон­ти­ком не на­ру­шал их по­коя. Кар­л­сон дол­го хо­дил от од­ной две­ри к дру­гой, прис­лу­ши­ва­ясь к их хра­пу.

    - Знаешь, кто луч­ший в ми­ре хра­пун? А ну-ка, уга­дай! - ско­ман­до­вал Кар­л­сон, а по­том изоб­ра­зил для Ма­лы­ша, как хра­пит дя­дя Юли­ус и как фре­кен Бок.

    - "Брр-пс-пс" - это дя­дя Юли­ус, а у фре­кен Бок храп зву­чит сов­сем по-дру­го­му: "Брр-аш, бррр-аш! "

    Но тут Кар­л­со­ну вдруг приш­ла в го­ло­ву но­вая мысль: у не­го все еще был боль­шой за­пас ка­ра­ме­лек, хо­тя он и дал од­ну Ма­лы­шу и сам съел де­ся­ток, зна­чит, не­об­хо­ди­мо спря­тать ку­лек в ка­кое-ни­будь на­деж­ное мес­то, что­бы не ду­мать о нем, ког­да при­дет вре­мя дей­с­т­во­вать.

    - Понимаешь, ведь мы ждем во­ров, - объ­яс­нил он. - У вас нет нес­го­ра­емо­го шка­фа?

    Малыш ска­зал, что, ес­ли бы у них был нес­го­ра­емый шкаф, он зап­ря­тал бы ту­да преж­де все­го са­мо­го Кар­л­со­на, но, к со­жа­ле­нию, нес­го­ра­емо­го шка­фа у них нет. Кар­л­сон за­ду­мал­ся.

    - Я по­ло­жу ку­лек к дя­дюш­ке, - ре­шил он на­ко­нец. - Ког­да они ус­лы­шат его храп, то по­ду­ма­ют, это ры­чит тигр, и не ре­шат­ся вой­ти.

    Когда он при­от­к­рыл дверь спаль­ни, "брр-пс-пс, брр-пс-пс" заз­ву­ча­ло ку­да гром­че и еще бо­лее ус­т­ра­ша­юще. Кар­л­сон до­воль­но за­хи­хи­кал и ис­чез с ку­леч­ком в тем­но­те. Ма­лыш сто­ял и ждал.

    Вскоре он вер­нул­ся, сжи­мая в ру­ке встав­ные че­люс­ти дя­ди Юли­уса.

    - Ну что ты, Кар­л­сон! - ужас­нул­ся Ма­лыш. - За­чем ты их взял?

    - Неужели ты ду­ма­ешь, что я мо­гу до­ве­рить свои ка­ра­мель­ки че­ло­ве­ку с зу­ба­ми! - ска­зал Кар­л­сон. - Пред­с­тавь се­бе, что дя­дюш­ка прос­нет­ся ночью и уви­дит мой ку­ле­чек! Ес­ли зу­бы у не­го под ру­кой, он их ми­гом на­де­нет и нач­нет грызть кон­фе­ты од­ну за дру­гой. Но те­перь он, к счас­тью, не смо­жет это­го сде­лать.

    - Дядя Юли­ус и так ни­ког­да в жиз­ни бы это­го не сде­лал, - по­ру­чил­ся Ма­лыш. - Он ни за что не взял бы ни од­ной чу­жой кон­фет­ки.

    - Дурак, он ре­шил бы, что это его по­се­ти­ла фея из стра­ны ска­зок и при­нес­ла ему гос­тин­цы, - ска­зал Кар­л­сон.

    - Да как он мог бы это по­ду­мать, раз он сам ку­пил мне эти ка­ра­мель­ки? - воз­му­тил­ся Ма­лыш, нс Кар­л­сон не же­лал ни­че­го слу­шать.

    - Кроме то­го, мне все рав­но нуж­ны эти че­люс­ти, - ска­зал он. - А еще мне нуж­на креп­кая ве­рев­ка.

    Малыш сбе­гал на кух­ню и при­нес ве­рев­ку для суш­ки белья.

    - А за­чем те­бе? - спро­сил Ма­лыш, сго­рая от лю­бо­пыт­с­т­ва.

    - Хочу сде­лать кап­кан для во­ров, - от­ве­тил Кар­л­сон. - На­во­дя­щий ужас, ус­т­ра­ша­ющий, смер­тель­но опас­ный кап­кан для во­ров.

    И он по­ка­зал, где он со­би­ра­ет­ся его со­ору­дить: в узень­ком там­бу­ре у вход­ной две­ри, со­еди­нен­ной ар­кой с при­хо­жей.

    - Вот имен­но здесь, и толь­ко здесь, - ска­зал Кар­л­сон.

    С каж­дой сто­ро­ны ар­ки в при­хо­жей сто­яло по сту­лу, и те­перь, ког­да Кар­л­сон прис­ту­пил к со­ору­же­нию уни­каль­но­го и весь­ма хит­ро­ум­но­го кап­ка­на для во­ров, он про­тя­нул на не­боль­шой вы­со­те от по­ла нес­коль­ко раз бель­евую ве­рев­ку меж­ду эти­ми стуль­ями и хо­ро­шень­ко ее зак­ре­пил. Ес­ли кто-ни­будь в тем­но­те вой­дет в дверь и за­хо­чет прой­ти в при­хо­жую, то обя­за­тель­но спот­к­нет­ся об это заг­раж­де­ние и упа­дет.

    Малыш пом­нил, как в прош­лом го­ду к ним заб­ра­лись Фил­ле и Рул­ле, что­бы их обок­расть. Они от­к­ры­ли дверь с по­мощью длин­ной про­во­ло­ки, ко­то­рую про­су­ну­ли в щель поч­то­во­го ящи­ка, и под­це­пи­ли ею "со­бач­ку" зам­ка. На­вер­но, и на этот раз они за­хо­тят по­пасть в квар­ти­ру та­ким же об­ра­зом. Что ж, бу­дет толь­ко спра­вед­ли­во, ес­ли они за­пу­та­ют­ся в про­тя­ну­той ве­рев­ке.

    - И во­об­ще я зря вол­ну­юсь, - ска­зал он. - Ведь ког­да Фил­ле и Рул­ле нач­нут во­зить­ся у две­рей, Бим­бо так гром­ко за­ла­ет, что раз­бу­дит весь дом, и они бро­сят­ся на­утек.

    Карлсон пог­ля­дел на Ма­лы­ша так, слов­но не ве­рил сво­им ушам.

    - Ах вот как? - ска­зал он стро­го. - Вы­хо­дит, я зря де­лал кап­кан для во­ров! Нет, так я не иг­раю. Со­ба­ку на­до не­мед­лен­но уб­рать.

    Малыш всерь­ез рас­сер­дил­ся:

    - Что ты не­сешь! Ку­да мне ее деть! Ты об этом по­ду­мал?

    Тогда Кар­л­сон ска­зал, что Бим­бо мо­жет про­вес­ти ночь в его до­ми­ке на кры­ше. Ля­жет на его ди­ван­чик, бу­дет се­бе спать и ти­хо по­са­пы­вать. А ут­ром, ког­да Бим­бо прос­нет­ся, Кар­л­сон при­не­сет ему фарш, он обе­ща­ет. Пусть толь­ко Ма­лыш об­ра­зу­мит­ся и сог­ла­сит­ся от­п­ра­вить к не­му Бим­бо.

    Но Ма­лыш не об­ра­зу­мил­ся. Он счи­тал, что от­сы­лать Бим­бо из до­ма - бе­зоб­ра­зие. А кро­ме то­го, как здо­ро­во, ес­ли Фил­ле и Рул­ле нат­к­нут­ся на ла­ющую со­ба­ку!

    - Ты хо­чешь все ис­пор­тить… - горь­ко ска­зал Кар­л­сон. - Ни­ког­да не да­ешь мне по­ве­се­лить­ся вво­лю! На все ты го­во­ришь: "Нет, нет, нель­зя". Ты мне толь­ко ме­ша­ешь. Я не мо­гу уже ни ку­ро­щать, ни низ­во­дить, ни ва­лять ду­ра­ка, ни­че­го не мо­гу! Те­бе на все нап­ле­вать, лишь бы твой ще­нок на­ла­ял­ся всласть и под­нял бы ночью пе­ре­по­лох.

    - Да раз­ве ты не по­ни­ма­ешь… - на­чал бы­ло Ма­лыш, но Кар­л­сон его пе­ре­бил:

    - Так я не иг­раю! Низ­во­ди сам, как уме­ешь, а я так не иг­раю.

    Бимбо сер­ди­то за­вор­чал, ког­да Ма­лыш вы­нул его из кор­зин­ки, по­то­му что ему хо­те­лось спать, и пос­лед­нее, что уви­дел Ма­лыш, ког­да Кар­л­сон вы­ле­тел с со­ба­кой в ру­ках, бы­ли два боль­ших не­до­уме­ва­ющих гла­за.

    - Не бой­ся, Бим­бо! Я ско­ро возь­му те­бя на­зад! - кри­чал Ма­лыш, что­бы уте­шить не то се­бя, не то Бим­бо.

    Карлсон вер­нул­ся че­рез нес­коль­ко ми­нут в прек­рас­ном нас­т­ро­ении.

    - Привет те­бе от Бим­бо. Уга­дай, что он ска­зал? "Как у те­бя уют­но, Кар­л­сон, - вот что он ска­зал. И до­ба­вил: - Не мо­гу ли я стать тво­ей со­ба­кой?"

    - Ха-ха, не мог он это ска­зать!

    Малыш хо­хо­тал: он знал, чей Бим­бо, и Бим­бо это то­же знал.

    - Что ж, те­перь все в по­ряд­ке, - ска­зал Кар­л­сон. Он был до­во­лен. - Ты же по­ни­ма­ешь, что та­кие доб­рые друзья, как мы с то­бой, дол­ж­ны ус­ту­пать друг дру­гу: один всег­да пос­ту­па­ет так, как хо­чет­ся дру­го­му.

    - Да, ко­неч­но, но дру­гим по­че­му-то всег­да ока­зы­ва­ешь­ся ты! - ска­зал Ма­лыш со смеш­ком. Он был по­ра­жен по­ве­де­ни­ем Кар­л­со­на.

    Ведь лю­бой че­ло­век дол­жен был по­нять, что в та­ком по­ло­же­нии, в ка­ком был Кар­л­сон, луч­ше все­го спо­кой­но ле­жать се­бе ночью на ди­ван­чи­ке в сво­ем до­ми­ке на кры­ше и пре­дос­та­вить Бим­бо воз­мож­ность спуг­нуть бе­ше­ным ла­ем Фил­ле и Рул­ле, ес­ли они и вправ­ду взду­ма­ют лезть в квар­ти­ру. Но Кар­л­сон сде­лал все бук­валь­но на­обо­рот да еще вну­шил Ма­лы­шу, что так луч­ше. И Ма­лыш ему охот­но по­ве­рил, по­то­му что в Ма­лы­ше то­же жи­ла жаж­да прик­лю­че­ний и он сго­рал от же­ла­ния уз­нать, как они бу­дут "ку­ро­щать" на этот раз.

    Карлсон спе­шил: он счи­тал, что Фил­ле и Рул­ле мо­гут явить­ся в лю­бую ми­ну­ту

    - Я сей­час ус­т­рою неч­то та­кое, что их с са­мо­го на­ча­ла ис­пу­га­ет нас­мерть, - ска­зал он. - И глу­пая со­ба­ка нам здесь сов­сем не нуж­на, по­верь мне.

    Он по­бе­жал на кух­ню и стал рыть­ся в шка­фу. Ма­лыш поп­ро­сил его де­лать все по­ти­ше, по­то­му что фре­кен Бок спит в ком­на­те Бе­тан, пря­мо за сте­ной. Кар­л­сон об этом не по­ду­мал.

    - Тогда ты стой на стра­же! - ско­ман­до­вал он. - Как пе­рес­та­нешь слы­шать "брр-ж-ж" или "брр-аш", дай мне как-ни­будь не­за­мет­но знать. Он за­ду­мал­ся, и вдруг ему приш­ла мысль. - Зна­ешь, что ты сде­ла­ешь? Ты сам нач­нешь хра­петь, да как мож­но гром­че. Вот так: "Гррр-ах-ах, гррр-ах-ах".

    - Зачем? - не­до­уме­вал Ма­лыш.

    - А вот за­чем: ес­ли прос­нет­ся дя­дюш­ка, он ре­шит, что это хра­пит фре­кен Бок, а ес­ли прос­нет­ся фре­кен Бок, она по­ду­ма­ет на дя­дюш­ку, и ни у ко­го не воз­ник­нет по­доз­ре­ния. Но я-то бу­ду знать, что "гррр-ах-ах" - это зна­чит, ты мне по­да­ешь сиг­нал: кто-то из них прос­нул­ся, на­до быть на­че­ку! И тог­да я за­ле­зу в шкаф и при­та­юсь! Ха-ха, уга­дай, кто луч­ший в ми­ре про­каз­ник?

    - А ес­ли при­дут Фил­ле и Рул­ле, что мне тог­да де­лать? - спро­сил Ма­лыш ис­пу­ган­но, по­то­му что не так уж при­ят­но сто­ять од­но­му в при­хо­жей, ког­да за­ле­зут во­ры, а Кар­л­сон бу­дет на­хо­дить­ся в дру­гом кон­це квар­ти­ры, на кух­не.

    - Тоже бу­дешь хра­петь, - ска­зал Кар­л­сон, - но ина­че. Вот так: "Грр-о-го, рр-ого".

    "Запомнить все эти хра­пы, по­жа­луй, труд­нее, чем вы­учить таб­ли­цу ум­но­же­ния", - по­ду­мал Ма­лыш. Как лег­ко спу­тать все эти "брр-пс-пс", "грр-ах-ах", "грр-о-го", но он пос­та­ра­ет­ся изо всех сил не оши­бить­ся.

    Карлсон по­рыл­ся на пол­ках, где ле­жа­ло белье, и сгреб в охап­ку все ку­хон­ные по­ло­тен­ца.

    - Этих по­ло­те­нец не хва­тит, - за­явил он. - Но, к счас­тью, еще есть по­ло­тен­ца в ван­ной.

    - Что ты за­ду­мал? - до­пы­ты­вал­ся Ма­лыш.

    - Мумию! - от­ве­тил Кар­л­сон. - Все­ля­ющую ужас, ус­т­ра­ша­ющую, смер­то­нос­ную му­мию. Еще бо­лее опас­ную, чем кап­кан.

    Малыш тол­ком не знал, что та­кое му­мия, но ему пом­ни­лось, что это что-то свя­зан­ное с еги­пет­с­ки­ми пи­ра­ми­да­ми. Он знал, что в пи­ра­ми­дах хо­ро­ни­ли ца­рей и во­ена­чаль­ни­ков, они там ле­жа­ли, слов­но за­ду­бев­шие фут­ля­ры с пус­ты­ми глаз­ни­ца­ми. Па­па как-то раз об этом рас­ска­зы­вал. Ца­рей этих и во­ена­чаль­ни­ков баль­за­ми­ро­ва­ли, как он ска­зал, что­бы они сох­ра­ни­лись точ­но та­ки­ми же, ка­ки­ми бы­ли при жиз­ни. И их об­ма­ты­ва­ли по­том хол­с­ти­на­ми, как бин­та­ми, ска­зал па­па. "Но Кар­л­сон вряд ли уме­ет баль­за­ми­ро­вать", - по­ду­мал Ма­лыш и спро­сил с удив­ле­ни­ем:

    - Как ты бу­дешь де­лать му­мию?

    - Запеленаю ее в ку­хон­ные по­ло­тен­ца как ми­лень­кую… Да ты об этом не за­боть­ся, - ска­зал Кар­л­сон. - Стой на стра­же и вы­пол­няй свое де­ло, а уж со сво­им я справ­люсь.

    И Ма­лыш стал на стра­же. Он прис­лу­ши­вал­ся к зву­кам, до­но­ся­щим­ся из-за две­рей: "Брр-пс-пс", "грр-ах-ах". Вро­де все как на­до. Но по­том дя­де Юли­усу прис­нил­ся, ви­ди­мо, кош­мар, по­то­му что его храп стал зву­чать так жа­лоб­но: "Грр-мм, грр-мм" вмес­то про­тяж­но­го "пс-пс-пс". Ма­лыш по­ду­мал, не на­до ли пой­ти до­ло­жить об этом луч­ше­му в ми­ре спе­ци­алис­ту по хра­пу, ко­то­рый ору­до­вал на кух­не, но как раз в тот мо­мент, ког­да он боль­ше все­го за­бес­по­ко­ил­ся, что де­лать, он ус­лы­шал чьи-то то­роп­ли­вые ша­ги по лес­т­ни­це, по­том ужас­ный гро­хот и по­ток ру­га­тельств. Это яв­но сра­бо­тал кап­кан во­ров, зна­чит, Фил­ле и Рул­ле уже здесь, в квар­ти­ре. Вмес­те с этим он об­на­ру­жил, к ве­ли­ко­му сво­ему ужа­су, что зву­ки "грр-ах-грр-ах" сов­сем смол­к­ли. Ой, что же ему де­лать? В от­ча­янии он пов­то­рил про се­бя все зву­ки, ко­то­рые ему ве­лел за­пом­нить Кар­л­сон, и в кон­це кон­цов по­пы­тал­ся из­дать ка­кое-то жал­кое "гр-о-го" впе­ре­меш­ку с та­ки­ми же жал­ки­ми "грр-ах", но все это сов­сем не бы­ло по­хо­же на храп.

    Он сно­ва по­пы­тал­ся:

    - Грр-ах, грр-ах…

    - Заткнись! - до­нес­лось до не­го от­ку­да-то со сто­ро­ны кап­ка­на, и в тем­но­те он пос­те­пен­но раз­г­ля­дел очер­та­ния че­го-то ма­лень­ко­го и тол­с­то­го, что ба­рах­та­лось в на­тя­ну­тых ве­рев­ках и от­ча­ян­но пы­та­лось выб­рать­ся. Это был Кар­л­сон.

    Малыш под­бе­жал к не­му и, при­под­няв стулья, по­мог ему встать. Но Кар­л­сон не ска­зал ему спа­си­бо. Он был зол как черт.

    - Это ты ви­но­ват, - про­бур­чал он. - Ведь я ве­лел те­бе при­нес­ти по­ло­тен­це из ван­ной!

    На са­мом-то де­ле он ос­та­вил Ма­лы­ша на стра­же, а сам по­бе­жал в ван­ную, сов­сем за­быв, бед­ня­га, что у не­го на до­ро­ге сто­ит кап­кан для во­ров. Но при чем тут Ма­лыш?

    Впрочем, у них не ока­за­лось вре­ме­ни вы­яс­нять, кто ви­но­ват в слу­чив­шем­ся, по­то­му что они оба ус­лы­ша­ли, как фре­кен Бок на­жи­ма­ет руч­ку сво­ей две­ри. Нель­зя бы­ло те­рять ни се­кун­ды.

    - Исчезни! - за­шеп­тал Ма­лыш.

    Карлсон пом­чал­ся на кух­ню, а сам Ма­лыш скрыл­ся в сво­ей ком­на­те и ки­нул­ся на кро­вать.

    Все это он ус­пел про­де­лать в са­мый пос­лед­ний мо­мент. Он на­тя­нул оде­яло на го­ло­ву и роб­ко поп­ро­бо­вал из­дать нег­ром­кий храп "грр-ах", но у не­го сно­ва не по­лу­чи­лось, и он ле­жал мол­ча и слы­шал, как фре­кен Бок вош­ла к не­му в ком­на­ту и по­дош­ла к его кро­ва­ти. Он ос­то­рож­но чуть при­от­к­рыл гла­за и уви­дел, что она сто­ит над ним в ноч­ной ру­баш­ке, бе­лев­шей в тем­но­те, сто­ит и так прис­таль­но вгля­ды­ва­ет­ся, что у не­го все те­ло на­чи­на­ет зу­деть.

    - Только не де­лай вид, что ты спишь, - ска­за­ла фре­кен Бок, но го­лос ее был не злым. - Те­бя то­же раз­бу­дил рас­кат гро­ма?

    - Да… на­вер­ное…

    Фрекен Бок с удов­лет­во­ре­ни­ем кив­ну­ла.

    - Я весь день чув­с­т­во­ва­ла, что ночью раз­ра­зит­ся гро­за. Бы­ло так душ­но, так па­ри­ло! Но ты не бой­ся, - ска­за­ла она и пог­ла­ди­ла Ма­лы­ша по го­ло­ве. - Пусть се­бе гро­хо­чет, в го­ро­де это сов­сем не опас­но.

    Потом она выш­ла. Ма­лыш дол­го ле­жал в кро­ва­ти, не смея по­ше­вель­нуть­ся. Но в кон­це кон­цов он все же, ти­хонь­ко встал. Его очень тре­во­жи­ло, что с Кар­л­со­ном, и он нес­лыш­но прок­рал­ся на кух­ню.

    Первое, что он там уви­дел, бы­ла му­мия.

    И ка­кая му­мия! Она си­де­ла на та­бу­рет­ке, а ря­дом сто­ял Кар­л­сон, гор­дый как лев, и ос­ве­щал ее кар­ман­ным фо­на­ри­ком, ко­то­рый на­шел в стен­ном шка­фу.

    - Разве она не хо­ро­ша? - спро­сил он.

    "Она" - зна­чит, это му­мия не ца­ря, а ца­ри­цы!" - по­ду­мал Ма­лыш. Круг­лая, тол­с­тая ца­ри­ца, по­то­му что по­верх ку­хон­ных по­ло­те­нец Кар­л­сон об­мо­тал ее все­ми мох­на­ты­ми по­ло­тен­ца­ми, ко­то­рые на­шел в ван­ной. Го­ло­ва ее бы­ла скру­че­на из сал­фе­ток и то­же об­мо­та­на по­ло­тен­цем, в ко­то­ром он про­ре­зал боль­шие гла­за и об­вел их чер­ным обод­ком. Но глав­ное, у му­мии бы­ли зу­бы. Нас­то­ящие зу­бы - зу­бы дя­ди Юли­уса. Он за­су­нул их в бах­ро­му сал­фе­ток, а для вер­нос­ти прик­ре­пил еще с обо­их кон­цов плас­ты­рем. На­во­дя­щая ужас, ус­т­ра­ша­ющая, смер­то­нос­ная му­мия! При ви­де ее Ма­лыш сод­рог­нул­ся.

    - Почему на ней плас­тырь? - спро­сил он.

    - Она бри­лась, - объ­яс­нил Кар­л­сон и пох­ло­пал му­мию по ще­ке. - Гей-гоп, она так по­ход­ка на мою ма­му, что я ду­маю наз­вать ее "Ма­моч­ка".

    И он схва­тил му­мию в охап­ку и по­нес в при­хо­жую.

    - Как при­ят­но бу­дет Фил­ле и Рул­ле встре­тить­ся Ма­моч­кой!

    И вот на­ко­нец в щель поч­то­во­го ящи­ка кто-то про­су­нул про­во­ло­ку. Соб­с­т­вен­но го­во­ря, Ма­лыш и Кар­л­сон это­го не уви­де­ли, по­то­му что в там­бу­ре бы­ло тем­но, хоть глаз вы­ко­ли, а ус­лы­ша­ли: раз­да­лось по­ляз­ги­ва­ние и скре­жет, так что сом­не­ний быть уже не мог­ло - вот они, дол­гож­дан­ные Фил­ле и Рул­ле!

    Все это вре­мя Ма­лыш и Кар­л­сон про­си­де­ли на кор­точ­ках под круг­лым сто­ли­ком в при­хо­жей и жда­ли. Так прош­ло не мень­ше ча­са. Ма­лыш да­же зад­ре­мал. Но он ра­зом прос­нул­ся, ког­да в ящи­ке что-то зас­к­ре­же­та­ло. Ой, вот сей­час все нач­нет­ся! С не­го ми­гом сле­тел вся­кий сон, ему бы­ло так страш­но, что по спи­не за­бе­га­ли му­раш­ки. Кар­л­сон ре­шил его обод­рить.

    - Гей-гоп! - про­шеп­тал он. - Гей-гоп!

    Подумать толь­ко, что с по­мощью прос­той про­во­лоч­ки мож­но так лег­ко сдви­нуть "со­бач­ку"! По­том дверь ос­то­рож­но при­от­к­ры­ли, и кто-то прос­коль­з­нул в нее, кто-то был здесь, в там­бу­ре! У Ма­лы­ша пе­рех­ва­ти­ло ды­ха­ние - это и в са­мом де­ле бы­ло не­ве­ро­ят­но. Пос­лы­ша­лись ше­пот и ти­хие ша­ги… И вдруг раз­дал­ся гро­хот - о, что за гро­хот! - и два приг­лу­шен­ных вскри­ка. И толь­ко тог­да Кар­л­сон под сто­лом за­жег свой фо­на­рик и тут же его сно­ва по­ту­шил, но на крат­кий миг луч све­та упал на на­во­дя­щую ужас, ус­т­ра­ша­ющую, смер­то­нос­ную му­мию, ко­то­рая сто­яла, прис­ло­нен­ная к сте­не, и в зло­ве­щей улыб­ке ска­ли­ла зу­бы - зу­бы дя­ди Юли­уса. И сно­ва кри­ки, на этот раз бо­лее гром­кие.

    Все даль­ней­шее про­изош­ло как-то од­нов­ре­мен­но, и Ма­лыш не смог ни в чем ра­зоб­рать­ся. Он слы­шал, как рас­пах­ну­лись две­ри, - это выс­ко­чи­ли из сво­их ком­нат дя­дя Юли­ус и фре­кен Бок, и тут же он ус­лы­шал чьи-то ша­ги в там­бу­ре. Кар­л­сон по­тя­нул Ма­моч­ку к се­бе за по­во­док, ко­то­рый он на­дел ей на шею, и она с глу­хим сту­ком упа­ла на пол. По­том он ус­лы­шал, как фре­кен Бок нес­коль­ко раз по­вер­ну­ла вык­лю­ча­тель, что­бы за­жечь свет в при­хо­жей, но он не за­жи­гал­ся, по­то­му что Кар­л­сон вык­ру­тил все проб­ки на пре­дох­ра­ни­тель­ном щит­ке на кух­не. "Про­каз­ни­чать луч­ше в тем­но­те", - ска­зал он. И вот фре­кен Бок и дя­дя Юли­ус бес­по­мощ­но сто­яли, не зная, как ос­ве­тить при­хо­жую.

    - Какая ужас­ная гро­за! - ска­за­ла фре­кен Бок. - Все так и гро­хо­чет! Не­уди­ви­тель­но, что ре­ши­ли вык­лю­чить элек­т­ри­чес­т­во.

    - Разве это гром? - спро­сил дя­дя Юли­ус. - А я счи­тал, что это неч­то сов­сем дру­гое.

    Но фре­кен Бок ста­ла его уве­рять, что это на­вер­ня­ка гром, она не мо­жет оши­бить­ся.

    - Да и что бы это еще мог­ло быть? - спро­си­ла она. - Я ду­маю, что это опять приш­ли к нам ска­зоч­ные су­щес­т­ва, нын­че ночью у них здесь встре­ча, - объ­яс­нил ей дя­дя Юли­ус.

    Собственно го­во­ря, он ска­зал "шка­шош­ные шу­шеш­т­ва", по­то­му что он стал вдруг ше­пе­ля­вить. "Он ведь ос­тал­ся без зу­бов", - до­га­дал­ся Ма­лыш, но тут же об этом за­был. Он мог ду­мать толь­ко о Фил­ле и Рул­ле. Где они? Убе­жа­ли? Он не слы­шал, что­бы хлоп­ну­ла вход­ная дверь. Ве­ро­ят­нее все­го, они сто­ят где-то в там­бу­ре, при­та­ив­шись в тем­но­те, мо­жет, спря­та­лись за паль­то, ви­ся­щие на ве­шал­ке? О, до че­го ж страш­но! Ма­лыш прид­ви­нул­ся как мож­но бли­же к Кар­л­со­ну.

    - Спокойствие, толь­ко спо­кой­с­т­вие, - про­шеп­тал Кар­л­сон. - Ско­ро мы их сно­ва пой­ма­ем.

    - Да, ко­неш­но, што-то иш двух, - глу­бо­ко­мыс­лен­но ска­зал дя­дя Юли­ус. - Но шить в до­ме шта­ло не­вош­мош­но!

    Потом они оба, дя­дя Юли­ус и фре­кен Бок, ис­чез­ли, каж­дый в сво­ей ком­на­те, и сно­ва во­ца­ри­лась пол­ная ти­ши­на. Кар­л­сон и Ма­лыш си­де­ли под сто­лом и жда­ли. "Прош­ла уже це­лая веч­ность", - по­ду­мал Ма­лыш. Сно­ва пос­лы­ша­лось "брр-пс-пс" и "брр-аш", спер­ва пре­ры­вис­то и сла­бо, но по­том эти зву­ки нас­толь­ко ок­реп­ли, что ста­ло яс­но - дя­дя Юли­ус и фре­кен Бок опять пог­ру­зи­лись в глу­бо­кий сон.

    И вот тог­да при­та­ив­ши­еся в тем­но­те Фил­ле и Рул­ле сно­ва дви­ну­лись в путь. Слыш­но бы­ло их ды­ха­ние. Ужас ох­ва­тил Ма­лы­ша. И тут они заж­г­ли фо­на­рик - да, пред­с­тавь­те се­бе, у них то­же был фо­на­рик, - и луч све­та зап­ры­гал по при­хо­жей. Края ска­тер­ти сви­са­ли низ­ко, но все же Фил­ле и Рул­ле лег­ко мог­ли об­на­ру­жить под сто­лом их тро­их - его, Кар­л­со­на и Ма­моч­ку. Ма­лыш заж­му­рил гла­за, слов­но он ду­мал, что ста­но­вит­ся от это­го не­ви­ди­мым, и за­та­ил ды­ха­ние. Ше­пот Фил­ле и Рул­ле раз­да­вал­ся сов­сем ря­дом.

    - Ты то­же ви­дел при­ви­де­ние? - спро­сил Фил­ле.

    - Еще бы! - под­х­ва­тил Рул­ле. - Бе­лый приз­рак! Он сто­ял у этой сте­ны, но те­перь ис­чез.

    - Ни в од­ной квар­ти­ре в Сток­голь­ме нет столь­ко при­ви­де­ний, как здесь, это мы с то­бой дав­но зна­ем, - ска­зал Фил­ле.

    - Давай смо­та­ем­ся от­сю­да, да пос­ко­рей, - пред­ло­жил Рул­ле.

    Но Фил­ле не сог­ла­сил­ся.

    - Ни за что на све­те! Ра­ди де­ся­ти ты­сяч я го­тов сра­жать­ся не то что с од­ним, а с це­лым де­сят­ком при­ви­де­ний, за­ру­би се­бе это на но­су.

    Он ти­хо под­нял стулья, к нож­кам ко­то­рых бы­ла прик­реп­ле­на ве­рев­ка от кап­ка­на, и ак­ку­рат­но пос­та­вил их на преж­нее мес­то, что­бы они не ва­ля­лись под но­га­ми, ес­ли при­дет­ся от­сю­да бе­жать без ог­ляд­ки. При этом он об­ру­гал жи­ву­щих здесь де­тей: что за ду­рац­кие шут­ки!

    - Надо быть по­ос­то­рож­ней! Я и так весь в си­ня­ках и шиш­ках.

    И он сно­ва стал ша­рить лу­чом фо­на­ри­ка по всем уг­лам.

    - Давай пог­ля­дим, где что рас­по­ло­же­но, и нач­нем ис­кать, - ска­зал он.

    Луч опять за­бе­гал по при­хо­жей, и вся­кий раз, ког­да он приб­ли­жал­ся к сто­лу, Ма­лыш жму­рил­ся и весь сжи­мал­ся в ко­мок. Он ужас­но от­си­дел се­бе но­ги, они ста­ли как де­ре­вян­ные, ему ка­за­лось, что они не по­ме­ща­ют­ся под сто­лом и вы­ле­за­ют из-под ска­тер­ти - Фил­ле и Рул­ле мо­гут их уви­деть.

    К то­му же он за­ме­тил, что Кар­л­сон сно­ва за­нял­ся Ма­моч­кой. Свет фо­на­ри­ка убе­жал от них, под сто­лом бы­ло тем­но, но­вее же не нас­толь­ко, что­бы Ма­лыш не уви­дел, как Кар­л­сон вы­та­щил Ма­моч­ку и пос­та­вил спи­ной к сто­лу. Ког­да луч кар­ман­но­го фо­на­ря вер­нул­ся на­зад, он упал ей пря­мо в ли­цо, ос­ве­тив ее ужас­ный ос­кал.

    И тог­да сно­ва раз­да­лись два воп­ля ужа­са, а по­том ша­ги в сто­ро­ну вход­ной две­ри. Тут Кар­л­сон ожи­вил­ся.

    - Пошли, - шеп­нул он Ма­лы­шу на ухо и по­полз, во­ло­ча за со­бой Ма­моч­ку, че­рез всю при­хо­жую и ис­чез в ком­на­те Ма­лы­ша.

    Малыш; ед­ва пос­пе­вал за ним.

    - Какие гад­кие лю­ди! - ска­зал Кар­л­сон и прит­во­рил дверь. - Не уме­ют да­же от­ли­чить му­мию от при­ви­де­ния - это, по-мо­ему, прос­то га­дость!

    Он ос­то­рож­но выг­ля­нул и стал прис­лу­ши­вать­ся, ста­ра­ясь по­нять, что про­ис­хо­дит в тем­ной при­хо­жей. Ма­лыш то­же прис­лу­шал­ся: он на­де­ял­ся, что сей­час хлоп­нет вход­ная дверь, но это­го не слу­чи­лось. Фил­ле и Рул­ле бы­ли здесь, они ти­хо шеп­та­лись:

    - Десять ты­сяч крон! Рул­ле, не за­бы­вай об этом! Уч­ти, ни­ка­кие при­ви­де­ния ме­ня не ос­та­но­вят!

    Они до­воль­но дол­го пе­ре­шеп­ты­ва­лись. Кар­л­сон весь прев­ра­тил­ся в слух.

    - Пошли в ком­на­ту дя­дюш­ки, - ска­зал он. - Гей-гоп! Сей­час по­за­ба­вим­ся.

    Он схва­тил Ма­моч­ку на ру­ки и уло­жил ее в пос­тель Ма­лы­ша.

    - Хайсан, хоп­сан, Ма­моч­ка, ну вот, на­ко­нец-то ты мо­жешь пос­пать как че­ло­век, - ска­зал он и по­дот­к­нул ей оде­яло, как ма­ма под­ты­ка­ет оде­яло, ук­ла­ды­вая спать сво­его ре­бе­ноч­ка. По­том шеп­нул Ма­лы­шу: - Пог­ля­ди, раз­ве она не ми­ла?

    Он ос­ве­тил му­мию кар­ман­ным фо­на­ри­ком и одоб­ри­тель­но пох­ло­пал ее по ще­ке.

    Потом взял пок­ры­ва­ло, ко­то­рое фре­кен Бок сня­ла с кро­ва­ти, ког­да при­хо­ди­ла к Ма­лы­шу, и, ак­ку­рат­но сло­жив, по­ве­си­ла на спин­ку сту­ла, и то­же на­ки­нул его на Ма­моч­ку. "Что­бы она не за­мер­з­ла", - по­ду­мал Ма­лыш и за­хи­хи­кал. Ка­за­лось, под всем этим лежлт и без­мя­теж­но спит тол­с­тый маль­чиш­ка, по­то­му что Ма­моч­ка бы­ла прик­ры­та с го­ло­вой.

    - Привет, Ма­лыш! - ска­зал Кар­л­сон. - Те­перь, по­жа­луй, и ты мо­жешь нем­но­го пос­пать.

    - Где? - опять уди­вил­ся Ма­лыш. К то­му же при ви­де Ма­моч­ки у не­го про­пал вся­кий сон. - Не мо­гу же я лечь в кро­вать ря­дом с му­ми­ей!

    - Нет, но под кро­вать мо­жешь, - ска­зал Кар­л­сон и по­лез пер­вым, пе­ре­ка­ты­ва­ясь слов­но ежик.

    Малыш - за ним.

    - А те­перь ты ус­лы­шишь ти­пич­ный шпи­он­с­кий храп, - ска­зал Кар­л­сон.

    - Разве шпи­оны хра­пят как-то осо­бен­но? - сно­ва уди­вил­ся Ма­лыш.

    - Да, они хра­пят ко­вар­но и хит­ро, так что мож­но с ума сой­ти. Вот так: "Хо­о­оо, до­оо, до­оо!"

    Шпионский храп по­хо­дил то на кле­кот, то на ур­ча­ние, и звук этот в са­мом де­ле на­во­дил ужас тем бо­лее что он ста­но­вил­ся все гром­че. Ма­лыш ис­пу­гал­ся.

    - Тише! А то сю­да при­дут Фил­ле и Рул­ле.

    - Да ведь для это­го и ну­жен шпи­он­с­кий храп, - объ­яс­нил Кар­л­сон.

    В этот мо­мент кто-то дот­ро­нул­ся до две­ри и при­от­к­рыл ее. В тем­но­ту вор­вал­ся луч фо­на­ри­ка, и в его све­те Ма­лыш уви­дел Фил­ле и Рул­ле, ко­то­рые ос­то­рож­но, на цы­поч­ках, прок­ра­лись в ком­на­ту.

    Карлсон хра­пел гром­ко и зло­ве­ще. Ма­лыш при­шел от это­го в ужас и по­ду­мал: "Зря он так. Они нас об­на­ру­жат". Прав­да, пок­ры­ва­ло сви­са­ло до са­мо­го по­ла, скры­вая его и Кар­л­со­на от све­та фо­на­ри­ка и от лю­бо­пыт­ных глаз. "И все же он это здо­ро­во при­ду­мал", - ре­шил Ма­лыш.

    - Хооо, хо­оо! - пу­ще преж­не­го хра­пел Кар­л­сон.

    - Ну, на­ко­нец-то мы, ка­жет­ся, наш­ли, что ис­ка­ли, - ска­зал Фил­ле, по­ни­зив го­лос. - Де­ти так не хра­пят, это на­вер­ня­ка он. Ты толь­ко пог­ля­ди на это­го тол­с­то­го уваль­ня. Точ­но, он!

    - Хооо! - злоб­но зах­ра­пел Кар­л­сон: ему яв­но не пон­ра­ви­лось, что его наз­ва­ли тол­с­тым уваль­нем, - это бы­ло слыш­но по его хра­пу.

    - У те­бя на­руч­ни­ки на­го­то­ве? - спро­сил Рул­ле. - На не­го сра­зу на­до на­деть на­руч­ни­ки, не то он убе­жит.

    Зашуршало пок­ры­ва­ло. А по­том Ма­лыш ус­лы­шал как Фил­ле и Рул­ле зах­ри­пе­ли, слов­но им не хва­та­ло воз­ду­ха, и он по­нял, что они уви­де­ли на­во­дя­щий ужас ос­кал му­мии, ко­то­рая по­ко­илась на по­душ­ке. Од­на­ко они не вскрик­ну­ли и не бро­си­лись на­утек, а толь­ко ды­ша­ли как-то стран­но.

    - Ах, да это прос­то кук­ла… - не­ре­ши­тель­но ска­зал Фил­ле.

    - Но тог­да объ­яс­ни, - ска­зал Рул­ле, - как эта кук­ла сю­да по­па­ла! Она ведь толь­ко что бы­ла в при­хо­жей или это дру­гая?

    - Да, стран­но, - сог­ла­сил­ся Фил­ле. - А кто же хра­пит?

    Но это­го Фил­ле так и не уда­лось вы­яс­нить, по­то­му что пос­лы­ша­лись приб­ли­жа­ющи­еся ша­ги. Ма­лыш сра­зу уз­нал тя­же­лую пос­тупь фре­кен Бок и раз­вол­но­вал­ся. Что сей­час бу­дет! Ка­кой под­ни­мет­ся крик! Пос­т­раш­нее гро­ма! Но ни­че­го ужас­но­го не про­изош­ло.

    - Быстрее в де­га­роб! - про­шеп­тал Фил­ле.

    Малыш и ог­ля­нуть­ся не ус­пел, как оба жу­ли­ка ока­за­лись в его гар­де­ро­бе.

    Тут Кар­л­сон сно­ва охи­вил­ся. Пе­ре­ка­ты­ва­ясь как ежик, он дви­нул­ся к гар­де­ро­бу и за­пер его на ключ. По­том он так же лов­ко и быс­т­ро при­полз на­зад под кро­вать. И в ту же се­кун­ду в ком­на­ту вош­ла фре­кен Бок, са­ма по­хо­жая на при­ви­де­ние в бе­лой ру­баш­ке и со све­чой в ру­ке.

    - Это ты, Ма­лыш, рыс­кал толь­ко что по мо­ей ком­на­те и ос­ве­щал все уг­лы фо­на­ри­ком? - стро­го ска­за­ла она.

    - Нет, не я, - от­ве­тил Ма­лыш преж­де, чем ус­пел со­об­ра­зить, что он де­ла­ет.

    - А тог­да по­че­му ты не спишь? - с не­до­ве­ри­ем спро­си­ла фре­кен Бок к до­ба­ви­ла: - По­че­му ты нак­рыл­ся с го­ло­вой? Я те­бя пло­хо слы­шу.

    Она рез­ко от­ки­ну­ла пок­ры­ва­ло, ду­мая, что Ма­лыш на­тя­нул его се­бе на го­ло­ву. И тут раз­дал­ся ужас­ный вопль. "Бед­ная фре­кен Бок, она ведь еще не при­вык­ла, как Фил­ле и Рул­ле, ви­деть все­ля­ющие ужас, смер­то­нос­ные му­мии", - по­ду­мал Ма­лыш. Он по­ни­мал, что нас­та­ло вре­мя вы­пол­з­ти из-под кро­ва­ти. Все рав­но она его най­дет, а кро­ме то­го, нуж­на ее по­мощь, что­бы как-то спра­вить­ся с Фил­ле и Рул­ле. Не мог­ли же они ос­та­вать­ся в гар­де­ро­бе!

    И Ма­лыш вы­полз.

    - Не пу­гай­тесь, - на­чал он роб­ко. - Ма­моч­ка - су­щес­т­во не опас­ное, но вот у ме­ня в гар­де­ро­бе за­пер­ты два во­ра.

    Фрекен Бок еще не по­иш­ла в се­бя пос­ле встре­чи с Ма­моч­кой, но ког­да Ма­лыш ска­зал, что в гар­де­ро­бе си­дят два во­ра, она прос­то ра­зоз­ли­лась.

    - Что ты не­сешь! Ка­кие глу­пос­ти! Во­ры в гар­де­ро­бе! Не бол­тай, по­жа­луй­с­та!

    Но для вер­нос­ти она все же по­дош­ла к двер­це гар­де­ро­ба и крик­ну­ла:

    - Здесь есть кто-ни­будь?

    Ответа не пос­ле­до­ва­ло, и она еще боль­ше ра­зоз­ли­лась.

    - Отвечайте! Здесь есть кто-ни­будь? Ес­ли ни­ко­го нет, то ведь мож­но это ска­зать.

    Но тут она ус­лы­ша­ла лег­кий шо­рох в нед­рах гар­де­ро­ба и по­ня­ла, что Ма­лыш ска­зал прав­ду.

    - Смелый маль­чик! - вос­к­лик­ну­ла она. - Та­кой ма­лень­кий, а су­мел спра­вить­ся с дву­мя взрос­лы­ми во­ра­ми! Ге­рой!

    Кровать зас­к­ри­пе­ла, и из-под нее вы­лез Кар­л­сон.

    - Это вов­се не он, - ска­зал Кар­л­сон, - это я все сде­лал!

    Он ки­нул сер­ди­тый взгляд на фре­кен Бок и на Ма­лы­ша.

    - Спасибо мне, что я та­кой сме­лый и хо­ро­ший во всех от­но­ше­ни­ях, - ска­зал он. - И та­кой ум­ный, и кра­си­вый, а вов­се не тол­с­тый ува­лень, вот!

    Фрекен Бок чуть с ума не сош­ла, ког­да уви­де­ла Кар­л­со­на.

    - Ты… ты!.. - зак­ри­ча­ла она, но тут же спох­ва­ти­лась, что сей­час не вре­мя и не мес­то ру­гать Кар­л­со­на за бли­ны, по­то­му что на­до бы­ло по­ду­мать о серь­ез­ных ве­щах. - Сбе­гай ско­рее, раз­бу­ди дя­дю Юли­уса, и мы бу­дем зво­нить в по­ли­цию… Ой, я раз­де­та… пой­ду на­ки­ну ха­лат, - ска­за­ла она, бро­сив стыд­ли­вый взгляд на свою ноч­ную ру­баш­ку.

    И она то­роп­ли­во выш­ла. Ма­лыш по­бе­жал бу­дить дя­дю Юли­уса. Но преж­де взял у Ма­моч­ки че­люс­ти. Он по­ни­мал, что те­перь они нуж­нее са­мо­му дя­де Юли­усу.

    В спаль­не мер­но зву­ча­ло "грр-пс-пс". Дя­дя Юли­ус спал, как ре­бе­нок.

    Начинало све­тать. В еще сов­сем гус­тых су­мер­ках Ма­лыш с тру­дом раз­г­ля­дел на тум­боч­ке ста­кан с во­дой. Он опус­тил ту­да че­люс­ти, пос­лы­шал­ся ти­хий плеск. Ря­дом со ста­ка­ном ле­жа­ли оч­ки дя­ди Юли­уса и ку­лек с ка­ра­мель­ка­ми. Ма­лыш взял ку­лек и су­нул его в кар­ман пи­жа­мы, что­бы от­дать Кар­л­со­ну. Дя­де Юли­усу бы­ло ни к че­му его ви­деть, а то нач­нет еще до­пы­ты­вать­ся, как он сю­да по­пал.

    У Ма­лы­ша воз­ник­ло смут­ное ощу­ще­ние, что на тум­боч­ке дол­ж­но еще что-то ле­жать. Ах да, ко­неч­но, ча­сы дя­ди Юли­уса и его бу­маж­ник. Ни ча­сов, ни бу­маж­ни­ка на мес­те не бы­ло. Но Ма­лыш не об­ра­тил на это осо­бо­го вни­ма­ния. Ему по­ру­чи­ли раз­бу­дить дя­дю Юли­уса, и он прис­ту­пил к де­лу.

    Дядя Юли­ус ра­зом прос­нул­ся.

    - Что еще слу­чи­лось?..

    Первым де­лом он схва­тил­ся за зу­бы и на­дел их и толь­ко тог­да ска­зал:

    - Странно, ско­ро я вер­нусь до­мой, в свой Вес­тер­гет­ланд, там мож­но спать по шес­т­над­цать ча­сов в сут­ки, а здесь, здесь ноч­ная жизнь…

    "Что ж, он, по­жа­луй, прав", - по­ду­мал Ма­лыш и стал ему объ­яс­нять, по­че­му он дол­жен не­мед­лен­но встать.

    Дядя Юли­ус то­роп­ли­во нап­ра­вил­ся в ком­на­ту Ма­лы­ша, Ма­лыш бе­жал за ним сле­дом, фре­кен Бок, на­ки­нув ха­лат, то­же пос­пе­ши­ла ту­да, и все они стол­к­ну­лись в две­рях.

    - О, до­ро­гой гос­по­дин Иен­сен, пред­с­тав­ля­ете се­бе, во­ры! - при­чи­та­ла фре­кен Бок.

    Малыш сра­зу за­ме­тил, что Кар­л­со­на в ком­на­те нет, а ок­но рас­пах­ну­то. "Дол­ж­но быть, он уле­тел до­мой. Это хо­ро­шо, очень хо­ро­шо! Прос­то счас­тье, по­то­му что не­за­чем ему встре­чать­ся ни с Фил­ле и Рул­ле, ни с по­ли­ци­ей. Это так хо­ро­шо, что да­же как-то не ве­рит­ся", - по­ду­мал Ма­лыш.

    - Они за­пер­ты в гар­де­ро­бе, - объ­яс­ни­ла фре­кен Бок и зас­ме­ялась ис­пу­ган­но и ра­дос­т­но.

    Но дя­дя Юли­ус ука­зал на кро­вать Ма­лы­ша, где по-преж­не­му ле­жа­ла ук­ры­тая с го­ло­вой му­мия, и ска­зал:

    - Давайте спер­ва раз­бу­дим Ма­лы­ша!

    И тут же в пол­ной рас­те­рян­нос­ти пе­ре­вел взгляд на Ма­лы­ша, ко­то­рый сто­ял ря­дом с ним.

    - Раз он уже встал, как я ви­жу, - за­бор­мо­тал дя­дя Юли­ус, - то кто же это спит в его кро­ва­ти?

    Фрекен Бок сод­рог­ну­лась. Она уже зна­ла, кто, вер­нее, что ле­жит в кро­ва­ти. Это бы­ло, по­жа­луй, да­же по­чи­ще во­ров.

    - Нечто страш­ное, - ска­за­ла она. - Вы се­бе и пред­с­та­вить не мо­же­те, до че­го страш­ное! Неч­то пря­мо из ми­ра ска­зок.

    Глаза дя­ди Юли­уса за­си­яли. Он со­вер­шен­но не ис­пу­гал­ся, нет, ку­да там, он дру­жес­ки пох­ло­пал это "неч­то страш­ное", что по­ко­илось под оде­ялом.

    - Нечто страш­ное, тол­с­тое, неч­то из ми­ра ска­зок.

    - Сказочное чу­до­ви­ще! Нет, это я дол­жен сей­час же уви­деть, а во­ра­ми зай­мем­ся по­том.

    И он быс­т­рым дви­же­ни­ем от­ки­нул пок­ры­ва­ло.

    - Хи-хи! - про­пи­щал Кар­л­сон и, си­яя, при­под­нял­ся на кро­ва­ти. - Как хо­ро­шо, что ты на­шел здесь не ска­зоч­ное чу­до­ви­ще, а все­го-нав­се­го ме­ня! Вот ра­дос­ть-то, вер­но?

    Фрекен Бок с горь­ким уп­ре­ком пог­ля­де­ла на Кар­л­со­на.

    - И ночью это он нас ду­ра­чил? - спро­сил дя­дя Юли­ус с оби­жен­ным ви­дом.

    - Наверно. Я ему го­ло­ву отор­ву, ког­да у ме­ня бу­дет вре­мя, - ска­за­ла фре­кен Бок. По­том она что-то вспом­ни­ла и ис­пу­ган­но дот­ро­ну­лась до ру­ки дя­ди Юли­уса: - До­ро­гой гос­по­дин Иен­сен, нам ведь на­до зво­нить в по­ли­цию.

    Но тут де­ло при­ня­ло вдруг сов­сем не­ожи­дан­ный обо­рот.

    Из гар­де­ро­ба раз­дал­ся низ­кий го­лос:

    - Откройте име­нем за­ко­на! Мы из по­ли­ции.

    Фрекен Бок, дя­дя Юли­ус и Ма­лыш сов­сем рас­те­ря­лись. Один толь­ко Кар­л­сон не был ни­чуть удив­лен, за­то очень ра­зоз­лил­ся.

    - Из по­ли­ции?.. Это вы рас­ска­зы­вай­те ко­му-ни­будь дру­го­му, жал­кие во­риш­ки!

    Но тут Фил­ле зак­ри­чал из гар­де­ро­ба, что они зап­ла­тят боль­шой штраф за то, что за­дер­жа­ли по­ли­цей­с­ких, ко­то­рые приш­ли сю­да, что­бы пой­мать опас­но­го шпи­она… "Как хит­ро они все по­вер­ну­ли", - по­ду­мал Ма­лыш.

    - Откройте, по­жа­луй­с­та, пос­ко­рее шкаф, и все бу­дет в по­ряд­ке! - крик­нул Фил­ле.

    Дядя Юли­ус по­ве­рил и вы­пус­тил их. Фил­ле и Рул­ле выш­ли из гар­де­ро­ба, но у них был та­кой по­доз­ри­тель­ный вид, что дя­дя Юли­ус и фре­кен Бок по-нас­то­яще­му ис­пу­га­лись.

    - Из по­ли­ции? - с сом­не­ни­ем в го­ло­се пе­рес­п­ро­сил дя­дя Юли­ус. - А по­че­му вы не в фор­ме?

    - Потому что мы сек­рет­ные сот­руд­ни­ки тай­ной по­ли­ции, - ска­зал Рул­ле. - И мы приш­ли сю­да, что­бы его заб­рать, - до­ба­вил Фил­ле и схва­тил Кар­л­со­на. - Это очень опас­ный шпи­он.

    Но тут фре­кен Бок раз­ра­зи­лась го­ме­ри­чес­ким сме­хом.

    - Шпион! Это - шпи­он! Ха-ха-ха! Ну и по­те­ха! Этот про­тив­ный маль­чиш­ка - школь­ный то­ва­рищ Ма­лы­ша.

    Карлсон сос­ко­чил с кро­ва­ти.

    - И я пер­вый уче­ник в клас­се! - го­ря­чо под­х­ва­тил он. - Пер­вый уче­ник, по­то­му что умею ше­ве­лить уша­ми, ну и скла­ды­вать я то­же умею. Но Фил­ле ему не по­ве­рил. Он вы­та­щил на­руч­ни­ки и мед­лен­но дви­нул­ся пря­мо на Кар­л­со­на. Ког­да он по­до­шел уже сов­сем близ­ко, Кар­л­сон за­се­ме­нил ему нав­с­т­ре­чу на сво­их ма­лень­ких тол­с­тых нож­ках. Фил­ле про­бор­мо­тал что-то сер­ди­тое и стал от не­тер­пе­ния пры­гать на од­ной но­ге.

    - Смотри, еще си­няк бу­дет, - пре­дос­те­рег его Кар­л­сон, а Ма­лыш по­ду­мал, что у во­ров всег­да бы­ва­ют си­ня­ки. Де­ло в том, что ле­вый глаз у Фил­ле зап­лыл и был сов­сем си­ний.

    "Что ж, это по зас­лу­гам", - ре­шил Ма­лыш. Ведь он вор­вал­ся к ним в дом и хо­тел те­перь увез­ти Кар­л­со­на, его Кар­л­со­на, что­бы про­дать за де­сять ты­сяч крон. Гад­кие во­ры, пусть у них бу­дет по­боль­ше си­ня­ков!

    - Они не по­ли­цей­с­кие, это ложь, - ска­зал он. - Они во­ры, я их знаю.

    Дядя Юли­ус за­дум­чи­во по­че­сал за­ты­лок.

    - Вот это нам и на­до вы­яс­нить, - ска­зал он.

    Он пред­ло­жил всем вмес­те по­си­деть в сто­ло­вой, по­ка не бу­дет вы­яс­не­но, кто они - по­ли­цей­с­кие или во­ры.

    Тем вре­ме­нем ста­ло поч­ти свет­ло. Звез­ды на не­бе по­гас­ли - это бы­ло вид­но из ок­на. На­чи­нал­ся но­вый день, и Ма­лы­шу ни­че­го так не хо­те­лось, как лечь на­ко­нец в пос­тель и зас­нуть, а не си­деть и слу­шать, как Фил­ле и Рул­ле рас­ска­зы­ва­ют вся­кие не­бы­ли­цы.

    - Неужели вы не чи­та­ли в га­зе­те, что у нас в Ва­зас­та­не по­явил­ся ле­та­ющий шпи­он? - спро­сил Рул­ле и вы­нул из кар­ма­на сло­жен­ную га­зе­ту.

    Но у дя­ди Юли­уса эта за­мет­ка вы­зы­ва­ла сом­не­ние.

    - Нельзя ве­рить всей че­пу­хе, ко­то­рую пи­шут в га­зе­тах, - ска­зал он. - Хо­тя я го­тов еще раз это пе­ре­чи­тать. По­дож­ди­те, я толь­ко схо­жу за оч­ка­ми.

    Он ушел к се­бе, но тут же при­бе­жал на­зад в страш­ном гне­ве.

    - Ничего се­бе по­ли­цей­с­кие! - кри­чал он. - Ук­ра­ли у ме­ня бу­маж­ник и ча­сы! Из­воль­те не­мед­лен­но от­дать мне эти ве­щи!

    Но тут Фил­ле и Рул­ле в свою оче­редь страш­но рас­сер­ди­лись.

    - Опасно, - за­явил Рул­ле, - об­ви­нять по­ли­цей­с­ких в том, что они ук­ра­ли ча­сы и бу­маж­ник.

    - Это на­зы­ва­ет­ся кле­ве­та. Раз­ве вы не зна­ете? - спро­сил Фил­ле. - А за кле­ве­ту на по­ли­цию не­дол­го и в тюрь­му по­пасть. Мо­жет, вы и это­го не зна­ете?

    Вдруг Кар­л­сон из­ме­нил­ся в ли­це и зак­ри­чал точ­но так же, как дя­дя Юли­ус, ко­то­ро­го он от­тол­к­нул. Вид­но бы­ло, что его прос­то рас­пи­ра­ет от зло­бы.

    - А мой ку­лек с ка­ра­мель­ка­ми? - во­пил он. - Кто его взял?

    Филле гроз­но пог­ля­дел на не­го.

    - Ты что, в этом нас об­ви­ня­ешь?

    - Нет, я не со­шел с ума, - ска­зал Кар­л­сон. - Кле­ве­та - это серь­ез­но. Но од­но я мо­гу ска­зать: ес­ли вы взя­ли ку­лек и сей­час же не от­да­ди­те его на­зад, то ты сей­час по­лу­чишь та­кой же фо­нарь на дру­гом гла­зу.

    Малыш пос­пеш­но вы­та­щил из сво­его кар­ма­на ку­лек.

    - Вот твои кон­фе­ты, - ска­зал он, про­тя­ги­вая ку­лек Кар­л­со­ну. - Я его взял, что­бы пе­ре­дать те­бе.

    Тогда в раз­го­вор вме­шал­ся Фил­ле:

    - Все по­нят­но! Хо­ти­те на нас спих­нуть свою ви­ну. Не вый­дет!

    Фрекен Бок все это вре­мя си­де­ла мол­ча, но тут и ей за­хо­те­лось выс­ка­зать­ся.

    - Кто ук­рал ча­сы и бу­маж­ник, мне яс­но. Он толь­ко и де­ла­ет, что во­ру­ет то бу­лоч­ки, то бли­ны - во­об­ще все, что ему по­па­да­ет­ся под ру­ку.

    Она ука­за­ла на Кар­л­со­на, а он слов­но взбе­сил­ся.

    - Эй, ты, пос­лу­шай! - орал он. - Это же кле­ве­та, а за кле­ве­ту от­ве­ча­ют, раз­ве ты это­го не зна­ешь?

    Но фре­кен Бок от­вер­ну­лась от Кар­л­со­на. Ей на­до бы­ло серь­ез­но по­го­во­рить с дя­дей Юли­усом. По ее мне­нию, впол­не ве­ро­ят­но, что эти вот гос­по­да из тай­ной по­ли­ции. По­это­му у них та­кой стран­ный вид и они так пло­хо оде­ты. Фре­кен Бок всерь­ез ду­ма­ла, что все во­ры хо­дят в лох­моть­ях, она ведь ни­ког­да не ви­де­ла нас­то­яще­го взлом­щи­ка.

    Филле и Рул­ле сра­зу по­ве­се­ле­ли. Фил­ле ска­зал, что он с пер­вой же ми­ну­ты по­нял, ка­кая эта да­ма ум­ная и за­ме­ча­тель­ная, и прос­то счас­т­лив, что ему до­ве­лось с ней поз­на­ко­мить­ся. И он нес­коль­ко раз об­ра­щал­ся к дя­де Юли­усу за под­дер­ж­кой.

    - Не прав­да ли, она уди­ви­тель­ная, ред­кая? Не­уже­ли вы так не ду­ма­ете?

    Неизвестно, что рань­ше ду­мал по это­му по­во­ду дя­дя Юли­ус, но те­перь он прос­то был вы­нуж­ден сог­ла­шать­ся, а фре­кен Бок от всех этих ком­п­ли­мен­тов опус­ка­ла гла­за и крас­не­ла.

    - Да, она та­кая же ред­кая, как гре­му­чая змея, - про­вор­чал Кар­л­сон.

    Он си­дел в уг­лу ря­дом с Ма­лы­шом и так энер­гич­но по­жи­рал ка­ра­мель­ки, что хруст был слы­шен во всей ком­на­те. Ког­да же ку­лек ока­зал­ся пус­тым, он вско­чил и стал пры­гать по ком­на­те. Ка­за­лось, он прос­то иг­ра­ет, но с по­мощью этих не­ле­пых прыж­ков он пос­те­пен­но доб­рал­ся до стуль­ев, на ко­то­рых си­де­ли Фил­ле и Рул­ле.

    - Такую ред­кую жен­щи­ну, как вы, хо­чет­ся вновь уви­деть, - не уни­мал­ся Фил­ле, а фре­кен Бок еще боль­ше за­ли­лась крас­кой и еще боль­ше по­ту­пи­ла гла­за.

    - Да, ко­неч­но, ко­неч­но, фре­кен Бок - жен­щи­на ред­кая. - сог­ла­сил­ся дя­дя Юли­ус, - но мне все же хо­те­лось бы знать, кто взял мои ча­сы и бу­маж­ник.

    Филле и Рул­ле, ка­за­лось, не слы­ша­ли, что он ска­зал. Фил­ле был так ув­ле­чен фре­кен Бок, что все ос­таль­ное для не­го уже не су­щес­т­во­ва­ло.

    - И выг­ля­дит она прив­ле­ка­тель­но, не прав­да ли, Рул­ле? - ска­зал он ти­хо, но так, что­бы фре­кен Бок это то­же ус­лы­ша­ла. - Кра­си­вые гла­за… и та­кой пре­лес­т­ный но­сик, пог­ля­ди, та­кой но­сик хо­рош в лю­бую по­го­ду, прав­да, Рул­ле?

    Тут фре­кен Бок под­п­рыг­ну­ла на сво­ем сту­ле, и гла­за у нее пря­мо на лоб по­лез­ли.

    - Что? - вык­рик­ну­ла она. - Что вы ска­за­ли?

    Филле рас­те­рял­ся.

    - Да я толь­ко ска­зал… - за­ле­пе­тал он, по фре­кен Бок не да­ла ему до­го­во­рить.

    - Это вот Фи­липп, я уве­ре­на, - ска­за­ла она и вдруг ста­ла, как по­ка­за­лось Ма­лы­шу, по­хо­жа на Ма­моч­ку.

    Филле был по­ра­жен.

    - Откуда вы зна­ете? Вы что, слы­ша­ли обо мне?

    Фрекен Бок кив­ну­ла с горь­кой ус­меш­кой.

    - Вы спра­ши­ва­ете, слы­ша­ла ли я о вас? О да, не сом­не­вай­тесь! А его не­бось зо­вут Ру­дольф, да? - до­ба­ви­ла она и по­ка­за­ла на Рул­ле.

    - Да. Но от­ку­да вы это зна­ете? Мо­жет, у нас об­щие зна­ко­мые? - спро­сил Фил­ле, так и си­яя от удо­воль­с­т­вия.

    Фрекен Бок сно­ва кив­ну­ла с горь­кой ус­меш­кой. - Да, по­жа­луй, есть. Фре­кен Фри­да Бок, с Фрей­га­тен. Вы, ка­жет­ся, ее зна­ете? У нее то­же пре­лес­т­ный но­сик, ко­то­рый хо­рош в лю­бую по­го­ду, точь-в-точь как у ме­ня, да?

    Филле, вид­но, был не в вос­тор­ге от срав­не­ния но­сов, по­то­му что си­ять он тут же пе­рес­тал. Бо­лее то­го ему яв­но за­хо­те­лось пос­ко­рее смо­тать­ся, и Рул­ле вид­но, то­же не со­би­рал­ся за­си­жи­вать­ся. Но за из спи­ной сто­ял Кар­л­сон. Не­ожи­дан­но раз­дал­ся выс­т­рел, Фил­ле и Рул­ле под­с­ко­чи­ли на мес­те от ис­пу­га.

    - Не стре­ляй! - крик­нул Фил­ле, по­то­му что Кар­л­сон ткнул ему в спи­ну ука­за­тель­ным паль­цем, и он по­ду­мал, что это ду­ло пис­то­ле­та.

    - Выкладывайте бу­маж­ник и ча­сы! - ско­ман­до­вал Кар­л­сон. - А не то бу­ду стре­лять.

    Филле и Рул­ле ста­ли нер­в­но рыть­ся в сво­их кар­ма­нах, и в мгно­ве­ние ока ча­сы и бу­маж­ник ока­за­лись на ко­ле­нях дя­ди Юли­уса.

    - Вот га­де­ныш! - крик­нул Фил­ле, и с быс­т­ро­той мол­нии он и Рул­ле выс­ко­чи­ли в при­хо­жую. Ник­то их не ос­та­но­вил, они хлоп­ну­ли дверью и скры­лись. Пер­вая опом­ни­лась фре­кен Бок и вы­бе­жа­ла вслед за ни­ми. Она сто­яла на пло­щад­ке и кри­ча­ла вдо­гон­ку, по­ка они нес­лись вниз по лес­т­ни­це:

    - Фрида про все это уз­на­ет, уж по­верь! Вот она об­ра­ду­ет­ся!

    Она да­же пе­реп­рыг­ну­ла че­рез нес­коль­ко сту­пе­нек, слов­но со­би­ра­лась дог­нать их, но по­том все же ос­та­но­ви­лась и толь­ко крик­ну­ла вслед:

    - И не взду­май­те по­яв­лять­ся у нас на Фрей­га­тен, не то проль­ет­ся кровь. Слы­ши­те, что я го­во­рю?… Кровь…

    После но­чи с Фил­ле и Рул­ле Кар­л­сон стал за­да­вать­ся еще боль­ше, чем преж­де.

    "Вот луч­ший в ми­ре Кар­л­сон!" - этот крик бу­дил Ма­лы­ша каж­дое ут­ро. И в ком­на­ту вле­тал Кар­л­сон. И каж­дое ут­ро он преж­де все­го вы­ры­вал из гор­ш­ка кос­точ­ку пер­си­ка, что­бы пос­мот­реть, нас­коль­ко она вы­рос­ла, а по­том всег­да нап­рав­лял­ся к ста­ро­му зер­ка­лу, ко­то­рое ви­се­ло над сто­лом Ма­лы­ша. Это бы­ло не­боль­шое зер­ка­ло, но Кар­л­сон дол­го ле­тал вок­руг не­го, что­бы как мож­но луч­ше се­бя раз­г­ля­деть. При­хо­ди­лось это де­лать по час­тям - це­ли­ком его от­ра­же­ние в нем не уме­ща­лось.

    Пока он ле­тал, он ти­хо мур­лы­кал се­бе под нос пе­сен­ку, и в этой пе­сен­ке вос­пе­вал са­мо­го се­бя и все, что с ним слу­чи­лось. "Луч­ший в ми­ре Кар­л­сон… хи-ти-ти-хи… сто­ит де­сять ты­сяч крон… И еще он пой­мал во­ров и стре­лял из пис­то­ле­та… Ка­кое ин­те­рес­ное зер­ка­ло… В нем це­ли­ком не ви­ден луч­ший в ми­ре Кар­л­сон… Но то, что вид­но, кра­си­во… хи-ти-ти-хи… И в ме­ру упи­тан­ный, да, да… И хо­ро­ший во всех от­но­ше­ни­ях… "

    Малыш был с этим сог­ла­сен. Он то­же счи­тал, что Кар­л­сон хо­ро­ший во всех от­но­ше­ни­ях. И са­мое уди­ви­тель­ное бы­ло то, что пос­те­пен­но дя­дя Юли­ус то­же по-нас­то­яще­му к не­му при­вя­зал­ся. Ведь это Кар­л­сон вер­нул ему ча­сы и бу­маж­ник. Та­кое дя­дя Юли­ус ско­ро за­быть не мо­жет. Фре­кен Бок, нап­ро­тив, всег­да на не­го сер­ди­лась, но на это Кар­л­сон не об­ра­щал вни­ма­ния, лишь бы ему вов­ре­мя да­ва­ли еду, а ее она да­ва­ла.

    "Если ме­ня не кор­мят, я уже не я" - так он од­наж­ды вы­ра­зил­ся.

    Фрекен Бок меч­та­ла, что­бы Кар­л­сон не про­во­дил у них вре­мя, но тщет­но, по­то­му что Ма­лыш и дя­дя Юли­ус бы­ли на его сто­ро­не. Фре­кен Бок всег­да вор­ча­ла, ес­ли он по­яв­лял­ся как раз в тот мо­мент, ког­да на­до са­дить­ся за стол, но сде­лать она ни­че­го не мог­ла, и Кар­л­сон ел вмес­те со все­ми.

    После ноч­ных прик­лю­че­ний с Фил­ле и Рул­ле он при­ле­тал ре­гу­ляр­но, слов­но это бы­ло неч­то са­мо со­бой ра­зу­ме­юще­еся.

    Карлсон, вид­но, нем­но­го ус­тал от всех про­каз той но­чи, по­то­му что на сле­ду­ющий день по­явил­ся толь­ко к обе­ду. Он вле­тел в ком­на­ту Ма­лы­ша и сра­зу стал при­ню­хи­вать­ся, чем это пах­нет на кух­не.

    Малыш то­же дол­го спал в тот день (Бим­бо он взял с со­бой в пос­тель) - ока­зы­ва­ет­ся, пос­ле це­лой но­чи воз­ни с во­ра­ми нуж­но от­дох­нуть - и прос­нул­ся толь­ко не­за­дол­го пе­ред тем, как при­ле­тел Кар­л­сон. Вер­нее, он прос­нул­ся не сам, а его раз­бу­дил ка­кой-то стран­ный. не­обыч­ный звук, ко­то­рый до­но­сил­ся из кух­ни. Фре­кен Бок хо­ди­ла взад-впе­ред и пе­ла. Пе­ла гром­ко. Преж­де Ма­лыш ни­ког­да еще не зас­та­вал ее за этим за­ня­ти­ем и на­де­ял­ся, что она и сей­час пе­рес­та­нет, по­то­му что это бы­ло ужас­но. По ка­кой-то не­по­нят­ной при­чи­не она бы­ла се­год­ня в от­лич­ном нас­т­ро­ении. Ут­ром она ус­пе­ла съез­дить до­мой, к Фри­де, мо­жет, имен­но это ее так взбод­ри­ло, что она рас­пе­ва­ла во весь го­лос. "Ах, Фри­да, это бы­ло бы для те­бя луч­ше!.." - пе­ла она, но что имен­но бы­ло бы луч­ше для Фри­ды, Ма­лы­шу так и не уда­лось уз­нать, по­то­му что Кар­л­сон вле­тел к ней на кух­ню и зак­ри­чал:

    - Замолчи! За­мол­чи! Ког­да ты так орешь, лю­ди мо­гут по­ду­мать, что я те­бя бью.

    Фрекен Бок умол­к­ла и ста­ла уг­рю­мо жа­рить эс­ка­ло­пы, а ког­да при­шел дя­дя Юли­ус, все се­ли за круг­лый стол обе­дать. "Все си­дят вмес­те и об­суж­да­ют со­бы­тия этой но­чи, и всем очень уют­но", - по­ду­мал Ма­лыш. Кар­л­сон то­же был до­во­лен обе­дом и вов­сю рас­х­ва­ли­вал фре­кен Бок.

    - Сегодня те­бе уда­лось по ошиб­ке прек­рас­но при­го­то­вить эс­ка­ло­пы, - ска­зал он, что­бы ее обод­рить.

    На это фре­кен Бок ни­че­го не от­ве­ти­ла. Она толь­ко нес­коль­ко раз вздох­ну­ла и плот­но сжа­ла гу­бы.

    Шоколадный пу­динг, раз­ли­тый в ма­лень­кие фор­моч­ки, Кар­л­сон то­же одоб­рил. Он прог­ло­тил всю свою пор­цию преж­де, чем Ма­лыш ус­пел съесть ло­жеч­ку от сво­его, и ска­зал:

    - Да, пу­динг хо­рош, спо­ру нет, но я знаю, что в два ра­за вкус­нее.

    - Что? - за­ин­те­ре­со­вал­ся Ма­лыш.

    - Два та­ких пу­дин­га, - объ­яс­нил Кар­л­сон и взял се­бе но­вую пор­цию. А это зна­чи­ло, что фре­кен Бок ос­та­нет­ся без слад­ко­го, по­то­му что она сде­ла­ла толь­ко че­ты­ре пор­ции.

    Карлсон за­ме­тил, что у нее не­до­воль­ный вид, и под­нял пух­лый ука­за­тель­ный паль­чик.

    - Пойми, здесь за сто­лом есть тол­с­тя­ки, ко­то­рым не­об­хо­ди­мо ху­деть. И за­меть, их не мень­ше двух. Имен на­зы­вать не бу­ду, но уж во вся­ком слу­чае это не я и не этот вот ху­дыш­ка, - ска­зал он и ткнул паль­цем в Ма­лы­ша.

    Фрекен Бок еще плот­нее сжа­ла гу­бы и не вы­мол­ви­ла ни сло­ва. Ма­лыш тре­вож­но пос­мот­рел на дя­дю Юли­уса, но, ка­за­лось, он ни­че­го не слы­шал. Он все вор­чал. Ка­кая в го­ро­де пло­хая по­ли­ция! Он зво­нил в учас­ток и со­об­щил о про­ис­шес­т­вии, но его сло­ва не выз­ва­ли ни­ка­ко­го ин­те­ре­са. У них за ночь слу­чи­лось еще 313 краж, ска­за­ли они, ко­то­ры­ми не­об­хо­ди­мо за­нять­ся. Они толь­ко по­ин­те­ре­со­ва­лись, что же все-та­ки про­па­ло.

    - Тогда я им объ­яс­нил, - в ко­то­рый раз пов­то­рял свой рас­сказ дя­дя Юли­ус, - что бла­го­да­ря од­но­му сме­ло­му и ум­но­му маль­чи­ку гра­би­те­лям приш­лось уй­ти до­мой с пус­ты­ми ру­ка­ми.

    И дя­дя Юли­ус с вос­тор­гом пос­мот­рел на Кар­л­со­на, ко­то­рый при­оса­нил­ся, как пе­тух, и бро­сил на фре­кен Бок тор­жес­т­ву­ющий взгляд.

    - Ну, что ска­жешь? Луч­ший в ми­ре Кар­л­сон пу­га­ет во­ров пис­то­ле­том! - вос­к­лик­нул он.

    Дядя Юли­ус, по прав­де ска­зать, то­же ис­пу­гал­ся это­го пис­то­ле­та. Он яв­но был очень рад и бла­го­да­рен, что по­лу­чил на­зад свои ве­щи, но все же не счи­тал, что маль­чи­ки дол­ж­ны хо­дить с ог­нес­т­рель­ным ору­жи­ем, и ког­да Фил­ле и Рул­ле уд­ра­ли, Ма­лы­шу очень дол­го приш­лось объ­яс­нять, что это иг­руш­ка. Дя­дя Юли­ус ни­как не мог в это по­ве­рить.

    После обе­да дя­дя Юли­ус от­п­ра­вил­ся в гос­ти­ную, что­бы взять си­га­ру. Фре­кен Бок ста­ла уби­рать со сто­ла и мыть по­су­ду, и да­же Кар­л­сон не смог ей ис­пор­тить нас­т­ро­ение, по­то­му что она сно­ва на­ча­ла на­пе­вать: "Ах, Фри­да, для те­бя это луч­ше!.." Но тут она вдруг об­на­ру­жи­ла, что нет ни од­но­го по­ло­тен­ца, и сно­ва рас­сер­ди­лась.

    - Ума не при­ло­жу, ку­да де­лись все по­ло­тен­ца, - ска­за­ла она и в рас­те­рян­нос­ти ог­ля­де­ла кух­ню.

    - Вот он, луч­ший в ми­ре отыс­ки­ва­тель по­ло­те­нец! - вос­к­лик­нул Кар­л­сон, ты­ча се­бя в грудь. - Ты бы поп­ро­си­ла его как на­до, что­бы он при­ло­жил свой ум, но ты ведь не уме­ешь лас­ко­во!

    Карлсон сбе­гал в ком­на­ту Ма­лы­ша и вер­нул­ся с та­кой ог­ром­ной охап­кой по­ло­те­нец, что его са­мо­го не бы­ло вид­но. Но все эти по­ло­тен­ца бы­ли гряз­ные и мя­тые, и фре­кен Бок рас­сер­ди­лась еще боль­ше.

    - Где это ты так из­во­зил все по­ло­тен­ца?! - зак­ри­ча­ла она.

    - Они по­бы­ва­ли в ми­ре ска­зок, - за­явил Кар­л­сон.

    Шли дни. Ма­лыш по­лу­чил от­к­рыт­ку от ма­мы и па­пы. Пу­те­шес­т­вие бы­ло прек­рас­ным, пи­са­ли они, и они на­де­ют­ся, что Ма­лыш то­же ве­се­ло про­во­дит вре­мя и что он хо­ро­шо ла­дит с дя­дей Юли­усом и фре­кен Бок.

    О Кар­л­со­не, ко­то­рый жи­вет на кры­ше, там не бы­ло ни сло­ва, и Кар­л­со­на это силь­но оби­де­ло.

    - Я бы сам на­пи­сал им от­к­рыт­ку, но у ме­ня нет пя­ти эре на мар­ку, - ска­зал он. - "Хо­тя вам и не ин­те­рес­но, хо­ро­шо ли я ла­жу с до­мо­му­чи­тель­ни­цей, - на­пи­сал бы я им, - хо­чу вам со­об­щить, что хо­ро­шо, по­то­му что я стре­лял из пис­то­ле­та, и прог­нал во­ров, и на­шел все по­ло­тен­ца, ко­то­рые по­те­ря­ла до­мо­му­чи­тель­ни­ца".

    Малыш был счас­т­лив, что у Кар­л­со­на нет пя­ти эре, что­бы ку­пить поч­то­вую мар­ку. Он по­ни­мал, что ма­ма и па­па не дол­ж­ны по­лу­чать та­кой от­к­рыт­ки.

    Малыш уже дав­но от­к­рыл свою ко­пил­ку и от­дал Кар­л­со­ну все, что там бы­ло, но все эти день­ги он ус­пел ис­т­ра­тить и те­перь злил­ся.

    - Что за глу­пость, - вор­чал Кар­л­сон, - я стою де­сять ты­сяч крон, а у ме­ня нет да­же мо­нет­ки, что­бы ку­пить поч­то­вую мар­ку! Как ты ду­ма­ешь, дя­дя Юли­ус не сог­ла­сит­ся ку­пить мои боль­шие паль­цы на но­гах?

    Малыш счи­тал, что ни­ког­да не сог­ла­сит­ся.

    - А мо­жет, все же сог­ла­сит­ся? Он ведь от ме­ня в та­ком вос­тор­ге, - не уни­мал­ся Кар­л­сон.

    Но Ма­лыш упор­но сто­ял на сво­ем. Кар­л­сон ра­зоз­лил­ся и уле­тел в свой до­мик на кры­ше и при­ле­тел на­зад толь­ко тог­да, ког­да Ма­лыш дваж­ды ему про­сиг­на­лил "при­ле­тай ско­рей!", по­то­му что по­ра бы­ло са­дить­ся за стол.

    "Мама и па­па, вид­но, вол­ну­ют­ся, как дя­дя Юли­ус ужи­вет­ся с фре­кен Бок, раз они об этом спе­ци­аль­но пи­шут, - ду­мал Ма­лыш, - но они нап­рас­но бес­по­ко­ят­ся. Дя­дя Юли­ус и фре­кен Бок в прек­рас­ных от­но­ше­ни­ях". И с каж­дым днем, Ма­лыш это за­ме­чал, они все охот­нее раз­го­ва­ри­ва­ли друг с дру­гом. Они час­то по­дол­гу за­си­жи­ва­лись в гос­ти­ной, и дя­дя Юли­ус все что-то го­во­рил про мир ска­зок, а фре­кен Бок от­ве­ча­ла ему так ми­ло и лас­ко­во, что Ма­лыш ее прос­то не уз­на­вал.

    В кон­це кон­цов у Кар­л­со­на да­же воз­ник­ли ка­кие-то по­доз­ре­ния. С то­го са­мо­го дня, как фре­кен Бок ста­ла зак­ры­вать дверь в гос­ти­ной. Де­ло в том, что этой раз­д­виж­ной дверью у Сван­те­со­нов ни­ког­да не поль­зо­ва­лись, а гос­ти­ную от при­хо­жей от­де­ля­ли толь­ко за­на­вес­ки. Но вот те­перь, ког­да фре­кен Бок и дя­дя Юли­ус по ве­че­рам пи­ли ко­фе в гос­ти­ной, фре­кен Бок вдруг ста­ла зак­ры­вать эту дверь. А ес­ли в ком­на­ту за­бе­гал Кар­л­сон, дя­дя Юли­ус от­сы­лал его, го­во­ря, что де­ти дол­ж­ны иг­рать в дру­гом мес­те, а они хо­тят спо­кой­но, в ти­ши­не вы­пить ко­фе.

    - Я то­же хо­чу ко­фе, - воз­му­щал­ся Кар­л­сон, - на­лей­те мне пос­ко­рее ко­фе и угос­ти­те си­га­рой, я по­си­жу здесь с ва­ми!

    Но дя­дя Юли­ус жи­во выс­тав­лял его за дверь, а фре­кен Бок сме­ялась от удо­воль­с­т­вия. На­ко­нец-то пе­ре­вес был на ее сто­ро­не.

    - Я это­го боль­ше не по­тер­п­лю! - ска­зал как-то Кар­л­сон. - Я их про­учу.

    На сле­ду­ющее ут­ро, ког­да дя­дя Юли­ус был у док­то­ра, а фре­кен Бок пош­ла на ры­нок за са­ла­кой, Кар­л­сон вле­тел к не­му в ком­на­ту с боль­шой дрелью в ру­ке. Ма­лыш ви­дел эту дрель и рань­ше: она ви­се­ла на сте­не в до­ми­ке на кры­ше, и те­перь Ма­лы­шу не тер­пе­лось уз­нать, за­чем Кар­л­сон при­та­щил ее сю­да. Но в этот мо­мент что-то опус­ти­ли в поч­то­вый ящик, и Ма­лыш ки­нул­ся в при­хо­жую за поч­той. Приш­ли две от­к­рыт­ки, од­на от Бос­се, дру­гая от Бе­тан. Ма­лыш был так рад этим от­к­рыт­кам и столь­ко раз их чи­тал и пе­ре­чи­ты­вал, что ког­да он с этим по­кон­чил, ока­за­лось, что Кар­л­сон то­же по­кон­чил со сво­им де­лом: он прос­вер­лил боль­шую дыр­ку в две­рях гос­ти­ной.

    - Что ты нат­во­рил, Кар­л­сон! - крик­нул он в ис­пу­ге. - Раз­ве мож­но свер­лить дыр­ки в две­рях?.. За­чем ты это сде­лал?

    - Как за­чем? Что­бы пог­ля­деть, что они там де­ла­ют! - от­ве­тил Кар­л­сон.

    - Как те­бе толь­ко не стыд­но! Ма­ма го­во­рит, что гад­ко под­г­ля­ды­вать в за­моч­ную сква­жи­ну.

    - Твоя ма­ма очень ум­ная. Она со­вер­шен­но пра­ва. За­моч­ная сква­жи­на су­щес­т­ву­ет для клю­ча, а не для глаз. Но это ведь не за­моч­ная сква­жи­на, а гла­зок. Гла­зок де­ла­ют для глаз, это яс­но уже по са­мо­му сло­ву. Что ты мо­жешь мне воз­ра­зить?

    Малыш не на­шел от­ве­та.

    А Кар­л­сон тем вре­ме­нем вы­нул изо рта ку­со­чек жвач­ки и зат­к­нул ею гла­зок, что­бы он не был ви­ден.

    - Гей-гоп! - вос­к­лик­нул он. - Мы что-то дав­но не ве­се­ли­лись, за­то се­год­ня ве­чер не бу­дет скуч­ным, я ру­ча­юсь.

    И Кар­л­сон взял дрель и соб­рал­ся уле­тать.

    - У ме­ня еще есть од­но де­ло, - объ­яс­нил он. - Но к са­ла­ке я ус­пею вер­нуть­ся.

    - А что за де­ло у те­бя? - спро­сил Ма­лыш.

    - .Да од­но не­боль­шое дель­це, хоть де­нег на мар­ку раз­до­бу­ду, - ска­зал Кар­л­сон.

    И уле­тел.

    Но как толь­ко ста­ли коп­тить са­ла­ку, Кар­л­сон вер­нул­ся, и весь день он был в пре­вос­ход­ном нас­т­ро­ении. Он вы­нул из кар­ма­на пя­ти­эро­вую мо­нет­ку и про­тя­нул ее фре­кен Бок.

    - Это те­бе в ви­де не­боль­шо­го по­ощ­ре­ния, - ска­зал он. - Ку­пи се­бе ка­кую-ни­будь без­де­луш­ку: бу­сы или еще что!

    Фрекен Бок воз­му­щен­но от­ш­выр­ну­ла мо­нет­ку.

    - Я те­бе по­ка­жу без­де­луш­ку! - зак­ри­ча­ла она, но тут по­явил­ся дя­дя Юли­ус, и фре­кен Бок сра­зу же рас­хо­те­лось шу­меть.

    - Смотри, ка­кая она ста­но­вит­ся шел­ко­вая, как толь­ко при­хо­дит лю­би­тель ми­ра ска­зок! - шеп­нул Кар­л­сон Ма­лы­шу.

    А фре­кен Бок и дя­дя Юли­ус от­п­ра­ви­лись в гос­ти­ную, что­бы, как обь­г­ч­но, вы­пить ко­фе с гла­зу на глаз.

    - Теперь мы пос­мот­рим, что они там де­ла­ют, - за­явил Кар­л­сон. - Я сде­лал пос­лед­нюю по­пыт­ку мир­но с ней по­ла­дить, но она объ­яви­ла мне вой­ну. Что ж, при­дет­ся сно­ва за­нять­ся ее низ­ве­де­ни­ем и ку­ро­ще­ни­ем. Пусть не ждет от ме­ня по­ща­ды!

    К ве­ли­ко­му изум­ле­нию Ма­лы­ша, Кар­л­сон вы­нул из наг­руд­но­го кар­ма­на си­га­ру. Он за­жег спич­ку, за­ку­рил и пос­ту­чал в дверь гос­ти­ной. Ник­то не ска­зал "Вой­ди­те", но он во­шел без вся­кой це­ре­мо­нии, ды­мя си­га­рой.

    - Простите, это, ка­жет­ся, ку­ри­тель­ная ком­на­та, - важ­но ска­зал он. - Зна­чит, я мо­гу здесь вы­ку­рить си­га­ру.

    Дядя Юли­ус рас­сви­ре­пел. Он выр­вал у не­го си­га­ру, раз­ло­мал ее по­по­лам и за­явил, что ес­ли он еще хоть раз уви­дит, что Кар­л­сон ку­рит, он за­даст ему та­кую треп­ку, что тот во­век не за­бу­дет. И иг­рать с Ма­лы­шом ему он то­же боль­ше не поз­во­лит.

    Карлсон оби­жен­но вы­пя­тил ниж­нюю гу­бу, гла­за его на­пол­ни­лись сле­за­ми, и он с до­са­ды слег­ка ляг­нул дя­дю Юли­уса но­гой.

    - А мы все эти дни так хо­ро­шо с то­бой ла­ди­ли, про­тив­ный дядь­ка Юли­ус! - бур­к­нул он и так пос­мот­рел на обид­чи­ка, что бы­ло яс­но, ка­ко­го он о нем мне­ния.

    Но дя­дя Юли­ус в два сче­та выс­та­вил его за дверь, плот­но зад­ви­нул ее и зак­рыл на за­мок. В пер­вый раз.

    - Сам ви­дишь, без ку­ро­ще­ния здесь ни­как не обой­тись, - ска­зал Кар­л­сон Ма­лы­шу. Он сно­ва за­ба­ра­ба­нил в дверь ку­ла­ком и крик­нул: - На­де­юсь, ты все же угос­тишь ме­ня хо­ро­шей си­га­рой!

    Потом Кар­л­сон су­нул ру­ки в кар­ма­ны и на­чал чем-то гре­меть. По­хо­же, что это бы­ли мо­нет­ки. Да, в са­мом де­ле, его кар­ма­ны бы­ли бит­ком на­би­ты пя­ти­эро­вы­ми мо­нет­ка­ми.

    - Вот по­вез­ло, стал бо­га­тый, - ска­зал он.

    Малыш за­бес­по­ко­ил­ся.

    - Откуда у те­бя столь­ко де­нег?

    Карлсон в от­вет та­ин­с­т­вен­но под­миг­нул.

    - Это ты уз­на­ешь толь­ко зав­т­ра, - ска­зал он.

    Малыш еще боль­ше встре­во­жил­ся. Ведь Кар­л­сон ку­да-то уле­тал, вдруг он ста­щил эти день­ги! Но это не луч­ше, чем то, что де­ла­ют Фил­ле и Рул­ле, да, это ни­чуть не луч­ше, чем сло­же­ние яб­лок, в ко­то­ром он, как сам хвас­тал­ся, си­лен. Ма­лыш раз­вол­но­вал­ся не на шут­ку. Но ду­мать об этом ему уже вре­ме­ни не бы­ло, по­то­му что Кар­л­сон ти­хонь­ко, ос­то­рож­но вы­нул жвач­ку их глаз­ка.

    - Вот, са­ми ви­но­ва­ты, - ска­зал он и при­пал од­ним гла­зом к прос­вер­лен­ной дыр­ке. Но он тут же от­п­ря­нул, слов­но уви­дел что-то ужас­ное. - Ка­кое бе­зоб­ра­зие! - воз­му­тил­ся Кар­л­сон.

    - Что они де­ла­ют? - Ма­лыш был за­ин­те­ре­со­ван.

    - Я то­же хо­тел бы это знать, но они ис­чез­ли.

    Дядя Юли­ус и фре­кен Бок обыч­но си­де­ли на ма­лень­ком ди­ван­чи­ке, ко­то­рый прек­рас­но бы­ло вид­но в гла­зок. Там их и зас­тал Кар­л­сон, ког­да вор­вал­ся к ним с си­га­рой. Но сей­час их там не бы­ло. Ма­лыш смог сам в этом убе­дить­ся, пог­ля­дев в гла­зок. Вид­но, они пе­ре­се­ли на ди­ван у ок­на, и это, по мне­нию Кар­л­со­на, бы­ло прос­то под­ло и да­же ко­вар­но с их сто­ро­ны. Те лю­ди, у ко­то­рых есть хоть кап­ля со­вес­ти, уве­рял Кар­л­сон, всег­да са­дят­ся так, что­бы их бы­ло вид­но в за­моч­ную сква­жи­ну или в гла­зок.

    Бедняга Кар­л­сон! Он опус­тил­ся на стул в при­хо­жей и бе­зу­теш­но ус­та­вил­ся в од­ну точ­ку. На этот раз он яв­но про­иг­рал. Его блес­тя­щая идея с глаз­ком ока­за­лась бес­смыс­лен­ной; это был тя­же­лый удар.

    - Пошли, - ска­зал он на­ко­нец. - Пой­дем по­ищем у те­бя, мо­жет, най­дем сре­ди тво­его ба­рах­ла ка­кой-ни­будь ин­с­т­ру­мент для ку­ро­ще­ния.

    Карлсон дол­го ша­рил в ящи­ках Ма­лы­ша, но ни­как не мог на­пасть на то, что ис­кал. Но вдруг он свис­т­нул от вос­тор­га и вы­та­щил длин­ную стек­лян­ную тру­боч­ку, че­рез ко­то­рую Ма­лыш стре­лял го­ро­ши­на­ми.

    - Прекрасный ин­с­т­ру­мент для ку­ро­ще­ния! - за­во­пил Кар­л­сон. - Те­перь най­ти бы еще ка­кой-ни­будь пред­мет, и по­ря­док!

    И он на­шел еще пред­мет, от­лич­ный пред­мет - воз­душ­ный шар, ко­то­рый мож­но бы­ло на­дуть до ог­ром­ных раз­ме­ров.

    - Гей-гоп!.. - вос­к­лик­нул Кар­л­сон, и его пух­лые руч­ки дро­жа­ли от не­тер­пе­ния, ког­да он при­вя­зы­вал ша­рик к тру­боч­ке. По­том он при­ло­жил труб­ку ко рту, на­дул шар и за­ку­дах­тал от ра­дос­ти, ког­да уви­дел, что ли­цо, на­ри­со­ван­ное чер­ной крас­кой на жел­том ша­ре, пос­те­пен­но раз­ду­ва­ет­ся до не­ве­ро­ят­ных раз­ме­ров.

    - С этим мож­но изоб­ра­жать ста­ри­ка, - ска­зал Ма­лыш.

    - Да, с этим мож­но изоб­ра­жать все, что угод­но, - уве­рил его Кар­л­сон и сно­ва вы­пус­тил воз­дух из ша­ри­ка. - Глав­ное, что с ним прек­рас­но мож­но ку­ро­щать.

    И де­ло пош­ло на лад. Пош­ло прос­то за­ме­ча­тель­но, хо­тя Ма­лыш так хо­хо­тал, что чуть все не ис­пор­тил.

    - Гей-гоп, - про­шеп­тал Кар­л­сон и ос­то­рож­но про­су­нул воз­душ­ный ша­рик на стек­лян­ной тру­боч­ке че­рез гла­зок. По­том он стал дуть что бы­ло сил в труб­ку, а Ма­лыш сто­ял ря­дом и да­вил­ся от сме­ха. Он пред­с­та­вил се­бе, как дя­дя Юли­ус и фре­кен Бок си­дят на ди­ва­не у ок­на и вдруг ви­дят, как у них на гла­зах в по­луть­ме сум­ра­ка воз­ни­ка­ет и рас­тет круг­лое, как пу­зырь, по­хо­жее на лу­ну ли­цо ста­ри­ка. Ма­лыш по­ни­мал, ка­кое жут­кое впе­чат­ле­ние это дол­ж­но про­из­вес­ти.

    - Надо по­выть, как при­ви­де­ние, - ска­зал Кар­л­сон. - По­дуй по­ка ты, что­бы ша­рик не спус­тил!

    И Ма­лыш стал дуть, а Кар­л­сон - сто­нать и взды­хать, не жа­лея сил. Вид­но, те двое, что си­де­ли за­пер­шись в гос­ти­ной, ус­лы­ша­ли эти сто­ны и уви­де­ли лун­но­го ста­ри­ка, во вся­ком слу­чае, вдруг раз­дал­ся крик, ко­то­ро­го Кар­л­сон ждал.

    - Они кри­чат, - ра­дос­т­но от­ме­тил Кар­л­сон и тут же до­ба­вил: - Те­перь глав­ное - не ос­та­нав­ли­вать­ся на дос­тиг­ну­том.

    И он сно­ва стал вы­пус­кать воз­дух из ша­ри­ка. Раз­дал­ся ти­хий и та­ин­с­т­вен­ный свис­тя­щий звук, а ког­да лун­ный ста­рик рас­та­ял, Кар­л­сон лов­ко вы­та­щил из глаз­ка тру­боч­ку со спу­щен­ным ре­зи­но­вым ша­ри­ком и опять за­ле­пил дыр­ку жвач­кой, а сам, как ежик, быс­т­ро-быс­т­ро за­полз под круг­лый сто­лик, пок­ры­тый ска­тер­тью, - тот са­мый, где они уже пря­та­лись, ког­да жда­ли жу­ли­ков. Ма­лыш ед­ва ус­пел скрыть­ся сле­дом, как щел­к­нул за­мок, раз­д­ви­ну­лась дверь, и фре­кен Бок про­су­ну­ла го­ло­ву в при­хо­жую.

    - Я все же ду­маю: де­ти, - ска­за­ла она.

    Но за ней сто­ял дя­дя Юли­ус, и он был дру­го­го мне­ния.

    - Сколько раз я те­бе уже го­во­рил, что мы жи­вем в ми­ре ска­зок, в ми­ре та­ин­с­т­вен­но­го. Ска­зоч­ные су­щес­т­ва бес­п­ре­пят­с­т­вен­но про­хо­дят сквозь зак­ры­тые две­ри и сте­ны, а ты не хо­чешь это­го по­нять!

    Фрекен Бок по­ко­ри­лась и пос­луш­но ска­за­ла, что она, ко­неч­но, это то­же спо­соб­на по­нять, ес­ли как сле­ду­ет по­ду­ма­ет. Но она яв­но не же­ла­ла, что­бы эти ска­зоч­ные су­щес­т­ва ме­ша­ли ей пить ко­фе с дя­дей Юли­усом, и тут же ув­лек­ла его на­зад в гос­ти­ную. И Кар­л­сон и Ма­лыш сно­ва ока­за­лись пе­ред зак­ры­той дверью. "И смот­реть в гла­зок бы­ло не очень-то ве­се­ло", - ду­мал Ма­лыш. И Кар­л­сон то­же так ду­мал. Да, пред­с­тавь­те се­бе, что и Кар­л­сон так ду­мал.

    Тут, к счас­тью, поз­во­нил те­ле­фон. Ма­лыш по­до­шел. Ка­кой-то жен­с­кий го­лос поп­ро­сил фре­кен Бок. Ма­лыш по­нял, что это Фри­да с Фрей­га­тен, и очень об­ра­до­вал­ся. Те­перь он имел за­кон­ное пра­во по­ме­шать фре­кен Бок, и хо­тя во­об­ще-то он был ми­лым маль­чи­ком, он сде­лал это с ра­дос­тью.

    - Фрекен Бок, вас к те­ле­фо­ну! - крик­нул он и гром­ко пос­ту­чал в дверь гос­ти­ной. Но без­ре­зуль­тат­но.

    - Скажи, что я за­ня­та! - крик­ну­ла в от­вет фре­кен Бок из-за зак­ры­той две­ри. Фри­да бы­ла так же бес­силь­на на­ру­шить ее уеди­не­ние с дя­дей Юли­усом, как и ска­зоч­ные су­щес­т­ва.

    Малыш вер­нул­ся к те­ле­фо­ну и ска­зал, что фре­кен Бок не мо­жет по­дой­ти. Но Фри­да хо­те­ла во что бы то ни ста­ло уз­нать, чем так за­ня­та ее сес­т­ра, что не мо­жет да­же по­дой­ти к те­ле­фо­ну, и за­сы­па­ла Ма­лы­ша воп­ро­са­ми. В кон­це кон­цов он ска­зал:

    - Лучше все­го спро­си­те ее зав­т­ра са­ми.

    Он по­ло­жил труб­ку и пог­ля­дел; что де­ла­ет Кар­л­сон. Но Кар­л­со­на ниг­де не бы­ло. Ма­лыш ис­кал его всю­ду, в кон­це кон­цов при­бе­жал на кух­ню. По­до­шел к от­к­ры­то­му ок­ну и уви­дел на по­до­кон­ни­ке стран­ную фи­гу­ру. Там сто­яло вер­хом на ма­ми­ной лю­би­мой мет­ле та­ин­с­т­вен­ное су­щес­т­во, го­то­вое к от­ле­ту. По всей ве­ро­ят­нос­ти, это и был Кар­л­сон, хо­тя по ви­ду су­щес­т­во это бы­ло по­хо­же на ма­лень­кую ведь­му: ли­цо, вы­ма­зан­ное чер­ным, на го­ло­ве ко­сын­ка, а на пле­чах раз­ве­вал­ся ведь­мин­с­кий плащ - ма­мин боль­шой цве­тас­тый пе­ред­ник.

    - Послушай, Кар­л­сон, - ска­зал Ма­лыш с ис­пу­гом, - нель­зя, что­бы дя­дя Юли­ус ви­дел, что ты ле­та­ешь!

    - Я не Кар­л­сон, - ска­зал Кар­л­сон глу­хим го­ло­сом, - я ведь­ма, са­мая злая и са­мая страш­ная в ми­ре ведь­ма.

    - Ой! - выр­ва­лось у Ма­лы­ша.

    - Да, да, я са­мое опас­ное су­щес­т­во из ми­ра ска­зок, - не уни­мал­ся Кар­л­сон. - При ви­де ме­ня у всех во­ло­сы ста­но­вят­ся ды­бом.

    В го­лу­бых су­мер­ках июнь­с­ко­го ве­че­ра ле­те­ла ведь­ма. Ма­лыш гля­дел ей вслед, не зная, что пред­п­ри­нять. По­том он бро­сил­ся в ком­на­ту Бос­се, по­то­му что ее ок­на вы­хо­ди­ли на ту же сто­ро­ну, что и ок­на гос­ти­ной.

    Ведьма уви­де­ла Ма­лы­ша, ши­ро­ко улыб­ну­лась и по­ма­ха­ла ему ру­кой - очень кста­ти, а то Ма­лы­шу ста­ло уже ка­зать­ся, что это нас­то­ящая ведь­ма, - а по­том она заг­ля­ну­ла в ок­но гос­ти­ной. Фре­кен Бок и дя­дя Юли­ус ее, вид­но, не за­ме­ти­ли, по­то­му что до Ма­лы­ша по-преж­не­му до­но­сил­ся ров­ный гул их го­ло­сов. И вдруг ти­ши­ну ве­че­ра про­ре­зал крик. Ду­ше­раз­ди­ра­ющий крик ведь­мы (она хо­те­ла прив­лечь к се­бе вни­ма­ние) - и гул го­ло­сов в гос­ти­ной тут же смолк.

    А ведь­ма при­ле­те­ла на­зад к Ма­лы­шу, рыв­ком сор­ва­ла с се­бя ко­сын­ку и плащ, стер­ла бе­лой гар­ди­ной с ли­ца са­жу и ра­зом прев­ра­ти­лась сно­ва в Кар­л­со­на, ко­то­рый швыр­нул мет­лу и ведь­мин­с­кие одеж­ды Бос­се под кро­вать.

    - Знаешь что? - ска­зал Кар­л­сон и, тя­же­ло вздох­нув, по­до­шел к Ма­лы­шу. - На­до за­ко­ном зап­ре­тить ста­ри­кам так се­бя вес­ти.

    - А что они де­ла­ли? - спро­сил Ма­лыш.

    Карлсон раз­д­ра­жен­но по­ка­чал го­ло­вой.

    - Он дер­жал ее за ру­ку! Си­дел и дер­жал ее за ру­ку! Нет, пред­с­тав­ля­ешь, дер­жать за ру­ку до­мо­му­чи­тель­ни­цу! Ну, что ты на это ска­жешь?

    И Кар­л­сон пос­мот­рел на Ма­лы­ша так, слов­но он ожи­дал, что Ма­лыш от удив­ле­ния упа­дет в об­мо­рок, а ког­да это­го не слу­чи­лось, крик­нул:

    - Разве ты не слы­шишь, что я го­во­рю? Си­дят и дер­жат друг дру­га за ру­ки! Есть же та­кие ду­ра­ки на све­те!

    Этот день Ма­лыш ни­ког­да не за­бу­дет. Он сам ра­но прос­нул­ся: "луч­ший в ми­ре Кар­л­сон" не при­ле­тел, что­бы его бу­дить. "Так стран­но", - по­ду­мал Ма­лыш и по­бе­жал к поч­то­во­му ящи­ку, за га­зе­той. Он хо­тел ус­петь про­честь все те не­бы­ли­цы, ко­то­рые там бу­дут на­пи­са­ны, преж­де чем дя­дя Юли­ус от­ни­мет у не­го га­зе­ту.

    Но ни­ка­ких де­тек­тив­ных се­рий он там не на­шел. Ма­лыш во­об­ще даль­ше пер­вой стра­ни­цы ни­ког­да не до­хо­дил. Но тут он вдруг нат­к­нул­ся на за­го­ло­вок, ко­то­рый при­ко­вал все его вни­ма­ние:

    А под этим за­го­лов­ком бы­ла по­ме­ще­на фо­тог­ра­фия с ви­дом Вес­тер­б­ро­на и ле­тя­щим над ним - да, тут ошиб­ки быть не мог­ло, - ле­тя­щим над ним Кар­л­со­ном. Его пор­т­рет был то­же по­ме­щен в га­зе­те. Он сто­ял и с улыб­кой ука­зы­вал на свой про­пел­лер и на кноп­ку на жи­во­те.

    Малыш стал чи­тать, а ког­да про­чел, зап­ла­кал.

    "У нас се­год­ня в ре­дак­ции по­бы­вал стран­ный по­се­ти­тель. Этот кра­си­вый, ум­ный и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил - так он сам се­бя оп­ре­де­лил - при­шел и пот­ре­бо­вал, что­бы ему вру­чи­ли обе­щан­ное на­ми воз­наг­раж­де­ние в раз­ме­ре де­ся­ти ты­сяч крон. Он сам, а не кто-то дру­гой су­мел рас­к­рыть тай­ну Ва­зас­та­на, как он нам объ­яс­нил, но он ни­ка­кой не шпи­он, за­явил он нам, и у нас нет ос­но­ва­ний ему не ве­рить. "Я шпи­оню толь­ко за та­ки­ми, как до­мо­му­чи­тель­ни­ца и дя­дюш­ка", - за­явил он. Все это зву­чит по-дет­с­ки и впол­не не­вин­но, и, нас­коль­ко мы по­ни­ма­ем, этот "шпи­он" ока­зал­ся обык­но­вен­ным тол­с­тым школь­ни­ком - пер­вым уче­ни­ком в сво­ем клас­се, как он нас за­ве­рил, - но у это­го маль­чи­ка есть вещь, ко­то­рую мог бы при­ме­нить лю­бой ре­бе­нок, а имен­но: мо­тор­чик, с по­мощью ко­то­ро­го мож­но ле­тать, как, впро­чем, это вид­но на кар­тин­ке. Мо­тор этот сде­лан луч­шим в ми­ре изоб­ре­та­те­лем, как ут­вер­ж­да­ет маль­чик, но он от­ка­зал­ся рас­ска­зать об этом бо­лее под­роб­но. Мы ска­за­ли, что этот изоб­ре­та­тель стал бы муль­ти­мил­ли­оне­ром, ес­ли бы на­ла­дил мас­со­вое про­из­вод­с­т­во та­ких мо­то­ров, на что маль­чик от­ве­тил: "Нет уж, спа­си­бо, нель­зя заг­ряз­нять воз­дух ле­та­ющи­ми маль­чи­ка­ми, дос­та­точ­но нас дво­их - ме­ня и Ма­лы­ша".

    В этом мес­те Ма­лыш улыб­нул­ся - во вся­ком слу­чае, спа­си­бо, что Кар­л­сон хо­тел ле­тать толь­ко с ним и ни с кем дру­гим, - а по­том вздох­нул и стал чи­тать даль­ше.

    "Надо, од­на­ко, приз­нать, что маль­чик все же про­из­во­дит стран­ное впе­чат­ле­ние. Он го­во­рит без умол­ку, как-то стран­но от­ве­ча­ет на на­ши воп­ро­сы и да­же не по­же­лал наз­вать сво­ей фа­ми­лии: "Моя ма­моч­ка - му­мия, а отец - гном", - ска­зал он в кон­це кон­цов, но боль­ше­го нам до­бить­ся не уда­лось. Он нем­но­го бол­та­ет по-ан­г­лий­с­ки, воз­мож­но, отец его ан­г­ли­ча­нин, во вся­ком слу­чае, он, ви­ди­мо, зна­ме­ни­тый лет­чик, ес­ли мы вер­но по­ня­ли бол­тов­ню маль­чиш­ки. И этот ин­те­рес к по­ле­там яв­но пе­ре­дал­ся сы­ну по нас­лед­с­т­ву от от­ца. Маль­чик ут­вер­ж­да­ет, что име­ет пра­во на обе­щан­ное воз­наг­раж­де­ние. "Я дол­жен по­лу­чить эти день­ги, а не Фил­ле и Рул­ле или ка­кой-ни­будь дру­гой ху­ли­ган", - го­во­рит он. И всю эту сум­му он про­сит вы­дать ему пя­ти­эро­вы­ми мо­нет­ка­ми, по­то­му что толь­ко это, по его ут­вер­ж­де­нию, "нас­то­ящие день­ги". Он по­ки­нул нас, на­бив свои кар­ма­ны пя­ти­эро­вы­ми мо­нет­ка­ми. За ос­таль­ны­ми мо­не­та­ми он со­би­ра­ет­ся зай­ти, прих­ва­тив с со­бой тач­ку. Ре­дак­ция за­яв­ля­ет, что он мо­жет по­лу­чить их в лю­бой день. Раз­го­вор с ним был весь­ма лю­бо­пы­тен, хо­тя и не все, что он го­во­рит, мож­но по­нять. "Имей­те в ви­ду, что вы зап­ла­ти­ли толь­ко приб­ли­зи­тель­но" - это бы­ли его пос­лед­ние сло­ва, а по­том он вы­ле­тел че­рез ок­но и нап­ра­вил­ся в сто­ро­ну Ва­зас­та­на.

    Имя свое маль­чик нам наз­вать от­ка­зал­ся, бо­ясь, что его имя по­па­дет в га­зе­ту, "по­то­му что Ма­лыш это­го не хо­чет", ска­зал он, и во­об­ще соз­да­ет­ся впе­чат­ле­ние, что он очень при­вя­зан к сво­ему млад­ше­му бра­ту. Мы не мо­жем от­к­рыть имя маль­чи­ка, но все же со­об­щим на­шим чи­та­те­лям, что оно на­чи­на­ет­ся сло­гом "Карл", а за­вер­ша­ет­ся сло­гом "сон". Но ес­ли че­ло­век не хо­чет, что­бы его имя бы­ло на­пе­ча­та­но в га­зе­те, то мы обя­за­ны с этим счи­тать­ся. Вот по­че­му мы на про­тя­же­нии всей статьи зва­ли его толь­ко "маль­чик", а не "Кар­л­сон", как его, соб­с­т­вен­но, и зо­вут".

    - Он очень при­вя­зан к сво­ему млад­ше­му бра­ту, - про­бор­мо­тал Ма­лыш и сно­ва вздох­нул. А по­том по­до­шел к ве­ре­воч­ке у ок­на и рез­ко поз­во­нил, это был сиг­нал Кар­л­со­ну: "При­ле­тай".

    И Кар­л­сон при­ле­тел. Он так и си­ял.

    - В га­зе­те есть что-ни­будь ин­те­рес­ное? - спро­сил он, вы­ка­пы­вая, как всег­да, из гор­ш­ка пер­си­ко­вую кос­точ­ку. - Чи­тай вслух, ес­ли это дей­с­т­ви­тель­но ин­те­рес­но.

    - Ты вся­кий стыд по­те­рял, - ска­зал Ма­лыш. - Раз­ве ты не по­ни­ма­ешь, что ты все ис­пор­тил. Нас с то­бой уже не ос­та­вят в по­кое ни­ког­да.

    - А ко­му ну­жен по­кой? - уди­вил­ся Кар­л­сон, вы­ти­рая свои ис­пач­кан­ные в зем­ле ру­ки о пи­жа­му Ма­лы­ша. - На­до, что­бы бы­ло ве­се­ло и за­бав­но, а то я не иг­раю. Ну, а те­перь чи­тай!

    И по­ка Кар­л­сон кру­жил по ком­на­те, ста­ра­ясь по­луч­ше раз­г­ля­деть се­бя в ма­лень­ком зер­каль­це, Ма­лыш чи­тал ему вслух статью. Он про­пус­тил сло­ва "не­ве­ро­ят­но тол­с­тый" и во­об­ще все, что мог­ло оби­деть Кар­л­со­на, а ос­таль­ное он про­чел от на­ча­ла до кон­ца, и Кар­л­сон был счас­т­лив.

    - Интересное зна­ком­с­т­во - это про ме­ня. Да, в этой га­зе­те каж­дое сло­во - прав­да.

    - "Он очень при­вя­зан к сво­ему млад­ше­му бра­ту", - про­чел Ма­лыш и воп­ро­ша­юще пог­ля­дел на Кар­л­со­на. - Эти сло­ва то­же прав­да?

    Карлсон пе­рес­тал ле­тать и за­ду­мал­ся.

    - Да, во­об­ще-то да, - ска­зал он не­охот­но. - Уди­ви­тель­но, что мож­но при­вя­зать­ся к та­ко­му глу­по­му маль­чиш­ке, как ты! Это толь­ко по мо­ей доб­ро­те, по­то­му что я са­мый доб­рый и са­мый ми­лый в ми­ре… Ну, чи­тай даль­ше!

    Но Ма­лыш не смог чи­тать, по­ка не прог­ло­тил ко­мок в гор­ле; зна­чит, прав­да, что Кар­л­сон при­вя­зан к не­му! А на все ос­таль­ное тог­да нап­ле­вать!

    - Хорошо, что я поп­ро­сил их не на­зы­вать мо­его име­ни в га­зе­те, прав­да? - ска­зал Кар­л­сон. - Я это сде­лал толь­ко для те­бя, ведь ты хо­чешь дер­жать ме­ня в тай­не, в пол­ной тай­не.

    Потом он схва­тил га­зе­ту и дол­го с лю­бовью раз­г­ля­ды­вал обе на­пе­ча­тан­ные там фо­тог­ра­фии.

    - Здесь, бо­юсь, не вид­но, до че­го я кра­сив, - ска­зал он. - И что я в ме­ру упи­тан­ный, то­же не вид­но, гля­ди!

    Он су­нул га­зе­ту Ма­лы­шу под нос, но тут же рва­нул ее се­бе на­зад и го­ря­чо по­це­ло­вал свою фо­тог­ра­фию, где он де­мон­с­т­ри­ру­ет про­пел­лер.

    - Гей-гоп, ког­да я се­бя ви­жу, мне хо­чет­ся кри­чать "ура!", - ска­зал он.

    Но Ма­лыш от­нял у не­го га­зе­ту.

    - Фрекен Бок и дя­дя Юли­ус уж, во вся­ком слу­чае, не дол­ж­ны ее уви­деть, - объ­яс­нил он. - Ни за что на све­те!

    Он сло­жил га­зе­ту и за­су­нул как мож­но даль­ше се­бе в ящик. Не прош­ло и ми­ну­ты, как дя­дя Юли­ус при­от­к­рыл дверь его ком­на­ты и спро­сил:

    - Газета у те­бя, Ма­лыш?

    Малыш по­ка­чал го­ло­вой.

    - Нет, у ме­ня ее нет.

    Ведь она прав­да бы­ла не у не­го, а ле­жа­ла в ящи­ке сто­ла, оп­рав­ды­вал­ся он по­том пе­ред Кар­л­со­ном за свой от­вет.

    Впрочем, дя­дя Юли­ус стран­ным об­ра­зом не про­явил в тот день обыч­но­го ин­те­ре­са к га­зе­те. Его мыс­ли бы­ли яв­но за­ня­ты чем-то дру­гим, чем-то очень при­ят­ным, дол­ж­но быть, по­то­му что у не­го был неп­ри­выч­но счас­т­ли­вый вид. И по­то­му ему на­до бы­ло ид­ти к док­то­ру. В пос­лед­ний раз. Че­рез нес­коль­ко ча­сов он уез­жа­ет к се­бе до­мой, в Вес­тер­гет­ланд.

    Фрекен Бок по­мо­га­ла ему ук­ла­ды­вать ве­щи, и Ма­лыш и Кар­л­сон слы­ша­ли, как она его по­пут­но нас­тав­ля­ла: что­бы он не за­был зас­тег­нуть вер­х­нюю пу­го­ви­цу на паль­то, а то еще про­ду­ет, и что­бы он ос­то­рож­но пе­ре­хо­дил ули­цу, и что­бы не ку­рил на­то­щак!

    - Какова до­мо­му­чи­тель­ни­ца, а? - ска­зал Кар­л­сон. - Ей, на­вер­ное, ка­жет­ся, что она его же­на!

    Но этот день стран­ным об­ра­зом ока­зал­ся по­лон сюр­п­ри­зов. Не ус­пел дя­дя Юли­ус уй­ти, как фре­кен Бок ки­ну­лась к те­ле­фо­ну. И она го­во­ри­ла так гром­ко, что Ма­лыш и Кар­л­сон не­воль­но ус­лы­ша­ли весь ей раз­го­вор.

    - Алло! Это ты, Фри­да? - на­ча­ла она то­роп­ли­во. - Ну как по­жи­ва­ет твой пре­лес­т­ный но­сик?.. Ви­дишь ли, это я уже слы­ша­ла, но те­бе боль­ше не­че­го бес­по­ко­ить­ся о мо­ем но­се, по­то­му что я на­ме­ре­на его прих­ва­тить с со­бой, ког­да уеду в Вес­тер­гет­ланд… Ах да, я сов­сем за­бы­ла те­бе ска­зать, что я со­би­ра­юсь пе­ре­ехать в Вес­тер­гет­ланд… Нет, вов­се не в ка­чес­т­ве эко­ном­ки, а прос­то я вы­хо­жу за­муж, хо­тя я и та­кая тол­с­тая… Ну, что ты ска­жешь?.. Да, ко­неч­но, ты име­ешь пол­ное пра­во это уз­нать… За гос­по­ди­на Юли­уса Иен­се­на, имен­но за не­го… да, это чис­тая прав­да, ты го­во­ришь с гос­по­жой Иен­сен, до­ро­гая Фри­да… Я ви­жу, ты рас­т­ро­га­лась… ты пла­чешь… Ну, ну, Фри­да, не огор­чай­ся, ты то­же еще мо­жешь встре­тить хо­ро­ше­го че­ло­ве­ка… Прос­ти, но мне не­ког­да боль­ше с то­бой го­во­рить, мой же­них сей­час при­дет… Я по­том еще поз­во­ню, Фри­доч­ка.

    Карлсон гля­дел на Ма­лы­ша ши­ро­ко рас­к­ры­ты­ми гла­за­ми.

    - Скажи, есть ле­кар­с­т­ва, ко­то­рые ле­чат ду­ра­ков? - спро­сил он на­ко­нец. - Ес­ли есть, то на­до сроч­но дать его дя­де Юли­усу, да еще са­мую боль­шую до­зу!

    Но Ма­лыш ни­че­го не слы­шал про та­кое ле­кар­с­т­во. Кар­л­сон со­чув­с­т­вен­но вздох­нул, а ког­да дя­дя Юли­ус вер­нул­ся от док­то­ра, он по­до­шел к не­му и мол­ча су­нул в ру­ку пя­ти­эро­вую мо­нет­ку.

    - Это еще за­чем? - спро­сил дя­дя Юли­ус.

    - Купи се­бе что-ни­будь при­ят­ное, - ска­зал Кар­л­сон пе­чаль­но, - ты в этом нуж­да­ешь­ся.

    Дядя Юли­ус поб­ла­го­да­рил Кар­л­со­на, но он был так ве­сел и счас­т­лив, что не нуж­дал­ся в пя­ти эре для подъ­ема нас­т­ро­ения. Дя­дя Юли­ус все пов­то­рял, что он счас­т­лив и что ни­ког­да не за­бу­дет этих дней. А кро­ме то­го, здесь ему от­к­рыл­ся за­ме­ча­тель­ный мир ска­зок. Прав­да, он ис­пу­гал­ся, ког­да уви­дел, что ми­мо ок­на про­ле­та­ет ведь­ма, это он от­ри­цать не бу­дет, но…

    - Не прос­то ведь­ма, - уточ­нил Кар­л­сон, - а са­мая ведь­мис­тая ведь­ма на све­те!

    Но глав­ное, что он сно­ва оку­нул­ся в мир сво­их пред­ков, гнул свое дя­дя Юли­ус, и это его нес­ка­зан­но ра­ду­ет. Эти прек­рас­ные ска­зоч­ные дни прош­ли, но он за­во­евал сер­д­це ска­зоч­ной прин­цес­сы, и вот те­перь бу­дет свадь­ба.

    - Сказочная прин­цес­са! - пов­то­рил за ним Кар­л­сон, и гла­за его заб­лес­те­ли. Он дол­го сме­ял­ся, по­том пог­ля­дел на дя­дю Юли­уса, по­ка­чал го­ло­вой и сно­ва при­нял­ся хо­хо­тать.

    Фрекен Бок хло­по­та­ла на кух­не; та­кой ве­се­лой Ма­лыш ее еще ни­ког­да не ви­дел.

    - Я то­же очень по­лю­би­ла ведьм, - ска­за­ла она, - по­то­му что, ес­ли бы од­на ведь­ма не ле­та­ла у на­ших окон и не пу­га­ла бы нас, ты, Юли­ус, ни­ког­да бы, на­вер­ное, не ки­нул­ся мне на шею, и во­об­ще ни­че­го бы не бы­ло.

    Карлсон под­п­рыг­нул на мес­те с до­са­ды, а по­том по­жал пле­ча­ми.

    - Что ж, пус­тя­ки, де­ло жи­тей­с­кое! - ска­зал он. - Хо­тя не ду­маю, чтоб у нас в Ва­зас­та­не бы­ло мно­го ведьм.

    А фре­кен Бок го­во­ри­ла уже о свадь­бе и с каж­дой ми­ну­той выг­ля­де­ла все счас­т­ли­вей и счас­т­ли­вей.

    - Ты, Ма­лыш, бу­дешь у нас на свадь­бе, - ска­за­ла она. - Те­бе сошь­ют бар­хат­ный кос­тюм, ты бу­дешь в нем та­кой кра­си­вый.

    Малыш сод­рог­нул­ся. Чер­ный бар­хат­ный кос­тюм… Да Крис­тер и Гу­нил­ла его зас­ме­ют!

    Зато Кар­л­со­ну бы­ло не до сме­ха. Он всерь­ез оби­дел­ся.

    - Так я не иг­раю, я то­же хо­чу быть на свадь­бе, я то­же хо­чу, что­бы мне сши­ли чер­ный бар­хат­ный кос­тюм!.. Нет, так я не иг­раю!..

    Тут нас­та­ла оче­редь фре­кен Бок пос­ме­ять­ся вво­лю.

    - Веселая бу­дет с то­бой свадь­ба, не сос­ку­чишь­ся.

    - Я то­же так ду­маю, - го­ря­чо под­х­ва­тил Кар­л­сон, - я бу­ду сто­ять у те­бя за спи­ной в чер­ном бар­хат­ном кос­тю­ме, и ки­дать все вре­мя пя­ти­эро­вые мо­нет­ки, и стре­лять из сво­его пис­то­ле­та! Что за свадь­ба без са­лю­та!

    Дядя Юли­ус был так счас­т­лив, что ему хо­те­лось, что­бы все бы­ли счас­т­ли­вы, и он тут же приг­ла­сил Кар­л­со­на. Но фре­кен Бок ска­за­ла, что тог­да свадь­ба бу­дет без нее.

    И в тот день то­же нас­тал ве­чер. Ма­лыш си­дел у Кар­л­со­на на крыль­це, сгу­ща­лись су­мер­ки, и во всем Ва­зас­та­не заж­г­лись ог­ни, и во всем Сток­голь­ме - мо­ре ог­ней, ку­да ни пог­ля­ди.

    Да, нас­тал ве­чер, Ма­лыш си­дел ря­дом с Кар­л­со­ном, и это бы­ло хо­ро­шо. Как раз сей­час в Вес­тер­гет­лан­де на ма­лень­кой стан­ции ос­та­но­вил­ся по­езд и из ва­го­на вы­шел дя­дя Юли­ус. Где-то в мо­ре плы­вет на­зад, в Сток­гольм, бе­лый па­ро­ход, а на его па­лу­бе сто­ят ма­ма и па­па. Фре­кен Бок бы­ла у се­бя до­ма, на Фрей­га­тен, что­бы обод­рить Фри­ду. Бим­бо спал в сво­ей кор­зин­ке. Но здесь, на кры­ше, Ма­лыш си­дел со сво­им луч­шим дру­гом, и они ели све­жие плюш­ки фре­кен Бок. Все это бы­ло за­ме­ча­тель­но. И все же Ма­лы­шу бы­ло тре­вож­но.

    Нет те­бе по­коя, ес­ли ты дру­жишь с Кар­л­со­ном!

    - Я по­пы­тал­ся те­бе объ­яс­нить как мог, - ска­зал Ма­лыш. - Я обе­ре­гал те­бя до сих пор, это вер­но. Но что те­перь бу­дет, я не знаю.

    Карлсон за­пи­хал се­бе в рот це­лую плюш­ку и прог­ло­тил ее.

    - Какой ты глу­пый! Те­перь они мо­гут охо­тить­ся за мной, что­бы по­лу­чить нес­коль­ко пя­ти­эро­вых мо­нет, я все­му это­му по­ло­жил ко­нец; пой­ми, Фил­ле и Рул­ле те­перь не­че­го за мной го­нять­ся.

    Малыш то­же взял плюш­ку и от­ку­сил ку­со­чек.

    - Нет, это ты глу­пый. Те­перь весь Ва­зас­тан, во вся­ком слу­чае це­лые тол­пы ду­ра­ков, бу­дет хо­дить за то­бой по пя­там, что­бы пог­ля­деть, как ты ле­та­ешь, или ук­расть твой мо­тор.

    Карлсон ожи­вил­ся.

    - Ты ду­ма­ешь? Ес­ли ты прав, то мы мо­жем се­год­ня хо­ро­шо по­ве­се­лить­ся, во вся­ком слу­чае.

    Малыш всерь­ез ра­зоз­лил­ся.

    - Как ты спра­вишь­ся, - ска­зал он гнев­но, - как ты спра­вишь­ся, я те­бя спра­ши­ваю, ес­ли те­бя бу­дут осаж­дать тол­пы на­ро­ду!

    - Ты зна­ешь, есть три спо­со­ба: ку­ро­ще­ние, низ­ве­де­ние и ду­ра­ка­ва­ля­ние. И я ду­маю, что при­дет­ся при­ме­нить все три сра­зу.

    Карлсон скло­нил го­ло­ву на­бок и пос­мот­рел на не­го лу­ка­во.

    Карлсон выг­ля­дел так за­бав­но, что Ма­лыш не­воль­но улыб­нул­ся и по­ве­се­лел. Кар­л­сон су­нул ру­ки в кар­ма­ны и ра­дос­т­но поз­ве­нел сво­ими пя­ти­эро­вы­ми мо­нет­ка­ми.

    - Гей-гоп, бо­га­тый, и кра­си­вый, и ум­ный, и в ме­ру упи­тан­ный муж­чи­на в са­мом рас­ц­ве­те сил, это я, луч­ший в ми­ре Кар­л­сон, луч­ший во всех от­но­ше­ни­ях, ты это по­ни­ма­ешь, Ма­лыш?

    - Да, - от­ве­тил Ма­лыш.

    Но в кар­ма­не у Кар­л­со­на бы­ли не толь­ко пя­ти­эро­вые мо­не­ты, но и ма­лень­кий пис­то­лет, и, преж­де чем Ма­лыш ус­пел ос­та­но­вить Кар­л­со­на, выс­т­рел про­ка­тил­ся по все­му Ва­зас­та­ну.

    "Ну вот, на­чи­на­ет­ся", - по­ду­мал Ма­лыш, ког­да уви­дел, что в со­сед­них до­мах рас­к­ры­ва­ют­ся ок­на, и ус­лы­шал гул взвол­но­ван­ных го­ло­сов.

    Но Кар­л­сон за­пел свою пе­сен­ку, и боль­ши­ми паль­ца­ми он от­би­вал такт:

Перейти на главную страницу сайта.  http://ladoved.narod.ru/index.html

Используются технологии uCoz